Читать книгу: «Зной», страница 5
8. Третий тур
Третий финальный тур для Алисы и Романа оказался на удивление коротким. И вновь они трудились как проклятые, как единый разум, и теперь словно читали мысли друг друга всю дорогу: и обсуждали быстрее, и идеи приходили стремительно, и ни разу никто не накосячил, не пришлось много переделывать. Сделали самое трудное из всех заданий меньше, чем за два часа, а ещё за сорок минут «расщёлкали» все четыре дополнительных.
Несколько томительных минут им казалось, что в конце всё же напортачили и что-то не так оформили. Не беда, если они просто ошиблись в способе представления решения, то без последствий дают ещё полчаса на повторное оформление.
Нет, всё зачтено. Предварительный итог – плюс шестьсот двадцать один балл за сегодня. По словам организаторов, итоговые оценки могут несущественно отличаться, и если команды не идут ноздря в ноздрю, то это особо ничего не изменит.
Их итог – две тысячи двадцать один балл. Разрыв с конкурентами – семьсот девятнадцать баллов. Никто не делает никаких оценок, ведь будет ещё день на апелляции, но претензий пока нет, задания выполнены чётко, ни одного штрафного балла. Не зря Алиса вела эту муштру: если встал из-за стола, то делай то-то; подошёл к двери – говори то-то. Они ни разу не прокололись. Из неё вышла бы замечательная учительница.
– Счастливого отдыха, Алиса и Роман, – с улыбкой пожелали им наблюдатели, – и обязательно приходите на все трансляции для участников.
Это да. Это стоит посмотреть, ближайшая трансляция – предварительные итоги и беседа с представителями отрасли будет завтра в полдень. А до того момента…
– Класс! – Алиса бросилась к Роману и поцеловала его, никого и ничего не стесняясь.
Оглянулась, снова помахала рукой наблюдателям, и те отключили прямой эфир – третий тур завершён.
– Здорово! – Алиса смотрела в глаза Романа, а на того накатывало… легко понять, что. – Класс, мы сумели! Даже если вторые и третьи что-то себе отсудят, они нас не достанут. Спасибо!
Последовал новый поцелуй, и Роман начал осознавать, что держать себя в руках ему всё сложнее и сложнее.
Телефон в руке Алисы пискнул, пришло сообщение.
– Предки хотят видеосвязь, – пояснила радостная Алиса. – Да? Устроим? Вроде нормально выглядим, – она отошла на шаг, придирчиво осмотрела Романа и себя. – Устроим?
– Да, конечно.
Алиса бросилась к своему компьютеру, и через десяток секунд пошло видео – оба комплекта довольных родителей на связи.
– Не хочу хвастаться, – Алиса стала рядом с Романом, держа того за руку. – Ты ведь не любишь этого, мама, да? Послезавтра всё скажут. Мы довольны, в общем.
– Мы тоже очень довольны, Лиза, – отозвалась её мама, Вероника Алексеевна.
Она очень молодо выглядит. Роман припомнил, что Веронике Алексеевне было семнадцать, когда родилась Алиса – похоже та свадьба была немного вынужденной. Тогда понятно, почему семья была не слишком дружной, мягко говоря. И вот опять, что только не лезет в голову.
– Паша говорит, у вас там тревога была. Всё хорошо? Ничего не стряслось?
– Мы ещё будем разбираться, мама, – покивала Алиса. – Похоже на программный сбой. Как отец сможет приехать, попрошу помочь. Я хотела попросить, – перевела Алиса взгляд по очереди на каждого из родителей. – Чтобы Рома остался у меня в гостях ещё на неделю – у нас каникулы, две недели ничего не изменят.
– Если Мария Александровна и Артур Фёдорович не против… – отчим Алисы, Павел Викторович, выглядел лет на тридцать с небольшим, хотя ему сорок пять. – Конечно. Мы с мамой вернёмся в следующий понедельник. Если захочешь отложить занятия в стрелковом клубе, сама договоришься. Отдыхайте, вы заслужили! – Улыбаться он умеет.
И теперь нет никаких сомнений, что он считает Алису своей дочерью, причём любимой.
– Папа, я тебя люблю, – восторженно отозвалась Алиса.
