Читать книгу: «Туман над Смородиной», страница 5
Глава 9.
Тумун с трудом поднял веки, что казались свинцовыми после прошлой ночи. Во рту пересохло, горло саднило, а голова гудела – видимо он сильно приложился ею об пол, когда упал вчера без сознания.
Ещё и Солнце слепило прямо в левый глаз своим озорным лучом.
«Уже рассвело, значит», – заметил для себя Тумун, зажмуриваясь.
Берёзовые листья, любопытно заглядывающие в открытое окно, создавали яркие блики из солнечных зайчиков. Они скакали по стенам и потолку, согревая комнату жёлтым теплом.
Колдун повернул голову в сторону своей кровати. На ней чинно восседал староста, сложив руки, сжатые в кулаках, на колени и пристально сверлил Тумуна взглядом. Тот скривил лицо и, закрыв его руками, с вымученным стоном перекатился на бок, отворачиваясь от старика и намеренно ударяясь лбом об пол.
– Вы что же теперь, так и будете за мной ходить?
Ответа, ожидаемо, не последовало.
– Хоть с постели встаньте, её же не прогреешь потом после вашей ледяной задницы, – взгляд старика на миг стал возмущённым от столь дерзкого высказывания, но он всё же послушно поднялся на ноги, – и нет, я не извинюсь, – пробурчал колдун себе под нос, не отнимая рук от лица.
Он ещё раз тяжело вздохнул и кое-как встал на четвереньки. Мир на секунду качнулся, отдаваясь гулкой болью в затылке.
– Та-ак, потихоньку, – прокряхтел он, смеясь: будь Агена рядом, она бы точно уже сто раз пошутила про его «преклонный» возраст.
Опираясь на стол, стоящий перед окном, двумя руками, Тумун оглянулся через плечо. Старик по-прежнему был в комнате и уходить не собирался.
Изнеможённо вздохнув, колдун, надел ботинки на по-прежнему подрагивающие ноги, и вышел из дома.
У калитки стояла женщина в возрасте, будто ждала, когда колдун выползет из своей норы. Он уже хотел развернуться и пойти в лес через дворовую дверь, как женщина окликнула его.
– Постой! Тумун, скажи, что нам делать? – её тон сквозил неуверенностью.
Откашлявшись и поправив ткань, закрывавшую царапину на шее, – больше для видимости, чем для реальной цели – он переспросил:
– Делать с чем?
– Ну как же, – женщина казалась не на шутку взволнованной. Колдун узнал в ней одну из своих ночных гостий, – батюшка наш, староста,… что делать-то с ним?
– Всё, что захотите, – раздражённо огрызнулся он, и направился к лесу, не оглядываясь на окрики за спиной.
– Слышу, катится, живёхонек, – Меон запрыгнул на подоконник, выпустив из зубов кисть ещё совсем зелёной рябины.
Агена торопливо сгребла ягоды в руку и, промыв в чашке с холодной водой, принялась перетирать их в ступке.
– Спасибо, Меон, я уже закончила, – с этими словами она переложила получившееся пюре в стакан и залила закипевшим отваром.
Раздался всплеск воды из бочки на улице, а за ним стук в дверь. Один. Глухой и тихий.
Агена бросилась открывать и громко ахнула, увидев помятого друга на пороге.
– Ты! А ну признавайся, сколько вчера колдовал? Снова свои опыты ставил на мёртвых цветах? – её звонкий голос заставил Тумуна болезненно зажмуриться и закрыть уши руками, – Так и знала, что нечистые слетятся на твою магию, сколько раз уже говорила перестать! Ещё и приходить запретил, вот же несносный…
– Мяу, – вставил свои пять копеек кот.
– Меон, не выражайся, – строго посмотрела на него ведьма, заставляя пушистые уши пристыженно прижаться к голове.
– Царевна, не кричи так, – улыбаясь краем губ, колдун предпринял попытку успокоить подругу, взяв её за плечи.
Она скинула его руки и указала на лавку у стола.
– Сел.
Тумуну ничего не оставалось, кроме как послушать суровую Агену.
– Ладно-ладно, только посмотри, что у меня тут на затылке, я нехило приложился вчера, – он опустился на лавку, ловя на удивление сочувствующий взгляд от Меона.
