Читать книгу: «Геометрия первой любви и операция «Дочь». Из-Вращение чувств», страница 2
– У нас ежедневные драки из-за парней.
– А какую травлю друг на друга в интернете девчонки устраивают! И всё из-за мальчишек!
– Сейчас новая мода пошла: стать «опытной» партнёршей перед тем, как предложить себя парню, который нравится! И все соревнуются. Постоянно соревнуются. В том, кто у мальчишек популярней… Кто в фэйсбуке популярней… Кто во сколько лет сексом заниматься начал… Многие считают. что в тринадцать лет уже поздно… Представляете себе?! И все лайкаются, лайкаются… Скоро разговаривать разучимся. Только картинками все обмениваются!
Лина не могла унять разгорячившихся девушек. Они выплёскивали из себя всё, чем была переполнена, не сказать «перенасыщена», их школьная жизнь.
– Может быть, поэтому, так бросаются в глаза две американские беды.
– Какие? – тихо спросила Винсия.
– Война между мужчинами и женщинами. Это первая. Сами американцы её, возможно, не замечают. Кому-то она, полагаю, нравится. Ведь в войне можно выиграть, а в тихом мирном месте надо друг друга понимать, любить и поддерживать. Это не вписывается в американские правила… У них обязательно кто-то должен быть победителем…
– А вторая беда? Ну, американская? – тормошила маму Саният.
– Здесь, в Америке, бизнес и деньги почти всегда маршируют впереди любви и дружбы. Даже когда речь идёт о семейной любви: к детям, родителям, супругу. Для американцев на первом месте – эффективность, здравый смысл, карьера. И, конечно, они по этим показателям всю планету позади себя оставили. Только вот превратились в нацию не очень счастливых людей. Это, конечно, лично моё мнение…
– Ну, не для всех деньги и выгода на первом месте! Вы неправы, миссис Лина! – бурно вступилась за соотечественников Винсия. – Моя мама никогда такой не была.
– Твоя мама была человеком исключительной доброты и необыкновенного таланта: таланта любить и прощать. Поэтому ей трудно жилось.
– Я, мама, тоже с тобой не совсем согласна. Люди могут меняться. Особенно, когда влюбляются. Вон каким был Джесс, наш староста: прямоходящей эффективностью и крепко застрявшим в голове скучным здравым смыслом. А с Тришкой они стали дружить, – и он подобрел, смягчился и стал совсем не скучным. Он так «очеловечился», что мы его не узнаём!
– А заметила, какие перемены с Софьей произошли? С нашей всегда и во всём правой крутой отличницей? Она, по-моему, в Скайуокера из школы «Серебряного Ручья» влюбилась. В того самого, который из-за дислексии в костюмы из Звёздных Войн полкласса одел. Чтобы от них все преподаватели отстали… Благо, что сам – сын директора школы. А теперь наша Софья ходит и всем без причины улыбается. Никого жизни не учит. Добровольно в нашем Центре Умственного Здоровья с пациентами занимается. На днях даже трояк по латыни схватила! И хоть бы хны! Пришла на урок счастливой – ушла с урока такой же счастливой, но только с первой тройкой в жизни!
Все принялись смеяться.
– Винсия, я так рада, что ты со мной споришь. Я буду счастлива, если ошибаюсь. И уж точно, всё, что я тут наговорила, к тебе не относится. По крайней мере, сейчас.
– Мама, а ты в папу сразу влюбилась? Ведь у нас, в Чечне, и родители могут заставить замуж выйти. Вопреки воле. Я в интернете читала. Таких случаев немало.
– Я папу впервые увидела на свадьбе его старшего брата. Он скромно стоял в сторонке. Глаз не поднимал. А когда поднял! Я поняла, что пропала. Раз и навсегда. Глаза у нашего папы необычные… Глубокие, тихие и умные… – Лина раскраснелась. – Но я его заставила изрядно понервничать, прежде чем согласие дала… Всю свою гордость женскую «употребила».
