Читать книгу: «Иосиф Сталин», страница 4

Семинарский товарищ Сосо, Михаил Монаселидзе встретил на улице у церкви Святого Давида своего семинарского товарища Киту Тхинвалели. Друзья обнявшись разговорились и Мишико рассказал о Сосо и о его женитьбе. —Однако не могут их венчать, сообщил он однокласснику. И рассказал причину. – Я их обвечаю-сказал Кита, ничего незаконного для бога тут нет. Я то знаю Сосо, как себя. Только надо вам в полночь прийти в церковь, чтобый первый священник не знал о нашем мероприятии. Так и было сделано. В полночь, в церкви Святого Давида, в присутствии небольшого количества людей Сосо и Като были обвенчаны.

Сосо жил тут надежно. Сестры были хорошими швеями, имели мастерскую и к ним ходили большие начальники, генералы, их жены и дети заказывать одежду и ни один полицейский не мог и предположить, что один из главных революционеров Закавказья живет рядом с ним. В середине декабря 1905 года Коба участвовал в конференции большевиков в Финляндии, в г Таммерфорсе.

Здесь впервые и состоялась встреча Кобы с Великим Лениным. До встречи, когда Иосиф Джугашвили еще не видел Ленина, он ему казался великаном, хотя знакомые с Лениным однопартийцы говорили, что Ленин роста невысокого и очень простой, такой же как любой рабочий и обыкновенный человек. Но. всеравно, Иосифу казалось, что Ленин должен быть больше любого простого человека и он не досягаем всем желающим. Но, когда Иосиф увидел, человека, почти как он сам, Коба, ростом, шустрого, энергичного, простого, первым пришедшим на собрание и где то в углу в коридоре устроившимся и писавший, изредка поднимая голову, при виде делегатов здороваясь частыми кивками головы и, широко открыто улыбаясь, был поражен его простотой. Поздаровавшись с Лениным и обменявшись друг с другом с несколькими приветсвенными фразами, Ленин произнес, – Ну, что ж, товарищ Коба, послушаем о положении революционного движения на Кавказе. Вы, кажется, пятым выступаете? -Как записали, так и буду докладывать, Владимир Ильич. И Ленин взяв его правой рукой за спину потащил его в зал заседания. Коба здесь сделал доклад о положении на Кавказе, и деятельность большевистского Кавказского союза РСДРП, удостоилась одобрительной резолюции. Коба также выступил решительным сторонником бойкота выборов в Д уму, и эта позиция была поддержана Лениным.

В Тифлис Иосиф вернулся после подавления восстания раюочих с 18—24 декабря 1906 года. В городе не прекращались беспордяки, некоторые революционеры в отместку властям за погибших и раненных товари щей, готовили и терорристические акты в отношении тех представителей власти, кто переусердствовал в подавлении восстания, был организатором кровопролития. Кстати, в день приезда Джугашвили, было покущение на начальника штаба Кавказкого военного округа генерала Ф.Ф Грязнова, отличившийся в жестокости при подавлении рабочего выступления, виновника кровопролития. Он был смертельной ранен бомбой брощенной революционером Арсеном Джорджиашвили, рабочим железнодорожных мастерских. Арсена Джорджиашвили повесили, ему было чуть больше двадцати лет, за погибших товарищей, железнодорожных рабочих он сам отомстил и лишился жизни.

Иосиф поддерживая методы вооруженной борьбы с властями вообще, вел среди революционеров кропотливую разъяснительную работу, без профессиональной подготовки, в одиночку и небольшими группами не брать в руки оружие, тем более пытаться захватить государственные учреждения.

