Читать книгу: «Лабиринт», страница 3
– М-м-м, как вкусно! Мне первый бокал!
– Конечно, – улыбнулся Тимур.
Весь вечер они гадали, играли, пили и веселились. А потом как-то так получилось, что Тимур с Аней снова оказались вдвоём на кухне. Сидели за столом, смотрели на огонь свечей и разговаривали.
Глинтвейн допили, но осталось самое вкусное – дольки яблок и мандаринов, пропитанные вином. Тимур разложил их в кружки и дал одну Ане.
Ему нравилось её слушать. И она, кажется, с удовольствием рассказывала ему об этом и о том. А за окном светились фонари, и снова шёл снег.
*
Когда зазвенел будильник, Тимур долго не мог встать с постели. Смотрел в потолок и прислушивался к своим ощущениям. Вчера ночью он действительно видел всё в мельчайших подробностях. Слышал голос Ани, видел её глаза, он был там, рядом с ней, в одном из самых счастливых вечеров. Но после этих эмоций сегодняшнее утро казалось черно-серым.
Он долго стоял под горячим душем, пытаясь собрать себя в кучу. Пропустил завтрак. И вышел на службу с большим опозданием.
– Ну как? – спросил Химик, помешивая сахар в чашке с кофе.
– У тебя есть ещё таблетки? – проговорил Тимур.
– Ещё? Там же было три. Ты что, все выпил? – в глазах Химика мелькнуло неподдельное удивление.
Тимур молча кивнул. Он и сам понимал, что переборщил. Но что уж теперь.
– Там и одной достаточно, чтобы на несколько часов улететь. Ладно, вечером поговорим.
Тимур хотел отсидеться где-нибудь, спрятаться, затаиться. Но, увы, Тарасенко подозвал его к себе.
– Прикрепляю Вас к Полине. Будете работать под её началом. Она барышня хоть и молодая, но суровая, расслабляться не даст.
Тимур надел халат, маску и прошёл по стеклянному коридору из административного корпуса в лабораторный. Внешне обшарпанное здание, внутри оказалось неплохо обустроенным. Тяжёлая металлическая дверь открылась с едва заметным свистящим звуком. В глаза ударил яркий свет, отражённый от белых стен.
Он увидел металлические шкафы и стеллажи вдоль стен. Колбы, свёртки, мешки, коробки. В центре большого помещения у стеклянных тумб, напоминающих большие аквариумы, стояли люди.
– Ну и что мне с ним делать? – говорила Полина. – Как будто у меня своей работы мало. Теперь ещё и с практикантом возиться.
Она говорила, повернувшись к братьям и не заметила, как Тимур вошёл в кабинет.
– Если Вы обо мне, то можете не переживать. – сказал он. – С ближайшим автобусом я уеду домой. Не стоит беспокоиться.
Девушка развернулась. Она, конечно, не ожидала, что за спиной окажется именно Тимур. По щекам пробежала красная рябь.
– Нет уж. Раз пришли – вникайте. – сказала Полина.
Тимур не чувствовал в её словах злобы. Никаких лишних эмоций. Просто рабочий тон, ни больше, ни меньше.
Всё утро сотрудники крутились вокруг того препарата, что дал положительный результат. Делали какие-то замеры, перепроверки. На уровне расчётов всё сходилось, поэтому ближе к полудню решили начать испытания.
– Ну что, друзья, время пришло! – сказал Тарасенко и взял в руки камеру. – За видеосъёмку буду отвечать лично! Мы должны запечатлеть этот момент. Сегодня начинается история.
Братья поставили на центральный стол клетку с мышью. Полина достала из холодильника шприц с препаратом. Стас стоял в стороне с грозным видом. Он демонстративно не принимал участия в подготовке к инъекции.
Тарасенко плавал между ними, как акула, с неизменной улыбкой на лице. Но Тимуру показалось, что он снимает не столько эксперимент над мышью, сколько присутствующих коллег.
– Владимир Викторович, можем начинать?
– Да-да! Конечно!
Один из братьев достал мышь, и Полина уколола её.