– Я не согласна! – выпалила вдруг Саният.– Я про папины глаза… Они у него самые предобрые в мире! Как его сердце!
– Ну, тебе, дочка, лучше знать. Спорить не буду. Строго-то он только на меня смотрит.
– А когда ваш муж смотрит на Вас строго? – спросила Винсия.
– Когда неожиданные гости в дом приходят, – а угостить чем-то особым нечего. Или когда уеду в горы гулять и на звонки не отвечаю, потому что там связи нет. Бывает, что из-за Саният пожурит: много воли ей даю.
– У вас, в чеченских семьях, всегда принято гостей лучшими блюдами встречать?
– Да! Это не обсуждается. Так же, как то, что в доме всегда должен быть порядок, покой, свежая еда и чистая одежда.
– А у нас принято печенюшками угощать. Покупными. Да даже и не угощать! Когда молодёжь в дом к кому-нибудь приходит, они сами холодильник открывают, берут всё, что хотят, могут на твоей кровати в ботинках улечься. Если сильно устали.
– Это ты точно описала! Но не все такие. Тот же Джесс, например! Или Расс, Софья!
– Они, конечно, тоже истинные американцы, но они соблюдают и еврейские традиции, хоть и в синагогу не ходят. Они немножко другие.
В комнату постучали. Это был брат Саният. Он позвал её к телефону. Звонили из России. Из Грозного.
– Это ты? – защебетала на высоких трелях девушка. – А почему вдруг звонишь? Да ещё на стационар? Волновался? Ах, ну да, я же на связь по Скайпу не вышла. У нас тут столько всего случилось! И у меня Винсия в гостях… О чём говорим?
Саният открыла было рот, чтобы сказать «О любви», но вспомнила слова Лины о достоинстве и серьёзно сказала:
– Да так… О разных культурах, традициях и ценностях.
– Ты, Саният, главная ценность в моей жизни, – услышала она срывающийся по-пацански голос. Трубка в её руке задрожала…
Глава 3. Солнце вокруг Америки, глупость как признак силы и виртуальный доллар
Наконец-то Тина была дома. Лина забрала её из больницы сразу же после выписки. Пока она неспешно и аккуратно вела машину, стараясь не встряхнуть ноющее плечо учительницы, побывавшей в заложниках, рот её не закрывался ни на минуту. А подруга с жадностью слушала новости про Лию, смеялась над умным и шкодливым английским котом и вникала в суть дискуссии о любви и нелюбви.
– Вы собираетесь уезжать этим летом? – уточнила она у Лины, понимая, что решение о возвращении в Россию окончательное и обсуждению не подлежит.
– Да! Сразу после выпускных экзаменов.
– А как же вечер? Выпускной бал?
– Нет! Это не для нас. Вся эта суматоха с поиском партнёра, который должен девушку на вечер привести! Весь нездоровый ажиотаж вокруг конкурса «королевы бала»! Нам это не по душе. Это ещё мягко сказано! Некоторые из традиций унизительны! И для парней, и для девочек. Какое отношение имеет тяжко заработанный диплом к обязательному кавалеру по танцам? Средневековье какое-то.
– Да, я тоже в недоумении от некоторых вещей. Бедные американские мальчишки за полгода до вечера начинают жить, как в лихорадке. Ищут девушку, которая им не откажет! Ведь до сих пор во многих школах «одиночек» на вечер не пускают! Если бы сама тому свидетелем не была, ни за что бы не поверила.
– Ну, значит, ты меня понимаешь. Так что мы билеты уже заказываем. На начало июня.
– А сыновья? Они тоже возвращаются?
– Один, младший, летит с нами. Второй остаётся на год: будет магистратуру здесь заканчивать и практику проходить. А дальше, как получится. Думаю, он тоже в Россию вернётся. Но в Москву, а не в Чечню. У сестры поживёт. У меня же старшая дочь с мужем в столице обосновались. У них там конюшня, почти конезавод, по выведению лошадей ахалтекинской породы. Так что нам почему-то кажется, что через год наш старший будет в Москве работу искать. Тем более, у него здесь ни особо близких друзей, ни девушки нет. А специальность у него востребованная…
– Он, что ли, совсем девушками не интересуется? Сейчас такое время, что по этому поводу стоит беспокоиться, – сказала Тина шутливо, но с намёком.
