Читать книгу: «Ночная птица. Сборник стихотворений»
Ночная птица.
Ночная Птица
Осталось что-то недосказанное, не выплеснувшееся, тягучее, то, что я вечно пытаюсь вывернуть из себя, отдать на растерзание реальности. Но эту жертву реальность не принимает, слишком мало крови, должно быть, и слишком много воды. Не вижу завтра, сейчас есть только сегодня и беспалый трамвай, что катит меня вдоль кромки ночи. Не хочу быть вне, хочу быть внутри, стучу, скребусь в дверь, но не пускают. Что-то сотворила я в прошлой жизни, по шкале «непрощения» видимо на десятку. И плывет мой трамвай, тихим перезвоном освещая улицы. Там нет людей, там есть только тени и промозглые переулки, в которых ветер кружит опавшие листья. Нет понимания, и нет веры, а без веры страшнее всего, абсолютная пустота. Летит ночная птица, плавно машет крыльями. Я смотрю на нее из своего трамвайного окошка, и хочу быть такой же свободной и монотонной, завернутой в перья, с лаковым клювом и когтистыми пальцами. Птица, птица, возьми меня с собой…
Херсонес
Запах оливковых рощ выскребает из сердца тонкие, хрупкие воспоминания детства,
Колокол мерно звенит вдалеке, с этой земли мне решительно некуда деться.
Даже если спуститься, залечь на дно среди звезд
и морских ошалевших ракушек,
Я ясно вижу, что мне не дано, навсегда не дано,
перестать этот колокол слушать.
***
Непробиваемо-непререкаем
твой дом стоит мерилом пустоты
и благости…
проспектом огибаем
и заключен в могучие кусты
шиповника.
Разбросаны скамейки
вокруг подъезда
и столетний клен разлапист
пятерней стремится в небо
ни адресов не помня, ни имен.
Здесь жило детство
с пряными цветами,
картонной куклой, ленью по углам,
стеклянными, причудливыми снами,
с историей, понятной только нам…
Но волшебство закончилось…
На счет три
Странные звуки,
в карманы пальто прячу руки,
джаз отдается эхом в пустом проезде,
думаю, лучше бы нам и не быть вместе.
А ты отвечаешь на чьи-то звонки,
голубыми глазами кричишь,
как мы с тобой далеки
от тоски и от посредственности,
от грязных тарелок
и общих снов по утрам,
чашек кофе, монотонных ужинов…
неужели все это нами заслуженно?
светлое время суток, прохожие,
зимний чай с корицей,
немые лица вокруг
и полная тишина внутри..
новый замкнутый круг -
разъезжаемся на счет "три".
На побережье Крыма всегда тепло…
На побережье Крыма всегда тепло,
Птицы поют по утрам оглушительно звонко,
Бабушки перевозят фрукты в холщовых котомках,
Спелый инжир об асфальт разбивается, как стекло.
Море дробит осколки бутылок вместе с камнями,
Теплым вином запивается даже окрошка,
Каждое утро вливается в раму резного окошка,
Не разделяя вчера и сегодня, совсем не советуясь с нами.
Горы врастают над лесом сосновым синими глыбами,
Четко подогнаны под содержимое – новый Чеширский альбом,
Ты все пытаешь меня по ночам: Что же будет потом?
Мне же мечтается, чтобы мы стали большими и глупыми рыбами…
Чтобы не верили в «завтра»,
не думали ни о чем…
Мы смешиваемся с запахом кофе и мокрых осенних улиц…
Мы смешиваемся с запахом кофе и мокрых осенних улиц,
Растворяемся в тихом потоке шуршащих шин
и липких прикосновений.
Теряемся в пустоте.
Веришь ли, к нам вернулись все наши прошлые жизни,
Помыслы, ауры и прегрешения.
Эти и те.
За горизонт улетают стаями листья,
Ветер баюкает их в колыбели и отпускает на волю,
ближе к промерзшей земле.
Скоро начнутся снега и метели.
В этом году мы опять опоздали, вновь не успели…
Эти? – Не те.
Нас дожидается в мраморной лодке Харон,
Машет, приветственно руку подняв,
прячет улыбку в густой белоснежной своей бороде.
Снова и снова прокручиваешь в голове каждый свой жест,
Каждое слово, движение пальцев и век…
Перевезешь нас, Харон, на другой бережок?
