Читать книгу: «История игрушек Дядюшки Сэма. Факты об армии США с иронией», страница 3

ОТВЕТ БРИТАНСКОЙ КОРОНЫ.

«– Традиции секты Лотосовой Сутры плохи тем, что в ней принято запугивать

людей. – Именно благодаря запугиванию, ответил Сюнгаку, – это и есть секта

Лотосовой Сутры. Если бы ее традиции были другими, это была бы уже какая-

то другая секта».

Хакагурэ – Сокрытое в листве.

Но британцам показалось «не комильфо» отпускать мятежников-агрессоров просто так. Они не стали впадать в нездоровый пессимизм, и устроили небольшую «адекватку». После ретирады из Бостона, войска с женщинами и детьми отправились в канадский (Слава Богу, и Королю!) Галифакс. Там они сгрузили человеческий небоевой неликвид, получили подкрепления и провели переформирование войск. После чего решили навестить наглых кузенов. Бостон был не особо интересен, посему атаковали Нью-Йорк. Колонисты понимали важность этого города, и после эвакуации англичан из Бостона начали переброску Континентальной армии поближе к перспективному ТВД (театру военных действий). Дело шло вяло, в Нью-Йорке фактически повсеместно царила Мать Порядка Анархия, ряды колонистов были просто нашпигованы про-британскими агентами и шпионами. Короля даже умудрился поддержать мэр города; вскрылся заговор и в ближайшем окружении самого Вашингтона. В общем и целом, как при любом мятеже либо революции, в пестрой среде колонистов было весело и затейливо. Воевать особо никто не рвался, поэтому в стройные ряды заманивали обещаниями денег, обеспечением одеждой, качественными одеялами (веский аргумент), веселыми и длительными отпусками, а главное призывом всего на 1 годик (365 дней до приказа).

29 июня 1776 года к Нью-Йорку подошла эскадра в 45 вымпелов, и это было лишь начало – всего британцы пригнали до 130 кораблей и судов. 02 июля правительственные войска высадились на Статен-Айленде. «Регулярные части» мятежников непреклонно сбежали, а местное ополчение прониклось вдруг какой-то неимоверной любовью к Родине, и сразу встало под королевский стяг. Со слезами восторга на глазах. Вашингтон же наш коварно ответил противнику тем, что собрал оставшиеся войска на городском общинном поле и зачитал им свеженькую Декларацию Независимости. Много кричали «Гип-гип, хуррэй!». После чего восставшие храбро снесли ближайший памятник своему монарху и переплавили его на пули. Их до сих пор, лет уж как 250, продают в качестве сувениров. Видимо, памятник был покрупнее Колосса Родосского. Дальше начались бесплодные переговоры. Обе стороны выпендривались, мерились длинной… шпаг и занимались тупым крючкотворством.

