Читать книгу: «Леха. Современная повесть о настоящем человеке», страница 8

По приезде в Вологду Малыгин был приглашен на собеседование к Травникову в качестве возможного начальника охраны турбазы «Белое озеро». Харламов присутствовал также на этой встрече как поручитель. Травников, в своё время закончивший службу в спортроте старшиной, слегка посетовал на молодость и безусость кандидата, но, вняв уверениям Харламова в надежности и принадлежности к истинной арийской расе ярославца, добро на работу дал. Главный самбист лишь попросил Дмитрия на пару-тройку дней сгонять с бригадой охраны на базу, ввести в курс, поставить службу и рассказать про кары за нарушение финансово-трудовой дисциплины.

Так и поступили. Харламов, на вновь приобретенной «восьмерке», привез пацанов на место службы, объяснил правила и откланялся. Судя по динамике последних дней, перспективы у группировки Травы рисовались атомные. С Лехой же осталось на базе двое вчерашних пэтэушников из секции самбо. Оба упорно косили от службы в армии, поэтому работу вдали от города расценивали как подарок судьбы. Парни были быковаты, но Леха быстро сострунил маргинальную борзость, сообщив, что им на замену уже выстроилась очередь из двадцати человек. В военкомате, сообщил он по секрету, жёсткий недобор и лютый розыск уклонистов по всей Вологде. В связи с этим, ежели есть желание, то всегда можно отправиться обратно домой. Поближе к сборному пункту областного военкомата. Бычки притихли и безропотно принялись тянуть лямку частных охранников.

В целом, охрана турбазы напоминала работу пожарной команды. Всю неделю бойцы слонялись от безделья. Младшие научные сотрудники, в основном, играли в карты и купались в озере, Леха же по большей части читал историческую литературу и бегал по утрам дежурную десятку. Раз в неделю кто-то выбирался в соседний сельмаг за продуктами. Правда, кроме круп, макарон и ржаного хлеба там больше ничего не было.

Настоящая веселуха приходила с наступлением выходных. Два-три джипа, набитых «новыми русскими», алкоголем и шлюхами, подлетали к территории базы в ночь на субботу. Жёстко проинструктированный Харламовым, Леха перед заездом брал деньги сразу за два дня пребывания и только после этого давал команду на открытие врат. Кто-то быковал, но, услышав отсылочное «все вопросы к Травникову», швырял купюры. Иногда, наоборот, давали сверху и просили более никого на базу не пускать. Однажды в числе приехавших гостей Малыгин опознал главного вологодского милиционера. Тот мирно спал на заднем сиденье квадратного «Ниссан Патрол», а один из пузатых коммерсантов, оплетенный проститутками, словно Лаокоон змеями, совал Лехе деньги в карманы. Мол, «надо бы, брат, закрыться на спецобслуживание». Беспробудное пьянство, голые купания и крики сладострастия из раскрытых окон будоражили умы молодых спортивных парней. Кто-то из подчиненных Малыгина даже порывался подобраться поближе к основному корпусу с целью понаблюдать за происходящим, но был жёстко одернут Алексеем, помнящим все наставления Харламова. «Охрана должна быть незаметной, но эффективной».

Отгулявшие коммерсанты на утро снимались по-разному. Кто-то тихо и незаметно, кто-то всё ещё в алкогольной эйфории, с немузыкальным исполнением хитов российского шансона.

Раз в неделю приезжал один из близких Травникова, забирал деньги, отгружал консервы, проверял корпуса. Убиралась в помещениях приходящая из соседнего поселка «тетя Зоя», изредка подкидывающая охране литровую банку парного молока.

Так скачкообразно прошел месяц и за сбором выручки прикатил Харламов.

– Как служба, воин? – весело спросил Дмитрий.

Закончив формальности с передачей наличности, друзья вышли прогуляться.

– В целом, нормально… – Леха всем своим видом демонстрировал бывалого, – бывают, конечно, нештатные ситуации… Справляемся.

– Что за ситуации?

– Да так, – Леха заулыбался, вспомнив как фонтанировал в рвотных судорогах один из коммерсов, а проститутки пыталась удержать стодвадцатикилограммовое тело от падения в лужу блевотины.