Вооруженное восстание возможно только в масштабе всей страны, когда партия подготовиться и будет иметь достаточно сил, специальных отрядов для этого, писал Коба в те дни на листовках. Учиться как вести вооруженные выступления, учиться как настоящие солдаты со всеми правилами военной науки как победить классового врага нужно, но без призыва партии начать вооруженное восстание-ошибка. Так писал в газетах товарищ Коба. В апеле 1906 года Кобу, Закавказьское отделение РСДРП направило в Стогольм, где он выступил на 4 Объединенном съезде партии (там было больше меньшевиков). Здесь Коба отстаивал после победы революции помещичьи земли передать в частные руки.

Меньшевики предлагали – передать в распоряжение местных органов самоуправления. Основная часть Большевиков —тоже были за передачу в собственность к местным органам самоуправления. Здесь, еще Коба озвучил мысль или мы за гегемонию пролетариата, или за гегемонию демократической буржуазии. Потом Иосиф, через несколько лет поймет свою ошибку по передаче земли в частные руки и будет ярым сторонником большинства Большевиков. Ну а пока, ошибаться может любой человек и Коба —не исключение. В Стогольме у Кобы с Лениным был долгий разговор тэт а тэт. В этих разговорах они оба размышляли о приходе партии к власти. Несколько путей для этого есть у РСДРП. Мирный путь, эволюционный и революционный-вооруженный путь.

О втором пути пока партия может забыть из-за неготовности революционеров, из-за неготовности политической ситуации в стране и, из-за кропролития и возможного перехода вооруженного восстания в гражданскую войну. Оба собеседника решили, что у партии на данном этапе много задач для самообразования ее членов и привлечения на свою сторону оргомной армии пролетариата и других слоев населения. После решения соответствующих задачи и прихода момента, когда изманенияа всему народу нужны, выйдет на сцену партия и покажет себя, не упустит своего предназначения.

11

Домой, в Тифлис, Коба вернулся в июне 1906 года. По дороге, он заехал в Германию, к шурину Александру Сванидзе. Алеша и его друзья переодели Кобу по европейски. Купили ему костюм, фетровую шляпу и трубку и он был похож на настоящего европейца и отправили на Кавказ. И здесь он своей новой обновкой, которую он редько обновлял, изумил свою жену Като, родственников и друзей. Те восхищались его новым костюмом, а он не понимал их изумления.-Вы что, вместо того, чтобы спросить, что решил съезд в загранице, вы уже который день костюм и шляпу примеряете, да восхищаетесь красотой тряпок. Что с вами? -недовольно заявил Коба своим родственникам. Жена только смела вымолвить-Сосо, мы же не твои революционеры, а портнихи. Что тут плохого. Нас материал из чего можно сшить платья и костюмы больше привлекают. Тем временем, жену Кобы, Като арестовали по обвинению в хранении нелегельной литературы. Это случилось в ноябре 1906 года. Сестра Като, Сашико просила своих высопоставленных клиенток помочь арестованной. И они помогли, не стали Като сажать из-за беременности, а дали два месяца провести в отделение полиции. И здесь Като повезло, сестры сшили платье жене начальнику отделения полиции и она не разрешила мужу держать беременную женщину в полицейском участке, а взяла к себе домой. И она два месяца провела у начальника полиции отделения на квартире.

Когда приехал Коба и захотел увидеть жену, жене начальника попросили дать разрешение повидаться с двоюродным братом из деревни, на квартире, где находилась Като. Разрешение дали, и, они, муж и жена, проводили свои свидания на их квартире. А потом, жена полицейского организовала дело так, что ежедневно два часа отпускали Като домой для встречи с братом. Хорошо, что начальник полиции не знал в лицо Кобу, а то было бы некрасиво, на свою квартиру впускать человека, которого искала вся Тифлиская жандармерия. Прошло некоторое время, пока жена Иосифа на квартире начальника отделения проходила свое заключение, сам Иосиф занимался подготовкой к выпуску новых газет, пришло время и, Като родила мальчика.

