Читать книгу: «Стратегия новой культуры Японо-Руссии эко-гармоничного будущего», страница 3

Экософия Японо-Руссии

1. Айны

И. Титов: Айны – это не древние японцы и не прародители японской нации. Своей внешностью, языком и обычаями они существенно отличались от японцев. Ярко выраженным немонголоидным типом лица, густой бородой и растительностью на всем теле они скорее были похожи на аборигенов Австралии. У айнов господствовал первобытнообщинный строй, и японцы называли их «эдзо», то есть варвары (с.19).

З.Л. и К.Ш.: Итак, айны – коренные жители Хоккайдо, Курил и Сахалина. По экологическим свойствам своей культуры они близки к малочисленным народам Севера Евразии и Америки (см. К. И. Шилин «Экософия северного сияния»), т. е. находятся в самом тесном экофильном общении со своей родною Природою.

По уровню экологичности культуры айнов и японцев – при их сопоставлении с культурами Востока-Запада-Евразии типологически составляют одно целое, различаясь степенью художественного осмысления, уровнем изысканности приемов-средств выражения эко-гармонии. Культура айнов – изначальнее, проще, непритязательнее, заземленнее, попросту – ближе-к-Природе.

А главное для нашей концепции то, что айны – по экологическим критериям – имеют самые естественные, идущие от самой Природы, права на ответственность за свою Природу. Они не «открывали» Курилы-Хоккайдо-Сахалин, они родились на этих землях, составляя с ними одно живое целое. И русские, и японцы пришли не на «пустое» место, они пришли сюда. Прежде всего, это земли айнов, а потом уж – остальных.

И если мы – вместе с Лужковым – «всегда стоим за справедливость» (с. 12), то мы должны начать с айнов. Однако это начало – предмет не спора (в котором, вопреки мнению: «в споре рождается истина», рождается скорее склока), а дискуссии, в которой обе-все стороны стремятся к истине-согласию-консенсусу, а не «победе» над оппонентом.

Для айнов, которые не знали государственного насилия, скорее характерно спокойное согласие, чем спор. Перейдем и мы от спора к отношениям дискуссии, гармонизирующей мир, оставив спор (как стремление к победе) в прошлом.

Конечно же, вряд ли айны будут ставить вопрос о своей «деяпонизации» и «дерусификации». Всем нам гораздо перспективнее мыслить = действовать общими силами, перейдя к отношениям сотворчества, совместно спасать Природу Курил-Хоккайдо-Сахалина, осваивая опыт и японцев, и россиян. Особенно опыт северян Дальнего Востока и Евразии, а также и Запада (См. К. И. Шилин Экософия Северного сияния. М. – 1998, 236 с.).

Этот же тип отношений определяет и структуры философии-логики-науки-техники-экономики, и снимать нужно всю систему цивилизации. И сделать это легче, опираясь на опыт северян (айнов), Востока (Японии) и Евразии-России, полагая искусство, религию и гуманитарное знание-культуру выше-фундаментальнее экономики-науки-естествознания, и выводя именно из них наши Экософию Живого знания и Живую логику Творчества, опираясь также и на интеллектуально-рациональный опыт Запада, – но уже во вторую-третью очередь.

И. Титов: В середине XIX века в Японское, Охотское и Берингово моря стали частенько наведываться суда США и Великобритании. Иностранцы безжалостно эксплуатировали ресурсы региона – истребляли китов и пушного зверя, вырубали леса на Камчатке и Курильских островах, грабили местное население (с. 62).

З.Л. и К.Ш.: Эта политика безжалостной эксплуатации-умерщвления Жизни на Земле продолжается и ныне, становясь все более неприемлемой для человечества. Таковы, например, последние события в Южной Осетии. Но есть и более фундаментальные препятствия на пути экологизации-гармонизации мира. Это предметно экономико-центричная ориентация науки-логики-философии и цивилизации Запада в целом. Сближение наших культур в рамках Японо-Руссии позволяет не только увидеть этот органический порок современной цивилизации, но и наметить реальную стратегию его снятия, особенно, если начинать эту стратегию с осмысления культуры айнов в ее сопоставлении с культурами Японии и России в рамках Японо-Руссии.

2. Айны-Японцы-Русские

На протяжении истории между японцами и русскими возникали споры.

