Читать книгу: «На адреналине», страница 5
Глава 9 Оттепель
Киллан
Машина стоит в неосвещаемой зоне, поэтому не могу разглядеть, что творится с Адрианой, уже сидящей внутри. Да и Доминик закрыл собой весь обзор, наполовину скрывшись в темноте салона. Слышно только его успокаивающее бормотание.
– Похоже, спорт-бар отменяется, – констатирую я очевидный факт, подойдя ближе. – Не рискну оставлять её дома одну.
– Не поубиваете друг друга? – с невесёлой ухмылкой на лице иронизирует друг, аккуратно закрывая дверь.
– Только если в целях самообороны, – усмехаюсь в ответ, хотя ситуация далека от весёлой.
Пока сложно представить, какая ночка ждёт впереди. Надеюсь, Адри без сопротивления ляжет спать, а утром проснётся как ни в чём не бывало, чтобы к возвращению родителей не оставлять никаких улик. В противном случае отец быстро прикроет лавочку с тусовками, пройдясь катком по всем нашим однокурсникам, а мы прослывём крысами. Мне, по большому счёту, всё равно, а что сделают с ней? Эти стервятники так и ждут, когда кто-то из нас совершит промах.
А у Шилдса кишка тонка, чтобы сознаться высокопоставленному папаше в причине разбитого носа. К тому же, получил по заслугам при многочисленных свидетелях. И пусть только попробует сунуться ко мне или семье с угрозами. Этого я не потерплю.
– На чём доберёшься? Вернуться за тобой?
Засунув руки в карманы джинсов, Доминик задумчиво поглядывает на особняк, в котором снова врубили музыку.
– Заночую у Дрейка. Нужно забрать вещи Адрианы, заодно выясню, что тут произошло, и подчищу следы.
– Ладно. Тогда до связи? – Напоследок мы бьёмся кулаками, после чего я сажусь за руль и разом оцениваю состояние своей безрассудной пассажирки.
Адриана залезла на сиденье с ногами, укутавшись в куртку Ника. Стеклянный нечитаемый взгляд направлен в неопределённость. Отрешённый вид – то, чего я как раз и опасался. Заведя движок, включаю печку на максимум и в очередной раз всматриваюсь в девушку, надеясь на то, что она в шоке от собственной выходки и не более.
– Какое у тебя было задание? – спрашиваю, выжимая педаль газа.
Тишина вместо ответа вполне ожидаема, поэтому продолжаю говорить, чтобы расшевелить девчонку.
– Адриана, которую я знаю, послала бы всех к чёрту. Почему ты пошла на это?
Chevrolet ревёт, рассекая по Вашингтону, а она всё молчит, даже не шелохнувшись. На перекрёстке принимаюсь изучать её маскоподобный профиль. Лишь отдельные пряди волос раздувает в стороны от потоков тёплого воздуха, напоминая о том, что рядом сидит живое создание.
– Посмотри на меня, – предпринимаю очередную попытку достучаться до её ошалевшего рассудка, понимая, чем это может грозить: Адри может раскусить меня и догадаться, что я всегда знал о ней больше, чем кто-либо.
На удивление, она меняет положение, усаживаясь вполоборота, и, когда наши взгляды пересекаются, во мне что-то надламывается. Всеми внутренностями чувствую эту разительную перемену, подводящую к тому, чтобы выкинуть белый флаг без боя. В синих глазах отражается то, чего я не видел ни разу с её стороны: мольба, крик о помощи, желание спрятаться за чьей-то спиной. За моей?
– Я очень плохой человек, Киллан, – из-за длительного молчания её речь получается сиплой и приглушённой, но я всё равно могу чётко различить в этих словах несвойственную ей тоску.
– А существуют идеальные? – не могу не ухмыльнуться. – Я – точно не тот, кому стоит исповедоваться, Адри.
– Я и не говорю, что ты хороший. Доминик – да, а ты – нет, – слышу невозмутимый ответ.
Как-то не планировал растормошить её, пожертвовав своим достоинством, но в эту минуту рад и этому. Всё-таки она в адеквате. Всё по-прежнему.
– Но знаешь что? – продолжает она, не дождавшись от меня никакой реакции. – Я в тебе это очень люблю. – Незначительное копошение справа, и на моё бедро ложится её ладонь.