Рождение человека всегда радость, тем более, если он появился в любви родителей. Мальчика покрестили и дали имя Яков. Мальчик был горластый и не давал папе заниматься революционными делами. Если чересчур ребенок горланил, а папе надо было работать, отец сердито смотрел и на жену и на ребенка и собрав свои книги и тетради уходил оттуда, искал тихое место. Но, когда мальчик в люльке лежал спокойно и не плакал и не кричал, а улыбался, тогда он садился рядом и долго игрался, пальчиком проводил по щекам, по носу, по животику и называл его «Пацан», брал на руки и осторожно держал, целовал его. В это время Иосиф и его товарищи выпустили две новые газеты « Новое время» и «Наша жизнь», которые недолго выпускались. Из-за социал-демократических идей власти их закрыли.

Революционное движение работало в штатном режиме, занимались каждодневными своими заботами, организовывались новые демонстрации и забастовки. В этот период, проходила общегородская партийная конференция и Иосиф был избран делегатом на 5 съезд РСДРП, который прошел в Лондоне, в конце апреля 1907 года. Джугашвили отправился в Лондон, по дороге заехал в Германию, повидаться с Лениным. Надо было обсудить один из важных для партии вопросов. Речь шла о финансировании партии. В Закавказье очень много было богатых коммерсантов, которые передавали для жизни партии огромные суммы. Более того были предприятия, особенно в Баку и в других промышленных городах, которые фактически через надежных людей принадлежали партии, вся прибыль шла на нужды революционеров.

Партия разрасталась и в количественном отношении и в геграфическом, поэтому нужно было финансовое обеспечение тоже привести в соответствие. Ленин и Джугашвили обсудили и весьма один деликатный момент в партийной жизни. Некоторые товарищи в отместку власти, жестоко расправщимся с рабочим классом до крови, и, старающимся с помощью судов предпринимателям не выплачивать компенсации семьям, работавшим у них и погибщим рабочим, относились не совсем корректно. Можно сказать, экспроприавали некоторую сумму в пользу семьям оставшихся без кормильца. Однако бывали случаи, эта месть переходила и границы.

Ленин и Коба решили, чтобы на Кавказе, товарищи по партии серьезно отнеслись к таким фактам и проводили определенную работу по искоренению подобных случаев. Эти мелкие факты, потом разрастаются небывалими сказками, которые бьют по авторитету партии. Кстати, подобного рода слухи и явились причиной принятого решения на съезде – в связи со спадом революционных настроений распустить боевые дружины, которые отпор давали черносотенцам. Ленин и Коба были против этого постановления.. Партия, не умеющаяся себя защищать, не сможет объединять людей, говорил Ленин в Лондоне. И как будто Ленин и Джугашвили в воду глядели, обсуждая проблемы экспроприации. По возвращении с Лондона, 13 июня 1907 года на Эриванской площади Тифлиса, было совершено нападение средь бела дня на почтовую карету и похищено 250 тысяч рублей, предназначенные для госбанка. Было убито 10 человек. Непосредственным руководителем операции, говорят. был товарищ Камо. Эта экспроприация была осуждена меньшевиками, они требовали исключения из партии всех, кто причастен к этому. Меньшевики обосновывали свои обвинения тем, что съезд в Лондоне, только что принял решение об отмение подобных эксов, а большевики наплевали на все это. Более того, меньшевики объвили, что гланым руководителем этой опреции был товарищ Коба. Доказательств нет. Да и не требовались доказательства. Меньшевики в то время были в большинстве в партии в Тифлисе. А потому то, что они говорили, считали сами правдой. При такой обстановке, когда Иосифа называют —руководителем терорристической опреции, жить и работать в Тифлисе становилось невозможным. А потому он вынужден был в июле 1907 года вместе с женой и сыном уехать в Баку, где влияние большевиеков было более сильным. Кроме того работа большевиков в рабочем городе велась почти легально. Полиция всех революционеров знала в лицо в Баку.