*
– Это что там? – Тимур с Химиком стоял в курилке у окна. Вдалеке среди деревьев виднелась крыша какого-то здания.
– Старый корпус. Хранилище.
– Действующее?
– Нет. Видишь, следы пожара. – Химик показал на чёрные пятна на стенах. – А вот там, где трубы из земли торчат бомбоубежище и насосная станция.
– А что за пожар?
– В конце 80-х там работал НИИ. Так же, как и мы. Потом пожар. Погибли люди. Работу приостановили. Пока проверка, туда-сюда… Союз рухнул, проект свернули, на объект люди так и не вернулись. Так и оставили. Когда мы приехали три года назад, здесь всё было разворовано. Местные. Охраны лет пятнадцать не было.
– Ну, ясно… Слушай, по поводу таблеток. Ты можешь дать мне ещё?
– Ты их выпил одновременно?
– Не помню. Но, скорее всего, да.
– Ну-ка! – Химик подошёл ближе и внимательно всмотрелся в глаза Тимура. – Ты свои зрачки в зеркало видел?
– Мне нормально.
– Что было?
– Всё как ты говорил. Я оказался там. Голоса, звуки, всё вокруг… очень подробно.
– Угу.
– Дай мне ещё.
– Понимаешь, я не хочу, чтоб на утро у нас нашли тело с передозом.
– Мне надо.
– Хрен с тобой. – Химик достал из кармана тюбик без этикетки. – Здесь семь штук. Вот тебе две. Больше не дам.
– Спасибо.
– Спасибо не булькает.
– Я понял… Один вопрос. Можно управлять воспоминанием? Как-то изменять его?
– Не советую. Если начнёшь это делать, тебя может выбросить в другое воспоминание.
– Это как?
– Память записала конкретное событие, конкретную ситуацию. Если ты попытаешься изменить её, мозг это не поймёт и просто поменяет картинку. Поэтому лучше наблюдать за происходящим, как в кинотеатре, не вмешиваясь. Прошлое изменить нельзя. Не стоит играть в игры с мозгом, можешь проиграть. И, главное, никакой алкашки! Себя не жалко, так хоть продукт не переводи.
– А что будет?
– Узнаешь, что такое настоящие американские горки.
– Как же мне отказаться от столь заманчивого предложения…
Вечером Тимур вернулся в свой номер, закрыл дверь на замок и первым делом хорошенько отпил из фляги. Затем сел на диван, закурил сигарету, уставился на стену перед собой. И, когда мысль перестала метаться из стороны в сторону, выпил таблетки.
*
– Так что с желанием? Придумал? – написала Аня. Она проспорила Тимуру желание. Неважно как, но она проспорила. Чего же ты хочешь, Тимур? Чего ты хочешь?..
– Подари мне один день, – ответил он.
– В каком смысле?
– Один день. Часов десять твоего времени.
– И что мы будем делать?
– Это сюрприз.
– Ну, скажиии.
– Чтобы узнать, тебе придётся согласиться. В эту субботу ты занята?
– Нет.
– Ну, вот и славно. Я заеду за тобой в одиннадцать. Форма одежды парадная.
– …и что это будет?
– Тебе придётся дождаться субботы.
– Мы куда-то поедем? Ну, скажи!
– Это сюрприз. Дождись.
Тимур ещё долго не мог уснуть. Перечитывал переписку и улыбался. Продумывал детали субботней встречи.
Машина старенькая, почти такого же возраста, как и он сам. Частенько ломалась, то одно, то другое. Но Тимур любил её. Промовилил дно, перебрал все патрубки. Возил в багажнике полный ремкомплект, масло, тосол, отвертки.
В это утро он всё проверил, всё долил, заправил полный бак бензина. Чтобы ничто не испортило им прогулку. Купил в дорогу сока, всяких вкусняшек и подъехал к Ане.
– Алло? – с утра у нёе был сонный голос.
– Доброе утро!
– Привет!
– Я под домом.
– Уже?
– Да.
– Ух… Пять минут, хорошо?
– Конечно! Я пока схожу в магазин. Ты чего-нибудь хочешь?
