Читать книгу: «И явился Ворон», страница 4

Глава пятая,

в которой Майя понимает, что ничего хорошего ее не ждет,

Рута болеет,

а с Адамом проводят очередную профилактическую беседу.

Майя откровенно скучала. Ничего умного за последнее время ей в голову не приходило.

Отсутствие галлюцинаций – это конечно хорошо, не нужно беспокоиться, что ты сейчас сидишь в комнате с мягкими стенами и грызешь дверную ручку. Но ведь с другой стороны – сколько ж так сидеть- то можно?!

Нет, конечно, можно изобразить из себя принцессу в башне слоновой кости и ждать, когда тебя придет спасать принц на белом коне – благо, Адам на него вполне тянет… Но ведь неизвестно, где сейчас Верин, что с ним?! Может он сидит в соседней камере. Может, его вышвырнуло неизвестно куда. А может, он вообще ранен, убит, ему нужна помощь…

И Майя тогда попросту застрянет здесь навеки, ожидая неизвестно чего!

И вообще – здесь воронов не любят. Открутят Майиному принцу голову – и все.

И не будет тебе никакой романтики.

И вот что тогда делать?

Но ведь с другой стороны – как отсюда выбраться?!

Поверить в правдивость сна и начать биться головой об стену? Авось получится барьер преодолеть благодаря обещанному туннелированию?

А если это просто сон?! Если никто Лашкевич ничего не рассказывал и не обещал? Тогда уж точно после пары ударов – психушка Майе обеспечена.

Интересно, здесь есть психушки? Или тез, кто от всех этих искажений сошел с ума, попросту скидывают с острова?

В комнате что- то громко щелкнуло.

Девушка удивленно вскинула голову…

Одной стены не было.

Точнее, она была, но стала какой- то полупрозрачной, приобретя видимость мутной дымки или экрана – и то, что за этим экраном творилось, Майе совсем не понравилось…

В ярко- зеленом небе горело пять выстроившихся в рядок солнц. На выжженной оранжевой спекшейся земле кружились многочисленные перекати- поле, а между ними, выделывая коленца странного танца, сновало длинное, тощее, похоже на увеличенного до человеческого роста богомола, существо. Изредка оно останавливалось, по телу проходила волна света и окрас диковинного создания менялся. За те несколько минут пока Майя его рассматривала – молча надеясь, что это не взаимно – зверь успел побывать малиновым, коричневым и темно- синим.

– Точки флуктуаций порой способны вызвать спайку островов, – нравоучительно сообщил знакомый дребезжащий голос за ухом. – Один остров наползает на другой, они проходят друг сквозь друга, находясь при этом в разных измерениях и за счет этого практически не накладываясь друг на друга. Однако отдельные места соприкосновения все- таки есть – и тогда на Запретном острове появляется веретенница с Ночного. Или шипоглот с Каменного, – голос на миг замолк, словно его обладатель размышлял над чем- то, и продолжил лекцию: – Вероятность того, что это произойдет – примерно один к десяти тысячам. И надо же как все удачно совпало! – в речи проклюнулась искренняя радость.

Слишком искренняя для того, чтобы быть настоящей.

– А оно не могло совпасть в районе твоей камеры?! – тихо прошипела Майя.

Ей уже было все равно. Подумаешь, разговаривает она сейчас с местным демиургом, находящимся совершенно в другом помещении. Одним симптомом шизофрении больше, одним меньше… а вот шуметь и привлекать внимание этого самого шипоглота совершенно не хотелось. Если это, конечно, он.

– А зачем ему там совпадать? – хихикнул Первый. – Это же скучно!..

– Мог бы сбежать!

Тяжелый вздох:

– Моя камера слишком статична… А тех искажений, что просачиваются через решетку, не давая создаться Стремнине, слишком мало, чтоб что- то сделать… О, смотри! – в голосе проклюнулись заинтересованные нотки: – Шипоглот тебя услышал!