Лина чуть не упала со смеху на руль. Тину же так вовремя тряхануло, что она ойкнула и замолчала. Даже язык прикусила: весьма к месту и ко времени.
– Девушек вокруг и рядом полно! Сами за ним бегают, сами ухаживают, некоторые даже «купить» его не прочь.
– Как это «купить»?
– Нет, тут лучше Лермонтова не скажешь: «…всё это было бы смешно, когда бы ни было так грустно». Я про то, что богатенькие девочки из семей, в которых отпрыскам никак не удаётся лишние семейные миллионы потратить, женить его на себе готовы. С одной у него, вроде бы, даже роман был. До первого раза, пока она громко и с удовольствием не рыгнула в его присутствии. Всё! Это была их последняя встреча.
Они, наконец, доехали, и Лина поспешила домой: ожидались гости из Невады. Те самые, которым подарили набор свёрл, выглядевших, как самодельная бомба.
Миссис Ти осторожно легла на свою узкую постель и, после нескольких безуспешных попыток найти что-нибудь интересное по телевидению, включила компьютер. На нём у неё была выставлена в «быстрый дозвон» целая плеяда радиостанций. Она решила начать с местной, с красивым названием «Оушенсайд».
– И, таким образом, деньги закончатся через шесть, максимум семь дней. К субботе в обращении не останется ни цента. Вся Америка будет одним большим банкротом. Замрут все бизнесы. Закроются постепенно все банки, – уверенно говорил крепкий, молодой мужской голос.
– Нет, нет! Банки ещё продержатся какое-то время, коллега. Там же безналичные расчёты…
– Но безналичные расчёты осуществляются, пока живые деньги в стране циркулируют. Банковским аппаратам чем-то ведь тоже питаться надо. Так что в конце недели жизнь в Америке замрёт.
Не дожидаясь всей Америки, Тина замерла всем телом. Даже заморозилась. О чём они говорят?! Она пришла в ужас!
Она тянула на себе три работы, отказывала себе во всём, каждый доллар старалась сохранить и приумножить в надёжных американских банках! Чтобы было с чем жизнь в России фактически с нуля начинать. А они говорят, что через неделю ни денег, ни банков не будет?!
– Итак, подведём итог нашей дискуссии, – бодро продолжала верещать радиостанция. – Если перевести все наши расчёты в наличные деньги, американская экономика продержится не больше шести-семи дней. Потому что мы создали такую монетарную модель, в которой мы обмениваемся друг с другом ничем не обеспеченными бумажками. Все наши чеки, векселя и кредиты, взятые безналичными, виртуальными деньгами под гарантию других, таких же виртуальных кредитов, – фактически ничего не стоят. И все это знают. И все молчат.
– Именно так, коллега. С этой точки зрения, даже такая страна как Россия, оперирует куда более реальными деньгами, капиталами и ресурсами. Но мы им об этом, конечно, не скажем.
– Уже сказал, – ядовито прошипела миссис Ти, поняв, что «эксперты» вели незлобивый, такой же виртуальный, как американская валюта, дискус, и успокоилась.
Вашингтон вещал довольно резким, неприятным женским голосом:
– Продолжаем дебаты о том, кто мы – истинные американцы: величайший народ в мире, достигший самой высокой точки цивилизационного развития, или нация плохо образованных, не очень воспитанных, довольно агрессивных людей, которых не любят за пределами нашей страны? Слово нашему гостю – социальному психологу из института Маккартура.
– Спасибо! – психолог вложил всю глубину и ширь американского оптимизма и американской улыбки уже в первое слово. – На днях одна уважаемая газета опубликовала итоги опроса, проведённого среди американцев разных возрастных и социальных групп. Они должны были ответить на вопрос: Земля вертится вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли?