Вот они мы пред тобою стоим –
Эти и Те.
Твой запах тонко-терпкий и слова
И поцелуй подаренный небрежно:
Четвертую весну схожу с ума
На грани полюсов искристо-снежных.
Пью каждый вздох и липкие "прости"
Уложенные стопочкой в конверты,
Отправятся к чужим морям грустить,
Искать в почтовых отделеньях смерти.
И вот уже практически не зря
Я исписала сотни покаяний…
Они помогут позабыть тебя
Разбрасывая фишки расстояний.
***
Мой самолет не долетел -
Теперь ты слишком далеко.
Нет, у меня нет срочных дел
И жить по-прежнему легко.
Мой поезд станцию сменил
И затонули корабли.
Со мной ты был безмерно мил,
Мы отрывались от земли.
Мой дом усыпан мишурой
Таких необходимых встреч…
Я засыпаю не с тобой,
Я не могу тебя сберечь.
***
Шагнуть в тебя как в бездну
И пройти намеченные кем-то перекрестки.
Мне хватит взгляда, чтоб опять спасти
Все наши острова, моря и звезды.
И разбросать по картам города,
И распилить четыре части суши,
В которых я распята навсегда
Твоим бескомпромиссным равнодушьем.
Бескровными губами я молюсь
За каждый вздох, пропущенный тобою.
А за окном зима, и я боюсь
Назвать весь этот вымысел любовью.
***
Собираешь и прячешь меня в горсти
как прошлогодние листья
перемалываешь, сжимая в тонких пальцах до боли.
ты разрешаешь мне быть безумной:
смейся, кричи!
Только берешь обещание никогда
не забывать про тебя и про море.
я добираюсь автобусом до твоих "хочу",
потому что в твоем городе нет даже метро.
ты открываешь двери, смотришь протяжно,
а я молчу…
Снова и снова разыгрывая перед тобой свое "Шапито".
***
Ничего-ничего не менять.
Развалиться в диванном пространстве
И читать устаревшие стансы,
И как кошка пучками линять.
***
Пивные баночки по кругу,
Как потерявшиеся дети.
Ведешь домой свою подругу -
Ее прическу треплет ветер.
Звенят браслеты на запястьях,
И каблучки стучат во мраке.
Скажи мне: неужели счастлив
ты в этой бытовой клоаке?
Тебе
Тебе так независимо легко
Искать причины, сверки, отговорки.
Мой день пролился теплым молоком
По устричной едва открытой створке.
Запястья давят ловкие часы,
Впиваясь в кожу ремешком из стали.
Ты бросил мое сердце на весы…
Вчера о нас в газетах написали.
Ты непременно станешь лучше всех,
Смакуя популярность как ириску.
И позабудешь как звучал мой смех,
Мои стихи, признанья и записки.
И будешь прав: пора сжигать мосты,
Я не хочу купаться в равнодушье…
И не сумею стать такой, как ты хотел -
Пушистой и послушной.
Ты можешь не прощаясь уходить -
Тебе я позволяю слишком много.
Я обещаю больше не звонить,
И не просить твоей любви у Бога.
Томас
Бедный стареющий Томас – его, как всегда подводят зрение,
Слух, а порой даже мысли и сны.
Томас уже сто лет никуда не выходит –
Какое там, тут бы просто дожить до весны.
В Апреле его день рождения, возможно,
Приедут в гости друзья…
Те, кто остался жив, их по пальцам уже сосчитать.
Томас глядит в окно и в глазах его только усталость,
Но он твердит себе: мне не пора, не пора еще умирать.
Бетти еще звонит каждое Воскресенье,
все обещает приехать.
Ей бы давно нарожать ему внуков, но она
Только и думает, что о карьере.
Если ее послушать – личная жизнь работе помеха,
Говорит, я все это видела лично,
На мамином, мол, примере.
А разве он делал Джулию такой уж
несчастной и незаметной?
Ну, попивал, ну, иногда давал волю гневу…
Когда он ее впервые встретил
Джу была страшной кокеткой,
Но как-то сникла с годами,
Особенно после гибели старшего – Сэма.
Томас прикуривает сигарету дрожащими пальцами,
Ноги уже не держат, пора отправляться в кровать.
Ночь совершенно бесшумно на город пустой опускается.
Нет, не пора, не пора мне еще умирать.