Что за чёрт?
На мгновение даже руль дёрнулся в руках, вынуждая конкретно так напрячься.
– Что ты делаешь, Адриана? – спрашиваю, прочистив горло.
– Я… мне… Мне жарко. – Внезапно она отстраняется, будто вовремя опомнившись, и стряхивает с плеч куртку, оставаясь в одном нижнем белье. Левую ногу она опускает на пол, а правую отклоняет к двери, тем самым, раскрывая бёдра шире.
Мне, блядь, тоже теперь жарко. Как в котле у Сатаны. Какого хрена она исполняет? Наспех запечатав внутрь свою ошарашенность, ускоряюсь, чтобы быстрее очутиться дома и засунуть эту сумасшедшую в её спальню.
Услышав щелчок бардачка, с подозрением кошусь на Адриану. Она начинает преспокойно копошиться в нём в поисках чего-то важного, судя по интенсивности движений. Занимаю наблюдательную позицию, чтобы понять, как вести себя дальше: как обычно, приструнить её, или дать возможность делать в моей машине всё, что заблагорассудится, лишь бы убедиться, что я был не прав, и с ней всё в порядке. Хотя если учесть несильно обнадёживающее начало, я занимаюсь самообманом.
Найдя шариковую ручку, Адри втыкает её в волосы, предварительно скрученные на затылке в спутанный комок, и с облегчённым выдохом откидывается на спинку сиденья. Я незаметно выдыхаю тоже, но ненадолго, потому что она испускает еле слышный стон и, проведя тыльной стороной ладони по лбу, опускает её между ног, ни капли не смущаясь моего присутствия.
И тут меня осеняет: странные безбашенные поступки, непристойное поведение, беспрестанное ёрзанье, жар…
Шилдс успел ей что-то подсыпать.
Резко съезжаю в ближайший придорожный карман и, заглушив Chevrolet, поворачиваюсь к девушке, делая вид, что совсем не заметил, во что она одета и где сейчас её рука.
– Что ты пила?
– Ч-что? – переспрашивает она, открывая глаза.
– На меня посмотри, – злюсь я то ли на неё, то ли на себя, то ли на грёбаного Майлза.
Адри нервно сглатывает и, пряча от меня взгляд, смещает ладони к коленям, начиная их поглаживать согревающими движениями. Да… Её кроет прямо на глазах, чёрт побери. Быстро перевалившись через консоль, поворачиваю её лицо к себе, обхватив щёки пальцами.
Так и есть. Расширенные зрачки почти полностью перекрывают синюю радужку.
– Ты красивый, – произносит Адриана шёпотом, совсем не возражая против прямого контакта.
Неожиданное признание заставляет оцепенеть нас обоих. Внезапно до меня доходит, что мы впервые настолько близко друг к другу, если не считать той стычки в спальне. Между нашими лицами считанные дюймы. Ощущаю на губах частое горячее дыхание, вызывающее острое желание вобрать его в себя. На её висках проступила испарина – признак приближения к пику наркотического опьянения. Безмолвно изучаем друг друга, пытаясь получить ответы на множество вопросов, которые могли бы прозвучать при других обстоятельствах. Если бы мы изначально начали по-другому. Если бы она не выбрала путь лгуньи.
И если бы она всё помнила.
– Киллан, – выдыхает она. – Хочу тебя прямо сейчас. Сделай что-нибудь. Пожалуйста, – шепчет умоляющим тоном, опуская горящий взгляд на мой рот.
Отодвигаюсь от неё, как поражённый током, и снова включаю зажигание. Скрывать от самого себя сексуальную тягу к ней бессмысленно, и, будь я Майлзом Шилдсом, трахнул бы, не задумываясь, или, как минимум, посмотрел бы на то, как Адриана занимается самоудовлетворением. Я – далеко не подарок, но точно не насильник и не мазохист. Линден не в себе и не ведает что несёт, а когда проспится, не будет знать, куда бежать от своей совести. Если она у неё есть.