Может, другие и не заметили, но Роман заметил. Павел Листьев вздрогнул, ощутимо удивился и переглянулся с женой.
– Артур Фёдорович? Мария Александровна? Вы не против?
– Конечно, не против, Лиза. А если потом сможете у нас погостить, будем очень рады, – улыбнулась им мама Романа.
– С удовольствием, – ответили Роман и Алиса в голос и рассмеялись.
Роман кивнул Алисе и посмотрел в камеру.
– Мама, вам точно не нужна помощь? У нас с Лизой нет пока планов… – Роман посмотрел в глаза Алисы, и та кивнула в ответ.
– Ничего-ничего, мы справимся. Отдыхайте, вы заслужили. Молодцы!
Вторая пара родителей подтвердила, что да, молодцы. И сеанс прервался.
Алиса вновь привлекла его к себе, поцеловала. И, отпустив, наклонила голову, Роман и так понимал, что она смотрит на его шорты, причём смотрит так, чтобы его смутить.
– Не бойся, это в камеру не попало, я постаралась, – заверила Алиса, и расхохоталась. – Идём, ты – мой!
– Хочешь к колодцу, да?
– Никаких колодцев! – Алиса держала его за руки. – Быстро ко мне! Иначе это будет прямо здесь. Что? – улыбнулась она чуть шире. – Новые отговорки?
– Никаких, – говорить, когда тебя целуют, довольно сложно. – Включи сначала все датчики, которые отключила. Всю запись снаружи. И отключи всю тревогу, а?
– Да, ты прав! Бегом, или я за себя не отвечаю!
* * *
Теперь всё было наоборот, Алиса лежала на спине, раскинувшись, согнув правую ногу в колене, а Роман лежал, опираясь на локоть, гладил её по животу и всему, что рядом. Алиса жмурилась, улыбаясь. А снаружи вновь собрался горячий вечерний дождик, он настойчиво постукивал в окно: «Впустите? Впустите?»
Четыре раза. Это то, что Роман помнил отчётливо, четыре раза они убегали в душ и там «ухаживали», как выражалась Алиса, и возвращались обратно уже снова заряженные, разгорячённые, одержимые друг другом. Но всё отчего-то было не так – не так, как могло бы быть. Не было жадного желания забрать, отнять свою часть удовольствия, и ещё раз, и ещё, словно завтра не наступит. Всё было по-другому, хотелось не забирать удовольствие себе, а дарить и видеть то удовольствие, и радость, и получать его, стократно, самому. Вспомнился не очень приличный анекдот: «Долго ли умеючи! – Умеючи? Долго…» – раньше Роман смеялся над ним, не особо понимая.
Теперь понял.
– Похоже, я полюбил этот запах, – признался он, осторожно склонив голову так, чтобы прижаться щекой к животу Алисы.
Та едва слышно рассмеялась, погладив его по голове.
– Смотри, кончат их выпускать, придётся другими пользоваться. И что делать будешь?
Роман уселся, глядя в глаза Алисы. И внезапно понял без слов и объяснений.
– Любить – это раз и навсегда?
– Раз и навсегда, – согласилась Алиса.
Роман наклонился, и, сам от себя не ожидая, поцеловал её в средоточие нового аромата. Откуда взялось это знание, и вовсе не понять. Алиса вздрогнула, а когда Роман выпрямился, всё ещё ощущая её сладкий вкус, Алиса запрокинула голову, закрыв глаза, впиваясь ногтями в простыню. Судорога свела её тело, но Роман уже видел такое сегодня и знал, что это значит. Алиса не сразу пришла в себя, а когда пришла, не сразу сумела повернуться, чтобы приподняться на локте.
– Обалдеть… – прошептала она. – Ты где такому научился?! Как это возможно?
Роман только головой покачал, улыбаясь.
– Ещё раз?
– Ой, нет. – Алиса уселась, помотала головой. – Не сейчас. Но я всё помню, так и знай.
– Отговорки? – он попытался изобразить её же интонацию.
Алиса покивала с серьёзным видом.
– Одна, но железная. Я дико есть хочу. И ты тоже. А у тебя ещё ночь впереди, так что не расслабляйся! Идём, поможешь!
Они быстро оделись. На этот раз получилось не смущаться, зная, что Алиса смотрит, и смотрит намеренно.
