Читать книгу: «Кому ты нужен», страница 7

2.8.

Алла согласилась, чтобы Томас, как преданный поклонник, довёз её до дома. Девушка не заметила, как две машины, заблокировавшие выезд с парковки, быстро и одновременно исчезли, стоило только каршеринговому автомобилю тронуться с места. Томас прекрасно знал дорогу, но позволял Алле показывать, где повернуть налево, где направо, а вот тут – во двор.

Томас остановился рядом с домом, в котором жила Алла. Возникла неловкая пауза. Алла вполне могла просто сказать «спасибо» и выйти. Но во время поездки Томас начал рассказывать про свои впечатления о клипе, об ее актёрской игре. Он заметил всё: каждое движение и каждый поворот головы. Ну конечно, заметил. Музыкальные критики в Риге засмотрели этот клип до дыр, выискивая в нём хоть какое-то искусство, замысел и посыл. Напридумывали текста на две страницы. Томасу оставалось только хорошенько выучить текст и не сбиваться в расставлении логических ударений.

Поездка закончилась, но Томасу ещё было что сказать. Рассчитал он точно: Алла видела, что Томасу есть что сказать, и не хотела расставаться с ним, пока не узнает про себя всё.

– Меня Алла зовут, – сказала Алла.

Томас понял, что доверием он завладел.

– А меня Томас.

– Вы иностранец?

– Родился в России, сейчас живу в Евросоюзе, – Томас не стал говорить «в Латвии», потому что от мужа Алла могла слышать всякое об этой стране и сейчас насторожиться.

– Здорово, – Алла протянула руку, пытаясь придумать, под каким предлогом она могла бы дослушать пылкий рассказ Томаса до конца. И, не найдя никаких разумных причин, уже набрала полную грудь воздуха, чтобы попрощаться, обменявшись телефонами, и созвониться потом, когда оба будут чистыми. Вот тут Алла и заметила, что Томас тоже весь в саже. Вот оно – решение!

– Да куда же Вы такой чумазый пойдёте?! Пойдёмте. Умоетесь хотя бы.

– Это удобно? – скромно и даже испуганно спросил Томас.

– Конечно! Что Вы так испугались? Пойдёмте! – внезапно осмелев, сказала Алла и вышла из машины.

Томас тоже вышел, взял свой рюкзак, сумки с покупками Аллы, закрыл машину и направился вслед за ней к подъезду. Томас, конечно, знал код от подъезда, но отвернулся, когда Алла его набирала. В лифте они стояли так близко друг к другу, что в конце концов отвели глаза в стороны.

Когда они зашли в квартиру, Алла сразу отправилась в душ, приказав Тому похозяйничать на кухне и сделать к её возвращению кофе и бутерброды. Томас так и сделал. Но когда Алла вышла из ванной в халатике на голое тело, она не стала пить кофе с бутербродами, а почему-то, не сказав ни слова, потянула Томаса в спальню.

И надо же было такому случиться, что, когда Томас снял с Аллы халат, а с себя рубашку, штаны – да всё он с себя снял! – хлопнула входная дверь. Томас посмотрел на Аллу. У неё на лице было написано: «Да нет, показалось». Но нет, не показалось. В спальню вошёл Брагин. Он был почти вдвое старше Томаса и своей жены. Но в данном случае возраст не был недостатком: в Брагине было с избытком физической силы, не говоря уже про знание приёмов борьбы. Томасу, однако, нельзя было показывать свою подготовку и квалификацию. «Пусть думает, что я любовник жены», – подумал Томас и стал лепетать, что он тут случайно, что он ничего такого не хотел и что папа всё неправильно понял. Томас намеренно назвал Брагина папой. По возрасту это было правдоподобно, но по факту это была психологическая атака. Эта фраза могла убедить Брагина в том, что Томас тут не по его душу.

Алла же, видимо, неопытная в таких делах, бросилась голой объясняться с мужем. Томас успел только надеть трусы на одну ногу, когда получил первый удар в голову. Защищаться или бить? План «А» внезапно пошёл прахом. Плана, в котором Томас лично, непосредственно в рукопашном бою убивает Брагина, не было. Это прямое столкновение было нежелательным. Властям не потребуется много времени, чтобы понять, кто такой Томас и вычислить мотивы заказчика. Надо играть любовника до конца. Томас увернулся от второго удара и бросился на балкон. Там он быстро оценил высоту третьего этажа, вероятность для себя выжить и остаться дееспособным после приземления. Учитывая обстоятельства, шансы были приемлемыми. Томас перепрыгнул через балкон и стал опускаться по стальным прутьям ниже – минус метр высоты, с которой предстоит падать и который может оказаться решающим.