Пока мчим до дома, Адриана предпринимает ещё две попытки полапать меня, которые я отвергаю с поразительным терпением, и три попытки поласкать себя пальцами, что я тоже пресекаю, перевязав её кисти ремнём, пока стоим на одном из светофоров. Они теперь пристёгнуты к ручнику, который мне пришлось удерживать правой рукой, управляя рулём только левой. Надо отдать должное, эта буйная не сопротивлялась. И, к счастью, она немногословна. Правда, теперь никак не может усидеть на месте и без конца извивается, пытаясь унять возбуждение, завладевшее телом. Змея. Гадюка ядовитая!
Включаю её любимого Эминема, чтобы хоть каким-то образом отвлечь, но это становится ещё большей ошибкой: степень экстаза, в котором пребывает Адриана, под музыку возрастает многократно. Сомневаюсь, что она вслушивается в речитатив рэпера, но, как на зло, он поёт об удовольствии, которое дарит физическая близость. Да и ремень там тоже упоминается.
Адри с силой сжимает ноги и, изогнувшись в пояснице, начинает стонать, уже не сдерживаясь. Ей и руки уже не нужны, как оказалось.
Охренеть можно. Везу «текущую» пассажирку, будучи сам на грани от вынужденного пассивного участия в её многократных оргазмах.
Чем я так прогневал высшие силы, что мне перепало подобное испытание для нервной и половой системы? Какого чёрта нянчусь с той, что не знает и не хочет знать смысла слова «ответственность»?
Припарковавшись на территории нашего жилого комплекса, обхожу тачку и, рывком открыв дверь, извлекаю наружу Адриану, которую я заранее освободил от импровизированных наручников.
– Ты так обалденно пахнешь, Киллан, – по моей шее медленно проходится язык девушки, пока я запахиваю на ней куртку. – М-м-м… Ты ещё и чертовски вкусный. Как… как сгущённое молоко.
Упорно не отвечаю на тот бред, что льётся из её рта, и с грехом пополам мы заходим через парадный вход в холл. Консьерж Миллер сидит в стеклянной конуре, пялясь в книгу, и, бросив на нас ленивый взор, возвращается к своему занятию.
Поездка в лифте – ещё один экзамен для выдержки. Привалившись к моему боку, Адри нетерпеливо топчется на месте, бесконечно вздыхая, а я со всей дури вцепляюсь в поручень позади, чтобы абстрагироваться от этой соблазнительной кошки, трущейся об мой торс. Шесть этажей кажутся вечностью, поэтому, когда мы входим в квартиру, чувствую себя победителем в беге с препятствиями. Щёлкаю выключателем, откидывая ключ на столик при входе. Живо разуваюсь, наступая на пятки, потому что сгибаться мне теперь пиздец как трудно из-за неугасающей эрекции. Проходят какие-то секунды, но Адриана успевает сбросить и ботинки, и куртку, уже двигаясь в сторону наших комнат.
Проводив взглядом её задницу в кружевных трусах, расслабленно выдыхаю. Всё, долбаный квест пройден. Главное, она дома, а синтетика, которая сейчас гуляет по её организму, через пару часов начнёт утрачивать свой эффект. К этому моменту она должна спать беспробудным сном, а персональная взбучка от меня ждёт уже завтра. Пусть даже не надеется на то, что сегодняшний вечер будет забыт. Злопамятность – это, можно сказать, лучшая черта моего характера.
Завалившись на диван, включаю телевизор погромче, чтобы отвлечься мелькающими на экране кадрами. И протянуть время, чего греха таить. Не хочу идти в комнату, так как знаю, что стану гадать, чем занимается эта злодейка за стенкой.
Спустя один идиотский фильм решаю, что часа Адриане должно было хватить на удовлетворение любых потребностей, поэтому, прихватив из холодильника бутылку с водой, сперва плетусь к её спальне в надежде услышать, как она сопит в две дырки. Но какой там… Идеально заправленная пустая кровать вынуждает снова мобилизоваться.
Куда делась, зараза?
Проверяю ванную и, чертыхнувшись, направляюсь к своей комнате, уже зная наверняка, что она там. Даже при выключенном свете замечаю на кровати небольшой холм. Надо же. Догадалась одеялом укрыться. Целое достижение в нынешних условиях.
Бесшумно ступаю по мягкому ворсу к противоположной стороне кровати, не сводя глаз с Адрианы.
– Мне так холодно… – доносится до меня сдавленный дрожащий голос. – Киллан, погрей меня. Пожалуйста.