Сангрия
Сангрия полощется в стакане,
На ветру топорщится футболка.
Что-то сотворяет лето с нами,
Лепит нас, разламывает колко.
Видно. Мы расстанемся врагами,
Страшно быть влюбленными так долго…
Что-то сотворяет лето с нами,
Стягивай, скорей, свою футболку.
***
Утро скромнее ночи,
но и в нем бывает не до веселья,
стул упирается в копчик,
ты запретил мне любить Воскресенья.
И даже еще не зима…
Август
Лето закончится резко, так, словно выбьет в квартире пробки,
Солнце забудет дорогу в наш город, устанет являться.
Ты застреваешь крепко в моей груди, в черепной коробке,
Будешь на коже моей, как неровный загар проявляться,
Я ведь прекрасно знала – не стоит в тебя влюбляться.
Обещания
«Мы в эмиграцию, но мы потом за тобой приедем,
Мы тебя обязательно заберем…»
Так обещают, безбожно врут старикам и детям,
Глазами провожающими через дверной проем.
А потом не приходят, не возвращаются, не приезжают.
Не потому, что не любят, а просто так складываются обстоятельства.
У них работа, визы, им вечно что-то мешает
Исполнить взятые на себя обязательства.
И старики умирают в глухом одиночестве:
Сидя на стуле или приняв последнюю ванну.
Дети становятся деклассированными элементами, употребляют наркотики,
Но по ночам по-прежнему просыпаются с криками: «Мама!..»
И когда телеграмма приходит или звонок разносится эхом
В новой, уютной, построенной на костях квартире…
Ты навсегда вдруг перестаешь себя чувствовать человеком,
И становишься бездушным номером, начинающимся на «44».
***
День, как стальная монетка в кармане –
Шершавый, ласковый, нагревается солнцем и льнет к руке.
Я разбираю его по частям, привожу в порядок,
вкрапляю красными точками на глазном белке.
Он держится до последнего – тонок, сладок…
Символизируя все, что уже недоступно мне.
Ты читаешь мои откровенья…
Ты читаешь мои откровенья с улыбкой, должно быть.
Что же может быть проще, банальней и хуже, чем это?
Я меняю долги расстояний на псевдо сугробы,
В ожидании нового, нежно-лилового лета.
Ты беспечен и строг – безнадежная смесь постоянства;
И бессильна понять, что же движет тобой в самом деле,
Я пытаюсь достичь столь желанного мной мезальянса,
Несмотря на дожди, ураганы и злые метели.
Я боюсь ошибиться, ведь ты же не можешь исчезнуть,
Не оставив следа, позабыв сигареты в прихожей.
Я по-прежнему ноль – уравненье с одним неизвестным…
Только твой поцелуй проступает ожогом на коже.
Правила чтения
И снова ни строчки…
А мне так бессовестно мало
Твоих безусловно вторичных
Скупых предложений.
Где каждое «здравствуй»
Не может дождаться финала,
Чтобы сбросить оковы
Моих драпированных мнений.
Твердишь, что не можешь писать –
Я банально наскучила.
Твой слог моей повести
Вряд ли придаст искушения,
И я каждый вечер живу
Ожиданием лучшего,
Чтоб сызнова завтра
Заучивать «правила чтения».
ВЫ
Я в себе навязчиво бесформенно
Открываю новые обители.
Мое слово – слишком непокорное,
Даже если правды не хотите Вы.
Так устало в небо смотрят крышами
Здания бесклеточно бракованные.
Как упорно Вы меня не слышите,
Как заботливо к себе приковываете.
В Вашей власти раздавать иллюзии,
И бороться с мелкими капризами,
Разбирая все, что я коплю в себе
Под микроскопическими призмами.
Ваш диагноз приговором слышится -
Высшей мерой всем моим стяжательствам…
И теперь придется и пропишется
Выбирать маршрут по обстоятельствам.
Все мои телеграммы…
Все мои телеграммы сгорели дотла, не дождавшись ответа,
Счетчик сломан
И брошено на пол безвкусное платье.
Я запомнила день, но забыла другие приметы,
А тебе невдомек, у тебя поважнее занятья.
Как умеют любить твои руки, других обнимая,
В полумраке уснувших дворов и примятой одежды;
Я войду в их число без сомненья,
И я это знаю…
А потом, ты допьешь мою грусть, но останешься прежним.