Во дворе стала собираться толпа. Пока что было три зрителя, но они уже достали телефоны. Основные зрительские массы должны были собраться с минуты на минуту. Томас осматривался и одновременно пытался надеть трусы на вторую ногу и натянуть их повыше, чтобы хоть как-то прикрыться.

На балконе тоже было нескучно. Брагин пытался дотянуться до Томаса и столкнуть его вниз. Алла, прикрываясь, кричала, что всё не то, чем кажется. При этом какая-то часть ее мозга понимала, что очевидцы снимают все на телефон, и Алла старалась повернуться к камерам «рабочей стороной». Другая часть ее мозга ликовала, что теперь про неё, её талант актрисы и певицы узнают все. Рано или поздно узнает даже Малахов, а следом и весь мир. Если быть до конца честными, то были и такие участки мозга Аллы, которые задавались вопросом, что сделает с ней Брагин, когда разберётся с этим несчастным поклонником. У Аллы постепенно в этих участках мозга даже рождались фразы; она по опыту знала, что потом эти слова для чего-нибудь да пригодятся. Или для легенды, или для песни, или даже для интервью. Главное, их не забыть.

Хорошо. В некотором смысле «хорошо» было только Брагину. У него была одна конкретная задача, после решения которой он займётся второй абсолютно конкретной задачей. Сбросить с балкона этого цепкого молодого любовника – задача номер один. И прибить эту потаскуху – задача номер два. Очень простой и понятный план. Но парень, зараза, вёрткий. Никак не скинуть. Не улизнул бы!

Томас примеривался, чтобы спрыгнуть на балкон второго этажа, когда ему в затылок прилетела тумбочка с флакончиками и прочей мелочью жены Брагина. Хотя нет, немного не так. В тот момент, когда Томас отпустил руки, чтобы в полёте успеть схватиться за перила балкона этажом ниже и на секунду задержать падение, его тело начало падать; и поэтому, вероятно, летящая сверху тумбочка ударила чуть слабее, чем если бы Томас продолжал висеть на балконе Брагина. То самое сложение скоростей и всё такое. Или скорее даже вычитание. Физика за пятый класс, наверное. Если Томас потом вспомнит про это, то сможет точнее высчитать, насколько сила падающей тумбочки была меньше за счёт одновременного падения и самого Томаса.

План Брагина сработал. План Томаса нет. Вот что значит опыт и «быть сверху». Брагин под радостное улюлюканье толпы сбил тумбочкой любовника жены. Хотя если быть объективным, то некоторые собравшиеся зеваки все-таки были на стороне Томаса и предупреждали его об опасности, но всё произошло слишком быстро. Некоторые доброжелатели даже не успели договорить своё предупреждение, а Томас уже валялся на земле с пробитой головой.

Кто-то из зрителей догадался вызвать скорую. Скорая догадалась вызвать полицию. Алла догадалась одеться. Брагин догадался позвонить своему командиру, генералу, и доложить о происшествии. Короче говоря, колёсики завертелись.

Первыми приехали медики. Буднично осмотрели тело. Вызвали реанимацию и сделали укол. Приехали полицейские. Товарищ капитан почесал под фуражкой, посмотрел на балкон, проследил предполагаемую траекторию падения. И, обращаясь к присутствующим, с надеждой в голосе спросил: «Это он сам?»

По смеху из толпы товарищ капитан понял, что нет. Не сам. Когда капитан заметил тумбочку, то уже ни в ней, ни рядом на асфальте косметики и духов не осталось. Публика посчитала, что распутной жене они пока без надобности, а если паче чаяния муж ее простит, то купит всё новое.

– Эта тумбочка тоже… Вместе… Упала с потерпевшим? – спросил капитан у толпы. На что услышал всякое, причем большая часть ответов ему не понравилась. Тогда он обернулся к лейтенанту, старшине и сержанту полиции.

– Опросить свидетелей, – приказал капитан, и количество зевак драматически уменьшилось, а оставшиеся стали удерживать безопасную дистанцию между собой и наступающими силами полиции.

Капитан дал добро, и медики, переложив Томаса на носилки со словами «если выживет, то дурачком поживёт ещё немного»,– утащили тело в машину реанимации.

Из подъезда вышел Брагин, быстро разобрался, кто тут старший, подошёл к капитану и представился.