В итоге свалились в неё триплетом, – в основном, плохо после приема алкоголя…

– Ну какая же это внештатка, это будни, – засмеялся Харламов, – рутина… Местные кресты не заявляются?

– Вроде тихо пока… – пожал плечами Малыгин, – мне бы как-нибудь на переговорник сгонять? А то без связи уже месяц как…

– За звезду свою питерскую переживаешь? – по-доброму улыбнулся товарищ.

– Не переживаю, – Леха насупился, – просто поговорить надо. Да и родакам обещал позвонить…

– Потерпи ещё пару-тройку дней, – Харламов остановился, – сейчас тебе замену ищут, нужен типа тебя, говорящий и не тупой. Заберу в город. Тема одна нарисовывается, надо отработать.

– Блин, Димон, я так-то тут думал денег хоть немного поднять… – Леха явно расстроился, он планировал на заработанные поездку в Питер, как минимум, на неделю.

– Там тема такая, что больше поднимешь, – посерьёзнел Харламов, – слушай, короче…

Перешедшая на другой бизнес-этаж управляющая Оля Фуштейн подкинула Харламову и Травникову нехилую идею. Ещё работая на владельцев «Джема», она вынашивала этот проект, но, ввиду перехода в холдинг, решила практически бескорыстно отдать его своему любовнику. Земельный участок, на котором раскинулся, арендованный под ночной клуб кинотеатр «Темп», принадлежал мэрии города. Был он раза в четыре больше площади клуба-кинотеатра и все узлы коммуникаций располагались также в пределах периметра. Травников же совсем недавно плотно завязался с ру-_{ководителем КУМИ} ¹⁷и одной встречей мог решить вопрос долгосрочной аренды участка. Лет эдак на сорок. Пока под парковку для автомобилей или такси. А там как кривая российского бизнеса вывезет.

– В общем, Трава порешал и всю площадку отдают ему… – излагал Харламов, – он уже работяг выгнал и через неделю шлагбаум будет, асфальт нормальный положат и места разрисуют.

– Ну, а нам-то что? – не понял Леха.

– Нам? – хмыкнул Харламов, – тебе! Так как я из клуба практически уже ушел, то смотреть за парковкой будешь ты. Пацаны есть, я на связи, если что случится…

– А в чём заработок? – всё не мог врубиться Леха.

– Блин… – покачал головой Дмитрий, – «Джем» самый большой клуб в городе. С пятницы по воскресенье там хотят работать все таксисты. Ты ставишь бойца на шлагбаум и собираешь бабки за въезд. За парковочное место отдельно, за такси отдельно. Либо вообще одна фирма работать будет и абонентку листать. Ты с нами в доле. Понял, боксёр?

От таких взрослых предложений у Лехи захватило дух, но уровень ответственности перед одним из бандитских авторитетов в городе, да и знание проблемного таксишного контингента подавили желание торопливо закивать в знак согласия.

– А с Макаром проблем не будет? – вспомнив рассказы о терках с блатными, уточнил он, – под его же крышей все таксеры?

– У Травы давно своя таксишная фирма уже, – отмахнулся Харламов, – да и у Макара с Фаридом последнее время говномуть какая-то. Глядишь, постреляют друг друга и заедут обратно…

– А эти, как их там, хозяева «Джема»? – всё не унимался в своих сомнениях Малыгин, – и м-то не обидно, что всю землю под носом забрали?

– Хм… – вздохнул, покачав головой Дмитрий, – вот был бы кто другой на твоём месте, давно на хер бы послал… Всё порешали с ними. Им вообще клуб побоку, так, телок потрепать. Да и куда им с нами тягаться… Короче, согласен или нет? В месяц больше бати своего поднимать будешь, в Питер хоть каждый месяц гоняй…

Этим аргументом Харламов добил Леху окончательно. Тревожный вид бизнеса, связанный с интересами группировок, судя по всему, отрыв от учебного процесса и отсутствие Харламова – главной опоры в ночной жизни города – всё это ушло на второй план при получении возможности ежемесячных встреч с девушкой своей мечты.

– Да ладно тебе, Димон, – разбросал брови из кучки Леха, – это я так, от дефицита человеческого общения лишнего наплел. Когда в город-то?