Чёрт, у неё начинается отходняк.
Раздумываю несколько долгих секунд, прежде чем снимаю с себя одежду и напяливаю новые пижамные штаны, отыскав их в дальнем углу ящика. Она точно не расплатится со мной за то, что я собираюсь сделать. К завтракам прибавлю ещё и ужины, а, может, придумаю что-нибудь повыгоднее.
Ложусь поверх одеяла, чтобы не соприкасаться телами, и придвигаюсь вплотную, обнимая Адри одной рукой. Искренне верю, что свои шаловливые пальцы она держит не между ног. По всем признакам, похотливая «батарейка», наконец, разрядилась. Адриану колотит так, что слышно клацанье зубов. Понимаю, что её вина во всём этом косвенная, но меня всё равно бесит, что она забила на элементарные меры предосторожности. Главное правило вечеринок: не пей ничего из стаканов и отказывайся от угощений.
– Киллан, почему ты меня не принял? – надломленно произнесённый вопрос настигает врасплох.
Не принял? По-моему, я оказал ей шикарный приём. Мог бы вовсе игнорировать, если бы захотел. Задумываюсь, взвешивая все за и против своего ответа. Я же в состоянии промолчать, но что-то побуждает ответить. Должно быть, надежда на то, что завтра она не будет помнить этот разговор, а, вероятно, причина в усталости и нежелании продолжать с Адрианой грызню хотя бы на ближайшую ночь. Короткий эпизод у огня вымотал меня больше, чем многократные повторы экстремальных трюков за всё время тренировок.
– Это не так, – бормочу ей в лоб, потому что все остальные участки её тела спрятаны под одеялом. – Я тебя не понимаю, вот и всё.
Сначала из-за подозрительной тишины и прекратившихся подрагиваний мне показалось, что она уснула, не дождавшись ответа, но через некоторое время слышу слова, в которых для меня не обнаружилось ничего нового:
– Я сама себя не понимаю, Киллан, – тяжёлый вздох. – И хочу, чтобы ты знал… Иногда ты бываешь милым. Как сейчас.
Будь я проклят, но мне отчётливо слышится короткий смешок. Настороженно прислушиваюсь, чтобы удостовериться в этом, но меня больше не встречает ничего, кроме тишины.
Показалось.
Спина Адрианы под рукой начинает подниматься и опускаться всё реже. Её дыхание становится всё ровнее, как и моё.
Закрываю глаза, чтобы тоже провалиться в сон и отдохнуть. Нужно набраться сил перед контратакой. Не станет же она рассчитывать на то, что мы будем добрыми приятелями? Особенно теперь.
Глава 10 На краю
Адриана
– Адри, тебе Доминик отдал вещи? – первое, чем интересуется Дейзи, увидев меня на парковке GU во вторник утром.
– Да, – решаю быть краткой, чтобы оградить себя от дополнительных расспросов.
Любое напоминание о субботнем вечере отдаётся во мне мощным приливом стыда. До последнего сомневалась, стоит ли ехать сегодня на учёбу или прогулять, как вчера, но потом рассудила, что такое поведение тряпки не свойственно Адриане Линден. Все должны считать, что меня совершенно не колышут ничьи пересуды и сплетни. Есть проблема похлеще: Киллан.
Бог мой, я помню почти каждую минуту того дня!
Наркотики – страшная вещь: они забирают у мозга бразды правления, вынося телесные желания на вершину всех существующих потребностей. Органы чувств работают, но осязание обостряется до такой степени, что невозможно думать ни о чём другом, кроме стремления к разрядке. Готовность подчиниться телу преобладает настолько, что становится плевать на окружение, совесть, принципы. Да на всё, черт возьми! Единственное, чего хотелось в те мгновения – испытать облегчение и освобождение от больной одержимости.
Лучше бы тот, кто подсунул мне эту дрянь, никогда себя не выдал, иначе я возьму грех на душу. Ей Богу, возьму. Самое смешное, на вечеринке я пила только сок, да и, в целом, не планировала туда идти. Меня уломала Дейзи, заявив, что нельзя отбиваться от коллектива.
Почему память стёрла двенадцать лет моей жизни, но не может пойти навстречу в таком крохотном временном промежутке? Разве я прошу о многом? Всего-то забыть несколько оргазмов, свидетелем которых был Кроу. Про то, что я лезла к нему, как безумная маньячка, уже и не говорю. Это грёбаный испанский стыд, как сказал бы Доминико.