И. Титов: Японский историк Синтаро Накамура в книге «Японцы и русские» так описывает возникший спор: «Айны, которые живут на этом острове, – приводит он слова Могами, – одного происхождения с айнами, проживающими на северо-востоке исконной японской территории, и еще много веков назад платили дань императорскому двору и нередко удостаивались родовых титулов. Значит то, что здесь проживает племя айнов, и… означает, что этот остров относится к японской территории». Вдумайтесь: айны на острове Хонсю – подданные Японии, значит, Курилы тоже принадлежат Японии. Хороша логика! Но в соответствии с тогдашним мировоззрением закрытых японцев она была оправдана (с.38).

З.Л. и К.Ш.: А логика силы – формальная логика. И поэтому соотношение Живой логики Востока и логики силы выглядит как формально логическое противоречие. Это объяснение по существу, или дает содержательное обоснование такой логики – а оно в том, что айны – некое Живое целое, а потому подчинение части японцами есть в определенной мере подчинение всего целого. Это логика сопричастности, или Живая логика. Но для Могами главное все же иное: логика силы, некая предпосылка-основание формальной логики.

И. Титов: Важно отметить, что «логика» Могами, по сути, представляет собой краеугольный камень целой теории, используемой для обоснования исконности прав Японии на Южные Курилы. А именно: покорение айнов на центральном японском острове Хонсю и на Хоккайдо, по японской версии, считалось основанием для того, чтобы рассматривать Курилы частью японской территории (с.38).

З.Л. и К.Ш.: Государство – это формальное единство. Ему предшествует: исторически и логически – Живое единство сообщества людей и их – с Природой. Это мы и наблюдаем у айнов и, в целом, у малочисленных народов Севера Евразии и Америки.

И. Титов: Но у айнов не существовало ни государства, ни органов управления, ни границ. Это были разрозненные племена, которые имели схожие этнические корни. Таким образом, покоряя айнов на Хоккайдо, японцы уж точно не могли претендовать на Курилы. Но по их логике – могли! Позже, чтобы подкрепить свою теорию, японцы приступили к активной ассимиляции айнов, которых они до этого не только не считали близкой к себе нацией, но и всячески презирали как не похожих на японцев (с.39).

З.Л. и К.Ш.: Обоснование такой логики – в том, что айны – некое Живое целое, а потому подчинение части японцами. Есть в определенной мере подчинение всего целого. Это логика сопричастности, или вариант Живой логики. Но для Могами главное все же иное: силы, некая предпосылка-основание формальной логики.

Обе стороны правы по-своему: у каждой есть своя правда. Важно ввести общую логику; это – Живая логика, имеющая разные свои варианты: Женскую и интеллигентно-Мужскую логики. (См.: «Живая метоформальная логика Творчества»).

Проблема закрытости Японии, которую Лужков считает чем-то негативным. Однако эта оценка выявляет свои ограничения, определяемые общим техно-цивилизационным развитием Запада. А оно ныне обнаружило свою экофобную катастрофичность. Так, может быть, японцы оказались более дальновидными, чем остальные народы?

На наш взгляд, закрытость культуры Японии есть проявление женской психологии-культуры японцев. Но в то же время, склонность к самозамыканию своей семьей и выведение структуры общества-государства из структуры семьи с ее внутренней гармонией. Отсюда понятна фундаментальная эко-гармоничность, или экофильность, японской культуры, чему можно поучиться у японцев.

Конечно же, закрытость имела и негативный аспект: он затруднил японцам возможность видеть себя со стороны, увидеть в перспективе отсутствие в японской культуре мужского духовно-творческого потенциала.

Не будем, однако, уж слишком переоценивать негативную роль акции Могами. Главным в наших отношениях будем считать исконные черты японской культуры: Любовь-к-Природе и высокое чувство Чадолюбие, которое ныне стоит распространить и на Природу Курил-Японии-России-мира. Именно эта Любовь и высокая ответственность ЗА Жизнь-на-Земле и должна отныне объединить нас: айнов-японцев-русских-россиян и даже американцев, короче: всех землян. Ведь Земля у всех нас – одна. И ныне она вся становится нашим общим Творением. Пожалуй, эти выводы можно сделать и из следующих обобщений.

И. Титов: Мы можем с уверенностью заявить: экспедиции Лаксмана и Резанова и документы, связанные с их подготовкой, показывают, насколько доброжелательно было отношение России к Японии. Именно установление равноправных отношений с Японией было для России приоритетным. С самого начала строить мирные отношения на Дальнем Востоке – это было для нее главным (с.59–60).