* * *

Перед своим первым деловым сезоном Леха успел сгонять на вырученные от «белозерского сиденья» деньги в Питер.

Наличности хватило на плацкарт «туда-обратно», посещение Эрмитажа и проживания в дешевой гостинице общажного типа. Таня встречала его на Московском вокзале и сквозь тонкую ткань белой футболки Леха чувствовал, как от его объятий задрожало тренированное тело кандидата в мастера спорта по фигурному катанию. Сдерживаемый рамками пацанских понятий, Леха не утонул в затяжном поцелуе (хотя очень хотелось), а лишь подхватил девушку за талию и поднял на все свои сто восемьдесят пять сантиметров. Они опять много гуляли, благо начало августа, в атмосферном смысле, не уступало июньским ночам их первых свиданий. Таня делилась впечатлениями от Юрмалы, Леха хохмил рассказами об охранной деятельности, мороженое таяло, ночь подкрадывалась.

– Ну ты и забрался… – Таня немного со страхом взглянула на темный корпус бывшего общежития, а ныне гостиницы «Фея».

– Да… – Леха почесал затылок, пригнувшись к лобовому стеклу, – мне её одногруппник посоветовал, Ромка-баскетболист. Они тут на соревнованиях останавливаются.

Танина машина стояла перед парадным входом в здание, еле живая лампочка тускло подсвечивала салон легковушки.

Девушка смотрела на Леху чуть исподлобья, но с улыбкой. За те несколько часов, которые они провели вместе, Малыгин пару раз пытался позволить себе коснуться её бедер или талии, но постоянное присутствие общественности вокруг либо строгая музейная обстановка стреножили прыть рвущегося тестостерона. А вот сейчас, поймав этот взгляд, Леха рванулся навстречу. Совершенно очевидно, что и девушка ждала этой встречи. Их тела сошлись, насколько позволяло тесное пространство «Лады», в том самом затяжном и влажном…

– Леша, стой! – Таня оттолкнула Леху, когда тот трясущими руками задрал ей футболку, обнажив смуглые полусферы в чашечках белоснежного бюстгальтера. Парень, не понимая, захлопал глазами, словно обоплеушенный за попытку хищения сметаны, кот. Таня, прыснув негромким смешком, раскатала футболку обратно.

– Леша, ты прости меня, – она положила горячие ладошки на его подрагивающие кисти, – я не могу так…

– Как? – вновь дернулся Леха вперед.

– Не, не здесь, – она чуть помедлила, – и не сейчас… Если мы с тобой потеряем контроль, то ты потащишь меня в свою «Фею»… А я не знаю хочу я туда или нет…

Леха пожал плечами. В его голове все ещё бушевала буря гормонального сдвига, пах плавился жаром мартеновской печи.

– Мама мне всегда говорит, – Таня глиссадой пробежала пальцами по его предплечьям, вызвав следом нашествие мурашек, – семь раз подумай, а потом решай…

– Тань, – Леха наконец очнулся, – ты чего-то не то говоришь… Я все эти два месяца только о тебе мечтал, дня не проходило… Часа… Дни считал…

– Леш, и я тоже. У меня это в первый раз, понимаешь, любимый?

Леха задохнулся. Нет, это не было признанием в любви, но за восемнадцать лет жизни такие слова, да ещё и от самой красивой девочки на свете, он услышал впервые. Жаркая похоть тихо сползала, оставляя место умиротворяющей нежности.

– Да, наверное… – хрипнул он, – ты права… Я тоже так, думаю… Но, может быть, ты приедешь ко мне когда-нибудь?

– Может быть, – она коснулась губами его щеки, – когданибудь, в обозримом будущем…

– Я поговорю с братвой, – добавил он новое слово из своего лексикона, – можно в загородный коттедж сгонять…

– Так, Леша, достаточно, – прижала она свой пальчик к его губам, – останься мальчиком из интеллигентной семьи, пожалуйста. В сентябре ремонт на Тореза закончится, я перееду от мамы и ты приедешь ко мне…

Таня, скрывая смущение, несколько скованно засмеялась. Леха, услышав главное для себя, тоже во весь рот заулыбался.