– Пей, и чтобы ни капельки мне тут не оставил, – ведьма поставила перед ним полный стакан полупрозрачного зелёного отвара, – только не залпом, я его заговорила. Поможет восстановиться, – она достала маленький ларчик с чистой белой тканью и встала за спиной Тумуна, начиная перебирать его волосы.
– Мяу, – тихо выдал кот, и Агена пристально всмотрелась в колдуна.
– М-да, ты прав, – ответила она. Тумун недоумённо обернулся, – выглядишь паршиво, вот что он сказал. Признавайся, что натворил вчера? – она развернула его голову обратно, заставляя уткнуться в стакан.
Тумун сделал глоток из и едва не выплюнул жидкость обратно. Отвар был настолько кислым и горячим, что у колдуна вмиг свело зубы и засвербело в горле.
– Что ты туда положила, царевна? – он закашлялся.
– Не задавай вопросы, а отвечай на мои, – ведьма сложила руки на груди, пристально наблюдая за мучениями Тумуна.
Пересилив себя, он сделал ещё один глоток.
– На удивление, произошедшее вчера – вообще не моих рук дело.
– Мяу.
– Я тоже не верю, но продолжай.
– Да что я, по-твоему, совсем дурной, чтобы убивать старосту?
Меон прекратил вылизываться, а Агена закрыла лицо руками, застыв в немом шоке. В доме воцарилась оглушительная тишина.
– Ч-чтобы что старосту? – шёпотом переспросила ведьма.
Тумун повертел стакан в руках и сел в пол-оборота.
– А вот так, царевна, поздравляю, он больше не будет тебя гнобить по пустякам, – он нахально усмехнулся, подмигивая ведьме и отпивая отвар, но тут же стушевался и едва не захлебнулся, когда посмотрел в окно и увидел стоящую за ним душу старика.
– Мяу, – лениво протянул кот, спрыгивая с подоконника и усаживаясь к Тумуну на колени.
– О нет, только не говори мне, что он сейчас стоит прямо у меня во дворе, – сдавленно произнесла Агена.
Тумун сморгнул выступившие от кашля слёзы, допил отвар одним глотком и тупо закивал, смотря куда-то в стол перед собой невидящим взглядом.
– О Боги, за что нам всё это? Отчего же ты его прямо из деревни-то не проводил?
– А ты думаешь, я специально его у себя оставил? Он мне, если помнишь, тоже не особо симпатизирует.
Староста напыщенно фыркнул и отвернулся, отходя прочь от окна.
– Хорошо-хорошо, я поверю, что новых экспериментов ты не проводил, и никого на тот берег не провожал, но ни за что в жизни не поверю, что вот это твоё состояние можно объяснить фразой «оно само»! – Агена продолжила сосредоточенно осматривать голову друга, наклоняя её в разные стороны.
– Помнишь, Дана говорила про двух нечистых? – ведьма утвердительно замычала, – Я их вчера встретил.
Тумун заметил, как тело кота, который по-прежнему сидел у него на руках, напряглось, а пальцы ведьмы на секунду замерли в его волосах.
– Более того, вот это, – он указал пальцем на улицу, где находился староста, – их рук дело.
Агена тяжело выдохнула, опершись руками Тумуну в плечи.
– Дожили. И где они сейчас?
– Без понятия, но у меня подозрение, что мы с ними уже где-то виделись. Что у меня там? Крови нет хоть?
– Нет, просто шишка, – ведьма отвесила ему лёгкий подзатыльник и, сев напротив, вздохнула и уронила лицо в ладони, – не понимаю, чего ты так носишься с этой идеей воскрешения, – она подняла на друга взгляд, – что тебя так в этом завораживает? Ты посмотри, к чему нас это привело!
– Да я и сам уже не уверен, – честно ответил колдун.
Помолчав с минуту он снова заговорил.
– Ген, тебе не кажется, что деревня погибает?
Ведьма переглянулась с котом и удивлённо посмотрела Тумуну в глаза.
– Ты что, с ума сошёл? Лучше сплюнь.
– Нет, я серьёзно, послушай, – он непроизвольно начал почесывать Меона за ухом, – дядя рассказывал, что когда он только приехал сюда, лет пятнадцать назад, в деревне было с полсотни жилых домов, и мой дом даже не был самым крайним. Если так подумать, то с тех пор, как я сюда перебрался, я ни разу не видел, чтобы в деревню приезжали новые люди. Свадьбы было всего две на моей памяти, зато смертей хоть отбавляй!