Глава 5

1

С приездом сюда, Коба начал издавать газеты «Гудок» и « Бакинский пролетарий». Здесь осенью 1907 года Коба предложил на конференции Бакинского комитета РСДРП возродить красные боевые дружины, которые в дни армяно-татарской резни в Баку сыграли положительную роль. Они как дружинники охраняли районы, где жили компактно армяне и кровопролитие остановились. Это предложение Иосифа Джугашвили поддержали все большевики и один меньшевик. Его фамилия Выщинский, который станет потом, при Сталине генеральным прокуррором. Вскоре Кобу постигло тяжелое горе.

22 ноября 1907 года от брюшного тифа скончалась его супруга Екатерина Сванидзе. Сосо был рядом, не отходил ни на шаг, но сделать ничего не могли. После похорон, сына Якова забрала старшая сестра Като, Сашико.

Иосиф вернулся в Баку и стал работать еще больше и плотнее, чтобы забыть о постигшем его горе. Дел было много, выпуск газет, подготовка к выборам в Государственную думу. Более того, было ему поручено написать, документ под названием —« Наказ депутату Государственной думы от РСДРП». Работу свою и Иосиф и другие революционеры делали, но им не давали в спокойной обстановке жить и работать царские жандармы. И вот в ночь на 25 марта 1908 года Кобу взяли, правда под другим именем, но скоро полиция доказала, что арестованный революционер есть Иосиф Виссарионович Джугашвили, который несколько лет назад оставив место ссылки, сбежал. Коба все это признал, ибо недавно было выпущено царский указ об амнистии политических, поэтому сейчас это бегство не могли ему вменять в вину. Но у полиции тоже были свои доказательства, ищейки и шпики хлеб свой отрабатывали, поэтому на Иосифа была составлена толстая папка и ему определили снова ссылку на три года в Сибирь под гласный надзор полиции.

Но царские чиновники были корумпированы, имели все поголовно рты и потому хотели кушать пожирнее и повкуснее, а потому за взятку так называемое особое совещание при МВД решило Джугашвили отправить не на 3 года, а на 2 и не в Сибирь Тобольскую губернию, а Вологодскую губернию, в город Сольвычегодск, откуда при желании может вернуться домой, оттуда все ссыльные убегали по домам. Из Баку Сосо ушел поэтапу 9 ноября 1908 года, А прибыл на место ссылки 27 февраля 1909 года. Здесь ему государство выдавало 7 рублей 40 копеек, который на питание хватило бы, но на побеги, естественно, нет. А Сосо со дня прибытия стал думать о побеге. И «побежал», правда не в Тифлис, а пока в Петербург. А там, отдышавшись, отдохнувший, оглядевший по сторонам, решил вернуться на юг. В Петербурге заранее связывался со знакомым революционером С. Я. Аллилуевым и он устроил Кобу в одну из конспиративных квартир. Здесь он участвовал и в политической жизни столицы. В частности был на совещании по поводу издания центральной большевисткой газеты, на других собраниях. Только к концу первой декады июля Коба выехал в Тифлис. 12 июля уже был в Баку. Газета «Бакинский пролетарий» не выпускалась», Сосо его возобновил. А когда через некоторое время руководитель Бакинского комитета А. Джапаридзе вынужден был оставить город, руководство комитетом перешло к Кобе.

А в октябре Джапаридзе был арестован на своей квартире, а находящиеся там Орджоникидзе и Джугашвили сумели скрыться. И работа Бакинского комитета и выпуск газет продолжались еще организованнее. Однако и жандармы не сидели сложа руки, шпики, так называемые филеры, агенты царской охранки по пятам ходили за революционерами и за Кобой тоже. В этот приезд из ссылки Кобе удалось работать в Закавказье год с небольшим хвостиком. Произошли за это время много событий. 12 августа 1909 года от цирроза печени не дожив немного до 60 лет умер отец, Виссарион Джугашвили. Рядом никого из родных не было. Сын революционер, тоже не знал. Его похоронили свои друзья, а сыну родному, рассказали о смерти и похоронах отца, когда он был Вождем Великого государства и мирового пролетариата. Ну а пока шел 1910 год. В этом году Коба был намечен в состав центрального руководства РСДРП.