З.Л. и К.Ш.: Именно эти отношения стоит принять в качестве уже не только исторического, но и логического начала-основания нашего нормативного прогноза Айно-Японо-Руссии эко-гармоничного будущего. Однако это не так-то просто осуществить.

И. Титов: Итак, подобные инструкции, данные Путятину, предписывали ему действовать, «не выходя из границ мирных и дружественных отношений». Линия России в отношении Японии определялась как политика мирного добрососедства. Начиная отношения со своим восточным соседом, Россия не хотела омрачать их даже малейшим намеком на силовое превосходство или враждебность. Именно мирным путем было расширять влияние на Дальнем Востоке, даже если этот путь оказался бы достаточно долгим (с.70–71).

З.Л. и К.Ш.: Это «умиротворение»-гармонизация должны быть дополнены-обоснованы одухотворением науки-экономики-логики-философии.

И. Титов: 20 сентября 1853 года корабль «Николай I» под командованием Невельского вошел в залив Анива и основал пост, названный впоследствии Муравьевским. Теперь это город Корсаков.

Высадка российской экспедиции в заливе и встреча там с японцами и айнами достойна подробного описания, поскольку живописует не только расстановку сил на острове, но и отношения между русскими и японцами в то время (с.79).

З.Л. и К.Ш.: По-видимому, айны предпочитали иметь дело скорее с русскими, чем с японцами. А при «умиротворении» всей системы наших отношении с японцами, айны тоже могут быть включены в это миролюбиво-эко-гармоничное отношение. И охотно согласятся с этим.

Данные события – одна из «опорных» точек нашего нормативного прогноза. Следующая «точка» видится в тесном переплетении нашей истории.

И. Титов: Японская разведка сыграла колоссальную роль в подготовке страны к войне. Она была организована настолько маштабно и грамотно, что о ней написаны целые книги. Японцам удавалось добывать ценные сведения, в том числе и стратегического характера.

Мотодзиро Акаси впоследствии выехал в Стокгольм, откуда и координировал работу по организации в России беспорядков, саботажа, актов неповиновения в армии и покушений на чиновников. Акаси несколько раз встречался с попом Гапоном, как свидетельствуют японские источники, и даже накануне Кровавого воскресенья. По инициативе Акаси и на его деньги за рубежом организовывались конференции революционных организаций. Размах подрывной работы Акаси был, по мнению самих японцев, настолько велик, что именно он оказался той «искрой, из которой возгорелось пламя первой русской революции», целью которой было ослабление России как противника и порождение в ней смуты, приближающей победу Японии в войне (с. 104–105).

З.Л. и К.Ш.: Эти реальные исторические события дают нам и еще одно основание для вывода: Японо-Руссия будущего имеет реальные исторические основания в прошлом: Японо-Руссия есть некая историческая реальность. Правда, война и революция в России в начале XX века имеют разные смыслы и значения для Японии и России, но оба эти события существенно продвинули наши страны в том техно-цивилизационном направлении, которое ныне, в XXI веке должно быть снято на регионально-глобальных основаниях.

Конечно, в начале XX века таковой «была логика войн, побед и поражений» (с.116).

Но кто нам мешает повернуть экологическое «колесо истории» с войны на мирно-миролюбивое взаимотворчество наших духовно-творческих элит во благо нашей общей биосферы Земли и наших регионов? Так давайте же начнем движение в этом направлении!

Тем более, что в истории наших отношений были и просто позитивные «точки роста» сотрудничества:

И. Титов: В 1916 году Россия и Япония подписали договор о противодействии господству в Китае третьих держав (то есть США). Это был первый в истории русско-японских отношений договор о политическом сотрудничестве (с.118).

Ю. Лужков: В книге Суэцугу красной нитью проводится утверждение о том, что все агрессивные войны, которые вела Япония, следует считать скорее вынужденными, что они были спровоцированы другими государствами. Япония будто бы не ставила перед собой никаких экспансионистских целей. А если и ставила, то только, поддавшись дурному влиянию других государств. Те агрессивные войны, в результате которых Япония захватывала чужие территории, согласно Суэцугу подпадают под одну логику. Но после того, как Япония потерпела поражение во Второй мировой войне, он предлагает уже другую логику, которая развенчивает победителя и не допускает никаких территориальных потерь Японии.