– И???…

Голос отвечать явно не собирался. А вот гигантский богомол внезапно замер – фасеточные глаза окрасились в алый цвет – и, высоко задирая длинные хитиновые лапы, шагнул к Майе… Махнул верхней, поросшей шипами, конечностью – и серый экран, разделявший две реальности, лопнул, разбрызгав по камере обломки тумана.

Рута без сил рухнула на стул, стоявший возле двери.

Девушка не могла бы сказать, сколько времени она провела за пределами камеры – пять минут, десять, час, два? Она даже толком не могла сформулировать, что же вообще происходило там, за дверью.

Да, первые несколько мгновений после того, как на запястьях появились тканевые браслеты, пленнице стало лучше, она даже смогла спокойно пройтись по коридору, выкрашенному бледно- розовой, облупившейся краской. Потом ее завели в какой- то кабинет: на двери мерцала золотая табличка безо всяких надписей – и мир рухнул, развалившись на мелкие осколки бессознательного.

Что происходило, как все это было – Первый его знает.

Или не Первый, а Другой. Эти ведь, к которым Рута попала – его ученики, его дети, его посланники… Вороны…

А потом ее отвели обратно в камеру.

Зачем выводили? Что хотели?

В голове словно туман стоял. К горлу подкатывал комок. Мутило.

Даккен зажала рот ладонью, пытаясь дышать носом, надеясь, что все сейчас пройдет…

Прошло. Только легче от этого не стало. В виски словно иглы загнали. Девушка прижала кончики пальцев к голове, зажмурилась, скорчилась, сжалась в комок, надеясь, что боль пройдет…

Не проходила. Грызла все сильнее, с каждым мигом, с каждым ударом сердца все сильнее отдаваясь гулким эхом.

– Тихо, тихо… – чья- то ладонь ласково коснулась волос. – Сейчас будет легче.

Словно подчиняясь прикосновениям, дикая мигрень медленно стихала, не исчезая до конца, но постепенно прячась где- то вдали, в глубине черепа…

Рута медленно разомкнула глаза, вытерла запястьем мокрые щеки – она плакала? – подняла голову – и поняла, что лежит на полу, свернувшись в тугой комок, прижавшись виском к каменному полу.

– Тебе лучше? – тихо поинтересовался все тот же голос.

Девушка с трудом села, повернула голову: на полу рядом с нею, разглядывая пленницу любопытствующим взглядом, сидел, согнув одну ногу в колене и вытянув вторую, незнакомый мужчина: худой, в черной водолазке под горло, в темном пиджаке и брюках в тон. На шее «гостя» поблескивал ненавистный кулон в виде расправившего крылья ворона. Подвеска для разнообразия была украшена крошечным черным камнем, заменявшем птице глаз.

– Д- да, – согласилась Рута. – Лучше.

До конца боль не прошла. Но, по крайней мере, Рута понимала, где она и что происходит.

Мужчина встал, улыбнулся:

– Отлично, – и направился к выходу из камеры.

Боль словно только этого и ждала. Пронзила голову, отозвалась в затылке, откликнулась в висках…

Только попытавшаяся встать Рута вновь рухнула на пол, скорчилась от боли, прижав ладони к голове, зажмурившись, не слыша уже ничего и никого…

– Да что ж с тобой делать?! – нервно процедил мужчина. Приоткрыл дверь в коридор: – Виктор!

– Да, Кристофор Бонифатьевич?! – заглянул внутрь молодой мужчина лет тридцати.

– Побудь с девчонкой, – мотнул головой его собеседник. – У нее отдача слишком сильная. Не приведи Ворон, рванет…

Он не договорил, оборвал речь на полуслове, но его собеседник и так все прекрасно понял, нахмурился:

– Долго с ней сидеть?..