– Сколько тут теперь биологических следов… – мечтательно протянула Алиса, глядя на их недавнее ложе страсти. – Такой беспорядок ещё придумать надо. – Алиса рассмеялась. – Не оставлю я ей эту простыню, себе припрячу. У нас ничего готового, но сейчас я что-нибудь придумаю. Чай пока сделай, хорошо?
* * *
Она точно так же обошла стол, едва ужин закончился, и уселась на колени Романа. Уселась, держа его за плечи, и придвинулась, чтобы соприкоснуться головами. Просто сидела, прикрыв глаза.
– Отец любил эти слова, – произнесла Алиса неожиданно, понизив голос. – Биологический отец. Думал, наверное, что дети не слышат и не понимают. Когда он нашёл себе любовницу, тоже продолжал говорить. Даже когда бил маму, а потом просил прощения и говорил те же слова. «Я люблю тебя, дорогая. Я люблю тебя, дорогая…» – Алиса чуть отодвинулась, глядя Роману в глаза. – Я возненавидела эти слова. Поклялась, что убью того, от кого услышу.
Роман молча кивнул и погладил её по голове. Слеза вытекла из правого глаза Алисы, но лицо её осталось спокойным.
– Только когда они развелись, это прекратилось.
– А твой отчим? Ну, Павел Викторович?
– Он её на самом деле любит, – улыбнулась Алиса.
Другая слеза из другого глаза беззвучно выкатилась на щёку. Алиса молча смахнула её тыльной стороной ладони.
– Но при мне – никаких нежностей. Конечно, я знала, что там у них происходит, когда они закрывают дверь. Но только там. Извини, что-то нашло на меня. Ты что-то хотел сказать, да?
– Да. Те люди, помнишь? Они есть на записи?
Глаза Алисы округлились.
– Вот я дура! Бежим на мостик!
* * *
– Скажи, что это мне не снится, – повторила Алиса вновь, глядя ошарашенно на изображение.
Оно было нечёткое и странное, словно те люди были полупрозрачными. Не то призраки, не то что ещё.
– Скажи, кого ты видишь?
– Это мы с тобой, – согласился Роман, сам удивлённый донельзя. – Даже одежда похожая. Что за…
– Она что-то кричит, – присмотрелась Алиса.
Люди на записи были секунд сорок. Видно, что они чем-то испуганы; видно, что они смотрели вверх: туда, где сквозь прозрачный пол можно увидеть здешних Романа и Алису. И да, Алиса-призрак что-то кричала и махала рукой.
– Сейчас, сейчас, это где-то есть. Чтение по губам. Слушай, а звука не записалось! – Алиса посмотрела в глаза Романа и посмотрела на часы. – Вчера это было в четырнадцать минут, плюс-минус минута. У нас ещё сорок минут. Что скажешь?
– Спустимся вниз в гостиную? Сто пудов они снова там будут!
– Да, я тоже думаю, что будут… – Алиса почесала в затылке. – Нет, не хочу в гостиную, – содрогнулась она. – В тот первый раз мы с тобой были в гостиной, помнишь? И чем всё кончилось?
Роман некоторое время молчал и смотрел в глаза Алисы, постукивая пальцами по крышке стола.
– Думаешь, не стоит быть слишком близко? Но они ведь могут появиться где угодно. Даже здесь. Мы же ничего о них не знаем.
– Не-а, – помотала головой Алиса, опустив взгляд. – Если она – это я, она точно будет там же, в гостиной. Она испугана, видел? Что-то хотела передать мне. Нам. И я, кажется, знаю, что она теперь попробует…
– Расскажешь?
– Потом, ладно? – Алиса посмотрела на Романа, не улыбаясь. – Я честно расскажу, но потом. Всё объясню. Не посмотришь пока на записи датчиков? Мы же весь день сегодня в делах… – Алиса не удержалась, прыснула и рассмеялась. – А я пока попробую восстановить, что она говорила.
Они придвинулись к разным консолям и принялись усердно работать, быстро нажимая на сенсоры и поглядывая на экран.
– Ловко ты научился вслепую всё делать, – отметила Алиса, не поднимая взгляда. – Круто. Вот чёрт…
– Что такое?