– И каков же результат?
– Более семидесяти процентов наших граждан убеждены, что Солнце вращается вокруг Земли.
– Это звучит пессимистично. Угнетающе. И очень нелестно для нашей системы образования.
– Вы делаете такой же неверный, поверхностный вывод, как и авторы статьи. Это звучит потрясающе верно! Наши граждане лишний раз доказали, что мы – нация самых здравомыслящих, а значит, самых успешных людей в мире!
– Я ценю Ваш юмор, но…
– Никаких «но»! Что видят люди на протяжении дня? Они видят солнце, медленно вращающееся вокруг них. А они – земляне! Почему они должны не доверять собственным глазам? Американцы верят прежде всего тому, что видят. И они сто раз правы в своём подходе к жизни. Потрясающие результаты! Потрясающие! Мы – нация самых разумных людей на планете Земля.
– Ну а что скажет наш второй гость в ответ на обвинение наших соотечественников в элементарной глупости?
– Такое обвинение звучит как награда! Как признание нашего величия! Мы, великая нация великих людей, имеем право быть такими, какими нам быть приятно и комфортно! Кто может диктовать нам, какими мы должны быть, чтобы нравиться миру?
– Мы настолько уверены в себе, что можем себе позволить быть глупыми, – слова прозвучали громко и радостно. Возражать ему почему-то не хотелось. Ведущая и не возражала. Да и что тут возразишь?
Фраза даже понравилась Тине. Она звучала настолько по-американски, что её можно было взять на цитату.
– Это лишь доказывает наше превосходство над другими народами, которые стараются угодить всем, кроме своих собственных граждан.
– Ну, что же, и с этим можно согласиться, – в полусне подумал Тина и отключилась. Последней мыслью перед погружением в неспокойный сон была мысль о предстоящем походе её учеников. Самая активная часть двенадцатого класса собиралась совершить восхождение на Пик Капитан в Неваде. Приключение обещало быть ярким и незабываемым.
Глава 4. Танцы в небесах, турбуленция и неизвестная история. Из дневника Винсии
«Восторг обнял меня так крепко, что я боялась дышать. И по мере того, как самолёт набирал сначала скорость, а потом высоту, это цепкое объятие становилось всё крепче. Когда в окошко я увидела россыпи огней Сан-Франциско, коронованные полумесяцем знаменитого Золотого Моста, я обернулась к своим спутникам и выдохнула: «Такой красоты я в жизни не видела!»
Потом разноцветные гирлянды города сменились стерильной белизной горных вершин. Изменилось и настроение. Подмигивающие огни городских улиц очаровывали и провоцировали.
Совершенство же горной геометрии погружало в размышления. Сердце переполняло боязливое уважение ко всей этой кряжистой, ершистой, неприглаженной расчёской цивилизации горной громаде. Хотелось думать – получалось бояться: уж слишком близко к брюшку маленькой Чесны подбирались костистые каменные пальцы.
– Тара, а мы не слишком низко летим? – обратилась я к любимой соседке нашей учительницы, миссис Ти. Мощная Тара Бой, городской чемпион среди женщин по поднятию штанги, и её тщедушный муж, из бывших цирковых акробатов, не раз выручали меня в трудную минуту. Даже из пещеры Люцифера спасали. Вот и в этот раз. Предложили бесплатно доставить к месту сбора всей нашей туристической группы.
– А ты как думаешь?! Усадить такую тушу, как я, в маленький, похожий на бабочку, самолётик и надеяться, что он не прогнётся?
Заливистый хохот супругов Бой поднимал, скорее, нервы, чем дух оптимизма. Но безнадёжной трусихой выглядеть не хотелось, и я робко испустила нечто, похожее на смешок. Я очень старалась.
– А что это за овечка блеет позади меня? – похохатывая, вступил в перепалку супруг миссис Бой. – Прошла ли она санитарный контроль перед вылетом?