– И что же ты, хочешь вернуть всех почивших теперь? – скептически выгнула бровь Агена. Так по-детски, будто она нисколько не изменилась за прошедшие годы.
– Да нет же, – он махнул рукой, – только тех, кто погиб по моей вине.
– Мяу, – подал голос кот.
– Вот-вот, Меон как всегда прав, – согласно кивнула ведьма, – с каких пор ты такой благородный?
– С тех пор, как некоторые особо одарённые начали угрожать нам с тобой, – ответил он, кивнув в сторону окна. Вспомнив о ходящей в саду душе, Агена поёжилась.
– Ладно, может ты в чём-то и прав, – Тумун фыркнул на эти слова, – думаешь, что те двое нечистых тоже к этому причастны, или это всё люди?
Колдун крепко задумался. С тех пор, как уехал дядя, он много практиковал всякого. Начиная с мелких пакостей, вроде подкладов на неудачу в каком-нибудь деле и до самых серьёзных, как заговор на смерть или даже приворот, сколько бы люди не заказывали колдовство, им всегда было мало, но никогда не стыдно.
Душевными терзаниями маялся лишь Тумун. Сильно маялся от того, что ему приходилось выполнять эти несчастные заказы, а ещё сильнее – от того, что людям вообще приходило такое зло в головы. Возможно, в какой-то момент он просто разочаровался в них.
Тогда из-за этого разочарования он стал изучать проводы душ глубже всякой другой магии. Воскрешение невинно погибших стало главной целью, высшей мерой мастерства, которую он хотел постичь и до которой всё безуспешно продолжал тянуться.
Кому мешали его практики? Разве что самой Смерти, прислужником которой Тумун устал быть. В таком случае, если нечистые и правда пришли в деревню из-за его экспериментов, значит они пришли от Неё.
От внимания Тумуна ускользала какая-то ниточка мысли, за которую он так жадно хотел ухватиться в своей голове.
Кто знал о его практиках? Только он сам, Меон, Агена… и отчего-то Креслав. Колдун предположил для себя, что последний мог узнать об этом от ведьмы.
Как быть со вчерашними гостями?
О, они явно были настроены на долгую игру в кошки-мышки и, судя по всему, они были не из тех, кто отстал бы просто так.
Даже больше, они уже давно следили за ним и строили против него козни.
Но не настолько давно, чтобы подозревать всех живущих в деревне.
С месяц назад умер Никола, тогда же староста начал угрожать им с Агеной расправой. В то же время Дана видела нечистых в первый раз.
Откуда же они взялись, эти новые лица в Трёх лесах?
Новые лица.
«В доме старосты новые работники?»
Скрипучий голос, низкорослый мужичок.
Высокий человек в дорогих одеждах, с приятным тембром.
Высокий молодой человек в дорогих одеждах!
Креслав!
– Мун, ты чего какой бледный стал? – Агена помахала рукой перед его лицом.
– Гена, тебе не понравится то, что я сейчас скажу, – он обратил встревоженный взгляд на ведьму.
Меон, осторожно ступая между посудой, прошёлся по столу и уселся ей на колени, прикрывая глаза.
– Говори уже, – с волнением в голосе произнесла она, устраивая руку на голове кота. Послышалось мерное мурчание.
– Это Креслав со своим дружком, который всё вокруг старосты тёрся, – услышав, что говорят о нём, старик снова подошёл к окну. Тумун отмахнулся, – ой, да уйдите вы с глаз долой, и без вас тошно!
– Мун, это исключено, – воспротивилась Агена.
– Царевна, теперь я в этом уверен, я вспомнил, как слышал его голос вчера ночью, – колдун твёрдо стоял на своём.
– Ты меня прости, конечно, но я тебе не верю.
Меон перестал мурчать и удивлённо мяукнул на ведьму.
Натянутая железной струной тревога в груди Тумуна лопнула, громким звоном отдаваясь в ушах.
«Я тебе не верю».
– Просто… – она снова заговорила, – Креслав сказал мне, что уезжает, его уже дня три как нет в деревне, он отправился в Лучезары. Да и потом, это просто глупо, разве нет?
Каждое новое слово вонзало длинные острые иглы в сердце колдуна, терзая его душу. В ушах загудело.
