Цитаты из книги «Без надежды», страница 8

Среди прочего в книгах мне нравится то, что там можно спрессовать в главы определенные отрезки жизни персонажа. И это весьма увлекательно. Ведь в действительности так не бывает. Нельзя просто закончить главу, потом пропустить события, которые не хочешь проживать, расчищая путь для другой, больше соответствующей настроению. Жизнь нельзя разделить на главы… только на минуты. События твоей жизни меняются с каждой минутой, без перерывов, пустых страниц и пропусков в главе, ибо что бы ни происходило, жизнь продолжается и движется вперед. Нравится тебе это или нет, произносятся слова, изрекаются истины, и жизнь не дает помедлить и перевести дух.

– Ну, хорошо. – Я выпрямляюсь на стуле, делаю глубокий вдох и разом выбалтываю все свои мысли. – По правде говоря, я ничего не понимаю в этих свиданиях – если это вообще свидание, – но знаю, что это не просто встреча двух друзей, поэтому начинаю думать о том, что случится дальше, когда тебе пора будет уходить; собираешься ты целовать меня или нет, вообще-то, я терпеть не могу сюрпризы, поэтому мне как-то неловко, ведь на самом деле я хочу, чтобы ты поцеловал меня, и это, наверное, наглость с моей стороны, но мне почему-то кажется, что ты тоже хочешь меня поцеловать, вот я и подумала, насколько было бы проще, если бы мы сейчас поцеловались и ты возился бы с ужином дальше, а я перестала бы прокручивать в голове всякие сценарии. – Я делаю невероятно глубокий вдох, словно в легких не осталось ни капли воздуха.

Холдер перестал резать овощи где-то на середине моей тирады – не помню только в каком месте. Он смотрит на меня с полуоткрытым ртом. Я медленно выдыхаю, думая, что вот сейчас он уйдет. И, как ни печально, я не могу его за это винить.

Он осторожно кладет нож на разделочную доску и, не отрывая от меня взгляда, опирается ладонями на столешницу. Я опускаю руки на колени и жду его реакции. Все, на что я способна.

– Это, – многозначительно заявляет он, – самая длинная фраза, какую мне доводилось слышать.

Я киваю и хочу только, чтобы он отодвинулся, потому что сейчас у меня начнется приступ астмы, а у меня ее нет в помине.

– Ладно, – заявляет он, придвигаясь еще чуть-чуть. – На самом деле ты не храпишь. И даже чертовски очаровательна, когда спишь.

Ему не следует говорить подобные вещи. Особенно когда он так близко от меня. Он сгибает руку в локте и вдруг оказывается совсем рядом. Потом наклоняется к моему уху, и я судорожно вздыхаю.

– Скай, – обольстительно шепчет он. – Хочу, чтобы ты… посторонилась. Мне нужно в холодильник.

Он медленно отстраняется и, не сводя с меня глаз, наблюдает за моей реакцией. Уголки его рта подергиваются от улыбки, которую он пытается сдержать, но в конце концов разражается смехом.

Я толкаю его в грудь и подныриваю под руку:

– Какой же ты козел!

Продолжая смеяться, он открывает холодильник:

– Извини, но блин! Ты до того на меня запала, что трудно не подразнить.

Я понимаю, что он шутит, но все равно ужасно смущаюсь. Усаживаюсь за барную стойку и опускаю голову на руки. Я начинаю ненавидеть девушку, в которую он меня превращает. Если бы я не проговорилась и не сказала ему, что увлечена им, то общаться было бы легче. И не будь он таким забавным. И милым, когда захочет. И клевым. Наверное, все это и придает вожделению такую сладость с привкусом горечи. Чувство прекрасное, и тем труднее отказаться от него.

Проблема в том, что я не испытываю ничего подобного. Когда я встречаюсь с парнями, то совсем ничего не чувствую. На меня находит оцепенение. Поэтому иногда я даю волю Грейсону. Не потому, что мне это нравится, а потому, что приятно ничего не чувствовать. – Холдер не отвечает, и его молчание тяготит. Поневоле начинаю думать, что он может счесть помешанной меня. – Знаю, что это полная чушь, и не думай, я не лесбиянка. Просто до тебя меня ни к кому не влекло. Почему – не знаю.