– Ну, может, воды.
– Да, воду беру. Что-то ещё?
– Нет, ничего.
Итак, дорогой друг – сказал себе Тимур. Пока ждал Аню в машине. Сегодня у тебя особенный день. Таких дней в твоей жизни может быть совсем немного. По крайней мере, раньше их было раз-два и обчёлся. Поэтому постарайся провести его по-особенному. Постарайся запомнить его. И не испортить из-за какой-нибудь глупости.
– Привет! – Аня села в машину. Салон наполнился лёгким ароматом её духов.
– Привет!
– Ну, что? – она, как и Тимур, была в приподнятом настроении.
– Вода, вкусняшки в бардачке. Поехали.
– А куда? Куда?
– Ты всё увидишь. Секрет.
– Ну, хорошо.
Движение в субботу с утра не такое напряжённое, как в рабочие дни. Тимур переулками объехал все пробки и направился к выезду из города.
– Ты везёшь меня в лес?
– Да! Как ты угадала?
– Ну, скажи, куда мы едем?
– Секрет.
– Секрет?
– Сюрприз.
– Так секрет или сюрприз?
– Ну… И то и другое!
– Ну скажи-и-и!
– Сюр-при-и-из!
– Ну-у-у! Вот ты!..
Ехали около часа. Мимо подсолнуховых полей, мимо заправок и деревушек. Всю дорогу болтали под тихий аккомпанемент радиоприёмника.
Наконец, за очередным холмом Тимур увидел знакомый силуэт. Изгиб залива и небольшой городок на берегу. Красивая набережная, парк, старинные здания, театр. Тимур любил этот городок и хотел поделиться им с Аней.
Припарковались в центре у парка и спустились на набережную. Неожиданно начался дождь, пришлось укрыться в кафе. Сидели за красивым миниатюрным столиком. Аня заказала зелёный чай, Тимур капучино. Капли ползли по стеклу, поднялся ветер. А здесь тепло. И скоро им принесут обед.
А потом, в тёмном зале кинотеатра он вдыхал аромат её духов и никак не мог сконцентрироваться на том, что происходило на экране. Аня сидела так близко, какое уж тут кино.
Ближе к вечеру дождь утих. Над заливом стелился туман. Большое белое облако приближалось к берегу. Они шли по набережной. Тимур вряд ли смог бы повторить, о чём они с Аней разговаривали. Слишком стремительным был их диалог. Сперва об одном, потом о другом, перескакивали с темы на тему. Чужой город, где их абсолютно никто не знал, и эта суббота, и набережная, мощёная брусчаткой, принадлежали только им.
А потом они ехали домой. За окном проплывали жёлтые огни фонарей, моргали светофоры.
Последний перекрёсток. Аня спит на пассажирском. Пока горит красный свет, Тимур смотрит на неё и думает. Поехать направо к ней домой или налево – к нему? Сегодня суббота. Завтра рано вставать не надо, спешить никуда не надо. Это было бы прекрасное утро…
Аня открыла глаза.
– Приехали?
– Да. Почти.
Загорелся зелёный, Тимур повернул направо.
Он не хотел оскорбить её. Но и сидеть вот так, ничего не делая, тоже не мог. Когда подъехали к дому, Тимур заглушил мотор, повернулся к ней и… наткнулся на какой-то ступор внутри.
«Поехали ко мне?» – звучало в его голове. Но произнести эти слова оказалось не так просто. В итоге он молча смотрел на неё, как мальчик, который никак не решится прыгнуть с моста в реку. Все могут, а он – нет.
– Спасибо! – сказала Аня. Придвинулась к нему, чмокнула в щёку и упорхнула.
Тимур смотрел, как она подошла к подъезду, открыла дверь. Ещё раз обернулась, махнула ему рукой и исчезла в отблеске света.
Ехать домой? От этой мысли стало холодно. Тимур дождался, когда загорится свет в её квартире на четвертом. Ехать домой? Но где твой дом? Тимур посмотрел в ночное небо – на луну, обрамлённую седым пухом. Может подняться к Ане? Или сперва написать?