Кутх горько вздохнул:

– С полчаса, минимум… – на миг задумался и поднял на пришедшего серые глаза: – Если через полчаса сингулярности так же будут прыгать, вызовешь парочку учетчиков на подмогу. Побудете с ней до вечера, постараетесь пригасить. На ночь наденете двойные браслеты. Оставите одного специалиста в коридоре, пусть следит, чтоб от нее не пошла пена.

– А если…

– Сразу мне позвоните. Ну, и утром я в любом случае на проводе.

Его собеседник задумчиво почесал голову, пододвинул стул к лежащей девушке и присев, склонился над пленницей, осторожно коснувшись ладонью ее плеча.

Рута всхлипнула:

– Папа! – и, не размыкая глаз, подалась к руке, от которой распространялось целительное тепло, способное погасить любую боль…

Добраться до спасительного маяка – светящейся жемчужины – удалось с трудом. Ноги проваливались в колючий песок, которым стала еще недавно ровная дорога, откуда- то из пустоты вырывались стаи птиц, бьющих крыльями по лицу, норовящих запустить когти в волосы, со всех сторон раздавался противный скрежет…

Черный сделал последний шаг, коснулся ладонью неразличимой в тумане стены: прилипшая к гладкой поверхности жемчужина осыпалась тягучим пеплом, оставившим соленый привкус на губах.

– Куда дальше? – хрипло спросил Ленарт. Перо, торчащее у него за ухом, укоротилось до размера выдернутого из крыла гусиного и от обычного его отличали лишь серебристые звездочки, кружившиеся по спирали.

Даккен мотнул головой: слишком уж искры притягивали взгляд, туманили разум – хмыкнул:

– Не сопротивляйся, – и, зацепив рукоятью трости локоть спутника, рванулся в сторону стены.

Он уже был снаружи от гостевого дома, когда рука Ленарта начала выскальзывать из отполированного крюка… Сам Хаддик оставался где- то в стене, еще пара мгновений и он навсегда застрянет…

– Кровь Первого! – Черный резко перехватил приятеля за запястье, дернул на себя…

Мужчина вывалился на площадку перед гостевым домом. Упал на землю, судорожно хватая ртом воздух… Медленно поднялся на руках, нашел взглядом Черного и выдохнул:

– И все?! Выйти так просто?!

Его рубаха медленно меняла цвет: по белой ткани растекались алые пятна, словно клюкву кто- то раздавил… Или окропил кровью.

Даккен зло сжал губы:

– Если бы. Еще отсюда убраться надо, до появления контролеров.

– Кого?! – в голосе Хаддика звучало искреннее удивление: находясь внутри дома он, похоже, ни разу не сталкивался с существующими в реальности местными обитателями, проводя все эти годы в окружении существ, созданных его разумом.

К алым потекам добавились синие пятна. Они медленно переползали с места на место, словно не до конца определились, где же им стоит находиться.

– Увидишь, узнаешь, – нервозно огрызнулся мужчина. – Вставай, пошли.

Времени оставалось все меньше. Еще немного, и контролеры точно заинтересуются происходящим.

– А с Острова как уходить будем? – хмуро поинтересовался Ленарт, покорно выполняя приказ. – Портал я сейчас не создам, даже если сюда Черный явится и прикажет… – Даккен покосился на него, но промолчал, а его собеседник продолжил развивать мысль: – Ты тоже не потянешь, нужно хотя бы Бурым быть…

– Действительно, куда мне! – язвительно откликнулся собеседник, оглядываясь по сторонам и пытаясь сообразить, с какой стороны он пришел: за прошедшее время все поменялось: дорога желтого кирпича выцвела и посерела, гигантские актинии, еще недавно разбросанные по сторонам, заместились на обычные деревья и сменили свое место.

Конечно, можно было истратить еще одну жемчужину и уйти на другой Остров прямо отсюда, но проблема в том, что контролеры всегда очень хорошо отслеживали перемещения. На проникновение внутрь отреагировал только один. На попытку выхода – набежит целая сотня. И это еще вдобавок к тем, кто наверняка явится проверить пропажу встретившего Черного контролера.