Вчера утром я проснулась от безмятежного посапывания Киллана прямо в ухо. Отяжелевшая рука покоилась на моей пояснице поверх одеяла, не изменив положения с вечера. Не буду лукавить: такая забота – самое невероятное событие за всё время нашего сожительства.
Но, по обыкновению, рой навязчивых вопросов был тут как тут. Почему он не укрылся? Побоялся меня? Или себя? И наиболее важный: как смотреть ему в глаза после своих приставаний?
Мой выбор пал на путь наименьшего сопротивления. Проявив чудеса гибкости, я буквально стекла с кровати на пол и на цыпочках удалилась к себе в спальню. Больше мы с Кроу не виделись. Оба завтрака я оставляла под его дверью, предварительно постучав. Чем он был занят накануне, мне тоже неизвестно, так как не вылезала из своего укрытия, прикинувшись страдалицей с головной болью. Но Доминик к нам точно наведывался, поскольку вечером под дверью меня поджидало платье, сложенное аккуратной кучкой, и сумка с разряженным телефоном.
Бьюик из мастерской пригнал Макс. И это отличная новость, потому что я не готова сталкиваться с осуждающим взглядом его сына. И тем более не готова увидеть в нём не осуждение, а что-то иное. То, о чём я решаюсь подумать лишь наедине с собой в самых тщательно охраняемых и смелых фантазиях.
– Как вовремя приехали Киллан с Домиником! – восклицает Дейзи, ковыряя мои позорные раны. – Я не сразу поняла, что с тобой что-то не так, когда ты отважилась на то задание из карточки. Была уверена, что ты не раз прыгала через костёр, раз так уверенно прошагала к нему.
До главного входа в учебный корпус ещё около тысячи футов. Начинаю считать шаги, чтобы заглушить голос назойливой приятельницы и сосредоточиться на чём угодно, кроме воспоминаний, но они без спроса лезут и лезут в голову, как саранча.
Оранжевые всполохи, треск, взрывы нагретых стёкол, осколки… Много мелких осколков. Не понимаю, как я оказалась в этом тёмном коридоре, куда мне всегда было страшно заходить даже днём. В последние дни, а, может, и целые месяцы я стала многое забывать, но мама говорит, что это из-за витаминов, которые мне прописал доктор Маккензи для того, чтобы я хорошо спала. Я и без того слишком много сплю. Не хочу спать. Хочу, как раньше ходить в школу вместе со всеми. Но теперь учительница приходит к нам домой. Меня почему-то изолировали от остальных детей. Зажмуриваюсь, чтобы восстановить причины, по которым я стала заключённой домашней тюрьмы, но они от меня ускользают, как пушинки, уносимые ветром.
Становится обжигающе жарко. Горький дым проникает в лёгкие, доводя до головокружения. Всматриваюсь в темноту, силясь рассмотреть их , но серый туман заволакивает всё пространство, не позволяя этого сделать. Последнее, что я вижу перед тем, как отключиться, свои руки и кровь. Очень много крови, стекающей вниз по ладоням.
Крови, принадлежащей не мне.
Один и тот же фрагмент воспроизводится по разомкнутому кругу, у которого нет ни начала, ни конца. Есть лишь прорехи, не позволяющие соединить эти отрезки в цельную линию. В последнее время подобные вспышки участились. И если до этой поры я жила надеждами добавить к воспоминанию недостающие куски, которые смогли бы меня оправдать, то теперь такой надежды почти не осталось.
На вечеринке, стоя лицом к лицу со своим огненным страхом, моя вина лишь укрепилась, поскольку на сей раз воспоминание касалось не конкретного события того страшного вечера, а чувства. Я вспомнила, каково это – ненавидеть всей душой.
– Эй, смотри, куда прёшь! – визгливое возмущение Рейчел Шилдс возвращает меня в реальность, чему я радуюсь как никогда.
Оказывается, я наступила на край её плиссированной юбки, когда поднималась по ступенькам. Группа поддержки Рейчел восседает на лестнице, как стая куриц на насесте, а сама предводительница уставилась на меня в ожидании извинений.