Они проболтали ещё пару часов. Точнее, пропорционально разговорам имели место и поцелуи, но уже без истовости, приводящей к сумбуру. Ради Тани Леха готов был ждать.

В «Фее», провалившись в удавленный пружинный матрас, Леха мгновенно уснул. Слишком эмоционально насыщенным был этот день. Да и сон приближал к завтрашнему свиданию, а оно, соответственно, к дате столь ожидаемой близости.

Оставшиеся полтора дня, как обычно это бывает в Питере, были уплотнены открыточными видами Царского Села, аллейными пейзажами Павловского парка и посещением кинотеатра «Баррикада». Премьерный показ «Джуманджи» с его спецэффектами оставил в памяти лишь яркие пятна основных моментов, ибо места для поцелуев не располагали к внимательному просмотру очередного голливудского блокбастера.

Всё это едиными мазками раз за разом пролетало в голове Малыгина, лежащего на верхней полке плацкартного вагона «Санкт-Петербург – Воркута». Двое суток в обществе Тани дали ему заряд мотивации на ближайшие полгода. Работать, делать бизнес, обрастать нужными связями. Так, в корне неверно, для своего возраста и статуса рассуждал Леха. Учеба уходила на второй план. О том, что последующие годы обучения будут гораздо сложнее предыдущих, мыслей не было абсолютно. В первую очередь хотелось заработать на машину, чтобы гонять в Питер на тонированной «восьмерке». Во-вторых, съехать из общаги, чтобы у Тани была возможность приезжать в его, пусть и съемную квартиру, но с большой кроватью, квартиру. Конечно же, первым делом, нормально приодеться. Кожаная куртка, «адидасы – рибоки», американские джинсы. А учеба, а что учеба? Вырулится…

* * *

Однако кавалерийского наскока в бизнес-проект имени Оли Фуштейн не получилось. В Вологде начали стрелять. Тихим августовским вечером при выходе из лифта застрелили одного из мелких районных авторитетов по кличке Косарь. Был он «смотрящим» за микрорайоном льнокомбината, в простонародье «Пакля» ¹⁸, и двигался в фарватере Макара. И всё бы ничего, подобного рода публика частенько гибла в ходе своих ситуативных процессов. Вот только обычно это происходило достаточно патриархально. Подручный тяжелый предмет, нож, на худой конец, обрез. Но не три автоматные очереди из кустарно изготовленного армянскочеченского автомата «Борз».

Изначально чуть заторможенная милицейская реакция (очевидно, такая криминальная премьера и для них была нежданной) раскрутилась с не применявшейся ранее мощностью. Первым под замес попал Фарид со своим «Дербентом». Фаридовские бойцы неоднократно цеплялись с макаровскими, в основном, по причине эксцессов собирателей «на общее». Установленную мзду за своих подкрышных земляков Фарид добросовестно уделял, но как только какойнибудь апологет АУЕ ¹⁹начинал неоправданно стричь лишнее, кавказская кровь давала о себе знать. Кстати, подобной борзостью как раз и грешила молодежь с Пакли. В общем, основания подозревать в расправе над блатным авторитетом мутного горца у ментов имелись полные.

Ворвавшийся РУБОП с ОМОНом разметали дагестанский анклав, словно смерч из «Волшебника Изумрудного города». Унеся с собой нескольких сказочных персонажей, то бишь, лиц без регистрации и документов. Не миновала чаша сия и самого Фарида. Причём, если его джигиты загремели на 30 суток по так называемому «бандитскому указу» ²⁰, то сам глава этнической группировки утяжелился на пару коробков анаши, «совершенно случайно» оказавшихся в заднем кармане джинсов. А это уже тянуло на срок до десяти лет ²¹– Фарид оказался в следственном изоляторе. Тут уже весь криминальный мир Вологды понял, что шутки кончились, и растекся по ближайшим городам и весям. Что, судя по дальнейшим событиям, не остановило раскрутившийся маховик милицейской машины.