Я обиженно замолкла. Гряда гор, над которой мы летели, называлась Трансверс. Этот район славился сильными боковыми ветрами. Но прогноз погоды на тот день обещал нам ясное небо, яркое солнце и покладистые воздушные массы.
Сначала так всё и было.
– Мы уже подлетаем к Центральной Калифорнийской Долине? – собралась я с духом и задала вопрос.
– Мы можем, двигаясь согласованным курсом, приблизиться к ней уже через минут двадцать. Но, боюсь, нам придётся изменить план полёта. Да, кстати, дамы, у меня появилось настроение пощекотать вам спинки и макушки.
Не успел наш пилот закончить фразу, как меня тряхнуло достаточно сильно для того, чтобы понять, насколько серьёзны были шутливые слова мистера Боя. В следующую секунду я визжала, так как моя голова нашла потолок кабины и зачем-то стала в неё стучаться. На небо, что ли, просилась?!
– Муженёк! Да будь ты неладен! Ты что, самолёт в тренажёр решил превратить? – басила и гудела, впрочем, довольно добродушно его жена.
Самолётик икнул, подрожал всем тельцем и резко сменил курс.
– Тара! – неожиданно громким, командным голосом заговорил её обычно мягкий и деликатный супруг. – Открой свой ноутбук, посмотри прогноз и силу ветра в узлах. Быстро!
– Прогноз не ахти. С Санта Анны движется стена ветра, которая на данном участке имеет все шансы превратиться в горную волну. Скорость: тридцать пять узлов.
– Спасибо, дорогая! – голос нашего пилота звучал спокойно. – Девочки, положите руки на затылок, пригните головы, и, если получится, спрячьте их между колен. Мы сейчас сманеврируем.
Самолёт стал исполнять какой-то дикий африканский танец. Он нырял вниз, потом, как спринцовочная струя, взлетал носом вверх, не забывая, как это делают темпераментные танцоры, трястись всем туловищем и зазывно, темпераментно двигать рукастыми крыльями и хвостатой ногой.
– Тара! Не знаю, где ты находишься, на сиденье или под ним, но если можешь, открой в смартфоне страницу «Фо – флайт» и запроси для нас безопасный маршрут. Как только его получишь, поднеси картинку к моему лицу. Что бы там ни было!
Миссис Бой связалась с местным Центром Аэротрафика, передала телефон мне, а я протянула картинку с картой, понятной только ему, мистеру Бою.
– Держитесь! – рявкнул последний. Мы не летим к Долине. Мы начинаем облетать гору, чтобы оказаться с подветренной стороны. Здесь горная волна самолёту крылья оторвёт, а нам – головы. А кое-кому – и попы. Если они тощие.
Я практически сползла со своего места и зависла направо. Закрыла глаза и приготовилась к шоковой терапии. Если повезёт, то от бога, (и было за что), а если не очень, то от одной из каменных баб, угрожающе тянущих к нам свои носатые лица.
Но ничего не случилось. Степень защиты оказалась такой высокой, что мы благополучно нырнули и протиснулись сквозь узкую щель отрогов, где нас благословили спокойное ясное небо и нежно выглядывающее из-за вершины горы Паттерсон солнце. Вскоре мы облетали Сухое Озеро Роджерса и аэробазу Эдварда. Самолёт благодарно помахал крыльями диспетчерам, выручившим нас четверть часа назад, и устремился к Бэйкерсфильду, от которого было рукой подать до Американской Реки и озера Тахо.
– Ну, муженёк, я лишний раз поблагодарила судьбу за то, что вышла замуж именно за тебя! Ты – лучший во всём, за что ни берёшься!
– С такой жёнушкой только лучший и выживет, – разразился смехом мистер Бой.
Полюбовавшись озером, входящим в шестёрку самых глубоких и больших в стране, мы полетели вдоль знаменитой трассы №395. Самолёт направлялся к Бриджпорту. Место было знаменито угрюмыми, неизведанными каньонами, пустынными горными плато и горными системами, кое-где перерезанными нитками глухих, выглядевших необитаемыми дорог.