Он уехал в тот вечер. Ни подняться к Ане, ни даже написать ей не решился. Всю дорогу он думал… Надо было найти предлог. Надо было позвонить ей. Надо было напроситься на чай.
Что если бы он поступил тогда иначе? Эта мысль снова маячила перед глазами, причиняя дискомфорт А, ведь, с того дня прошло уже полгода… Что, если бы он решился?! Вот, он глушит мотор, выходит из машины, закрывает дверь и идёт к Аниному дому. Воздух к вечеру прохладный, колючий. Отсюда и такие яркие звёзды на небе. Уже у двери подъезда Тимур оборачивается, чтобы ещё раз взглянуть на луну и видит…
…задний двор, огороженный серым бетонным забором. Снег медленно падает на пустырь. День, но сквозь туман не видно солнца. Здесь, на самом краю территории тихо. Только старшие иногда палят курильщтков.
Старшие говорят, что нужно учиться. Устраивают вступительные экзамены. А потом набирают за деньги всякий сброд. Тех, кого выперли отовсюду. Тех, за кого заплатили мамаши в надежде, что их отбитого отпрыска воспитают в мужском коллективе.
И таких много. Их приводили ещё и ещё. А дальше крутитесь, как хотите. В итоге климат внутри коллектива, дисциплина, успеваемость – все летело в трубу. Вот настоящее лицо старших, скрытое за алюминиевыми медальками.
Внимательные родители, почувствовав тухловатый запах, забирали своих детей. Тимур знал, что деваться некуда, его не заберут. К тому времени уже знал о решении Марьяны…
К кровати подошли. Ночь. В темноте не видно, но он отлично различил шорох и приглушённый смех. Сейчас будут крутить. Кого?
С Тимуром такого ни разу не делали. Но он видел… Они подходят к кровати со стороны ног. Обычно втроём-вчетвером, чтобы получилось сильнее. И резко вздёргивают кровать на попа. Так, чтобы спящий упал на пол вниз головой, вместе со всем своим барахлом. Простыни, матрац, одеяло – всё смешивается в одну кучу. Хорошо, если при падении не вернёшь шею.
Пока бедолага приходит в себя и понимает, что с ним произошло, эти трое уже разбегаются по своим койкам. Но дело даже не в смятых простынях. После этого ты не можешь спать спокойно. Просыпаешься от каждого шороха.
Так к кому же на этот раз? Он не успел додумать, как почувствовал, как ножки кровати приподнялись…
– А-А-А!!! СУКА! УЙДИ! – Тимур подскочил на ноги, махнул по воздуху кулаком, опять запнулся об тумбочку и упал посреди комнаты. Ночь в НИИ. За окном горят фонари.
Просидел на балконе, наверное, час. Курил и смотрел, как ветер гуляет в деревьях. Он понятия не имел, что всё оно вот так, близко. Столько лет прошло, а вот… ничего не ушло.
Что-то мелькнуло в лесу, какой-то отблеск. Что там? Кто-то есть? Или, нет, видимо, показалось.
*
Утром в лаборатории всё внимание было обращено на ту мышь. У неё брали повторные анализы, исследовали, перепроверяли.
До Тимура в этом дне сурка никому дела не было. Он никак не мог собрать себя в куче и тянул время от курилки к курилке. Лишь к обеду, после третьей кружки сладкого чая стало немного легче.
Но именно в обед всё поменялось. Мышь начала вести себя странно. Заметалась по клетке, стала дёргаться какими-то рваными движениями. Потом замерла и через несколько секунд сдохла.
– Что ей кололи?! – голос Стаса сделался металлическим.
– Всё согласно расписанию, – отвечали братья.
– Тогда почему такая реакция?
Казалось бы, ну что такого? Мыши дохли здесь пачками каждый день. Но этот был особенный.
Когда всё закончилось, Полина взяла со стола сигареты и вышла на лестницу. Она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Вышла одна, никто не обратил на неё внимания – все столпились у стола с мышью.