– Мун, скажи мне честно, зачем ты его так оговариваешь? Ты что теперь, каждого моего ухажёра будешь так от меня отваживать?
В секунду гул прекратился и наступила почти мёртвая тишина. Тумун слышал стук собственного сердца и биение пылкого сердечка Агены, защищавшей бесчестного обманщика, задурманившего ей разум.
Прочистив горло, он, стараясь не выдавать дрогнувший голос, произнёс:
– Я съезжу к матери, вернусь через неделю, – с громким скрипом лавки он встал из-за стола и побрёл к входной двери, всё ещё не веря в услышанное от подруги.
– Мун! – Агена вскочила и поспешила вслед за ним, – Мун, постой, я не имела в виду ничего плохого! – она схватила его за рукав, останавливая.
Он обернулся, вглядываясь в её светлое лицо, и поправил выбившуюся из косы прядь волос.
– Я съезжу в Лучезары. Вернусь через неделю, – бесцветным тоном повторил он и вышел за дверь, добавляя, – зайду вечером, перед отъездом.
Если Агена не хочет верить в его правоту на словах, то он добудет доказательства своей правоты на деле.
Глава 10.
«Я тебе не верю».
На стол шумно упала дорожная сумка. Тумун кинул её чуть сильнее, чем предполагал. Сухие цветы, обезображенные бесконечными экспериментами, разлетелись по полу. Мятая одежда отправилась на дно сумки неаккуратными комками.
«Я тебе не верю».
Бес бы побрал этих нечистых, из-за них с Агеной поругались. Оставлять её одну с деревней было тревожно, но съездить домой в Лучезары теперь стало больше, чем просто необходимостью.
К скомканной одежде полетел ворох бумаги – чистой и готовых защитных талисманов, для матери. Ритуальный нож и чернила аккуратно легли рядом. Тумун про себя понадеялся, что ему не придётся их использовать в деле.
«Я тебе не верю». Так неаккуратно брошенная фраза крепко засела в голове. До безумия обидно.
Колдун оперся руками в стол, обессиленно склоняя голову над собранной сумкой. Из открытого окна доносилось далёкое уханье совы и тихий стрекот вечерних сверчков, а приторный запах полевых цветов густо висел в прохладном воздухе.
Завтра утром с окраины деревни поедет телега, купец обещал, что держит путь как раз мимо родных Лучезаров. Не опоздать бы только.
Колдун плотно закрыл входную дверь и повесил заговорённую бумагу на ручку.
Запирать её на замок не было смысла – вырезанные ещё несколько поколений назад руны не давали посторонним возможности входить без разрешения. Очень удобная магия, но сам Тумун ей не владел – слишком простая для практик и никак неприменимая в ритуалах.
Лес мирно спал вместе со своими обитателями, убаюканный Лунным светом. Лёгкий летний ветерок непоседливо скакал между кронами, заставляя листву тихо перешёптываться с собой. Редкие дриады, от чего-то неспящие в такой поздний час, следили за размеренно идущим средь деревьев колдуном.
Своим медленным шагом он, как мог, оттягивал момент встречи с ведьмой. Надеялся, что она не дождётся его этим вечером и ляжет спать.
Что он мог сказать ей?
«Прости, я всё-таки самый большой дурак и задавала»? Вполне справедливое высказывание, однако, отношения к проблеме оно не имело.
«Пожалуйста, иди к Креславу, я был неправ на его счёт»? Вот уж точно нет. Даже если бы Креслав и нечистые не были никак связаны, то позволять ему быть так близко к Агене Тумун точно больше не собирался. И дело было даже не в его собственном эгоизме. Хотя без него, разумеется, тоже не обходилось.
В окнах, как назло, горел свет, а из трубы бани за домом шёл дым – либо его тут ждали, либо Агена не могла уснуть.
Набрав в лёгкие воздуха и задержав дыхание на несколько секунд, колдун толкнул калитку и с облегчением выдохнул, дверца поддалась. Повезло, что ведьма несильно обижена – крайний раз, когда они сильно поругались, она заговорила все окна и двери на несколько дней так, что Тумун не мог попасть в дом.
Входная дверь со скрипом отворилась, и на пороге колдун увидел свою подругу в ночной рубашке. Рыжие волосы огненной копной лежали на её плечах, доставая почти до бёдер. Она молча всучила ему чистую одежду, забрала дорожную сумку и, указав в сторону бани, захлопнула дверь.