А это значило, что стоило найти пока что не сколапсировавшую точку выхода и воспользоваться ей.

Вдали мелькнул синий отблеск.

– Пошли.

Песок в ботинках безумно колол ноги. Конечно, стоило остановиться, высыпать его, но времени на это катастрофически не хватало.

Босому Ленарту было и того хуже. Мужчина постоянно останавливался, морщился, отряхивал ступни… При каждом новом шаге от его ног по земле расходились бледно- сиреневые волны. Когда очередное колебание достигало близрастущее дерево, сухостой выгонял почки и переливающиеся всеми цветами радуги бутоны. Кружившиеся в небе птицы озадаченно замирали, а затем начинали выстраиваться в строчки: «и пришел он на остров… И там, где касалась нога его…».

И птичье перо за ухом у Хаддика с каждым шагом только росло…

Черный молча косился на своего спутника и только ускорял шаг.

Зависшие в воздухе синие капли медленно уменьшались в размерах. До них осталось пройти совсем немного, когда от земли взметнулось ввысь два десятка зеленых дымных столбов. Вытянувшись на высоту человеческого роста, они стянулись в тугие комки, а затем один из них медленно подплыл к замершему Даккену.

– Замечено несанкционированное удаление субъекта с острова, – булькнуло облако.

Контролер, встретивший Черного, говорил более ли менее по- человечески. Голос же этого создания уже не выражал никаких эмоций, да и реплики были какие- то искусственные, ненастоящие…

Похоже, визитом заинтересовался кто- то из самой верхушки.

Облако вытянуло в сторону мужчин длинное щупальце и, махнув им практически перед самым носом Даккена, сообщило:

– Замечен несанкционированный вывод гостя острова из гостевого дома. Предлагаю в кратчайшие сроки вернуть гостя в очерченные границы, провести акт извинений…

Резкий взмах, глаза койота на набалдашнике трости полыхнули алым…

– Таких извинений достаточно? – процедил Черный, смахнув с щеки пепел, оставшийся от контролера.

Облака рванулись к нему, разбрызгивая в разные стороны мириады искр. И там, где крошечные молнии касались земли, серый кирпич, которым была вымощена дорога, вскипал и начинал выплевывать фонтаны алого дыма.

Утяжеленный свинцом шафт² трости легко рассек призрачное тело ближайшего контролера. Облако осыпалось мелкой капелью, но навстречу Черному рванулся новый противник…

За спиною мужчины раздался крик Ленарта: громкий, болезненный, мучительный.

Вечером, когда Адам в гордом одиночестве все еще сидел перед экраном компьютера, бессмысленно тыкая курсором мышки в красные точки на схеме города – словно надеясь, что это даст хоть какую- то информацию, к нему в кабинет заглянул Ольховой. Прижимая к груди толстую пачку бумаг, оперативник замер на пороге, оглянулся по сторонам, бросив короткий взгляд на пожарный датчик под потолком, и радостно выдохнул:

– О, хорошо, что ты еще не ушел. Мне на моих последних выходах коэффициент Спирмена проверить.

– Завтра приходи, – мрачно отмахнулся Верин, щелкнув по очередной точке. – Скориков уже ушел. Корреляцию он вычисляет.

– А сегодня никак? У меня сроки горят! – Никита плюхнул документы на стол статисту, чудом не придавив клавиатуру.

Адам поднял на него тяжелый взгляд:

– Ольховой, тебе чего надо? Я по- русски сказал! Корреляции – к Скорикову. У меня даже программа эта не стоит, а вручную считать – задолбаться можно… – настроение и так было отвратительное, а теперь еще и сотрудники начали доставать.

– Да пойми же ты! – Никита порывисто наклонился вперед, нависнув над хозяином кабинета. – Мне – кровь из носа надо…

Оперативник неловко задел рукою оставленные на столе бумаги, стопка опасно накренилась… А потом и вовсе соскользнула на пол.