Тогда было Русское бюро партии. Туда намечалось включить В.П Ногина, И.Ф Дубровинского, Р.В Малиновского, М.И.Фрумкина, И. В. Джугашвили.,В. П. Милютина. Однако из-за разборок между Кобой и Кузьмой, партийная кличка Шаумяна и другими членами Бакинского комитета по внутрипартийным вопросам и необоснованной растрате 150 рублей, которые были виданы комитетом одному из членов комитета для организации типографии, Кобу как главного обвинителя решили не кооптировать пока. Надо здесь сказать, что отношения Кобы и Кузьмы были очень натянутые. При каждом аресте комитетчика, Шаумян обвинял Кобу. Он незаслуженно, бздоказательно считал Кобу агентом охранки, пологаясь на тот рассказ самого Кобы о том, что для пользы дела за две бутылки водки купил у исправника удостоверение агента. Если бы Сосо был агентом, то всеравно бы где-нибудь оставил бы какой-нибудь след, как все другие провокаторы. Никто, ни недруги большевики, ни недруги царские охранники не смогли доказать и показать документ, что Сталин являлся провакатором. А в скором времени, 23 марта 1910 года, Сосо взяла царская охранка и вопрос о кооптировании Кобы в состав центрального руководства отпала. Здесь товарищи старались, взятками и знакомствами Кобу освободить от ареста (они даже устроили его на лечение, якобы, от туберкулеза в больницу, где главный врач был сам революционер), но не получилось и его на пять лет отправили за пределы Кавказа, начало ссылки начиналось в Вологодской губернии, уже знакомом городышке Сольвычегодск. Отправили его туда 29 октября 1910 года.

Отсюда Иосиф Джугашвили, заботясь о делах партии, пишет Ленину.» По моему, для очередней задачей, не терпящей отлогательства, является организация центральной (русской) группы, объединяющей нелегальную, полулегальную и легальную работу на первых порах в главных центрах (Питер, Москва, Урал. Юг). Назовите ее, как хотите, « Русской частью Цека» или вспомогательной группой при Цека-это безразлично. Но такая группа нужна как воздух. Как хлеб… С этого, по-моему, и пойдет дело возрождения партийности. Не мешало бы организовать предварительное совещание работников, признающих решения Пленума, конечно, под руководством Цека… Теперь о себе. Мне остается 6 месяцев. По окончании срока я весь к услугам. Если нужда в работниках в самом деле острая, то я смогу сняться немедленно» Многие недоброжелатели Сталина, это письмо толкуют так, будто бы Сосо себе набивает цену, заявляя, что если нужно вам товарищ Ленин, то сбегу, чтобы не произошло и помогу вам. Эта мысль имеет смысл тогда, когда известно товарищам некоторым, хотя бы, что в 1917 году РСДРП придет к власти. Как известно Ленин в 1916 году говорил молодым революционерам, « мы старые революционеры не станем свидетелями строительства социализма, а вот вы молодые очень может быть». Потому письмо Кобы к Ленину говорит о деловых разговорах и отношениях между ними.

Читая эти строки, читатель должен понимать, что если бы это письмо попало в руки жандармов, то Кобе срок ссылки еще больше увеличили бы и отсылали бы в настоящую Сибирь. Этим – то отличались революционеры от простых людей, что многие вещи они делали без вознограждения, бесплатно, без оплаты, и, зная, что могут и жизни лишиться, но от борьбы за счастье простого человека не остывали и не откреживались.