– Та часть, где рот и лицо сильно искажена. Почти ничего не получается. Всего три фрагмента из всех сорока секунд. «Не си… Там, у коло… Залейте мед…» – показала Алиса. – «Мед» или «мёд». Офигеть как осмысленно, да? «Не си…» – что? Не сиди, что ли? «Там, у колодца» – ну это понятно. А последнее что значит? Что залить и чем? Какой ещё мёд?
– Или медь?
– Или медведь. – Алиса поднялась на ноги. – Нужно как-то пообщаться с ней. Хоть немного. Что у тебя?
– Смотри, – указал Роман. – Времени мало было, но вроде есть типичные признаки. Видишь вот эти данные, когда прошли оба фронта – совершенно одинаковое сочетание!
– Ага, вижу, – покивала Алиса. – То есть теперь можем настроить фильтр!
– Да, я уже начал, но осталось минут десять. Потом продолжу. Ты хотела как-то подготовиться?
– Да, я сейчас. Минутку! – Алиса подошла к консоли и ещё несколько секунд что-то сосредоточенно нажимала. – Отключила тревогу вторжения, – пояснила она. – Отец потом заметит, конечно, но если снова припрутся охранники…
– Да, я понял. Где встречаемся?
– В фойе на первом этаже. Только подальше от гостиной!
* * *
Теперь они успели увидеть оба фронта, движущееся марево, они пересекли фойе с двух сторон, линия пересечения шла наискось, и вновь возникли те двое. Это были они сами, зыбкие и полупрозрачные. Теперь невооружённым глазом видно, что оба напуганы, особенно призрачная Алиса. Она что-то говорила, указывая за спину, и призрачный Роман говорил, но звука не было. Призрачная Алиса подняла что-то перед собой, может фонарь? Он вспыхнул ярким красным светом – немного неприятным, колеблющимся. Поражённый Роман понял, что и его Алиса тоже держит что-то такое. Фонарь не фонарь, но предмет светится ярким светом и едва заметно мерцает, словно стробоскоп. Прошла примерно минута и всё кончилось.
Алиса медленно повернула голову в сторону Романа, и тот увидел испуг на лице Алисы – правда, быстро прошедший.
– Идём, – потянула она его за руку. – Нужно всё включить, как положено, иначе минут через пять отец заметит.
Ещё полчаса работы, и оба отодвинулись от консолей.
– Я настроил фильтр, – сообщил Роман. – Не стал включать тревогу, только запись и оповещение. Всего было семь фронтов за сутки, ты знала?
Алиса присвистнула.
– Ничего себе! Слушай, – поманила его к себе. – Вот что она говорила.
Алиса прикоснулась к сенсору, и включилась запись. Голос самой Алисы – встревоженный, дрожащий.
«…в опасности. Мы все. Не прикасайтесь, не дайте себя уколоть. Залейте колодец… – пауза, неразборчиво – …сом, или чем-нибудь с хлором. Зам… – снова пауза, неразборчиво. – …спасайтесь. Уходите днём, когда солнце. Передайте…»
– Это она тем фонариком так передала?! – недоверчиво приподнял брови Роман и увидел, как насупилась Алиса. – Ладно. Не заводись, хорошо? Просто объясни.
Алиса вздохнула.
– Объясню. Да, этим и передала, я потом принцип действия расскажу. Но ты понял, да? Они оба жутко испуганы. И похоже, не считают, что в безопасности.
– «Не прикасайтесь, не дайте себя уколоть» – задумчиво повторил Роман. – Кто может уколоть? Ежи, дикобразы?
– Очень смешно!
– Я не смеюсь. Она говорит про колодец, что там может уколоть? Не знаю, может животные какие-нибудь, растения, машины? Что там опасного?
– Там – ничего… не было, – поправилась Алиса. – Никогда не было. Ежи тут есть, сама видела. Очень милые ёжики, нужно совсем спятить, чтобы об такого уколоться.
– Что-то чем-то залить, – указал Роман на другую часть расшифровки. – Чем-то таким, чем дезинфицируют, если она про хлор. Колодец залить? Или что-то, не знаю, рядом?