– Да чтоб тебе! – взвыл Ольховой, бросившись собирать документы.

Адам кинулся ему помогать.

Оперативник споро складывал листок к листку. Внезапно, подхватив один, парень замер, пробежал взглядом строчки и сунул бумажку в руки Верину:

– На, это твое, а то перепутается еще…

– Что «мое»? – не понял Адам. Он прекрасно помнил, что к визиту Ольхового стол у него был пуст.

– Твое- твое, забирай! Разбросал здесь свою макулатуру, а мне потом отвечать!

Верин автоматически перехватил протянутую бумагу, собираясь тут же вернуть ее оперативнику, но так и замер, впившись взглядом в напечатанный текст. Фамилия, имя, отчество. Дата рождения. Адрес. Фамилия, имя, отчество. Дата рождения. Адрес… С десяток разных имен, разных улиц, разных дат… Только фамилия везде была одна и та же.

Лашкевич.

Адам выпрямился. зажав лист в кулаке:

– Ага… Мое… Точно…

Сидевший на корточках Ольховой поднял на него насмешливый взгляд:

– Так что с корреляцией? Не сможешь посчитать?

– Н- не уверен… – выдохнул парень.

– Никакой от тебя пользы, вред один, – хмыкнул собеседник. – Ладно. Пошел я, завтра буду Серегу вылавливать…

…С работы Адам выходил, пребывая в какой- то прострации. В голове крутился всего один вопрос: «как Ольховой мог найти эту информацию?!» У него же доступ такой же, как у Кира! Пообщался с кем- то из учетчиков? Но это безумие!

Автоматически замкнув кабинет и опечатав пластилином дверь, парень отправился к выходу из здания.

Спустился по ступеням из мраморной крошки, вышел на улицу…

И столкнулся со Стекловым.

– Привет! Домой едешь?

Адам сглотнул комок, застрявший в горле:

– Ага.

Димка поправил очки:

– Пошли, подвезу.

– Ты же в другой стороне живешь? – слова царапали горло, словно сухарей непрожеванных наглотался.

– Ничего страшного, – отмахнулся Стеклов. – Сделаю крюк. А то ты зеленый весь после вчерашнего… Еще свалишься в обморок где- нибудь в маршрутке… Поехали, я тебя подвезу, – повторил учетчик, легко сбежал по ступеням, остановился, оглянулся, крутя на пальце ключи от машины: – Идешь?

Адам покорно спустился следом. Почему- то он был уверен, что отказаться уже не получится.

Сложенный вчетверо листок бумаги, спрятанный в кармане, почти физически обжигал кожу.

…Некоторое время они ехали в молчании. Учетчик даже радио не потрудился включить. Адам уже понадеялся, что все пронесет, что Димка действительно просто пожалел его после вчерашнего, когда Стеклов вдруг резко перестроился в соседний ряд, а потом и вовсе припарковал автомобиль у обочины. А до Левенцовки было еще очень далеко…

– Ничего не хочешь мне сказать? – Стеклов даже голову не повернул: смотрел в среднее зеркало заднего вида.

Адам попытался прикинуться дураком:

– О чем?

Учетчик на миг задумался, а затем вздохнул:

– Пойдем другим путем, – и, не поворачиваясь к Верину, протянул руку: – Отдай бумагу.

– Какую бумагу?

В груди шевелился ледяной червячок страха. Сейчас ему ответят: «которую тебе дал Ольховой…», и дальше выяснится, что Адам не только сам вляпался в огромные проблемы, но и сотрудника подставил.

– Не зли меня, Верин, – ровным голосом посоветовал Димка. – Ты выгорел дотла. А у меня полный кулон. Просто отдай бумажку. Я понятия не имею, что у тебя там на ней написано, и где ты ее взял, но точно знаю, что тебе она не нужна. – в голосе проклюнулись металлические нотки: – Отдай бумагу. Пожалуйста. По- человечески прошу. В первый и последний раз.