– Не подскажешь, откуда так засквозило Озёрной стужей? – кот, сидевший на стопке книг, склонил голову, пытливо разглядывая ведьму.
За дверью послышались шуршащие шаги, которые оборвались, когда закрылась дверь в предбаннике.
Агена молчала. Она достала всё содержимое сумки и, цокнув на неаккуратность друга, принялась собирать её заново.
Рубашка к рубашке. Чтобы не заявлялся к матери в мятом.
– Мне сегодня показалось, что ты пожалела о своих словах.
Листочек к листочку. Ритуальная бумага должна быть без складок, иначе магия ослабнет.
– Не делай вид, что меня здесь нет, а не то погашу все свечи разом и будешь сидеть в темноте.
Талисман к талисману. Не гнуть, ни в коем случае не гнуть.
– Агена-а, – протянул кот, спрыгивая на стол и усаживаясь прямо в открытую сумку, – обрати на меня внимание, я же тоже умею обижаться.
Серебряный клинок.
Осторожно, чтобы не пораниться обоюдоострым лезвием, ведьма подняла его со стола. По спине пробежал холодок.
– Агена, – требовательно мяукнул кот.
– Меон, чем его можно почистить? – наконец отозвалась она.
Фамильяр закатил свои жёлтые глаза и недовольно щёлкнул хвостом по столешнице.
– Да хоть слезами умой, какая разница? Это же не заговорённый нож, а просто клинок. Что с тобой, ответь, наконец!
– Неужто и впрямь обычный? Так искусно украшен.., – она провела кончиками пальцев по рукояти, заворожённо разглядывая. Сверкающее серебро выглядело до безумия дорого и красиво, но спёкшаяся между витиеватыми узорами кровь заставила девушку поёжиться и отложить клинок в сторону.
Меон крайне недовольно наблюдал за движениями рук ведьмы. Обычно такие нежные и сильные, они всегда так заботливо гладили его по голове. За два года, что он жил у лесной ведьмы, он привык к заботе и теплу её рук, привык к их решительным движениям в любой ситуации.
Однако сейчас Меон мог поспорить на что угодно – Агена была крайне взволнована. Тряпица, размоченная в тёплой воде, рывками двигалась от рукояти ритуального ножа к его лезвию, едва не рискуя быть разрезанной острой ледяной гранью.
Кот тихо мяукнул.
– Надеюсь, у этого длинноногого действительно всё под контролем. Должен же хоть кто-то из вас двоих быть мудрым и рассудительным.
– Я сожалею, не стоило мне вообще с ним спорить, – прошептала Агена, боясь быть услышанной, – мне страшно за него, и я тоже надеюсь, что он знает, что делает.
Закончив с сумкой и едва устроившись на мягкой перине, она услышала тихий стук в дверь. Полоска кухонного света скользнула в комнату и вмиг выползла обратно. Шаркающая поступь колдуна старалась скрыть накопившуюся в нём свинцовой тяжестью усталость. Кровать прогнулась под чужим весом, а рука ведьмы невольно потянулась к его руке, останавливаясь на полпути.
Тумун сам нашёл её тёплую ладонь и тихо произнёс ровным тоном:
– Я оставил тебе талисманов на всякий случай. Надеюсь, что они не понадобятся, но мне так будет спокойнее. Если что, Меон поможет, – кот, лежащий на кровати у стены, поднял хвост, заслышав своё имя, – И в деревню без необходимости лучше не ходи, после недавнего нас с тобой там не очень жалуют.
Помолчав с секунду, он перевёл взгляд с подруги на Луну в окне. Своими серебристыми боками она напоминала Тумуну холодные глаза отца из воспоминаний о ночи, когда он видел его душу в последний раз. Эти воспоминания болезненно обожгли сердце, и он измученно выдохнул, отпуская тёплую ладонь ведьмы, и вставая с насиженного места.
– Спокойной ночи, я уйду до рассвета, чтобы не опоздать. Можешь не провожать меня.
– Мун, – он остановился, разворачиваясь обратно, её неуверенный голос звучал надломлено, – останься тут, – она слегка похлопала по постели рядом с собой.
– Нет. – вышло грубее, чем он планировал. Подойдя к кровати, он поцеловал Агену в лоб и подтянул лёгкое одеяло, – Спи крепко, Гена.