Далее, британцев эти политесы и замеры достали, и 22 августа 1776 года генерал Уильям Хоу с контингентом из британских бойцов и гессенских голубоглазеньких убийц (всего до 25.000 штыков) высадился с кораблей на острове Лонг-Айленд в заливе Грейвсенд. Ему противостоял местный генерал Израэль Патнэм с примерно 15.000 сбродных воителей, засевших на Бруклинских высотах. Великий стратег Вашингтон считал, что противник полезет на его позиции в лоб. Видимо, сам стратег так бы и поступил. Но 26 августа 1776 года красномундирники почему-то начали странный обход противника слева, по Ямайскому проходу, выйдя в тыл и Джона Салливана (тоже ирландца), и Израэля Патнема. О проходе Вашингтон тупо… забыл, и его защищало 5 (пять) милиционеров. Они, естественно, оборону «фермопил» не сдюжили, и быстро заняв Бруклинские высоты, бритты уже утром 27 августа вошли в Бетфорд. Подчиненные Вашингтона в принципе не озадачились даже подобием разведки, и дело кончилось горько. Левый фланг американцев в беспорядке бежал, лишь только дело приблизилось к штыковой свалке. В это же время злобные германские мизантропы генерала Гейстрера проломили центр колонистов, и драп превратился в нечто эпическое. Американцы спрятались в укрепленном лагере генерала Салливана (порядка 15.000 штыков) у деревеньки Бруклин. Генерал Джеймс Грант намеревался атаковать его своими частями. И вот тут-то Командующий Хоу совершил чудовищную ошибку – вместо того, чтобы добить деморализованного противника, 28 августа англичане просто занялись… укреплением лагеря. Мол, день и так чудесный. Благодаря этому адскому просчету, за 2 ночи 28 и 29 августа 9.000 американцев смогли бросить позиции и переправиться на подручных средствах в Нью-Йорк. Так происходило Героическое Сражение за Лонг-Айленд, стоившее англичанам 64 убитых, 293 раненых и 31 пропавших без вести. А американцам – в примерно 300 убитых, 800 раненых и 1.079 пленных. Британцы по-хозяйски забазировались на острове и просидели на нем 6 лет, пока их оттуда не попросили… галантные французы. 30 августа американцы ушли за Ист-Ривер. В письме Конгрессу Вашингтон признался «в недостатке опыта для действий крупными контингентами войск» и в «своих ограниченных знаниях по военным вопросам». Что не мешало ему при любой проблеме ссылаться «на недостаточную подготовку войск», никогда не признаваясь в собственных перманентных просчетах. О том, что генералы Гейтс, Арнольд и Морган имели точно такого же качества войска, но как-то выкручивались, герой скромно умалчивал.

11 сентября к Хоу явились «на переговоры» авторитетные мятежники и учинили Конференцию на Статен-Айленде. Убедить генерала угомониться местным не удалось, и 15 сентября британцы, воспользовавшись полным отсутствием инициативы со стороны Вашингтона, силами 12.000-го отряда взяли Нью-Йорк. Американцы предприняли «дерзкое наступление в тыл» из Манхеттена, англичане бросились в погоню. 28 октября 1776 года красномундирники принудили мятежников к бою при Уайт-Плейнсе. Потери составили примерно по 200—300 человек с обеих сторон. В результате мега битвы, местные вновь бежали, а преследователи гнались за ними до самой Пенсильвании, вынудив Вашингтона 07 декабря форсировать реку Делавэр. Хоу самодовольно посчитал, что мятежники разбиты на голову и не стал переправляться через мокрую холодную водную преграду. В это время британский отряд Генри Клинтона взял город Ньюпорт. Состояние войск демократов действительно было удручающим – боеспособными оставалось всего около 5.000 солдат. Английское командование расслабилось, и разделило войска на несколько отрядов, самый слабый из них оставив в прямой досягаемости Вашингтона. И тот не преминул случаем воспользоваться беззаветным раздолбайством противника, проведя ряд партизанских акций. В ночь с 25 на 26 декабря 1776 года, по предложению бригадного генерала Хью Мерсера (шотландца), переправившись через реку, демократы напали на гессенских наемников, обосновавшихся в городке Трентон. После битвы, в которой погибло всего-то по паре десятков солдат с обеих сторон, большая часть немцев зачем-то сдалась в плен, что резко повысило настроение в рядах мятежников. Было захвачено 120 тонн муки и другая провизия. История достаточно мутная, имея в виду соотношение потерь и пленных. Примечательно то, что, получив денежное вознаграждение, бойцы демократов согласились послужить еще… 10 дней.

03 января 1777 года точно так же был атакован гарнизон Принстона. Вашингтон переправился через реку Делавэр с 4.500 солдатами и 35 пушками, но встретился с британским отрядом в 1.200 штыков при 8 пушках. Атаку бригадного генерала Хью Мерсера красномундирники отбили, и перешли в контрнаступление. Когда дело стало приближаться к штыковой, американцы бросились в тыл, оставив противнику 2 пушки. Им на помощь выступила бригада Джона Кадваладера в 1.100 человек. Но, увидев, как красиво улепетывают их собратья от 50-ти английских солдат, бригада тоже бросилась в рассыпную! Дурной пример заразителен. Бритты отловили на поле боя самого Мерсера, и затыкали его штыками. В это время подошел со основными силами Вашингтон, и под прикрытием артиллерии попытался остановить бегущих (о чем написано дикое количество батальных картин и панегириков). Увлекшиеся преследованием, британцы подполковника Чарльза Мохуда попали под удары Вашингтона и Салливана, потеряв 18 военнослужащих убитыми и 56 ранеными (плюс до 200 пропавшими), после чего ушли за город. Американцы оценили свои потери в 36 человек убитыми безо всяких раненых.