Едва я это произношу, как он резко поворачивает ко мне голову, и в тот же миг я зажмуриваю глаза и прикрываю лицо согнутой рукой. Не может быть, я вслух призналась, что меня к нему влечет. Мне хочется провалиться сквозь землю.

Я чувствую, как он отводит мою руку. Я нехотя открываю глаза и вижу, что он с улыбкой смотрит на меня, опираясь на локоть:

– Тебя ко мне влечет?

– О господи, – сокрушаюсь я. – Твоему самомнению это явно не пойдет на пользу.

– Похоже на то, – смеется он. – Давай-ка скорее обидь меня, пока оно не выросло до размеров твоего.

– Тебе нужно постричься, – выпаливаю я. – У тебя волосы в жутком состоянии. Они лезут тебе в глаза, ты начинаешь косить и постоянно отводишь их с лица, как Джастин Бибер, а это очень отвлекает.

Он запускает пальцы в волосы и хмурится, затем снова ложится:

– Чувак! Зачем же так обижать? Похоже, ты давно об этом думаешь.

– С понедельника, – признаюсь я.

– Мы и познакомились в понедельник. Так что формально ты преисполнилась ненавистью к моим волосам с момента знакомства.

– Не говори ерунды.

На время он умолкает, потом с ухмылкой произносит:

– Не могу поверить, что ты считаешь меня горячим.

– Заткнись.

– Наверное, ты тогда притворилась, будто упала в обморок, чтобы тебя подхватили горячие, потные мужские руки.

– Заткнись.

– Могу поспорить, ты мечтаешь обо мне по ночам, прямо в этой постели.

– Замолчи, Холдер.

– Возможно, ты даже…

Я наклоняюсь к нему и зажимаю ладонью его рот:

– Ты гораздо сексуальнее, когда молчишь.

Когда он наконец затыкается, я убираю руку и кладу ее под голову. И снова мы на время умолкаем. Он, вероятно, тайно упивается моим признанием, а я молча досадую на то, что ему это известно.

Я предвижу два варианта завершения этого вечера. Либо мы придем к взаимопониманию, либо он убьет меня и, разрубив на мелкие кусочки добавит в печенье. Так или иначе, мне жаль, что десерт все еще не съеден.

Из его насмешливых вопросов очевидно, что он кое-что знает, и намеки по поводу окна небепочвенны. У меня нет настроения играть в его игры. Мне надо печь пирожные. И пожирать.

- Похоть - лучший из смертных грехов.

- Позволь не согласиться, - со смехом качаю я головой. - Похоть омерзительна. Мне кажется, все эти годы ты немного переигрывала. Я по-прежнему голосую за чревоугодие. - С этими словами я вытаскиваю из кармана шоколадку и отправляю в рот.

Быстрая смена его настроений приводит в сильное замешательство. В один момент его словно раздражает мое присутствие, а в следующий - он уже готов преследовать меня. Обычно я неплохо разбираюсь в людях, но если бы меня попросили оценить Холдена исходя из опыта двух последних минут, я бы сказала, что он страдает раздвоением личности.

- Я и не собирался приставать к тебе, - говорит он. - Просто принял тебя за другую.

- Отлично.

Я принужденно улыбаюсь, но это вовсе не отлично. Почему мне становится так обидно, что он не пытался приставать ко мне? Я была бы рада.

- Но это не означает, что я не буду к тебе приставать, - с ухмылкой добавляет он. - Просто не делал этого в тот момент.

"Ну, слава богу". Его уточнение вызывает у меня улыбку, хотя я пытаюсь сдержаться.

- Хочешь, чтобы я побежал с тобой? - спрашивает он, кивая на тротуар.

"Да, пожалуйста".

- Нет, все нормально.

Как бы это ни выглядело со стороны, я совсем не шлюха. Если, конечно, не считать ею девушку, которая встречается со многими, невзирая на отсутствие влечения к ним. В противном случае поспорить есть о чем.