Какая же глупая, прямо-таки детская обида засела в юношеском сердце. Он стоял у открытого окна в светлице, высунув голову в ночную прохладу. Яблоня сонно гладила своим жёстким листом его кудрявую макушку.
Никогда в жизни он не мог подумать, что когда-нибудь вот так всерьёз обидится на Агенины слова. Мало ли было их за столько лет дружбы? Нет конечно, даже очень много. Особенно после смерти Велены, когда они оба были, как на иголках.
Отчего же в этот раз так больно?
«Потому что она выбрала не тебя?»
Противный голосок в голове оказался предательски прав.
Тумун думал, что за прожитые вместе годы Агена встала бы на его сторону при любых обстоятельствах.
«Я тебе не верю».
Бесы бы побрали этого Креслава! И всю деревню заодно. Столько сил и нервов он истратил, и всё как будто бы зря.
Тумун с силой ударил ладонями по подоконнику. Намерение доказать свою правоту, что Креслав жалкий обманщик, недостойный даже взгляда ведьмы, придавало ему нечеловеческую решимость. С мыслями о предстоящей поездке он улёгся на узкую кровать и, поворочавшись с четверть часа, смог уснуть.
Спать долго и крепко не удалось. Тумуну показалось, что пролетела всего пара секунд с тех пор, как его голова коснулась подушки, но сейчас он снова проснулся от лёгкого тычка в плечо.
– Мун, вставай, через час рассветёт уже, – судя по дрожащему голосу, ведьма будила его уже довольно давно и успела озябнуть, стоя босиком на прохладном полу.
– Ты чего вскочила? Я бы сам, – заворчал колдун, садясь в кровати и пытаясь сфокусировать сонный взгляд хоть на чём-нибудь в комнате.
– Знаю я, как бы ты сам, – Агена цокнула языком, – вставай давай, не то опоздаешь. Кушать будешь? – Тумун отрицательно помотал головой, растирая слипшиеся глаза, – Ладно, я тебе с собой положила, поешь в дороге.
Дорожная сумка тяжело оттянула левое плечо. Колдун, уже обутый, стоял у порога, вглядываясь в лицо подруги, ловя своё дрожащее от свечного пламени отражение в её глазах.
– Пора, – сухо сказал он, – не скучайте тут.
– Даже не обнимешь на прощание? – Агена переминалась с ноги на ногу, теребя прядку волос у лица.
– Я не прощаюсь, – ответил колдун и обратил внимание на кота, – Меон, пригляди за царевной, пока меня не будет, ладно? – фамильяр ласково подставился под крепкую ладонь, – я не прощаюсь, – уже мягче повторил он, заправляя волосы Агене за ухо.
– Тогда я тоже, – также мягко произнесла она. Когда входная дверь закрылась за уходящей в предрассветный холод спиной Тумуна, она обратилась к коту, – если честно, я начала скучать по нему ещё вчера утром.
Колдун вышел за порог ведьминого дома и широким шагом устремился сквозь лесную чащу.
…
Купец не обманул, телега и впрямь стояла в ожидании Тумуна на окраине деревни. Широкая, она могла бы уместить на себе шестерых крупных мужчин, если посадить их на две скамьи друг напротив друга. Пару дней назад она была заставлена мешками с крупой, мукой и травами, но сейчас была почти пустой. Только пара мешков с лесными орехами, да солома, устилавшая дно телеги – «точно будет сыпаться, оставляя на дороге след из сухих травинок», – подумал Тумун.
Запрыгнув в обоз, он обнаружил двоих попутчиков, о которых купец не предупреждал.
– Здравствуй, уважаемый заклинатель, презабавный у тебя, оказывается, друг появился, скажи, а?
На дырявом мешке с орехами, тупо глядя мутными глазами на окружающих, сидел староста. Подле него, развалившись, полулежал нагловатого вида юноша в богатых одеждах. Он нахально улыбался колдуну, кивая в сторону души.
Тумун шумно выдохнул через нос, уселся, скрестив ноги, и недовольно процедил сквозь сжатые зубы:
– И тебе доброго утра, Креслав. И где ты его подобрал?
– Да так, увязался по пути. А чего ты какой смурной? Не выспался? – не унимаясь хохотнул юноша, – Смотрю, дома тебя сегодня ночью не было.