После этого войска Вашингтона (который, по сути, был свадебным генералом, так как отряды действовали полностью вне зависимости от его приказов) остановились на зимних квартирах в Морристауне. Военачальники демократов, во главе с Горацио Гейтсом, яростно интриговали против обожаемого главкома, он активно отбрыкивался от верных соратников, так что никто не скучал.

В 1777 году британцы продолжили боевые действия и взяли обратно тот самый форт Тикондерога. Генерал Хоу постоянно требовал у метрополии подкреплений, намекая на то, что из имевшихся на бумаге 36.000 штыков в реальной жизни боеспособно оказалось не более 9.000 человек. А без солдата в армии, как известно, «абсурд и коррупция». В свою очередь, Лондон ответствовал, что еще недавно состоящие из 19.000 бойцов войска мятежников ссохлись уже до 5.000, и требовать подкреплений со стороны Хоу – жуткий моветон, хамство и распил бюджета. Но, делать что-то было нужно, и Георг Третий попросил войска у другого европейского монарха… у Екатерины Второй. Посулив за 30.000-й корпус 3.000.000 фунтов стерлингов (ценник практически гессенский). Американцы впали в депрессию, прекрасно понимая, чем все закончится, если на континенте высадятся русские под командованием А. В. Суворова. Но, Екатерина, прекрасно знавшая мерзкий характер «вечно гадящей англичанки», ответила британцам предельно саркастически. Георг Третий не унимался, и сократил количество потребных войск до 10.000. И был императрицей элегантно послан вторично. Переговоры с Фридрихом Вторым, тоже ясно понимавшим, что такое «дружба с англосаксами», также ни к чему не привели. К весне 1777 года смогли наскрести только лишь 4.000 штыков для Канады и 2.900 для генерала Хоу.

А летом этого же года в адрес Британии прозвенел весьма неприятный звоночек. На рейде Бостона объявилась «авантюрная» французская эскадра де Бопертюи и высадились подразделения «интернационалистов». Ими командовал маркиз де Ла Файет, «временно уволенный с королевской службы в запас по состоянию здоровья». Видимо, болел сильно, и решил сменить климат. Маркиз явился в Америку 15 июня 1777 года, и вождю «ихтамнетов» тут же присвоили чин генерал-майора. После чего назначили на должность аж начальника штаба Континентальной Армии мятежников.

25 августа 1777 года армия Хоу высадилась в устье реки Элк и с грацией банды бегемотов поперла на столицу колонистов город Филадельфию. Ее храбро встретил сам Вашингтон с равными силами, и 11 сентября состоялась битва при Брендивайне. Благодаря тотальной нерешительности Вашингтона, полностью уступившего инициативу противнику, мятежники оказались разбиты в пух и прах. Маркиз де Ла Файет, впервые принявший участие в бою в Новом Свете, со шпагой в руке метался среди бегущих, пытаясь вернуть их в строй, пока не получил пулю в ногу. Красномундирники потеряли 93 бойца убитыми и 488 ранеными. Американцы – 300 убитыми и 600 ранеными, плюс 400 пленными. 20 сентября 1777 года британцы разбили у Паоли отряд Энтони Уэйна. 26 сентября Хоу вошел без боя в Филадельфию, а несгибаемо стойкий Континентальный Конгресс драпанул в Ланкастер, не дождавшись его появления. Перед отступлением мятежники… разграбили город, британцы решили, что они не хуже патриотов, и в свою очередь ринулись мародерствовать. В результате этих противоправных телодвижений уже к октябрю Филадельфию охватил голод.