– Есть у нас хлорамин, ещё какая-то пакость с хлором… – Алиса листала реестр кладовых на экране. – Половину Земли, наверное, можно обработать, не знаю, зачем столько. И почему уходите днём? Что может уколоть и бояться солнца?
– Что сейчас? Вызовем родителей, не знаю, может полицию? Спасателей?
– Ага, и сразу санитаров, чтобы два раза не вставать, – покивала Алиса. – Фигушки. Мы сами должны разобраться. Слушай, но я правду говорю! Поле совершенно безопасное. И в деревне, ну, в руинах, вообще ничего! Только репьи и другие сорняки!
– Хочешь прогуляться? Взять канистру с хлоркой и пройтись?
– Да, а что? И фонари помощнее. Есть у нас солнечные, таким же спектром светят. Если там что-то боится солнца, то оно убежит, точно говорю.
Роман покачал головой. А вот теперь ему была видна Алиса, которой шестнадцать лет, которая захотела приключений. Всё, абсолютно всё протестовало против этой идеи, но если Алиса упёрлась, то сопротивление бесполезно.
– Тогда нужно как-то одеться, чтобы ничем не укололи, – посмотрел Роман в её глаза.
– Да-да, разумеется. Я найду что надеть, идём!
9. Ночь и туман
На улице оглушительно пели кузнечики и сверчки, дождь только что кончился. Не принёс он никакой прохлады, не прошла дневная духота. А ещё эти костюмы высшей защиты, ни дать ни взять – скафандры. Вроде в них не очень жарко, снова умная техника, но всё равно отчаянно неуютно.
«Мы как два клоуна», – мрачно подумал Роман. Вроде и двигаться несложно, быстро привыкаешь, а всё равно неприятное ощущение полной изоляции, даже прозрачный шлем не помогал.
Роман нёс распылитель и канистру с двумя вёдрами крепкого раствора хлорамина. На лбу, поверх шлема, установлен тот самый мощный фонарь, а в стекле – визоре шлема – предусмотрено поглощение такого света в некоторых режимах, например, стробоскопа, когда фонарь начинал мерцать, периодически меняя яркость и спектр излучения. Как уточнила Алиса, ни одно животное, даже бешеные собаки, не в состоянии выдержать такой иллюминации. Ну и заодно это хороший способ сигнала о помощи: такое свечение даже при облачности заметно на большом расстоянии.
Никто им не попался. Визоры отмечали тёплые объекты: летучих мышей, птиц, выглядели ночные летатели очень непривычно, отображались оттенками серого. Дошли до колодца, сделали снимки; колодец как колодец, всё тот же овечий скелет.
В этот момент Роман осознал, что так и не сравнил два фото, на которых различалось количество костей. Нужно обязательно сравнить.
– Что теперь? – поинтересовался Роман.
Переговаривались они по рации.
– Я освещаю колодец снаружи и внутри, а ты его обеззараживаешь, – пояснила Алиса. – А я послежу, чтобы никто не приблизился. Стой! Роман, замри!
Из земли у ног Романа торчал блестящий кусок металла – похоже, кусок бетонной арматуры. Удивительно, почему его не было заметно днём? Металл же, должен сверкать.
– Обработай и его тоже, – присела Алиса, разглядывая металлический кончик при сильном освещении. – Слушай, как странно. Какой острый! И срез такой чистый! Откуда?? Что здесь было днём? Не наступи, а то вдруг всё-таки прорежет. Всё, облей его, я потом замажу, чтобы не было острого края. Ага, вот так. Ой…
В голосе Алисы прозвучало отвращение.
– Тут какая-то гниль, – пояснила Алиса, устанавливая один из мощных фонарей прямо над шахтой. – По стенам, гляди. Вот же мерзость. Откуда только берётся? Всё, готов опрыскивать?
Готов. Роман ещё раз убедился, что стоит достаточно далеко от таинственно возникшего куска арматуры, и принялся опрыскивать все части колодца, стараясь не попадать на расставленные фонари. Принялся лить и в шахту, покрывая её слоем антисептика. А те наросты – гнилушки, или что это – рассыпались в пыль, едва только на них попадал едкий раствор. Удивительно, но его хватило на все стенки, Алиса придирчиво проверила.
– Лей остальное прямо на скелет, – пояснила она.