– Пройдёмте в квартиру, товарищ полковник, – сказал вмиг погрустневший капитан полиции. Кому охота разбираться с делом, в котором полковник внешней разведки выкинул в окно любовника молодой жены? Капитан был уверен, что не сегодня-завтра вскроется более подробная информация о произошедшем. А именно: полковник вместе с женой вернулись домой – это, кстати, смогут хоть под присягой подтвердить свидетели – так вот, вернулись они домой, а там – вор. И хочет вор спереть, чёрт, тумбочку с дорогими духами – муж ведь любит свою жену, и духи поэтому дорогие. Так этот вор, испугавшись, рванул на балкон, сорвался и в полёте ударил себя случайно тумбочкой, которую почему-то не оставил в квартире. Почему вор был в одних трусах? Вот он очнётся и даст показания по этому поводу.

Капитан сильно огорчился тому, что человек, выкинувший любовника с балкона и приложивший его тумбочкой по голове, оказался полковником. «Что ж так не везёт? – думал капитан о себе, не про потерпевшего. Что потерпевший: ну грохнулся с третьего этажа, так сейчас-то жив-здоров. Маленько без сознания и башка пробита – так это ему ещё повезло. Полковник, пожалуй, мог бы и застрелить.»

Капитан поднялся с Брагиным в квартиру. Сели на кухне. Съели по бутерброду, которые приготовила жена. Брагин ещё обратил внимание, что жена как-то по-новому положила сыр и колбаску. Хм. Полковник рассказал капитану версию, до которой капитан и сам уже додумался. Чтобы закрепить версию, полковник дал капитану поговорить со своим генералом. Генерал сказал, что сам был свидетелем тому, как полковник с женой пошли домой, потому что не кто иной, как сам генерал, привёз супругов к дому где-то тридцать минут назад. И водитель генерала с удовольствием и в деталях подтвердит слова генерала. Ещё бы!

Капитан всё понял и не собирался сопротивляться. Он почему капитан-то? А всё характер. Капитан не спорил и записывал показания свидетеля. Потом они выпили за дружбу. Потом за взаимодействие между министерствами. Когда они прощались, полковник, размечтавшись, обронил, что вор может и не очухаться: возьмёт, да и тихонько скончается.

– Как Вы думаете? Есть такой шанс? – спросил полковник и внимательно, по-отечески посмотрел в глаза капитану.

Капитану чёт сразу поплохело, но он смог собраться и сказать: «Будем на это рассчитывать». Капитану захотелось на воздух.

2.9.

В дверь постучали. Роза Наумовна, которая была в ординаторской одна и заполняла истории болезни, подняла голову: свои тут не стучатся, а чужие не ходят.

– Да, – сказала Роза Наумовна, соображая, не почудился ли ей стук в дверь.

Дверь немного приоткрылась. За дверью стоял Станислав Владимирович Чуйко, пациент из 22-й палаты. Он мелко и энергично кланялся, извиняясь, что отвлёк доктора.

– Что Вам, Чуйко? – спросила доктор Каплун, радуясь сразу двум обстоятельствам: стук ей не померещился, а визит пациента позволил отвлечься от нудной работы.

– Я по поводу нового пациента хотел напомнить, – заискивающе сказал Станислав.

– Марсель?

– Нет, мы бы хотели победить в соревновании…

– В соревновании?

Они так и разговаривали: Роза Наумовна, сидя за столом и развернувшись к двери под углом не менее 90 градусов, и Станислав, стоявший за приоткрытой дверью.

– Зайдите, Станислав. Расскажите про ваше соревнование.

– Понимаете, я создал формулу. Учитывается возраст, диагноз и история больного.

– Пациента, – поправила доктор.

– Да, больного пациента, – исправился Станислав. – Потом я вычисляю среднее значенье, и по этому среднему показателю наша палата проигрывает всем остальным.

«Вы нормальный?» – хотела спросить доктор Каплун, но удержалась.

– Вам так важно победить? – спросила Роза Наумовна.

– Конечно, доктор.

– При этом другие палаты не знают, что вы с ними соревнуетесь?

– Как только 22-я выйдет вперёд, мы им объявим.

– Что я должна сделать для вашей победы? – уточнила доктор.

– Пациента. Молодой. Небанальный диагноз и интересная история его госпитализации. Самое ценное – история. За неё начисляется до пятнадцати базисных пунктов. За возраст – всего до семи. Если пациенту будет больше шестидесяти лет, то в итоговую сумму пойдёт только один базисный пункт, а если ему будет двадцать, то все семь. Всё просто.