04 октября Вашингтон вновь получил по шее у Джермантауна, красномундирники гнались за ним 9 миль, но поймать так и не смогли. Но 07—17 октября 1777 года уже британский генерал Бергойн потерпел поражение во втором сражении при Саратоге. Дело было так – в преддверии военных действий американское командование, не обращая внимания на противника, продолжало адские склоки в своей среде. Горацио Гейтса удалось 10 августа волевым решением выпереть из Филадельфии к войскам, «на войну». Чтобы генерал не скучал, ему придали полк Даниеля Моргана, а в качестве общественной нагрузки – советником того самого знаменитого Бенедикта Арнольда. Американская армия в 9.000 штыков двинулась на север, к Саратоге, 18 сентября наткнувшись на красномундирников. Пред лицом врага в качестве всесторонней подготовки к боям командиры разругались в пух и прах – Гейтс с Арнольдом, а сам Арнольд – с генерал-майором Бенджамином Линкольном. Утром 07 октября началась битва – британские гренадеры принялись вдумчиво доминировать над оппонентами, и левый фланг мятежников оказался практически разгромлен. Но пока генерал Горацио Гейтс писал Конгрессу прочувствованное письмо об очередном поражении, в котором «Горацио не уиноуат», судьба повернулась к бриттам хмурой своей частью. Около 15—00 к полковнику Дэниэлю Моргану, судорожно удерживающему своих людей от бегства, подскакал отстраненный накануне от всего, чего только возможно Бенедикт Арнольд. Подскакал во главе двух полков (непонятно каким образом попавших в руки хулигана), пьяный в хлам, так как выхлебал в одно лицо практически целую бутыль спиртосодержащей жидкости, в простонародье, виски. И в ставшей легендарной «drinken fury» заорал, что-то типа

«клянусь своей любимой ногой, кто последний, тот – лох чилийский!».

После чего самостоятельно провел чудовищно странную атаку вражеских редутов. Странность заключалась в том, что атаковал бухой в зюзю убийца здравого смысла не во фронт противника, а… параллельно! То ли не видя нихрена, то ли полностью отдавшись на волю коня. Обалдевшие британцы не поняли, нужно ли в эту толпу несущихся непонятно куда странных типов стрелять. Пока разбирались, Арнольд со своими деятелями развернулся и попер в лоб, аккурат между редутов, пробив в порядках гессенцев Генриха фон Бреймана громадную дыру. Воодушевленные накалом «психической атаки» солдаты Моргана бросились за ними, и битва оказалась выигранной. В благодарность за беспримерный во всех смыслах подвиг, Моргана тут же выперли из армии до 1780 года, когда вновь понадобились адекватные военные. Арнольд же 5 месяцев провалялся в госпитале с простреленным в бою коленом. После чего сенаторы, пытавшиеся забыть этого пассионария как кошмарный сон, волшебным образом списали его в коменданты Филадельфии. Сильномогучий Бенджамин Линкольн, всю битву ответственно промаявшийся со своими полками дурью, был ранен шальной пулей, и отправлен с повышением командовать в южные штаты. Где эпически «слил» в дальнейшем красномундирникам город Чарльстон. Письмо о славной победе при Саратоге повез в Конгресс также ничем не проявивший себя Джеймс Вилкинсон. Гонец предъявил конгрессменам «письмо от генерала Гейтса» (которое сам Гейтс отродясь не писал) с просьбой произвести рекомого Вилкинсона в генералы на том бесспорном основании, что «он – молодец». Так хитророжденный Джеймс стал бригадным генералом, получив впоследствии хлебный пост генерал-квартирмейстера всей Континентальной армии, на котором воровал все что ни попадя в циклопических масштабах. Все остальные лавры и награды Саратоги присвоил себе доблестный Гейтс.