Сделано. И оба искателя приключений в великом изумлении смотрели, как скелет и все его кости становится губчатым, как прорастают дыры, как кости словно растворяются в воздухе.
– Обалдеть! – высказалась Алиса. – Разве такое бывает? Ой… Роман, сзади!
Не только сзади. Ещё и сбоку. В густой темноте приближение той самой стены марева выглядело грозно и устрашающе. Алиса и Роман заметили и вторую стену; обе прошли над их головами, пересекаясь под острым углом, и сразу их стало не видно. Словно тут и рассеялись.
– Слушай, пошли домой! – покачала головой в шлеме Алиса. – Обработали эту заразу, уже хорошо. Теперь думать будем.
На этом месте Роман едва не расхохотался, но всё же сдержался. Они засняли окрестности колодца для истории и изучения и направились восвояси.
Когда Роман отстегнул шлем (разумеется, вначале они оба прошли в душ, где Алиса включила режим обеззараживания), ему показалось, что промок насквозь. Хотя нет, вполне нормальный, практически сухой. Видимо, духота и влажность мерещились.
– Почти два часа ночи, – покачала головой Алиса. – Всё, я уже устала, идём спать. Да, оставь оба костюма тут, утром я их обратно упакую.
Интересно, что ещё есть в Чёрном Доме неучтённого?
Сначала Алисе пришлось сбегать на мостик и проверить, что с безопасностью вновь всё в порядке, а выбравшись из душа обнаружила, что Роман уже крепко спит. Погладила его по руке, по груди – он не проснулся, а только улыбнулся. Ладно. Наверное, и впрямь устал, день получился очень бурный.
Алисе не спалось. Она лежала, смотрела в окно (там вновь моросит дождь и очень красиво ползли дождевые струйки), и вспоминала.
* * *
Алиса никогда не делала ничего в последний момент. У неё нет этой дурацкой привычки – откладывать до последнего. Вот и регистрацию на конкурс она подала почти в тот же день, как её открыли. Но – ирония судьбы, Алиса всегда вчитывалась тщательно в каждое извещение, в том числе в технические короткие сообщения на телефоне, а в этот раз прочитала заголовок и успокоилась.
Стоило только один раз не проверить – вот и получила в полный рост. За три дня до начала конкурса всех приглашали появиться вживую или онлайн перед комиссией, подтвердить регистрацию. И Алиса только в этот момент что-то заподозрила. Проверила и ужаснулась. Зачем-то она проверила регистрацию Дуремара, у него было всё в порядке, в списке был тот самый Дубов. Алиса скрежетнула зубами и не поленилась сходить в штаб-квартиру. Не стала пока говорить родителям о своём проколе, просто как ни в чём не бывало попросила отвезти её.
Там она и узнала про то, что команды ещё допускаются к участию.
Хуже всего было идти именно к Дуремару. Понятно, что он следил за каждым её шагом, а его озабоченность чувствовалась на расстоянии. Со всеми другими девушками у него не вышло, он явно был неудачником на этом фронте. И несложно было догадаться, что он потребует взамен, на что намекнёт.
Когда Алиса услышала его два условия, то не поверила своим ушам. А когда Дуремар… когда Роман просто взял и снял свою кандидатуру, и, о чудо! из очереди кандидатов выбрали именно Алису, ей страшно хотелось показать ему нос и уйти. Алиса уже почти готова была это сделать, но почувствовала то, чего очень давно не чувствовала – стыд.
Потом она почему-то ожидала, что Роман (он не из богатой семьи, пусть они и смогли обеспечить сына нужной техникой) будет напрашиваться на что-нибудь, собирать какие-нибудь трофеи. И опять мимо, Алиса свозила его к родителям, и внезапно оказалось, что их матери знакомы по работе. Более того, именно мама Романа когда-то предложила маме Алисы пойти бухгалтером в их контору. С того момента Алиса и её мама не то, что горя не знали, но они уже не жили впроголодь, не вязали и не продавали носки и шарфы, не занимались ничем таким и не экономили на каждой мелочи. Опять Алисе стало стыдно.
Ещё потом она ожидала типичной для парней неряшливости. Ну, хоть чего-нибудь такого, хоть капельки мерзости! И опять мимо.