* * *

Тематическая вечеринка в ночном клубе «Джем» называлась «Здравствуй, школа». Собственно, этот сейшн и был приурочен к первому сентября, с прицелом на вал посещаемости со стороны вернувшихся с каникул студентов и студенток. Из заявленного формата, правда, присутствовали только танцовщицы на сцене в элементах школьных фартуков и выкрики диджея о теме дискотеки.

Леха, выставив охранников на посты, присел за служебный стол. Он попытался почитать книгу о Цусимском сражении, но очень скоро тусклый свет окончательно заменили на всполохи цветомузыки. Будущий учитель истории, отдав книгу за стойку бара, отправился на контроль входной группы.

Последние дни августа выдались сухими, но прохладными, поэтому танцпол посетителями наполнился очень быстро. Все столики были забронированы заранее, и большая часть, уже через час-полтора заполнилась. Леха ждал Харламова. Тот обещал заскочить после какой-то важной встречи. Никаких конфликтных ситуаций на входе не происходило, лишь один раз какая-то подвыпившая мадам попыталась отказаться от оплаты входного билета, мотивируя это тем, что она «жена заслуженного человека». После корректного разъяснения о том, что по приезде её покровителя деньги будут немедленно возвращены, миссис рассчиталась и прошлепала в зал. Туповатые самбисты только уважительно покачали на сей развод со стороны старшего смены и, косолапо кривляясь, сопроводили даму до стойки бара. Ближе к полуночи появилась парочка блатных «отсидельцев» из макаровской группировки. Были достаточно вежливы, купили входные, прошли в зал. Не цепляясь с клиентами и не провоцируя охрану. Леха попросил Бульдога присмотреть за проблемными, но тот, вернувшись минут через пятнадцать из дискотечной мути, сообщил, что оба макаровца мирно сосут пиво около стойки бара, вяло реагируя лишь на женский пол.

Харламов всё не появлялся. Леха уже успел на кухне под-харчиться сосисками и макаронами. Столы овисли гроздьями избыточного количества клиентуры. В зале начались первые мелкие стычки. Малыгин пару раз выскакивал, но успевал лишь к шапочному разбору. Выдрессированные командиром штурмовой группы погранвойск секьюрити мгновенно пресекали конфликты и выкидывали бузотеров на улицу. Да и «битвы» пока устраивали лишь подвыпившие студенты, а не молодая поросль уличных группировок. Оба раза, выходя из-за служебного стола, на осмотр мест происшествий, Леха фиксировал индифферентные позы макаровских последователей. Обычно, живо интересующиеся любой движухой, в этот раз, к скоротечным дракам они были абсолютно равнодушны.

Уже за полночь появился Харламов. Он стремительно прошел к столику, за которым расположился Малыгин со старшей администраторшей Дашей, и жестами вызвал своего товарища на кухню.

– Так, – Дмитрий был резок и собран, – кто из пацанов наших есть в зале?

– Каких? – не понял Леха, – из охраны?

– Нет, из травниковских, – глаз обычно уверенного и спокойного Харламова тревожно подергивался, – из старших?

– Вроде пока нет никого… – пожал плечами старший смены, – из братанских только, вон, пара арестантов… С Макаром которые.

– Короче, – Харламов притянул Леху к себе и заговорил шепотом, чтобы снующие по кухне официанты не расслышали, – сейчас выходим разными путями. Ты через главный вход, я из кухни… Проскочишь на светофор с Ленина, встанешь там. Если увидишь «бэху» Травы маши, семафорь, подпрыгивай! Но его останови… скажешь, что я просил передать, чтобы он в «Джеме» сегодня не появлялся. Всё. Потом вали в общагу.

– Что случилось-то, Дим? – тревога вирусно передалась и Малыгину, – что за геморр?

– Облава сегодня будет, – на секунду обернулся Харламов на дверь, – с минуту на минуту, мусора только его ждут. Или меня… Подставы могут быть.

– Это из – з а Косаря все…? – н еуверенно догадался Леха.