Далее Вашингтон увел остатки своих солдат на зимовку 1777—1778 годов в Велли-Фордж. Войска простояли там 6 месяцев, потеряв только умершими от болезней 2.500 человек из 10.000, так, что к весне в распоряжении Вашингтона осталось всего порядка 4.000 бойцов. Дезертирство становилось повальным, и Континентальный Конгресс постановил, что подписавшие контракт на 1 год должны продлить его еще… на 3 года. Или до конца войны, буде он наступит быстрее. Когда служивые поинтересовались оплатой, им ответили, что денег нет, вы мол, держитесь, а жалование получите землей. Потом. После войны. Наверное. По крайней мере, надел «метр на два», точно. Здоровый скептицизм в рядах воинства рванул вверх как межконтинентальная ракета, и к концу 1778 года стартовала (по предложению Вашингтона) «принудительная вербовка добровольцев». Согласно почти, что честному контракту рядовым платили 6 долларов в месяц, капитанам – 20. В 1775 году на 30.000-ю армию выделили 2.000.000 долларов, в 1776 году – 6.000.000 бумажных долларов. Но подлая инфляция, на которой наживались Отцы-основатели, съела надбавку, так что, по факту, это были все те же 2 миллиона. Многие солдаты являлись фермерами, но от аренды и налогов их не освобождали, поэтому пустующая земля дохода не приносила, в результате чего поля отбирались за долги «правильными ребятами». Недовольных ожидали привычные лесопосадки. Красиво? Очень! Тогда с 1777 года северные штаты стали загонять в ряды цветных. За время войны за Независимость в армию забрили до 5.000 афроамериканцев (5% бойцов). Короче, жрать было нечего, солдаты разбегались как тараканы от мелка Машенька…

Противостоявшие тающей как снег на солнце Континентальной Армии британцы же совершенно расслабились и чудесно проводили время в Филадельфии, даже не пытаясь оказать серьезное давление на формирования мятежников. Ведь на тот момент они вполне себе успешно мордовали так называемую Континентальную Армию. Дело неспешно шло к подавлению очередного тривиального колониального мятежа, коих в истории Туманного Альбиона случалось немало. А торопиться не стоило, ведь служивым каждый день капали весомые «боевые шиллинги». Начальство, конечно, истерило, но это – нормально. При постройке Великих Пирамид начальство тоже качественно истерило. Но тут как раз очнулись от летаргии старые соперницы Британии Испания, Голландия и Франция. И на деле доказали, что расслабились британцы ЗРЯ.

Короче, «случилось страшное» – встрепенулась старая неприятельница Британской короны, бесстыдно королевская еще на тот момент Франция. И решила активно поучаствовать в мордобое, доставив в Америку две вещи, так необходимые для победы в колониях. Деньги и войска. В 1779 году Вашингтона просто завалили провиантом и материалами, бедняга даже не мог найти склады для размещения «гуманитарной помощи». Континентальная Армия (по сути, большой партизанский отряд на подножном корме) была спасена! Еще в 1776 году в Париж прибыл представитель Континентального Конгресса Сайлас Дин с достаточно лаконичной просьбой: «Оружие и порох!». Король Людовик приказал создать сеть фиктивных компаний-посредников (одну из которых возглавлял, кстати, авантюрист и литератор Огюст Карон Бомарше). Сначала в Америку отплыло 3 корабля, за ними – еще 9. К 1779 году флот Бомарше состоял уже из 30 торговых и 10 военных кораблей. За 2 года они перебросили через океан до 50.000 ружей, 67 пушек и громадное количество боеприпасов. В декабре 1776 года во Францию приплыл Бенджамин Франклин с массой интересных лично ему предложений. Но король Людовик не особо торопился углублять сотрудничество, и дабы подхлестнуть события, Франклин коварно «засветил» компанию Бомарше. Англичане пришли в ярость и принялись вооружать свой флот. Французы ответили мобилизацией. Министр финансов Жак Неккер доложил королю, что за вооружение и боеприпасы Франция получила через Мартинику и Гваделупу колониальных товаров на 2.275.000 ливров. И вот 04 ноября 1777 года до Парижа докатилась весть о разгроме британцев при Саратоге. Ага, сказали себе французы, эти колонисты не полностью безнадежны, игра стоит свеч. Именно Саратога с тамошней «drinken fury» атакой бессимптомного гения и стала точкой бифуркации в американском мятеже. Это к вопросу о «роли личности-с-бутылкой в Истории». Резюмируя, можно признать, что виски – продукт не только вкусный, но и архиполезный. И в боевых действиях, и в международной высокой политике. Тем более, согреться можно.