А потом наступила та ночь, когда Алиса «потеряла себя» на несколько часов, и нашла те следы на белье. О нет, она не собиралась звонить в полицию. Вначале хотела, но, как ни старалась поверить в то, что это банальное изнасилование, не могла. Провела экспресс-анализ своей крови, но не нашла ничего такого, ничего наркотического или снотворного. А когда выдалась возможность, проверила все образцы, что стащила из комнаты Романа. На них нет её крови, а её не могло не быть.
– …Нет, это не патология, не дефект, – сказал врач, когда шестилетнюю Алису в первый раз показали гинекологу.
Взрослые всегда думают, что дети ничего не слышат и ничего не запоминают.
– Просто небольшая аномалия. Я не ожидаю никаких сложностей в развитии. Но первый раз у неё может быть болезненным. Такое бывает; если беспокоитесь, направьте её ко мне. Мы всегда сможем удалить, это совершенно безопасная операция.
Мама потом долго не начинала разговор. Не в шесть лет, конечно, а позже. Алиса выслушала и сказала, что всё понимает, хотя к тому моменту успела сама многое прочесть в энциклопедии, а вскоре и думать об этом забыла.
Так вот, сейчас та анатомическая часть, которая у девушки отвечает за девственность, будь она неладна, попросту отсутствовала. Алиса давно привыкла к некоторым неудобствам этой своей анатомической особенности и помнила предостережение, что первая близость может быть болезненной. Но она особо не стремилась делать этот последний шаг, другое занимало её, совсем другое. И вот у себя в комнате, увидев, что крови нигде не оказалось, она сделала это неожиданное открытие. Как такое могло случиться незаметно? Алиса не поленилась осмотреть себя со всей тщательностью. Не к чему придраться. Никаких травм. Всё гладкое, чистое, здоровое: ни шрамов, ни потёртостей, ничего. Как на картинке из хрестоматии про рожавшую женщину: уже не будет никаких неудобств, пользуйся на здоровье.
А то, что там оказался ещё и контрацептив… вряд ли можно представить, как насильник убеждает жертву использовать подобное средство или делает это сам? Алиса и здесь проверила, нигде биологических следов Романа нет – ни на распакованных уже блистерах со свечами, ни на той картонке с «лекарством» (и прочих известных ей картонках), ни на каких других частях холодильника. И резиновых или латексных перчаток не нашлось, Алиса успела проверить все мусорные ёмкости. Туалет тоже умный, он зафиксировал бы сброс крайне нежелательного объекта, и тот затем нашёлся бы на решётке первичной фильтрации. Роман не заметал следы, реактивы очень чуткие, нашли бы малейшую оплошность. А Роман должен был делать всё крайне быстро, ведь кругом камеры, записи с которых невозможно уничтожить незаметно. Сделать что-то тайком можно только в туалете или спальне.
Она очень хотела обвинить его – но получилось, что оправдала.
Одно было предельно ясно: девственности Алиса лишилась очень давно и совершенно незаметно для себя, так выходит. Потом весь день Алиса пыталась подловить Романа хоть на какой-то фальши, а потом… потом осознала, что не может без него. Во всех смыслах.
Вот ещё четыре дня назад она презирала и ужасалась перспективе просить его помощи, а сейчас…
Алиса вытерла слёзы и умылась. Ещё раз исследовала свои самые ценные части тела. Собрала все анализы, сделанные умной машиной в лаборатории, все образцы – и всё это уничтожила так, чтобы не восстановить. А потом пошла сдаваться… или покорять? Наверное, и то и другое. Она понимала, что никогда не расскажет об этом родителям. Слишком много она уже успела узнать такого, чего не могло быть…
Роман пошевелился, открыл глаза и тут же едва не вскочил, Алиса с улыбкой поймала его за локоть.
– Я заснул? – задал он ненужный вопрос.
Алиса покивала, улыбаясь.
– Извини.
Алиса рассмеялась и заставила его улечься.
– Мы куда-то торопимся? – спросила она и поцеловала его в губы. – Удиви меня, ладно? И не торопись…
* * *
Три часа пролетели как один миг. И вновь Алиса лежала на спине, счастливая и успокоившаяся. Впрочем, нет, не совсем. Роман это заметил.
– Ты что-то хотела сказать? – поинтересовался он.