– Без обид, не заметила тебя, – нахожусь я и с невозмутимым лицом продолжаю свой путь.
– Она показала средний палец тебе в спину, – гундит Дейзи, когда мы смешиваемся с толпой на первом этаже.
– Думаешь, меня волнуют её пальцы? Это она расселась в проходе, так что пусть скажет спасибо, что я наступила на юбку, а не на неё.
Дейзи прыскает, покачивая головой.
– Знаешь, я рада, что тебе плевать на мнение окружающих, иначе не представляю, чем бы закончилась вечеринка у Дрейка.
Изгибаю бровь в немом вопросе, не до конца понимая, к чему она ведёт. Подружка загораживает свой рот ладонью, чтобы никто не смог прочитать её по губам, и уточняет:
– В общем, после того, как Киллан втащил Майлзу…
– Что? – опешив, я останавливаюсь, не дойдя до аудитории. – Они подрались?
– Ну как подрались… Твой братец врезал ему, а тот упал, так и не дав сдачи. Но он орал ему вдогонку что-то в духе: «Твоя сестра – шалава, а ты – извращенец, который и сам не против ей засадить».
– Чёрт, – потерянно выдыхаю я. Не из-за слов Шилдса, а из-за того, что извращенка, скорее, тут я, потому что это мне… мне хотелось такого исхода тем вечером.
Хорошо, что рядом был Киллан, а не кто-то другой, ведь этот кто-то точно воспользовался бы моим предложением и с радостью «засадил», как выразился Майлз.
– Да не волнуйся ты так. Доминик никого не выпустил с вечеринки, пока не убедился, что они удалили то, что успели снять.
– Твою же мать… Телефоны. – Приложив ладонь ко лбу, я снова начинаю корить себя за всё, что произошло. – Они сняли всё? И то, как я раздевалась?
Дейзи молча кивает, потупив взгляд.
– Даже если они удалили видео, нет гарантии, что никто не успел его переслать. Вот же гадство! – Умозаключения одно за другим выстраиваются стройным солдатским рядом. Так и жду, что сейчас раздастся серия залпов, расстреливающих остатки моей чести.
Если до знакомых родителей дойдут слухи о том, как «развлекается» их приёмная дочь, или о том, как их сын распускает руки на детей влиятельных личностей, это станет позором в кубе, а то и в n-ной степени. Я и так в неоплатном долгу перед Максом и Лилиан, чтобы задолжать им ещё больше. Про подпорченную славу семьи Кроу и говорить не стоит.
Киллан был прав, когда предупреждал о последствиях моего поведения, а я отпиралась до посинения.
– Адриана, пойдём, а то опоздаем. – Дейзи тянет меня за руку в помещение, где я буду дышать одним воздухом с Кроу.
Хорошо, что он постоянно сидит на галёрке, и нам не придётся встречаться. Рано или поздно мы, конечно, увидимся, но лучше пусть это произойдёт, когда побледнеют все воспоминания, и я вновь смогу вытащить наружу ту негодяйку, которой море по колено. Быть в таком амплуа мне больше по душе.
***
Библиотека Джорджтаунского университета обустроена по всем библиотечным канонам восемнадцатого века несмотря на многократные реставрации. Она представляет собой огромное вытянутое помещение с высоким стеклянным сводом, украшенным пёстрыми витражами. Стеллажи с книгами и учебниками находятся в задней части, а в передней расположен читальный зал, в котором, как правило, занимаются чем угодно, но не чтением. Этакий уголок, чтобы скрыться ото всех, притворившись прилежным студентом.
Не люблю это место из-за гнетущей тишины, в которой у меня обостряется слух, моментально вычленяющий такие звуки-раздражители, как чужое чавканье жвачкой, чирканье ручкой или карандашом. Сегодня я здесь на дежурстве вместе с библиотекаршей миссис Иствуд, которая запрягла меня раскладывать литературу по алфавиту. Очередной меценат пожертвовал учебному заведению пятьдесят коробок с книгами.
Много ли тех, кто сейчас читает бумажные издания в век интернета? Я если и читаю, то на планшете: удобно, не пыльно и не нужно лишний раз тратиться. Да и занимаюсь этим всё реже и реже. Выполнив домашку, я обычно берусь за рисование и графику.