Срочно 30 января собрался Совет Министров, и 06 февраля 1778 года Франция заключила с мятежниками «Франко-американский Договор о свободной торговле» и тайный – о скором вступлении в войну с Британией. 20 марта 1778 года отношения с Англией были прерваны, а Франклина приняли в Версале как официального посла Тринадцати Колоний.

Не остались в стороне и старые «друзья» Лондона – Испания с Голландией. В 1776 году Испания подарила США 2.000.000 серебряных турских ливров, спасая заваливающуюся экономику колонистов. Деньги передал торговый дом «Диего де Гардоку» в Бильбао. Французские деньги переправлял франко-испанский торговый дом «Родриго Гонзалес и Ко». С 1776 года по 1778 год в виде беспроцентного кредита американцы получили 7.944.806 песо.

Голландцы через свой карибский офшор, остров Синт-Эстатиус, организовали мощный торговый канал для американских товаров, в дальнейшем выдавая их за собственно голландские. Корабли колонистов заходили в порты Синт-Эстатиуса по 7—8 штук в день, поставив 12.000 бочек табака, 1.500.000 унций индиго и море риса. В ответ увозя, естественно, оружие. Большинство американских бойцов воевало с голландскими мушкетами «Dutch/Liege» в натруженных руках. В 1776 году было поставлено 18.000 стволов, в 1777—1778 годах – еще 66.000 мушкетов…

А в это время генерал Хоу, считая, что дело сделано, заявил «я устал – я ухожу». И безответственно свалил в отставку, 24 мая 1778 года сбросив командование генералу Генри Клинтону. Британия в ответ на договор, отозвала из Франции посла, и Людовик Шестнадцатый через месяц объявил англичанам очередную ВОЙНУ. Клинтон, понимая, что французы вполне могут вторгнуться в Нью-Йорк, приказал отводить сухопутные силы к портовым городам, и сам двинул войска к этому стратегически важному пункту. 28 июня Континентальная Армия его догнала, и произошло сражение при Монмуте, окончившееся вничью. Клинтон отошел в Нью-Йорк, как раз перед самым прибытием флота адмирала графа Шарля д Эстена. Война зашла в тупик, силы сторон понемногу «бодались» в локальных стычках до наступления холодов.

29 декабря 1778 года корпус Клинтона захватил Саванну.

В 1779 году к войне с Британией всерьез присоединилась старая добрая Испания. Губернатор Луизианы Бернардо де Гальвес ознакомился с декларацией о ее начале в августе месяце. Он долго не рассусоливал, и 12 сентября идальго атаковали британский форт Мэкхэк близ Батон-Руж. Форт защищало 400 солдат и 150 лоялистов, усиленных 13-ю мускулистыми неграми. Ничего путного испанской артиллерии они противопоставить не могли и сдались 21 сентября. За Мэкхэком пал форт Натче, после чего река Миссисипи оказалась очищена для действий американских судов. Кроме этого, испанский флот атаковал англичан в Белизе, бои с переменным успехом продолжились и в следующем году. Британцы потеряли Омоа, но в марте 1780 года послали с Ямайки в Гондурас 3.000 штыков для захвата порта Сан-Хуан. Правда, их скосила эпидемия, и несолоно хлебавши обратно вернулось всего 500 человек, притом, что в боях погибло лишь 120 красномундирников. В Луизиане в марте того же 1780 года конкистадоры атаковали форт Шарлотта близ Мобила и 13 числа захватили его. Далее они отправились к самому Мобилу и без боя взяли город на шпагу. В это же время из Гаваны вышла эскадра Хоакина де Канаверала для захвата Пенсаколы, напугавшая британцев настолько, что при виде вражеских кораблей они сразу же заклепали свои пушки. Беда в том, что испанцы этого обстоятельства не знали, и посчитав себя недостаточно сильными, 20 мая вернулись в Гавану. Пришлось англичанам с матюгами пушки расклепывать. 09 марта 1781 года экспедицию повторили – 24 марта конкистадоры под водительством неутомимого Гальвеса высадились под Пенсаколой в местечке Сомбреро, и вплотную занялись укреплениями Форт-Джорджа. 10 мая Пенсакола пала, а 1.100 выживших англичан сложили оружие. Довольный Карл Третий произвел Гальвеса в генерал-лейтенанты и назначил губернатором Западной Флориды и Луизианы. Кроме собственно военной помощи, идальго продолжали оплачивать содержание Континентальной Армии, передав Вашингтону уже после высадки войск де Рошамбо 500.000 песо, плюс еще столько же на жалование французским эскадрам. Весь этот комплекс мер оказал важное влияние на результаты Йорктаунской компании.