Но везде и всегда проигравший мирился со своим поражением. Помните, как легко американцы уговорили Николая II отдать Японии Южный Сахалин. Тогда Япония была победителем и чувствовала себя вправе получить территориальный «трофей». И получила его…

Всегда и везде агрессор рискует потерять больше: свою собственность, свою территорию, свою свободу и жизнь, наконец. Именно это всегда было сдерживающим фактором. За тысячи лет человеческая цивилизация не придумала ничего более эффективного для сохранения мира (с. 151–152).

З.Л. и К.Ш.: А мы должны придумать – при опоре на традиции духовно-художественной культуры Востока, включая Японию. И в данном случае мы действительно имеем дело с двумя логиками: Живой, миролюбивой логикой и агрессивно-формальной, антично-западной логикой Аристотеля.

И настало время перевести-развить формальную логику в логику Живую, которая, имея своими вариантами Женскую, в т. ч. и Японскую, и интеллигентно-мужскую, свойственную культуре России, позволяет, определив различия в пределах общего, позитивно разрешить Курильскую проблему.

Однако смена логики-парадигмы – сфера далеко не только духовно-творческих, но в еще большей мере материально-властных интересов. А к ним имеют отношение еще и США.

Ю. Лужков: Незримыми участниками переговоров были американцы, для которых важно было сохранить территориальную проблему – будущий раздражитель в советско-японских отношениях. Вашингтон внимательно следил за ходом переговоров, прорабатывая различные варианты. Японские и американские дипломаты вели постоянные консультации, причем МИД Японии регулярно запрашивал мнение и поддержку Госдепартамента США по поводу своих территориальных претензий (с.171).

З.Л. и К.Ш.: Однако, интересы США распространяются только на сферу политики-экономики, но не культуры. Поэтому мы, Россия-Япония имеем шанс решить нашу проблему, перенеся акцент со сферы политики в сферу экологии-Экософии культуры. Это решение эко-проблем культуры – в интересах всех: Природы-айнов-японцев-россиян и даже американцев, жизненные интересы которых, в принципе, аналогичны нашим общим с Японии жизненным интересам. Хотя, конечно же, наши экономически-политические интересы по-прежнему разделяют всех нас. Поэтому-то для сохранения Жизни-на-Земле столь важно перенесение акцентов из политэкономии в Экософию культуры.

3. Японцы

З.Л. и К.Ш.: Японцы – это, прежде всего, изысканная и утонченная, необычайно экологичная художественная культура.

Ю. Лужков: Япония… Магическая, загадочная страна… сплав самобытной культуры, тончайшей эстетики, самурайской доблести и высоких технологий… (с.10)

З.Л. и К.Ш.: А вот для построения нормативного прогноза Японо-Руссии эко-гармоничного будущего достаточно магии-загадок, эстетики. Мы считаем именно их сутью японской художественной традиционной культуры. На этом, на наш взгляд, основании только и можно строить нормативный прогноз Японо-Руссии, Японии и России эко-гармоничного будущего. «Высокие технологии», рынок, наука-логика-философия для Японии – чужие. Их можно-должно ассимилировать-японизировать с помощью уникального опыта их русификации классической культурой России.

Ю. Лужков: Интерес к Стране восходящего солнца возник у меня давно. Как Мэр Москвы, я старался изучать японский опыт, особенно в сфере экологии (с.10).

З.Л. и К.Ш.: Попробуем под этим, экологическим углом зрения осмыслить концепцию Лужкова-Титова как основание в решении нами (японистами-русистами) самых остро-фундаментальных на-сегодня экологических проблем Японии-России.

Ю. Лужков: По сути дела, это мировоззренческая фундаментально философская проблема. (с.190)

З.Л. и К.Ш.: Т. е., это проблема, по сути, выходит за уровень нашего японско-российского общекультурного развития. Значит, нам нужно вывести себя, свои мировоззрение-философию-логику-науку на уровень, когда мы сможем творить или сотворять себя до уровня решения и этой, и всего комплекса эко-проблем. Тогда мы и в истории сможем увидеть те возможности, которые мы не видим на данном уровне нашего развития. А поэтому при ином структурировании будущего-прошлого-настоящего (т. е. при нормативно-прогностическом соотнесении их между собой) мы сможем решить Курильскую проблему.