Адам сжал зубы. Он сегодня смог зажечь крошечный огонек. Смог. Значит, все- таки не выгорел дотла? Значит, учетчики этого не заметили?..

Но отдашь сейчас бумагу, принесенную Ольховым – и пропадет последняя надежда разобраться с происходящим. Он ведь не вспомнит все адреса, указанные на листе. И не факт, что Никита еще раз сможет что- то найти. Вернее даже наоборот – скорее всего, ничего не найдет, не принесет новых сведений…

И ты так и будешь до старости сводить таблицы статистики, зная, что в твой мир выкинуло двух испуганных девчонок, а ты – ничего не сделал, чтобы им помочь…

Перед глазами вновь, как наяву, всплыло изуродованное лицо соседки Лейденов…

Затянувшееся молчание Стеклову надоело: парень, не поворачивая головы, бросил косой взгляд на Адама, щелкнул пальцами, и, когда уголок сложенной вчетверо бумаги сам собою выглянул из кармана брюк Верина, ловко, по- обезьяньи перехватил его и вытащил наружу. По- прежнему не глядя на статиста, провел кончиками пальцев по кромке листа – и тот задымился, начал буреть, постепенно обгорая от края к центру.

Стеклов скомкал остатки записок в кулаке – если он и должен был обжечься, то как- то этим не озаботился – и засунул их в пепельницу на дверце автомобиля:

– Я ведь предупреждал! – в голосе промелькнули раздраженные нотки. – Нормально тебя попросил! Не лезь никуда! Так нет, мы самые умные!.. Эд, тебе что, действительно так хочется получить неполное служебное?!..

– С утра ты говорил об утилизации, – буркнул Адам.

Он еще сам не до конца понял, как реагировать на происходящее, и изо всех сил пытался хоть как- то уцепиться за реальность – а мир, словно издеваясь над ним, раскалывался на какие- то сюрреалистичные обломки – причем безо всяких искажений.

– А одно вытекает из другого, – ядовито откликнулся Стеклов. – И для тебя, и для тех, кто тебя этой бумажкой спонсировал. Заметь, я пока не пытаюсь выяснить, откуда ты ее взял. Пока не пытаюсь, – выделил он голосом слово «пока».

– Ты же сам сказал, что не знаешь, что написано было! – не выдержал Адам. – Или будешь сейчас в пепле копаться и строчки восстанавливать?

Димка поморщился:

– Мне этого не надо. Вопрос в том, что у тебя была лишняя информация. И ее было слишком много. Для тебя. Поэтому сейчас будет последнее китайское предупреждение. Не лезь в это, Эд. Отправляйся домой, позвони родителям, скажи, что у тебя все в порядке и живи дальше спокойно. Не встревай ни во что!

Адам зло сжал зубы и отвернулся к окну.

Учетчик скривился и повернул ключ в замке зажигания.

Реальность пошла трещинами. Даже те вихри искажений, что столь часто проносились по Островам казались, по сравнению с происходящим, лишь легкими колебаниями. Флуктуации закрутили окружающий мир в тугую спираль, скомкали его подобно листу бумаги… Расположенные поодаль деревья приблизились – протяни руку, прикоснешься к стволам, – а то, что было совсем рядом, провалилось в какую- то складку континуума, находясь одновременно и близко, и вдали…

Черный крутанулся на пятках, очерчивая наконечником трости линию вокруг себя, замыкая круг. Он слишком хорошо знал, что все это значит…

Оставленная на земле полоса полыхнула алым, а из глазницы вырезанного из дерева койота на рукояти пропала очередная жемчужина. Мужчина замер, оглянулся…

Ленарт стоял на коленях, опершись рукою о землю, царапая зелеными когтями землю и хватая ртом воздух. Кончик удлинившегося пера выгнулся дугой и выплясывал рядом с головой пленника острова. И мир искажался, терял реальность рядом с ним, разламываясь на отдельные куски.