Правда, даже, несмотря на вступление в войну французского и испанского королевств, мятежники все равно оказались не в состоянии переломить ход боевых действий. Зимовка 1779—1780 годов стала еще более катастрофичной для войск, чем зимовка в Велли-Фордж. Финансы разваливались, снабжение – вослед за финансами. Дошло до прямого мятежа в войсках. Армия демократов была тупо небоеспособна и История, как сказал Ленин, могла «пойти другим путем». Но, тут подоспела уже прямая военная помощь от Людовика Шестнадцатого. 02 февраля 1780 года был создан Специальный Экспедиционный корпус (Expedition Partticuliere), под командованием генерал-лейтенанта графа Жан-Батиста де Рошамбо. В него входило 4 полка – Бурбонский, Суассонский, Сетонжский и Королевский Цвайбрюккенский, плюс артиллерийский батальон, инженерная рота, отдельная пехотная полукампания и эскадрон гусар на закуску. Общее число милитаристов составило 5.300 пехотинцев и 350 кавалеристов при 10 орудиях (12-ти и 18-ти фунтовые пушки, плюс парочка 13-ти дюймовых мортир на всякий случай). Так что 15 июля 1780 года в Ньюпорт (Род-Айленд) прибыло около 6.000 (152 бойца умерло по дороге) французских солдат, правда, оказавшихся блокированными британской эскадрой. Флот же французов, занятый в Вест-Индии, прийти на помощь сухопутчикам в 1780 году так и не смог.

Колонисты очень обрадовались прибытию освободителей от жестокой власти Британской Короны и с восторгом принялись их… грабить. Конечно, же не в прямом смысле этого слова, никому в голову бы не пришло наезжать на несколько полков солдат. Грабили французов изящно – местные подняли цены на все, что продавалось союзникам до уровня даже не высоких, а до уровня откровенно дурацких, за рамками вменяемости. Бойцу экспедиционного корпуса полагалось в месяц 150 денье. Так вот чертовы аборигены в результате картельного сговора «заряжали» за трехфунтовую буханку хлеба 40—44 денье! И не бумажками, а звонким серебром али золотом. Так что, бравый солдат мог себе позволить приварка всего лишь ТРИ буханки хлеба «американ эксклюзив супер-лакшери» в месяц. Де Рошамбо привез в Новый Свет 1.000.000 ливров серебром (в испанских песо), и сперва наивно чувствовал себя подобным Крезу. Ага, ждите… 700.000 монет, отторгнутых у французских налогоплательщиков, растворилось в загребущих лапах колонистов уже к августу. Оказалось, что содержать войска в Америке дороже, чем содержать их же в Европе в ТРИ раза! Один месяц пребывания корпуса в Новом Свете стоил Франции 375.000 ливров. Деньги таяли, и 28 февраля 1781 года де Рошамбо получил с Родины дополнительно 800.000 ливров налом, а 15 августа – еще 1.800.000 ливров. В сентябре 1781 года адмирал де Грасс привез очередные 1.200.000 ливров. Королевство Франция просто «заливало» штаты деньгами, выбивая их из все более зверевшего родного населения – всего корпус де Рошамбо «съел» 10.000.000 ливров налогоплательщиков. Плюс пришлось «одолжить» хозяйственному Вашингтону еще 6.600.000 на создание Континентальной Армии!