Колдун снова вздохнул, подавляя в себе желание ударить что-нибудь со всей силы.
Купец, кряхтя, запрыгнул на козлы, и телега тронулась с места.
– Смотрю на тебя и диву даюсь, ты вроде не похож на того, кто сбежал бы от трудностей, но вот ты тут, на пути в Лучезары. Неужто прятаться за мамкину юбку вздумал? – Креслав не унимался, нагло подтрунивая его.
– Тебе вообще какое дело до того что я делаю и когда?
– Да просто подумал, отчего ты красавицу одну оставляешь, может мне тоже тут…
– Закрой рот, пока я его тебе не закрыл силой.
– Ха-ха, забавный ты, Тумун, до чего же ты забавный и наглый! – расхохотался юноша, – Вижу сходство с батюшкой!
Тумун, до этого занятый перебиранием вещей в сумке, замер.
– С чьим батюшкой? – непонимающе уставился он куда-то сквозь душу старика.
– С твоим конечно, с чьим же ещё? – Креслав, будто издеваясь, расслабленно играл с кольцами на своих руках, бросая на дно телеги размытую россыпь из солнечных зайчиков.
– Ты не можешь знать моего отца, ты его с кем-то спутал, – нахмуренные в серьёзном выражении брови колдуна не могли скрыть его беспокойство и нарастающую тревогу.
– Нет, я уверен в своих словах, – в глазах юноши сверкали недобрые огоньки.
– Сколько тебе лет? – Тумун атаковал в попытках вывести собеседника на чистую воду.
– А какое тебе есть дело до прожитых мною летах да зимах?
– А такое, что ты на малолетнюю девчонку виды имеешь!
Мерзко, как же мерзко стало колдуну от компании такого попутчика. Хотелось сойти и идти до Лучезаров пешком, не важно, заняло бы это полдня или целые сутки.
– Какой же ты… откуда родом? Кто ты вообще, раз знаешь моего папку?
– Ха, как же, много ли таких, чтоб не знать? Проклятых родными братьями, – специально или нет, но на упрёк об Агене Креслав предпочёл промолчать, – Ты же в курсе, что батька твой – неупокоенный?
От гнева сердце застучало где-то в ушах. Он знал. Прекрасно знал, что все эти двенадцать лет душа его отца так и не была проведена на другой берег Смородины. Он много раз пытался, но не смог ничего сделать – она и правда была обременена чем-то тяжёлым.
– Матвей, стоит признать, и впрямь сильный колдун. Интересные вы с ним. Кровь от крови, но разные, – с этими словами Креслав спрыгнул с телеги на ходу и помахал Тумуну вслед с фальшиво дружелюбной улыбкой.
На душе у колдуна стало неспокойно.
К вечеру задремавшего Тумуна разбудил возничий.
– Парень, вставай, мы в Лучезарах.
Первое, что он увидел, когда открыл глаза – бескрайнее звёздное небо. Месяц Луны висел над головой так низко, словно до него можно было дотянуться рукой. В густых лесах нельзя было увидеть небо вот так – не скрытое кронами вековых деревьев.
Поблагодарив купца и щедро отсыпав ему серебра, Тумун в компании души старосты побрёл в сторону огоньков деревни.
Вперёд, назад и по обе руки простирались бескрайние поля. Там, слева от Лучезаров, текла широкая судоходная река Данка. Полноводная и всегда тёплая-тёплая в памяти Тумуна.
Проходя по родным переулкам, чтобы сократить дорогу, он вспоминал тех, кто жил в этих домах, с чьими детьми он когда-то играл и резвился и то, какой дорогой вёл его дядя, увозя из отчего дома много лет назад.
В знакомых окнах горел свет. Вытерев взмокшие от волнения ладони о штаны, он толкнул калитку, закрыл её за собой и повесил бумажную руну на замок – душе старика не место в этом дворе.
По обеим сторонам от каменной дорожки росли цветы – фиалки и дикие герани, их аромат приятно щекотал нос и грел душу. Как будто за прошедшие годы ничего не изменилось. Он прикоснулся к стволу вишни и вдохнул поглубже, чтобы запах дома надолго заполнил его грудь.
Вмиг его объял тёплый свет, льющийся из открытой двери. Он обернулся и не скрывая выступивших слёз радости прошептал:
– Привет, мам.