– С Вами всегда так, Станислав Владимирович. Идите в палату, я постараюсь что-нибудь придумать для вас. Больница сегодня дежурит по скорой; чем чёрт не шутит – может, и нам кого-то подкинут.

2.10.

Лейтенант полиции, только что с отличием закончивший университет и приступивший к работе в оперативном отделе, проводил опрос свидетелей; правда, их ещё надо было поймать. Изрядно устав бегать за несознательными гражданами, лейтенант сел на скамейку и, наконец, заметил старушку, которая тут и была.

– А Вы давно сидите в данном месторасположении? – поздоровался лейтенант Вася Красных.

– А? – не поняла словоохотливая старушка.

– Говорю: какой продолжительности Ваше данное местонахождение?! – сказал Вася громче, разумно предположив, что старая карга от возраста оглохла.

– Чё говоришь? – спросила старушка и себе под нос добавила, – француз что ли или немец? В форме.

– Вы, – отличник-лейтенант полиции перешёл на язык жестов и показал на старушку.

– Тут, – лейтенант показал на скамейку.

– Давно, – лейтенант показал на запястье, где могли бы находиться часы. Хотя их там не было, Вася рассчитывал, что старушка помнит, что в её время носили на запястье.

– Сидите? – лейтенант, немного замешкавшись, показал на то место, каким он просиживал штаны в университете.

Старушка внимательно проследила за всеми его жестами и пристально посмотрела в глаза.

– Да лет двадцать, сынок. А ты француз что ли? Или немец? – наконец поняла вопрос старушка.

– Почему француз?

– Да не по-русски говоришь и жестами объясняешься.

– Я думал, Вы меня не слышите.

– Да слышу. Я тебя не понимаю. Говори проще.

– Не, бабушка. Мне сначала надо до генерала дорасти, а уж потом можно говорить проще. Если не разучусь к тому времени. Что можете показать по данному происшествию?

– Вот опять начал, – сказала старушка, – что ж тебе показать-то?… Я же старая. Не передумаешь? Давай хоть в квартиру зайдём или в подъезд.

– Бабушка! Что Вы несёте?! – понял намёки старушки Вася Красных и покраснел самую малость. Его смутило то, что если в отделе станет известно, к чему он склонял старушку – засмеют Васю, и карьера его закончится капитаном. Потому как история, что он просил старушку ему кое-что показать, уже не отлипнет, даже если он переведётся на Сахалин. – Не надо мне ничего показывать!

– Ослышалась, извини, внучок.

– Что Вы можете показать по данному делу?

– Ну вот опять.

– Показать – значит рассказать, дать показания, – пояснил Вася бабушке.

– Чего бы тебе сразу не сказать просто?

– Не могу. Карьеру надо делать, – признался Вася.

– А что ж, милок, тебя интересует?

– Что Вы, бабушка, видели, находясь в данном месте?

– Видела, что мусор в наш бак выбрасывают жильцы семнадцатага дома, – сказала бабушка и села с таким видом, словно ждала, что лейтенант подорвётся решать первую поставленную задачу.

Лейтенант не подорвался; он только обхватил голову руками и в который раз задался вопросом: правильно ли он сделал, что пошёл получать высшее образование в заведение, которое было просто ближе всего к его дому, буквально через дорогу.

– Вы видели, как вернулась сегодня домой Алла? – Вася был вынужден перейти на человеческий язык в надежде, что его услышит только эта ведьма.

– Так ты русский! – обрадовалась старушка.

– Русский, русский. Тише. Говорите по существу.

– Как говорить? – снова засомневалась старушка в национальности лейтенанта.

– Видели, как Алла вернулась домой?

– Конечно, видела! – возмутилась старушка.

– Она была одна?

– Дурачок ты что ли? Если бы она была одна, то кого тогда муж ее с балкона выкинул?

– Вы видели, как Алла шла домой с потерпевшим?

– Ну, тогда он ещё выглядел очень привлекательно, – старушка посмотрела на Васю, – вот как ты, только гораздо лучше.

– Вы заметили что-то необычное?

– А когда замужняя женщина идёт домой с незнакомым мужчиной и у неё блестят глаза – это считается?

– А у неё блестели?

– Можешь мне поверить. Я профессионал в этих вопросах.

– А кто Вы?

– Без адвоката не будут отвечать.

– Что Вы ещё можете показать?