Никто из них, революционеров и в мыслях не допускал, что в 17 году власть в России окажется в их руках и надо с Лениным быть в хороших отношениях, чтобы должность хлебную получить. Бедные, все они зарабатывали болезни в ссылках, в эмиграциях и у себя дома скрываясь в подвалах. Кстати, товарищи Коба написали ему ответ и попросили выехать в Питер, вплотную заниматься делами. Не все революционеры могли писать статьи, выпускать газеты, писать работы по тому или другому вопросу. Не надо близкие отношения установившиеся между Кобой и Лениным только связать с обеспечением финансов с помощью эксов. Ничего этого не доказано. А предположения, что, наверное, было так, еще раз потдлверждает, что мысли и ум Кобы нужны были в разных направлениях революционной деятельности того времени. Потом, если, допускать, что только финансовая сторона сближала двух титанов революции еще с тех времен, то Коба никогда рядом с Лениным не был бы, и, он бы так крепко на него не опирался.

После прихода к власти, в распоряжение Ленина было целое государство, а он, Ильич, Джугашвили всеравно рядом желал видеть, даже в первые месяцы вместе в одном кабинете трудились. Дело было в том, что идеи марксизма были очень близки и Ленину, и Кобе. Коба лучше всех понимал Ленина, был его единомышленником по всему спектру проблем, от прихода к власти методом вооруженного восстания и выпуска политических листовок. Потому с каждым годом отношения Ленина и Сталина сближались и крепли. А находясь в эмиграции Ленин многие проблемы организации революционного движения обсуждал с Кобой, решал с ним. То что Иосиф не подлизивался, назовем вещи своими именами говорит и следующий факт. Коба пишет в Москву, своему знакомому по Тифлису и Баку некоему Бобровскому: «Я недавно вернулся в ссылку («обратник»), кончаю в июле этого года. Ильич и К зазывают в один из двух центров, не дожидаясь, окончания срока. Мне же хотелось бы отбыть срок (легальному больше размаха), но если нужда острая (жду от них ответа), то, конечно, снимусь. А у нас здесь душно без дела, буквально задыхаюсь. О заграничной « буре в стакане воды», конечно, слышали: блоки-Ленина-Плеханова, с одной стороны, Троцкого-Мартова- Богданова, с другой. Отношение рабочих к первому блоку, насколько я знаю, благоприятное. Но вообще на заграницу рабочие начинают смотреть пренебрежительно: «Пусть мол лезут на стенку, сколько их душе угодно, а по-нашему, кому дороги интересы движения, тот работает здесь, остальное приложиться» По моему и рабочие правы». Все правидиво описал, ни грамма подхалимажа. Выполнив в Петербурге все задачи возложенные на Кобу, он вернулся в Вологду, где должен был получить присланные товарищами 70 рублей на побег.

Однако эти деньги присвоил некий Арам Иссакович Иванянц и Кобе пришлось вернуться в Сольвычегодск для продолжения отбытия ссылки. Об отсутствии в городе некоторое время у него была справка от революционера врача, у которого жил в Вологде, и Коба у него лечился, якобы, от туберкулеза.

2

Время шло и ссылке Кобы в Сольвычегодске пришел конец. Он отправился в Вологду. С приездом в Вологду он пишет в газету « Рабочая газета» и сообщает, что уже свободен и может выполнять задания партии и газеты, сам предлагает, что для пользы дела сейчас надо работать в крупных промышленных центрах. Имеется в виду в Питере, в Москве, на Урале, на Юге. Некоторые недображелатели видят в этом письме Джугашвили переоценку своей собственной персоны. Не надо забывать, что тогда городское население России было всего 15 процентов, а 85 сельское, а промышленность очень слабо развита, и, соотвественно и рабочих было еще меньше. Поэтому в городышке с населением пять тысяч жителей и с рабочим классом несколько сот человек не очень-то принесешь пользу революции. И если человек прямо говорит о том, что в небольших городах революционную деятельность вести весьма нежелательна- почему считается своеобразным отношением к самому себе? В это время Коба. как всегда понимая, что единство партии уже залог будущих успехов, начал примирять разные течения и фракции большевиков. Коба выполнял обязанности разьездного агента ЦК, был причислен к руководству партии. Совершал поездки, правда нелегальные и в Питер, и в Москву (в этих городах ему запрещалось побывать), вел с пользой для революционного движения работу, писал статьи, где разъяснял о пользе объединения всех большевитских течений и фракций. Частые разъезды, то в столицу, то в другой город не обошлись без проблем. Кобу арестовывают в Питере и вновь в последный раз дают ему возможность выбрать добровольно место ссылки. Он выбирает Вологодскую губернию.