Как оказалось, мои руки помнят больше, чем я сама. Лилиан говорила, что я обучалась в художественной школе, и в доме среди прочих вещей обнаружили мои рисунки. Сначала из-за следствия они не могли ничего оттуда забрать, а потом при оценке моего состояния психиатр настояла на том, чтобы оставить все атрибуты прошлого в прошлом. Новые хозяева наверняка всё уничтожили, но мне и не жаль. Не думаю, что хоть что-то оттуда представляло для меня большую ценность.
– Пойдёшь со мной болеть за Кроу в следующую пятницу? – услышав громкий полушёпот, дёргаюсь, едва не грохнувшись со стремянки. Внизу подо мной никого нет, поэтому я замираю, навострив уши, чтобы понять кто и где болтает о моём… о Киллане.
– Даже не знаю, – вздох. – У меня напряг с предками, Рейч.
Кто бы мог подумать, эти сплетницы перекочевали из туалета в библиотеку. Рейчел и, по-видимому, её подружка Джоанна перешёптываются по другую сторону стеллажа, не заметив меня. Осторожно вытаскиваю одну книгу с полки, чтобы можно было не только слышать, но и наблюдать.
– Наври что-нибудь, просто одна побаиваюсь идти в толпу к этим папикам.
– Ну так не ходи.
Молодец, Джоанна. Правильно, нечего там делать Шилдсам. Майлз тоже, получается, в курсе?
– Ты шутишь? Это же мой шанс. В пятницу будет шоу с особыми условиями: участники будут выбирать напарниц.
– И ты думаешь, Кроу выберет тебя?
– Очень на это надеюсь. Подумай логически: станет он рисковать, беря с собой незнакомого человека? А если нет… Ну, хоть ставку на него сделаю. Говорят, из-за новых условий спонсоры будут удваивать выигрыш.
После заветных слов «удваивать» и «выигрыш» я перестала слушать нытьё Рейчел. Что, если незаметно пробраться на это мотошоу и поставить на Киллана? В тот раз он выиграл. Вдруг фортуна ему снова улыбнётся? Чёрт, как же быть… Это отличный источник лёгких и быстрых денег.
Или отличный способ их потерять. Что-то из двух.
– Всё, свали. Он идёт! – шипит сестричка Шилдс, после чего Джоанна уходит в сторону выхода, судя по удаляющемуся цоканью каблуков.
Не знаю, кто там идёт, но мне пора вниз, потому что стопы начали неметь от длительного нахождения в напряжённой позе. Слава Богу, ступеньки не скрипят, и мне удаётся спуститься беззвучно. Осталось ретироваться отсюда через задний вход. Но не успеваю я сделать и пары шагов, как замечаю поверх книг макушку Киллана, уже завернувшего в тот ряд, где его поджидает Рейчел.
Не колеблясь, прячусь за небольшой стойкой, чтобы меня не рассекретили. Пути отступления теперь перекрыты: Кроу стоит лицом ко мне и точно заметит, если я хотя бы шевельнусь. Пополнить список постыдных поступков ещё одним подглядыванием? Да ради Бога.
– Рейч, что за срочность? – нотки раздражения в его голосе ласкают мой слух.
– Киллан, я принесла решение теста по международной безопасности, – лебезит девушка.
– Не помню, чтобы я просил об этом.
– Ну, ты такой занятой. Я подумала, что лишним не будет.
– Я уже решил этот тест. Это всё? Ты вроде написала, что хочешь сказать что-то важное, – спрашивает Кроу, и я, не удержавшись, поворачиваю лицо вбок, чтобы подсмотреть за ними в щёлочку.
Он такой же хмурый, как всегда. Ловлю себя на том, что мне не хватало этой мрачной тучи, создающей непогоду в нашем доме.
– Не всё, – улыбается Рейчел, водя указательным пальцем вдоль пуговиц на его рубашке. – Я соскучилась. Ты меня избегаешь? Сначала с дня рождения сбежал, у Дрейка даже не поздоровался, в универе проходишь мимо…
Как можно быть такой приставучей?
– Рейчел, мы с тобой всё прояснили, разве нет? – Киллану приходит сообщение на телефон, и он отвлекается на него, теряя интерес к собеседнице.