Алиса уселась и осознала, что прячет глаза, что ей не по себе. Сумела посмотреть ему в глаза. Кивнула, но долго не могла начать.
Она рассказала всё. О том, как напортачила с регистрацией. О том, как хотела просто встать и уйти, как только Роман снял свою кандидатуру. О своих метаниях, о поисках следов, всё-всё-всё… Выговорилась. Думала, что сразу же и расплачется, под конец ей стало отчаянно стыдно, но сумела удержаться. Роман молча обнял её и прижал к себе. Это помогло как по волшебству, Алиса успокоилась меньше, чем за минуту, хотя кто следил за временем?
– Спасибо, что рассказала, – произнёс Роман, когда Алиса отодвинулась так, чтобы видеть его лицо. – Честно, я не знаю, что и сказать. Хочешь, чтобы я всё рассказал? Без обид?
– Да, давай покончим с этим, – согласилась Алиса.
Его рассказ был куда короче, но видно было, что и Роману не по себе от настолько откровенного разговора. Алиса молча обняла его крепко-крепко и отпустила.
– И тебе спасибо. Родителям всё равно не скажу, – заявила Алиса. – Ну, про… ты понял, да? У мамы просто священный бзик на эту тему. Они и так уже догадываются, что мы не только целуемся втихаря.
– Можно посмотреть? – просто спросил Роман.
Алиса поняла, и едва не ляпнула про то, что, мол, и так уже видел во всех подробностях. Что это опять, чего вдруг понесло? Молча кивнула и вновь улеглась на спину.
– Только не целуй, – предупредила она, с трудом сдерживая улыбку. – Я этого не переживу.
– Настолько сильные ощущения? – дошло до Романа.
– Ага, просто башню сворачивает. – Алиса замерла, расслабилась и закрыла глаза.
Роман старался прикасаться только пальцами, избегая самых чувствительных мест. Он поздно заметил, как Алиса выгибается, как «когтит» простыню… и всё остальное. Взял её за руку и просто подождал, когда всё закончится.
– Сдуреть, – заключила Алиса, когда обрела дар речи и сумела усесться. – Даже просто от прикосновения… Ничего себе! Что увидел?
– Ничего. Там ничего нет.
– Да, я тоже заметила, – не сдержалась Алиса.
– Я ведь буквально. Там просто ничего нет. Я тоже немного ознакомился с вопросом. Там совсем ничего нет, как будто всё аккуратно срезали.
– Чёрт! – дошло до Алисы. – Помню, доктор о таком говорил, что можно всё убрать. Но я точно не делала такой операции! – Она озадаченно посмотрела на Романа. – А семь дней назад всё было на месте, точно говорю. Своими глазами видела, когда уборку делала. И как такое возможно?
– И вот такое с тобой случается часто, да? Ну, очень странное?
– Всю дорогу, – проворчала Алиса, спрыгивая с кровати. – Идём в душ?
– Ты поэтому те свои истории придумывала? – поинтересовался Роман, когда оба, уже одетые и немного успокоившиеся, вернулись в спальню, чтобы привести её в порядок. – Ну, все те страшилки: с девочкой на дороге, с ожившими снеговиками, с мёртвыми летающими птицами, и всё такое?
– Откуда ты… Да, всё так, – согласилась Алиса.
Они всё застелили, и Алиса смотрела на ту самую простыню, аккуратно сложенную в квадрат на полу.
– Постирать её, что ли? Этой назло. Что скажешь?
– Мы точно всю простыню исследовали?
– Не всю, – согласилась Алиса. – Ладно, пусть полежит пока. Идём завтракать! Сегодня ещё прямой эфир, нам нужно там побывать, может, что умное скажут. Потом весь день наш. Есть какие-нибудь идеи?
– Есть список, – помахал Роман своим блокнотом. – Может, ты что-нибудь про него скажешь. А так – особых планов нет. – Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
* * *
– Ну там и погодка… – покачала головой Алиса, посмотрев в окно.
Тяжёлые тучи медленно плыли, задевая за самые высокие деревья; дождь лил, не переставая, а у самой земли клубился туман. – Уже давно солнце встало, а будто вечер на дворе! Я позвоню бабе Груше, вдруг ей помощь нужна.