Ю. Лужков: Всегда стою за справедливость. (с.12)

З.Л. и К.Ш.: Мы тоже за справедливость. А в «Курильском синдроме» Курильская проблема должна включить в себя – с позиции экологии культуры, еще два фундаментальных компонента: 1) айнов как коренных жителей Курил-Хоккайдо-Сахалина и 2) Живую Природу этого региона. Это мы и делаем в нашем Проекте решения Курильской проблематики.

Ю. Лужков: Книга не претендует на теоретическое историческое исследование. Мы попытались, насколько это возможно, ответить на самые принципиальные вопросы. (с. 13)

З.Л. и К.Ш.: Но «принципиальные вопросы» – это сфера скорее теории (и прогноза), чем эмпирического исследования. Но еще важнее то, что даже если признать монографию Лужкова-Титова публицистикой, то ведь она не может не исходить из неких принятых теоретических аксиом, которые мы ставим под сомнение и пытаемся разработать новую, эко-гармоничную систему аксиом, позволяющую решить Курильскую проблему и всю систему фундаментальных эко-проблем. И книга Лужкова-Титова позволяет нам наметить пути решения этих проблем.

Ю. Лужков: Мы нередко ведем спор с Итиро Суэцугу – оппонентом, которого выбрали неслучайно. Он возглавлял Научно-исследовательский совет по вопросам национальной безопасности Японии, и вместе с ним мы провели ряд российско-японских форумов в Москве и Токио. (с.13–14)

З.Л. и К.Ш.: Уважая мнение и Ю. М. Лужкова, и мнения японских оппонентов, мы разворачиваем концепцию выхода за эти рамки – в сферу синтеза, или сближения-без-унификации-культур Японии-России и мира Запада, сдвигая акцент с отношений спора, столкновения мнений и отстаивания каждой стороной своей позиций – на отношения взаимопомощи и взаимотворчества: заочного и очного, личностного.

Ю. Лужков: Без сомнения, подавляющее большинство россиян испытывает теплые чувства к Японии и японскому народу. Наши страны могут и должны строить отношения истинного партнерства и дружбы. Но отношение к историческим фактам должно оставаться объективным и бесстрастным – только так можно справедливо и основательно решать существующие проблемы. Истина все-таки дороже. (с.14)

З.Л. и К.Ш.: С позиций экологии культуры Японии эти положения могут быть слиты в одно. То есть искусства + наука Запада → Живое знание. Речь, конечно же, идет не об отрицании объективности науки, но о сознательно-целенаправленном устремлении к выявлению в прошлом возможностей «бесстрастного» рацио-знания – это неявная эко-негативность, или экофобность. Рацио-истина – однобока, выражает материальные интересы одной из сторон. Ныне необходимо повышение уровня истины, то есть совместный заинтересованный поиск глобально-многосторонней истины, включающей обе научные истины.

А национальная японская истина – всепоглощающая и все пронизывающая Любовь японцев к своей Природе, ощущение себя ее детьми и – соответственно – безграничное японское Чадолюбие. Этому, прежде всего, и стоит поучиться у японцев. А уж потом – высоким технологиям, которые для японцев – также сфера искусства.

Однако здесь важно особо отметить необходимость для японцев перейти с уровня Любви-к-Природе как Матери (что свойственно и русским-россиянам), на уровень Любви-к-Природе как своему Творению, к тому же совместному Творению: айнами-японцами и русскими-россиянами.

А специфика современной эпохи состоит в том, что мы можем перейти всецело от формальной логики к Живой. Япония и Россия внутренне, своими логическими традициями к такому переходу предуготовлены. Запад – нет. Точнее, на Западе тоже по существу имеются две логико-теоретические традиции, но формально-цивилизационная традиция имеет более прочные позиции, чем в Японии и России. Поэтому наш Проект Японо-Руссии предполагает на первом этапе абстрагироваться от Западной, прежде всего американской, потребительской традиции и сделать акцент на экофильно-Живой логике. А это предполагает более внимательное отношение к логике наших японских коллег. Нечто подобное предлагал некогда, по Лужкову, Хрущев.

Ю. Лужков: Хрущев, стремясь начать новые отношения с Японией, надеялся на прекращение японо-американского договора безопасности. Он сознательно пошел на максимальную для СССР уступку, чтобы добиться хороших отношений с Японией. И не проиграл. (с.182)