– Послушай, мы же взрослые люди. – Её палец продолжает гулять по животу Кроу, а он и не сопротивляется. Почему позволяет? – Можем повторить. Мне ведь тоже ни к чему обязательства.
– Обязательства? – хмыкает он и отводит взгляд влево.
Прищурившись, он задерживает его на какой-то точке чересчур долго. Смотрю туда же и зажмуриваюсь не дыша. Чёрт! Чёрт! Поверх коробки, выставленной в проходе, лежит моя сумка, и он определённо узнал её.
– Ну да, – продолжает Рейчел. – Я про ни к чему не обязывающую связь.
Да… И это я беспокоилась за свои честь и достоинство?
– Я подумаю, – сухо отвечает Киллан. – Пойдём провожу до парковки. У меня срочное дело.
На этом они удаляются. Ф-у-ух. Скорее всего, он не догадался о том, что сумка моя, или не подумал, что я могу стоять с другой стороны. Нужно уносить отсюда ноги.
С тоской осмотрев оставшиеся пять коробок, принимаюсь заталкивать их под нижнюю полку стеллажа. Не случится конца света, если я рассортирую книги на следующем дежурстве, а миссис Иствуд – милейшая женщина, которая, если и заметит моё исчезновение, слова не скажет куратору.
Расправившись с этим делом, подхватываю сумку с пола и спешу на выход в абсолютной уверенности, что меня пронесло. Но, завернув за стеллаж, едва не врезаюсь в человека, успев рефлекторно подставить руки.
До мозга уже дошло, кто передо мной, а до конечностей – не сразу, поэтому несколько мгновений мы так и стоим в этой позе. Мои пальцы приклеились к его груди, взгляд прикован к тому же месту, и всё, о чём я думаю в моменте – как же вкусно он пахнет. Тёплый сандал со слегка сладковатым привкусом, аромат осеннего леса и что-то ещё… Ах, да. Горький табак.
Одёргиваю ладони, сразу отступая назад. Киллан всё это время опирался одной рукой на стену, молча изучая меня своим нахальным взглядом, словно караулил здесь, а не пришёл только что. Мне непонятно его поведение. Мне непонятен он весь. Что ему надо? Через некоторое время наши безмолвные гляделки надоедают, поэтому я пробую обойти его.
– А ну, стой. – Кроу ловит меня за руку, вынуждая повернуться к нему всем корпусом, чтобы избежать вывиха. Не успеваю возмутиться его грубостью: он сжимает мои плечи и втаскивает обратно за стеллаж, практически впечатывая спиной в книги.
– Убери лапы! – враз распаляюсь я. Попытки освободиться тщетны. Киллан словно одеревенел в этом положении.
– Я что-то не понял, – чеканит он, приблизившись к моему лицу. – Ты следить за мной вздумала?
– Ты точно ненормальный. Я уже была здесь, когда вы пришли, и делала свою работу! – зачем-то оправдываюсь я.
– Очень странная работа: стоять, развесив любопытные уши, не находишь? – ехидство в его тоне вкупе с ожесточённым взглядом поднимают во мне шквал протеста. Он не имеет права так со мной разговаривать!
– Мне не сдался ни ты, ни твоя подружка-попрошайка. «Ки-и-иллан, тра-а-ахни меня. Ну пожа-а-алуйста. Мне так понра-а-авилось. Давай я просто побуду твоей подсти-и-илкой», – коверкаю я слова Рейчел, хлопая ресницами, как она это делала несколько минут назад.
– Очень забавно. Или напомнить, что в субботу ты просила о том же самом? – подмечает Киллан, ядовито ухмыляясь. Он произносит всё это с расстановкой, отчего каждое следующее слово звучит агрессивнее предыдущего.
Должно быть, цвет моего лица сейчас слился с помадой на губах. Я впервые не нахожу достойного ответа, чтобы дать отпор, потому что попалась в свой же капкан. Ну какая я идиотка!
Желание уязвить его самолюбие набирает такие обороты, что я перестаю следить за языком окончательно.
– Я была невменяемой, Киллан. И ты это прекрасно знаешь. В других условиях я ни за что на свете не умоляла бы тебя о подобных вещах, уж поверь, – предпринимаю жалкую попытку отразить его выпад. – И ты – последний человек в целой Вселенной, с которым я отважилась бы переспать.