– Центр полётов выдал нам новую поминутную карту маршрута, – заметил пилот. – Мы сейчас должны резко развернуться на Восток. Держитесь!
Меня приподняло с сиденья, желудок хотел выразить своё возмущение отрыжкой или чем похуже, но не успел и передумал. Наша Чесна уже летела прямо, ровно и без шатаний вправо и влево: как примерная, воспитанная девочка.
– Готовьте фотокамеры или что там у вас есть! – приказал мистер Бой. – Мы подлетаем к городу-призраку, знаменитому своими жилыми пещерами. Говорят, там до сих пор жизнь теплится: туристы приезжают, пещеры обживаются бездомными бомжами, а музей открыт круглосуточно.
– Я слышала, что в Испании, в Гранаде, пещерные квартиры и дома стоят сейчас дороже, чем обычные.
– И от кого же ты такие страсти узнала?
– От миссис Ти. У неё в колледже девушка из города Гуадикс, в Андалусии, учится. Изабелла её зовут. Так они с семьёй живут в трёхэтажной пещере с джакузи и зимним садом. Говорит, что это очень удобно: зимой тепло, летом, когда жара за сорок, у них внутри прохладно и идеальная влажность. А другую пещеру они превратили в отель. Отбоя от желающих снять его на пару недель нет. За ночь берут тридцать-пятьдесят евро.
– Смотрите вниз! Вот и наш, американский пещерный город. Там, за зданиями, вход в пещеру – гостиницу. И лошадки для экзотики.
Самолёт нырнул ещё ниже и стал кружить над другой частью города-призрака Боди. Он выглядел удручающе. Долина подарила ему мягкий климат, но больше ничего. Во второй половине девятнадцатого века здесь добывали золото и серебро.
– Сейчас остались только названия: Золотой холм, Серебряный холм, – печально пояснил мистер Бой. – Я ведь родом из этих мест. Поэтому мы сюда раз в несколько лет и летаем. Я и на пилота с этой целью выучился.
– Спасибо вам обоим, что меня предложили с собой захватить.
– Так было бы несправедливо: твои друзья к восхождению на гору готовятся, а тебе не на что к лагерю добраться. Вот миссис Ти и попросила нас доставить столь драгоценный груз к месту встречи. Вы же где-то на границе с Айдахо собираетесь?
– Да. Там гора Капитан с перевалом интересным. По нему и собираемся с инструктором пройти. А рядом Йосемитский Заповедник, в котором больше двухсот пятидесяти пещер. Может, удастся хоть в одну спуститься. Я прочитала про Королевскую пещеру и решила, что мне в ней надо побывать. Там внутри горное озеро, водопад, а на нижнем уровне, в который через узкий проход попадаешь, очень полноводная река.
Самолётик, между тем, подлетал к озеру Моно и стал нарезать круги над его безмятежно голубыми глазами. Озеро охранялось теми самыми горами, к которым так стремилась пассажирка. Его ледяная вода удваивала красоту заснеженных вершин, и они добродушно позволяли Моно соседствовать с ними. Уж очень приятно было любоваться собой в его благородно спокойных водах.
– А, правда, что здесь, в Неваде, находятся самые большие ядерные полигоны Америки?
– Правда, девочка. Названия у них немного смешные. Один, например, называется «Квартира Француза», а другой «Квартира Юкка». Они хоть и рядом с нами, но мы туда не полетим.
– Слушай, муженёк, а почему бы нам ни свернуть к бывшим концентрационным лагерям?
– Каким лагерям? Концентрационным?! – я не верила своим ушам. – Как в России, что ли? Гулаг? Или как он там назывался?
– У каждой страны свои тайны, тюрьмы и лагеря. Я в русских не была, так что сравнивать не могу. Но то, что людям там было очень несладко, особенно детям, а их было много, – это мне точно известно.
– Да кого же в тех лагерях держали?