Таяли облака контролеров, изорванные невидимым зверем на мелкие осколки. Рыжая земля проступала прозрачными горами и тут же растворялась, сменяясь обрывами, пропастями. Деревья скручивались в спирали, выбрасывая ветви под невообразимыми углами, ставшие на миг зеленые небеса сменялись разноцветными лоскутами, то увеличивающимися в размере, то вновь сжимавшимися до размера зерна….

И флуктуация, возникшая вокруг мужчины, с каждым мигом все росла, захватывая новые и новые объемы… Еще миг – и весь остров будет погребен под обломками реальности, скрутившейся до обрывков отдельных мембран…

– Ленарт! – рявкнул Черный. – Ленарт!

Ветер унес его крик. Реальность звенела подобно натянутым струнам, готовым оборваться в любой момент…

– Дрозд! Кровь Первого, Дрозд!

Он не услышал.

Или даже если услышал – не понял, что обращаются к нему…

Впрочем, если бы привести Ленарта в чувства было столь легко, не было бы смысла запирать его на Сумасшедшем острове. И кому как не Черному это знать.

Успевшие раз пять сменить цвет небеса казались прижатыми к самой земле – протяни руку и достанешь, почувствуешь пальцами холодную ломкость серого песка, нависшего над головой, обрюзгшего тугими облаками…

Ветер дергал полы пиджака, ледяными прикосновениями царапал кожу…

Способ прервать приступ Хаддика, в принципе были – даже несколько. Вопрос был в том, что для одного – Ленарт находился слишком далеко от Даккена, а второй был слишком энергозатратен.

И не факт, что второй способ бы сработал.

Как, впрочем, и первый.

Черный резко провел набалдашником трости по рукаву: новая жемчужина, выскочившая из браслета, с щелчком встала в пустую глазницу вырезанного из дерева койота.

Короткий взмах – реальность, разбросав синие кляксы начавшего строиться портала, намоталась на наконечник трости, подобно старой паутине. Резкий рывок, позволяющий захватить с собой как можно большую «полянку»…

Жемчужины в рукояти полыхнули серебром и осыпались…

…На окраину поросшего ярко- желтым мхом леса вывалились из пустоты двое. С собой, кроме крошечного малинового облака – обрывка оставшегося на Сумасшедшем острове контролера, они так же захватили и клочок буро- рыжей, покрытой трещинами, земли, на которой до этого стояли.

Даже небольшая часть защитного контура перенеслась…

Черный на миг замер, опершись на трость и собираясь с силами. Затем шагнул к Ленарту, легким взмахом руки разогнал марево пляшущее подле Хаддика и резко толкнул мужчину в плечо, выпихивая его с клочка перенесенной с Сумасшедшего острова земли.

Смена обстановки оборвала приступ: Ленарт рухнул на желтый мох, несколько раз царапнул когтями дерн, разрывая его на мелкие клочья, и замер, скорчившись в позе эмбриона. Только начавшие зарождаться на этом острове искажения, таяли, так и не проявившись в реальности.

Гормо Даккен устало опустился на землю, оперся спиною о ствол дерева, задумчиво запрокинув голову к коричневым небесам, изукрашенным легкомысленными голубыми облачками, выстроенными в четкие ряды.

Внутри каждый нерв вибрировал.

И руки, наверное, дрожат.

Проверять не было ни малейшего желания.

Рядом послышался тихий стон.

Даккен чуть повернул голову: Ленарт вяло шевелился на желтом дерне, пытаясь сесть:

– Что… Что случилось?

– Приступ, – коротко обронил Черный.

– Как- кой приступ? – голос мужчины дрожал и прерывался.

– Сильный.

Ответ был совершенно бессодержательный. Впрочем, бывшего пленника Сумасшедшего острова он вполне удовлетворил.

– И… Что дальше?

Гормо Даккен поморщился:

– Приходи в себя. У тебя есть примерно полчаса… И попробуем определить, где мы.

После такого внезапного перемещения могло закинуть куда угодно.