– Хер поймешь… Намешано всего. Давай, бери куртку и двигай. Бойцам скажешь – за пельменями пошел. Им-то ничего не будет, так помнут немного. Я через кухню выйду и на машине к Траве домой поеду, может там перехватить успею…

Леха выскочил из кухонного помещения и, четко следуя инструкциям опытного друга, рванул на выход. Параллельно, боковым зрением он зафиксировал присутствие обоих блатных практически у входа в кухонные помещения. Хотя ещё пять минут назад они отирались у барной стойки. Однако не увидел он того, как вышедшего на задний двор Харламова жёстко свалили на землю двое рослых омоновцев, а в открывшуюся дверь хлынул поток камуфлированных фигур, разбавленных парой человек в штатском.

– Всем лежать, суки!!! Работает РУБОП!!!

Перешагнувшего порог главного входа Малыгина снесла волна ворвавшихся силовиков. Тычок автоматным стволом куда-то в подбрюшье был настолько неожиданноболезненным, что, задохнувшись, Леха сполз вниз по стойке администратора. Точнее, водопадно обрушился по причине ускорения, приданного кем-то из омоновцев по копчику. Где-то за стойкой завизжала Даша, на грязный пол входной группы повалились охранники и посетители мужского пола. Девушек же центростремительная ментовская сила элегантно разметала по стенам, столам и по всей длине барной стойки. Музыка резко оборвалась и в центр танцпола вышел высокий худощавый мужчина в штатском.

– Внимание!

Властные интонации сразу же заставили всех присутствующих вслушаться. Кто-то в глубине зала пьяно подхихикнул, но тут же осекся звонкой оплеухой. За тишиной в зале ОМОН бдел внимательно.

– Проводится оперативно-профилактическое мероприятие! В соответствии с указом президента «О борьбе с бандитизмом» будет произведен осмотр места происшествия!.. Задержания лиц, причастных к организованной преступности!.. Просьба не оказывать сопротивления и оставаться всем на своих местах! ОМОН шутить не будет!

Леху подхватили рычагом руки с загибом назад и потащили на улицу. Рядом перебирал ногами, постанывая от боли, какой-то прыщавый студент, покупавший к моменту налета входные билеты в ночной клуб. У ментовского «Пазика» обоих неласково приняли такие же бойцы в масках, закинув вглубь загаженного автозака. В очень короткий промежуток пространство салона оказалось забито такими же бедолагами, как и студент. На гордое звание участника ОПГ из пассажиров автобуса мог претендовать лишь Малыгин, в силу специфики своей ночной подработки, и Саша Бульдог, в виду глубоко слабоинтеллектуальной внешности.

В отделе милиции всех задержанных расфасовали по какому-то, лишь милиционерам известному, принципу. Щуплых и полупьяных студентов утрамбовали в камеры при дежурной части. Малыгина и Бульдога увели на второй этаж, где, пристегнув к батарее наручниками, оставили в коридоре. Через минут десять подняли ещё одного охранника, совсем молодого, тащившего свою вторую или третью смену. Парень дежурил на кухне и, будучи свидетелем захода через черный вход, рассказал Лехе о задержании Харламова в числе первых. Чуть позже в другой конец коридора завели мужчину с типичной внешностью бизнесмена от пилорамы. Ещё через минут пять цыгана лет тридцати. Оба арестанта также оказались пристегнуты к батареям.

Леха, наконец, получив возможность нормально мыслить, осознал своё положение. Он, студент-историк, сын интеллигентных родителей, оказался арестованным (именно так ему и казалось) за участие в организованной преступной группировке. Его сейчас посадят, сообщат родителям и выкинут из института. Крах всех надежд, пятно на репутации семьи, загубленная биография. Но, странное дело, всё это, ещё полгода назад, казавшееся ирреальным, уже не страшило. Живут же как-то недоучившиеся пэтэушники – нынешние предприниматели. Ездят на иномарках, не вылезают из ресторанов, покупают квартиры. Вчерашняя парадигма о том, что без образования никуда, дала заметную трещину. А знание о скудной зарплате любого преподавателя или учителя не делала мысль о досрочном отчислении из института фатальной. «В армию пойду, на худой конец, а там разберемся», – подумалось Лехе. Если не посадят…

– Фамилия!

От резкого голоса задумавшийся Малыгин вздрогнул. Перед ним стоял крепкий черноволосый парень лет двадцати пяти, в короткой кожаной куртке и с торчащим из-под полы пистолетом в оперативной кобуре.