– Всех, кто имел несчастье когда-то приехать в Америку из Японии. Как только Америка объявила войну Японии, так это великое переселение и началось. Со всей Америки возможных «предателей» собирали, выселяли из жилищ и… сюда! Смотри, смотри! Мы сейчас к ним подлетать будем. Унылая, но знакомая картинка, не так ли? У меня с собой даже старые снимки есть. Моя бабушка была наполовину японкой.
– Да и мой дед, к своему несчастью, четверть своей итальянской крови японской разбавил, – задумчиво, но, не отрывая взгляда от панели приборов, добавил мистер Бой.
– Мы ведь, знаешь, как познакомились? На юбилейной встрече родственников интернированных японцев. Тогда была сороковая годовщина, как сейчас помню.
– Да! И я никогда тот день не забуду. Февраль 1982 года. Ты вошла в клуб, улыбнулась своей широкой улыбкой, а потом посмотрела мне прямо в глаза.
– И ты их тут же отвёл! А покраснел как… Я к тебе с угощением сразу и подошла. Чтобы «оживить».
– Мы оба оказались родом из этих мест. Наши предки отсидели, потом им некуда было переезжать: старые квартиры и дома давно были заняты другими людьми. Здесь и осели. Недалеко от резерваций индейцев.
– А не осели бы – и не встретились бы мы никогда. Так что мы на судьбу совсем не в обиде. Как говорится, что бы ни делалось – всё к лучшему. Но неужели вы, в школе, об этом приказе Рузвельта и о лагерях ничего не изучали? Никогда не поверю, что миссис Ти вам об этом на уроках не рассказывала, – хитро прищурив правый глаз, Тара, не скупясь, пихнула меня в бок.
– Миссис Ти историю у нас не ведёт. Только социальные дисциплины. А в учебниках про это – ни слова! Это я точно говорю. Во всяком случае, в тех, которые наша историчка рекомендует.
– Ну, Тара, покажи ей старую газету. А то ещё не поверит нам с тобой!
На меня смотрели унылые ряды бараков. Это всё не вписывалось в Америку! Я не хотела этого ни знать, ни видеть! Как будто прочитав мои мысли, миссис Бой улыбнулась и небрежно обронила:
– А, впрочем, учителя, наверное, правы. Не стоит смущать юные души. Как говорится: многия знания – многия печали.
– А сколько всего людей там, в лагерях, сидело? Теперь уж мне всё хочется знать.
– Сто двадцать тысяч японцев и около пятнадцати тысяч иммигрантов с немецкими и итальянскими корнями. Да ладно, прости ты нас, что такую тему завели. В любую войну гражданское население страдает больше, чем даже те, кто воюет. Мы оба поэтому – пацифисты. Против войн в принципе. Даже самых патриотических.
– Понятно… А ваши дедушки и бабушки выжили?
– Наши – да. Так что нам повезло.
– Внимание! Скоро будем на месте! Нам придётся сесть в аэропорту Рено Тахо. Потом по 395-ой доедем до вашего лагеря.
– А в заповедник с гигантскими секвойями заедем? Ведь надо ребёнку такое чудо природы показать, как дерево с ветками в два метра диаметром.
– Заедем! У нас день в запасе. Мы, если повезёт, ещё в одну пещерку спустимся.
Самолёт стал снижаться. Плавно, уверенно и грациозно. Я вертела головой, как глупая сломанная кукла, у которой осталась только одна рабочая пружина, да и та шею с головой почти не соединяла. Внизу проплывали реки, мелькнул какой-то пустынный город (Бентон, как я узнала позже), игривые ледяные наросты и отростки подмигивали голубыми глазами. Иногда целый склон горы сползал вниз сверкающим ледяным змеем, язык которого раздваивался или расстраивался у подножия. Я замерла в восторге. Наконец, шасси лёгким поцелуем коснулись дорожки, и мы весело покатились к ангару.
– «Приветствую тебя, Сьерра Невада! Мы с тобой подружимся!» – закричала я.
Я и не представляла, как сильно ошибалась, ступая на твёрдую землю».
Винсия М.
Из статьи для журнала «молодёжный туризм».