12 мая 1780 года неугомонный Клинтон взял на шпагу город Чарльстон, разгромил и пленил большую часть Континентальной армии под командованием Бенджамина Линкольна. Остатки войск мятежников умотали в Северную Каролину. Но 149 кавалеристов подполковника Банастра Тарлетона, выведенного в фильме «Патриот» в образе полковника Тавингтона, догнали 400 беглецов при Ваксхоу 29 мая 1780 года и учинили небольшое побоище, заклейменное американцами как «жутко нечестное». Сопротивление на Юге рухнуло. Вашингтон заявил, что ничего не знает, и повлиять на южное направление не в силах,

«проклиная виновных и невиновных».

Павшее знамя Свободы подхватил генерал Горацио Гейтс. Но и ему вдумчиво надавали по сусалам при Камдене. Таким образом, Корнуоллис захватил и Северную, и Южную Каролины. Гейтс в ответ дерзко слился с командования, и руководство мятежниками принял генерал Натаниель Грин. В последующем сражении при Гилфорд-Кортхаус, американцы, имеющие двойное численное превосходство, опять стоически умудрились проиграть. Они лишились 79 человек убитыми и 184 ранеными. Британцы потеряли 93 человека убитыми и 413 ранеными. Для двухтысячного отряда Корнуоллиса это было ощутимо, и он отправился в Вирджинию, зализывать раны.

Весной 1781 года, а именно 15 марта, Корнуоллис со свежими силами попер на север. Его 7.500 штыков соединились с войсками уже перебежавшего на королевскую сторону Бенедикта Арнольда и Уильяма Филлирса, плюс подошло 1.500 солдат Клинтона. В конце весны кавалеристы и пехотинцы Тарлетона пронеслись по Вирджинии как чума, и забазировались у Ганновер Кортхауса. Из этой штаб-квартиры они совершили серию карательных экспедиций; все, что находилось перед зелеными драгунами, разбегалось. Все, что за ними – рыдало. Лафайет ничего поделать с этим террором не мог, так как у него не было кавалерии, ведь хитрый губернатор Вирджинии Томас Джефферсон запретил Континентальной Армии конфисковывать лошадей, потому что они «грошей стоють». Тарлетон же на такие нюансы внимания не обращал, и действовал чрезвычайно эффективно. Он предлагал местным простой выбор – или они присоединялись к лоялистским силам, облачаясь в модный зеленый мундир, либо их имущество сжигалось дотла. Случалось, что и вместе с хозяевами, их чадами и домочадцами… За столь радикальные методы воздействия на неокрепшие умы этот командир Британского Легиона (созданного из американских лоялистов) честно заслужил прозвища «Кровавый Бэн» (Bloody Ban) и «Мясник» (Butcher). Чем был весьма польщен и растроган до соленой влаги в очах.

02 июня де Ла Файет, бросив Западную Вирджинию, бежал, потеряв при этом обоз со штабными документами. Изучив их, Корнуоллис решил поймать в ловушку командование Континентальной Армии и администрацию Вирджинии. Для этого выделены были летучие-могучие отряды Джона Грейвза Симко и самого Мясника. Люди Симко наносили удар на юго-запад, а Тарлетон с 180-ю зелеными драгунами и 70-ю солдатами 23-го полка Королевской Стражи нацелился на захват Томаса Джефферсона (будущего президента США, Отца-основателя), де Ла Файета, генерал-майора Фридриха Штойбена и генерал-майора Натаниэля Грина. 04 июня он неожиданно взял на шпагу столицу Вирджинии город Шарлоттсвилль. Ассамблею успели предупредить о нападении всего за 40 минут до появления «зеленых человечков», так что ее члены во главе с Джефферсоном чудом избежали плена. Губернатор, Кери и Харрисон просто на 10 минут разминулись с отрядом драгун Кеннета МакЛеода. Как только беглецы въехали в лес, у Джефферсона окончательно «сорвало крышу» – он спрыгнул с лошади и попытался надежно спрятаться в дупле большого дерева. По воспоминаниям Харрисона, губернатор мотивировал свой эксцентричный поступок тем, что