– Малыгин…

Оперативник наклонился и отстегнул кольцо наручников от отопительной трубы.

– За мной!

Он потащил Леху за собой, прихватив за рукав куртки. Тот не сопротивлялся, но выглядело это всё равно очень унизительно.

Оперативник втолкнул Малыгина в один из кабинетов.

– Садись, физкультурник!

Мент не был агрессивным, скорее весело-злым. Он удавил охранника в раздолбанный стул посреди кабинета, а сам плюхнулся за один из двух столов, расположенных впритирку друг к другу. Помещение было небольшим, пошарпанным. В углу кривился большой железный шкаф, по диагонали от него, словно младшие братья-близнецы, стояли сейфы. Линолеум на полу, местами рваный, цеплял за обувь торчащей проволокой. На одной из стен висел календарь полуголой Саманты Фокс с привинченным значком «XXVI съезд КПСС» на пышной груди, на другой черно-белая фотография Глеба Жеглова в исполнении Высоцкого.

Леха перевел глаза с обзора обстановки на хозяина кабинета. Тот, покопавшись в столе, вытащил разлинованный лист бумаги, ручку, и спросил:

– Полностью данные твои, Малыгин? Имя-отчество, место жительства, с какого времени в банде?

– Алексей Михайлович… Но я не в банде, я студент истфака… – Леху вогнала в ступор уверенная речь сотрудника.

– Ага… Как Харлам, – хохотнул мент, – он тоже студент. Стройотрядовец, епта… Голову не глуми мне! Я-то простой опер из уголовки, а сейчас из «шестёры» ²²поднимутся, не до истории тебе будет…

– Да, нет, правда. Вот и студенческий есть у меня…

Леха вытащил из внутреннего кармана куртки студенческий билет и протянул его оперативнику. Тот деловито принял его, повертел, хмыкнул и бросил в выдвинутый ящик стола.

– Что делал в ночнике? – откинулся он на спинку стула.

– Потусоваться пришел, – п ожал плечами Леха.

– И Харлама не знаешь? Самбиста с физвоса?

Леха на секунду задумался. О том, что они жили в одной комнате – Харлам за пару месяцев до госэкзаменов съехал на квартиру – менты, скорее всего, не знают, но какой смысл врать?

– В лицо знаю, наверное, – всё же соврал Малыгин, – истфак с физвосом не особо пересекается…

– Кулаки-то у тебя сбитые, – кивнул мент, – каратист?

– Не… – смена на миролюбивый тон чуть расслабила Леху, – б оксом ещё в школе занимался. В Ярославле.

– О-о, да мы почти земляки! – разулыбался мент, – я сам-то из Данилова, а служил в Иваново, в десанте… В Ярик в самоход гоняли, там у вас телки попроще!

Леха молча покивал. Как реагировать на такие откровенности в милицейском кабинете, он не знал.

– Ну и нормально, – опер встал и скинул куртку на спинку стула, – часто в клубешнике – то этом зависаешь?

– Ходил пару раз, по весне… – Леха начинал успокаиваться поэтому врать становилось легче, – учеба ж у нас, в основном…

– Да, учиться надо… – милиционер задумался, затем протянул руку, – кстати, меня Игорь зовут. Койнов. Не слышал обо мне?

– Нет… – Леха, пожимая тяжелую длань, отрицательно и искренне помотал головой.

– Это зря…

Игорь зашел за спину Малыгину, словно собирался выходить из кабинета, но, резко развернувшись, втащил задержанному сзади по уху мощнейшую оплеуху. Леха, вместе со стулом свалился на пол, а Койнов, перешагнув, наступил ему на распластанную кисть.

– Слышь, студент! Ты чего лешего-то гонишь мне!? Мы с открытия сидим, пасем ваш ужатник гребанный! И я прекрасно видел, как ты вышибалами входными рулишь!

Леха попытался дернуть онемевшую руку, но её словно пригвоздили. В ответ на этот рывок он получил ещё одного «леща». На этот раз слева. В голове зазвучали перекаты малинового звона. Он увидел, нежели услышал, как открылась дверь и маленькое помещение уплотнилось ещё на двоих человек.

– Быкует? – донеслось сквозь вату легкой контузии.