– Так ты сам отказался. Пошли ко мне, я тебе всё покажу. Распалил ты, касатик, моё воображение.

– Да, бабушка… Показать – дать показания по этому происшествию. Откуда они шли? Как? Что было в руках? Давайте подробности.

– Да чего тут давать. Приехали вон на той машине, вышли, взяли пакеты с покупками и пошли. Я по наивности подумала, что парень этот – подручный Брагина. Но потом увидела, как у Алки глаза блестят, и решила Брагину сообщить.

– На машине? Вот на той, каршеринговой? Что ж Вы молчали всё это время?! Тоже мне надежный свидетель, – лейтенант подскочил и задёргался: то ли ему к машине бежать, то ли к капитану.

Хорошо, что в этот момент из подъезда вышел сам капитан.

– Товарищ капитан, разрешите доложить?

Капитан устало посмотрел на лейтенанта. От лейтенанта у капитана болела голова. Капитан кивнул.

– Путём опроса местного населения установлен факт прибытия потерпевшего и свидетельницы в автомобиле марки «Шкода», находящемся в данный момент на придомовой парковке. Доклад закончил. Лейтенант Красных.

Капитан посмотрел на старушку таким жалобным взглядом, что та спросила у него: «Ты-то хоть его понимаешь?»

– Я за жестами слежу, – признался капитан. Старушка понимающе кивнула: служба и не должна казаться мёдом, у каждого свой дёготь. Капитану достался лейтенант.

2.11.

Скорая подъехала к пандусу. Носилки с Томасом быстро оказались в приёмном покое. Тут выяснилось, что на пострадавшем нет штанов, в кармане которых мог бы лежать полис обязательного медицинского страхования. Присутствующие стали смотреть друг на друга в поисках самого слабого звена, на кого можно было бы максимально безопасно спихнуть проблему.

– Посмотри, он жив? – спросил бородатый доктор другого, помоложе.

– Вроде жив.

– Ну, раз ты ему диагноз уже поставил, тогда давай, занимайся. Если потребуется помощь – звони, – сказал бородатый и ушёл.

Оставшиеся ждали, что скажет травматолог, оказавшийся крайним. Травматолог ждал. Самое обидное будет, если они сейчас займут операционную, а больной помрёт. И больного не спасли, и операционную нужно заново готовить. Обидно. Травматолог давал больному время определиться, куда он настроен отправиться – в какой мир?

Больной застонал, приходя в сознание, и это решило дело.

– В первую, быстро! – скомандовал нейрохирург травматологического отделения.

Уже в операционной, когда доктора внимательно обследовали раны, выяснилось: перед ними либо один из бессмертных, в которых в травматологии принято верить – ну или хотя бы допускать, что такие есть среди нас, – либо счастливчик, и тогда, когда он придёт в сознание, надо будет его руками купить пару лотерейных билетов.

Доктора уже знали историю больного. Муж застукал молодого мужчину с женой. Выкинул парня с балкона и вдогонку кинул тумбочку. Парню повезло, если это слово здесь уместно. Он упал не на асфальт, а на клумбу. Тумбочка рассекла кожу и рана много кровила, но череп даже не треснул. Ни одного перелома.

Меньше чем за час операция была успешно завершена, и больного, чтобы понаблюдать, перевели в реанимационную палату. Вскоре он пришёл в себя, и навестить удачливого подопечного зашел нейрохирург. Молодого нейрохирурга звали Найдёныш Олег Игоревич.

– Ну, мил человек, как Вы себя чувствуете? – спросил Олег Игоревич больного.

– Нормально, – сказал Томас.

– Помните, что с Вами произошло?

– Нет.

– Да, я бы тоже такое не захотел вспоминать, – согласился доктор.

Доктор осмотрел больного: проверил пульс, заглянул в глаза.

– Как Вас зовут? – спросил доктор.

Томас сделал усилие, которое отразилось на его лице.

– Что? Что такое? Больно? – встревожился доктор. – Тошнота? Голова кружится?

– Не знаю.

– Не знаете, кружится она или нет?

– Я не знаю, как меня зовут.

– Правда? – сказал доктор Найдёныш, с некоторым сомнением рассматривая больного. – Мне отчего-то кажется, что Вы этим очень огорчите полицейских, которые просто обязаны установить Вашу личность и детали происшествия.

– Что со мной? – спросил Томас, заметно волнуясь.

– Уже всё хорошо, – успокоил доктор, как они это умеют, – отдыхайте, поспите, и всё пройдёт.