Громче всех вёл себя Стас. Орал на ассистентов, которые, по его мнению, проморгали изменения в поведении животного. Пугал ответственностью за халатность, рапортами на имя Тарасенко и ещё неизвестно чем. Создавать панику на ровном месте ему, похоже, очень нравилось. Тимур встал со стула и вышел следом за Полиной.
Она стояла лицом к окну, скрестив руки на груди. Плечи подрагивали. Лучшее, что он мог сделать сейчас – подойти к ней, обнять и сказать что-нибудь мягкое. Но как? Они ведь едва знакомы. Впрочем, стоять на месте тоже нельзя, не для этого же он сюда пришёл. Тимур сделал шаг в её сторону, ещё один. Видимо, Полина почувствовала, что рядом кто-то есть. Обернулась, посмотрела на него.
– Я… эм… – он замешкал. Сделал ещё пол шага и остановился. Что ей сказать? Крепись? Держись? Мы с тобой? От этого могло стать ещё хуже. Ты предлагаешь человеку остаться один на один с его проблемой, рассчитывать только на себя.
Дверь открылась, на площадку вышел Стас. Тимур закатил глаза – ну как без него?
– Поль?! – он подошёл к ней. Но она, услышав его голос, всхлипнула и сбежала вниз по лестнице. – Полина! – ещё раз крикнул Стас ей в спину. Но следом не пошёл.
Тимур не особо хотел наблюдать за этими играми влюблённых. Достал сигареты и закурил. А вот Стас, судя по всему, нуждался в выплеске эмоций. Он развернулся, посмотрел на Тимура
– А ты? Чё здесь?
В его голосе был вызов. Буквально бык с налитыми глазами. Желваки играют, кулаки сжались. Сейчас на линии его атаки Тимур. Но Стас не учёл одного – Тимур не собирался отступать. И он не боялся. Скорее наоборот, Тимур абсолютно не против хорошенько встряхнуться. Всё напряжение, весь негатив, который копился в нём в эти дни, требовали выплеска. А тут такая возможность! Бычара вот-вот закипит, воздух насыщен тестостероном. Бессмысленная и беспощадная схватка – что может быть лучше?
Он глубоко затянулся и прямо посмотрел Стасу в глаза. Говорить здесь бессмысленно. В уличной драке многое решает первый удар. А потом упорство. Стас выше Тимура на пол головы, крепко сложен, его руки длиннее. Но это и хорошо. Чем хуже, тем лучше! Тимур не думал о победе. Он просто хотел драться.
– Ну?! – сказал Тимур, ожидая атаки.
Дверь снова открылась, на площадку вышел один из братьев.
– Полина здесь? – Никто ему не ответил. – Пошли! Тарасенко зовёт!
Стас перевёл взгляд на него. Тимур, стоявший спиной к брату, не сдвинулся с места
– Ну, так что? – спросил брат.
Стас отвёл глаза и пошёл за ним. Дверь закрылась, и Тимур остался один в тишине.
*
После ужина он сидел на лавке под деревом. Не хотелось идти в номер. Не хотелось снова оставаться наедине со своими мыслями. И уж точно не хотелось погружаться в глубины своей памяти.
Таблетки он сперва хотел выкинуть. Но потом решил вернуть их Химику, жалко переводить продукт. Как-нибудь при встрече. Только не сейчас. Сейчас ему не хотелось ни с кем общаться. Пятница всё ближе, но до неё ещё ждать и ждать.
Аллея вела вдоль корпусов к старым зданиям, в которых давно никто не работал. Дождь на какое-то время прекратился, в воздухе пахло озоном.
«Это старый корпус. Хранилище» – вспомнились слова Химика.
Что ж, посмотрим, что там за хранилище. Тимур бросил окурок в урну и пошёл вдоль аллеи.
Небольшая камера наружного наблюдения повернулась по направлению его движения. Тарасенко снял очки и протёр глаза. Картинка на мониторе настолько хорошая, что он может разглядеть соринку на лацкане пиджака Тимура. Камеры развешаны по всей территории НИИ – и на улицах, и в помещениях. У Тарасенко есть доступ к каждой из них. Он может проследить за каждым работником. Не то, что тридцать лет назад…
В комнатке общежития невероятно душно. Сергей лежал на старом диване, чувствуя рёбрами каждую пружину. Читать надоело, он закрыл глаза и позволил мыслям скользить, куда хочется. А скользили его мысли в конкретном направлении. Мир заострился и сконцентрировался вокруг одной милой девушки с редким именем Вита.