– Да не, – Койнов сошел с его руки, – мелет как дышит… Понятых будете звать или так досмотрим, потом впишем?

Крепкие руки вздернули Малыгина на стену.

– Ноги шире! Руки в гору!

Раздался грубый окрик. Болезненные пинки по щиколоткам и Леха оказался растянутым по стене кабинета. Краем глаза он срисовал за своей спиной крупные камуфляжные силуэты, увенчанные черными масками с прорезями.

– Там основного Хряпа сейчас досмотрит и команду даст, – пробасила одна из «масок», – этот пусть пока раком постоит…

Ещё пара ударов в раздвижку ног и Леха продолжил демонстрацию чудес растяжки. Правда, боль уже цементировала сознание, но крепкая рука, вжавшая в стену, не позволяла ему упасть без сознания. Минут через пять в кабинет зашел ещё кто-то.

– Олег Юрьич! – Койнов вскочил из-за стола, – жулик доставлен в готовом к употреблению виде!

– Досмотрели? – голос пока невидимого Олега Юрьевича был быстр и резок.

– Нет, но …

– Выйдем, Койот!

Оба мента вышли за дверь, «маски» продолжали плющить Малыгина в стену.

Ещё минута болезненного ожидания и штатские вернулись.

Леха на секунду ощутил прикосновение к полам куртки и тут же рывком за шиворот был поддернут вверх и развернут лицом к сотрудникам.

Жёсткое, чуть ассиметричное лицо, коротко остриженные волосы. Двухметровые фигуры в масках на заднем фоне. Слово «СОБР» ²³на груди бронежилетов.

Олег Юрьевич с прищуром всмотрелся Лехе в глаза.

– Ты чего авторитета из себя корчишь, щенок!? По указу на тридцать суток захотел?

Леха молчал. Во-первых, он не знал, как отвечать на очевидно риторические вопросы, во‐вторых, не понял о каком указе идет речь.

– Скажи спасибо старшему оперуполномоченному Койнову! – продолжал «рычать» прямо в лицо старший по званию мент, – он сказал, что ты не при делах и учёбой своей дорожишь! Поэтому ксива твоя пока у него останется, будешь приходить сюда каждую пятницу на отметку, понял?

Леха кивнул. Понимание того, что его отпускают стопорило вопросы «зачем?» и «почему?». Свалить из этих неприятных стен хотелось со скоростью звука.

– Молодец, – лопаткой ладони хлопнул по лехиной шее Олег Юрьевич, – сходишь сейчас пальцы откатаешь, потом на фотосессию… И свободен. Пока…

Леха опять кивнул, чем вызвал ухмылку обоих ментов, а может и всех четверых. Эмоций собровцев за тканью масок не было видно.

Леху вывели из кабинета.

– Погоди!

Один из собровцев воткнул Малыгина в стену рядом. Второй вернулся обратно, не закрыв при этом плотно дверь. Леха, упертый лбом в стену, поймал обрывки фраз.

– Чего тебе, Трын? – несколько встревоженно спросил Олег Юрьевич.

– Забыл рацию… – пробасил собровец, – и, это, может, мы как этого щегла выпнем, на базу поедем? Основного-то загрузили уже…

– Да, Саня, можете ехать. Дежурное отделение пусть остается. Харлама в ИВС ²⁴свезти надо…

Саня, ступая по-медвежьи, вывалился из кабинета и Леха, увлекаемый за шкирку, услышал в закрываемую дверь:

– Вот видишь, Гоша, не насвистел Макар… Маслята-то у травниковских, а не у хачей. А ты к нам собирайся, через месяц переведем…

– Да, я, Юрьич…

Дверь захлопнулась, один из бойцов больно вывернул руку и полусогнутый Леха посеменил к лестнице.

На первом этаже Леху втолкнули в замызганную комнату, где усатый прапорщик с повязкой «Помощник дежурного» чернил краской пальцы какого-то паренька. В смежном помещении стенка озарилась фотовспышкой. Из дверей «фотостудии» вывели понурого завсегдатая «Джема» кавээнщика Бобикова. Тот вскинул глаза на Леху, но тут же подзатыльник выводящего мента придал ему ускорение на выход.