В этот приезд Коба переписывается с Вячеславом Молотовым, с которым он будет дружить всю оставшуюся жизнь. Перед отъездом из Питера, Коба несколько дней работал в режиме аврала. Проводил совещания отъезжавшими в Прагу на конференцию РСДРП, делегатами, учас твовал на собраниях. Кстати, на этой конференции Иосиф Джугашвили заочно был кооптирован в состав ЦК. Писал статьи в газеты, участвовал во всех сколько нибудь значительных собраниях и совещаниях. Прибыв в Вологду Коба здесь пробыл всего два месяца без серьезного дела и уехал в Москву, посетил квартиру Р. В. Малиновского, который потом окажется агентом царской охранки. Не застав его дома и заметив за собой слежку Иосиф отбывает в Питер. Здесь на вокзале Коба вновь замечает шпика следящего за ним и он оторвашийся от него находит земляка и члена Имеретинско-Мингрельского комитета С. И. Кавтарадзе, учившемуся в то время в Петербурском университете. В квартире Кавтарадзе, Коба просидел до темноты и покинул ее тогда, когда в темноте его не мог заметить шпик. Пробыв в Питере некоторое время Коба активно участвует в революционной жизни партии. Участвует на собраниях рабочих ячеек и на заседании Петербургского комитета РСДРП. Потом он уезжает в Тифлис пробыв там несколько недель возвращается в Петербург. Долго жить на Кавказе ему нельзя и нельзя и в столицах. Здесь.

В Питере Коба встречается с Орджоникидзе и они вместе создают финансовую комиссию ЦК, которая должна проверять расходование средств с партийной кассы. Средства стали поступать в кассу поменьше, а расходы увеличивались непонятным образом. Однако всю деятельность революционеры ведут под плотным наблюдением царских филеров и они должны постараться уйти от него. В Питере Коба опубликовал несколько статьей в газете «Звезда» и готовил вместе с другими издание «Правды». Она издавалась на 300тысяч рублей, которые внес в парткассу некий В. А. Тихомиров.-наследник богатого казанского купца. Тихомиров был дружен с Молотовым, который вскоре стал секретарем редакции «Правды» – после того, как был арестован первый секретарь редакции Ф.Ф Ильин. Коба работал, Коба занимался революционной деятельностью активно, не забывая о конспирации. В одно время в Питере, в этот приезд, даже жил на квартире некоего Н. Г. Полетаева- депутата Думы, который был неприкосновенен для обысков.

Но царская полиция кусок хлеба все-таки отрабатывала, поэтому, когда решили задержать Кобу, то выходя из квартиры депутата, его взяли сразу. На этот раз Кобу отправили в ссылку не в Вологодскую губернию, а Нарымский край. Жандармы пологали, что оттуда революционер Коба не сбежит. Но господа жандармы ошиблись. С приездом в Нарым, где было много товарищей-ссыльных, Коба сразу начал готовиться к побегу.

3

Правда, сначала он подготавливал и отпралял в побеги на Большую землю товарищей, побываших тут достаточный срок, а потом и сам на 38 день прибытия отправился в путь. В Питере Коба оказался 12 сентября 1912 года и вновь ему в первое время помог земляк Кавтарадзе. Из Петербурга Коба совершает поездки на Кавказ, посещает Тифлис, участвует в подпольных собраниях и совещаниях и по настоянию Ленина, как член ЦК возвращается в столицу. 4 октября 1912 года Коба участвовал в заседании Петербургского комитета РСДРП, посвященном выборам депутатов в Думу от рабочей курии.