Он закрыл глаза и увидел перед собой её лицо. Этот апрель пах не просто весной, а – новой жизнью. И эта новая жизнь происходила с ним прямо сейчас.
Сергей не мог, да и не хотел ничего формулировать. Он знал, что медово-горчичное опьянение продлится не вечно. Несколько месяцев, может, год. Эти дни особенные. Они окрашены радостью и стоят дороже многих лет пустоты и одиночества.
Вита уже перестала стесняться его. Сергей заметил, что она всё чаще выбирает общим посиделкам в компании – тихие встречи наедине с ним. Вот и сегодня они решили прогуляться вдвоём. Поэтому он ждал, когда жара спадёт. И уже начал придрёмывать, но в комнату вошёл Тарасенко.
*
– Да говорю тебе, ехать мне надо! – простонал Сергей, уже не зная, куда деться от назойливого однокурсника.
– Ну, слушай, с кем, если не с тобой? Комбинация – улёт!
– Ладно… Пятнадцать минут.
– Отлично! – Тарасенко положил на стол шахматную доску. – А куда едешь то?
– Да там… надо.
Они разложили фигуры, разыграли чёрных и белых.
– Ну, давай, показывай свою комбинацию – сказал Сергей, выстраивая чёрные фигуры на своей половине поля.
– Та-а-ак… – Тарасенко вывел пешку.
– Угу. Смело. А мы так. – ответил Сергей.
– Теперь сюда!
– Угу. А мы – сюда.
Через десять минут игры Тарасенко театрально взялся за голову и замер.
– Что такое? – спросил Сергей.
– Хм… – Тарасенко неуверенно переставил ладью, но руку не убрал. – Нет. Вот так. – он резко вернул ладью на место и переставил офицера.
– Ну, хорошо… – Сергей вздохнул с облегчением и открыл своего короля. – А мы так. Ходи.
– Ты чего?
– Хорошая комбинация. Ты победил. Молодец! Давай-давай, ходи! Вита ждёт!
– Вита? – лицо Тарасенко поменялось.
– Да.
– Так она тебе ответила?
– Да.
– Поздравляю. А я думал, она письма не читает… И что вы?
– Идём в кино.
– В кино с Витой?
– Да. Ладно, давай ходи.
– Да беги-беги, чего ты! Сразу бы сказал.
– Всё нормально?
– Конечно! Рад за тебя. Потом доиграем.
– Да тут итак… Ты прав, неплохая комбинация. Ладно, давай. Побежал. – Сергей сорвал со шкафа куртку и рванул из комнаты.
Тарасенко остался один за столом, перед шахматной доской. Улыбка сошла с его лица, оно теперь казалось пепельно-серым. Он взял из пачки папиросу и закурил.
– Беги-беги, женишок…
Тарасенко открыл ящик стола, достал папку из пожелтевшего картона, развязал шнурок. В папке лежали бумаги, чертежи и общая тетрадь синего цвета. Простая тетрадь в клетку с таблицами, формулами, расчётами. На нижнем крае обложки тёмно-коричневые следы от огня.
Он небрежно пролистал страницы. Все эти расчёты Тарасенко видел уже сотни раз в течение последних двадцати лет. В конце концов, после бесконечных корректировок и перерасчётов, формула зашла в тупик. Оборвалась, как и жизнь автора.
Всё это – документы и расчёты Сергея. Да, конечно, он был талантлив. За скоростью его ума мало кому удавалось угнаться. Тарасенко же, напротив, терялся в незнакомой ситуации. Но обладал другими, не менее ценными качествами. Например, он прекрасно чувствовал людей и их слабые места. Безошибочно угадывал, куда нажимать, чтобы добиться своего. Он был цепкий, внимательный и расчётливый. И с помощью этих качеств мог переиграть кого угодно.