В это время власти хотели, чтобы упразднить из коллегии выборщиков уполномоченных наиболее крупных заводов. В срочном порядке по инициативе Кобы собирается Исполнительная комисся Петербургского комитета вместе с представителем ЦК (представителем и был Коба) и, составив новый список выборщиков, выносит решении об однодневной забастовке протеста. Ночью в тот же день собирается Путиловская заводская социал-демократическая группа и принимает решение Петербургского комитета. 5 начинается Путиловская забастовка, бастует весь завод. 7-го подхвативают инициативу путиловцев рабочие Невского судостроительного завода и присоединяются к решению Петербуркского комитета. 8 бастует весь завод. За ним идут и другие фабрики и заводы. И они бастуют из-за солидарности.

Бастуют и те, кто не имеет права и участвовать в этих выборах. 8 октября все требования забастовщиков выполняются, отменяют решение уездной комиссии, которое считают ошибочным, восстановливается в правах Путиловцы и расширяется перечень заводов и фабрик, которые могут участвовать в выборах. Рабочие торжествуют победу. Октябрьская забастовка показала властям, что социал-демократы- большевики важная сила среди крупных столичных предприятий.

От Питера был избран в Думу большевик А. Е. Бадаев, от Москвы большевик Малиновский при существенной помощи Кобы, который отправился после выборов в Питере, в Москву. Про провокаторстве Р. Малиновского тогда никто не знал, а потому все отмечали победу когда в Думу были избраны 6 большевиков, 6 меньшевиков и один беспартийный. Фракцию возглавил меньшевик Н. С Чхеидзе, а его замом стал Малиновский. Все что знал Малиновский, а знал он все о Кобе написал в докладной для начальника Московского охранного отделения. Припомнил и ссылки, и побеги и остальную работу Кобы в двух столицах. Кроме всего, где и как проводил время Коба, Малиновский сообщал и о том, чем должен заниматься Коба в близжайшее время. Ему поручено организовать поздку в заграницу попавших в члены Государственной думы выборщиков по рабочим куриям. Вопрос о поездке означенных депутатов от Петербургской губернии уже решен в положительном смысле. Владимрских и костромских депутатов, по поручению Кобы отправиться приглашать депутат Малиновский, Харьковской и Екатеринославской – В. Г. Шумкин. Все это охранка знала благодаря предательстве Малиновского, который получал огромные по тем временам деньги-в месяц 500—700 рублей. Ну а Коба и другие большевики —думцы готовились к отьезду в г Краков, к Ленину, для совещания по поводу работы избранных депутатов в Государственной Думе. Коба уехал в Краков через Финляндию, таким же путем и отправились и депутаты, но добрались до к месту назначения только Малиновский и М. К. Муранов.

10 ноября состоялось совещание их с Лениным и Зиновьевым. Обсуждали поведение депутатов на заседаниях Думы и проблемы партийного единства. Коба стоял за объединение всех фракций, кроме ликвидаторов. Был противником культурно-национальной автономии. Вместо нее он предлагал тезис о необходимости територриального единства как обязательного условия для существования нации. Вернувшийся из Кракова Кобе поручили выработку декларации социал-демократической фракции. При работе с ней появилась необходимость новой встречи Кобы с Лениным и депутатов большевиков.

Ленин был недоволен, что депутат Малиновский 7 декабря в выступлении в Думе поддержал тезис о культурно-национальной автономии. От имени Ленина, Крупская писала по этому поводу Кобе и Малиновскому «большинство кооператива водворило опять национально-культурную автономию в угоду еврейским националистам» И настаивали о приезде в Краков для встречи с Ильичом. В конце декабря, когда начались думские каникулы, Коба опять отбыл в Краков через Финляндию.