Читать книгу: «Enter», страница 3

Глава 5

Нью-Йорк искрился в сумраке, словно зарево гигантского пожара, улицы – тонкие потоки лавы, стекавшие ровными струями через Манхэттен. Далеко на юге торчала игла похожего на огромный кристалл Всемирного торгового центра (One World Trade Center), словно город показывал средний палец Усаме бен Ладену. Позади здания Гудзон и Ист-Ривер образовывали вытянутый залив, впадавший в Атлантику.

Панорама города, которая открылась Адаму Айзенбергу со смотровой площадки Эмпайр Стейт Билдинг, одновременно пугала и ободряла, наполняла восторгом и повергала в уныние. Покориться беспочвенно оптимистичному настрою, типичному для многих американцев, их вскормленному прагматизмом менталитету anything is possible [возможно все. – англ. ], который шокировал его всю первую неделю пребывания в Департаменте полиции Нью-Йорка, их несгибаемой, граничащей с упрямством воле, он не желал. Адам чувствовал этот настрой в общении с коллегами из Департамента, для которых не существовало нераскрываемых дел, даже если те десятилетиями лежали без движения. Он заметил то же состояние и в молоденьком таксисте-пакистанце, который привез его сюда и всей душой верил, что добьется успеха в этой стране неограниченных возможностей, и в приветливой официантке уличного кафе, которая утром просто так рассказала ему о своей мечте однажды принять участие в мюзикле на Бродвее.

Если Айзенберг и мог чему-то тут научиться, то именно несгибаемой воле и вере в свои силы. Американцев можно было считать поверхностными и критиковать за непомерные амбиции, однако, оказавшись здесь, на вершине Эмпайр Стейт Билдинг, и увидев, чего они добились за всего лишь несколько поколений, нельзя было не понять их гордости за свою нацию.

В то же время Айзенберг слабо представлял себе, чему может научить нью-йоркских коллег, которые пригласили его сюда на две недели в рамках программы содействия международному сотрудничеству органов полиции. Пока что у него сложилось впечатление, что используемые здесь методы и приемы работы ничем особенно не отличались от немецких.

На понедельник был запланирован доклад о работе особой следственной группы для сотрудников уголовной полиции, возглавляемой им. Однако Особая следственная группа Интернет Берлинского управления уголовной полиции была бы значительно лучше представлена другими ее служащими, а не руководителем. Бен Варнхольт наверняка сумел бы научить ньюйоркцев кое-каким приемам раскрытия преступлений и выявления преступников в Интернете. Клаудия Морани, психолог-криминалист, обладающая невероятным профессиональным чутьем, тоже была бы интересным спикером. Сим Виссманн, несомненно, удивил бы IT-специалистов своими незаурядными способностями, даже несмотря на то, что не смог бы прочитать доклад.

Айзенберг сомневался, что справится с выполнением задачи достойно представить свое Берлинское управление. Рассказать о том, как он гордится своими невероятно талантливыми сотрудниками, и показать их в деле – далеко не одно и то же. Его выступление легко могли счесть банальным хвастовством. Поэтому он считал, что в докладе обязан ограничиться лишь фактами пока что единственного серьезного дела ОСГИ, однако на слайдах PowerPoint-презентации они смотрелись вяло, а креативные методы, которыми при ведении расследования в первую очередь отличились Варнхольт и Виссманн, он мог представить лишь в общих чертах. Поэтому предстоящий доклад висел у него камнем на шее.

Тяжести добавлял и тот факт, что он должен был стоять здесь, наверху, еще семнадцать лет назад вместе со своей еще на тот момент женой Ирис и их двумя детьми. Однако из-за дела о серийных убийствах давно запланированный отпуск в Америку пришлось перенести, а спустя еще немного времени его брак распался. И вот теперь он стоял здесь один, в толпе туристов всевозможных национальностей, и чувствовал себя как никогда одиноким. Вместе с тем он радовался, что учел время на стояние в очереди к билетной кассе. В этот час вид был неповторимым. Ни в каком другом месте нельзя было так отчетливо почувствовать ритм этого города!

Манхеттен лежал у его ног, словно гигантский ощетинившийся зверь, чье громкое дыхание поднимал вверх теплый вечерний ветер. Где-то он читал о том, что, согласно распространенным в биологии определениям, города можно отнести к живым организмам, ведь и у них есть обмен веществ, состоящий из воды, электричества и продуктов питания, органы – электростанции и заводы, вены – трубы и каналы, нервы – кабели связи, и люди копошатся в их «внутренностях», словно необходимые для жизни бактерии.

Как жаль, что он не мог разделить этот момент с Михаэлем и Эмилией. Но можно было послать фотографию. Он вынул сотовый из кармана, однако вспомнил, что в Германии – глубокая ночь. На экране высветилось непрочитанное сообщение. Оно пришло несколько часов назад, когда он после бессонной ночи из-за разницы во времени прилег на пару часов после обеда. Сообщение гласило: «Отключение электричества в Берлине возм. теракт. Возвращайтесь. Бен Варнхольт».

Айзенберг наморщил лоб. Что еще за история с электричеством? И почему Варнхольт считает, что это был теракт? Что бы там ни произошло, придется подождать до утра. Здесь и сейчас он ничем не мог быть полезен, тем более без официального назначения. Так же как и не мог взять и исчезнуть раньше срока, не оскорбив тем самым пригласивших его американских коллег. И он ответил: «Не могу вернуться, завтра доклад. Напишу. Адам А.».

Снимая панорамы города на маленькую цифровую камеру, чтобы потом отправить детям, Айзенберг думал, как было бы, если бы там, внизу, вдруг погас свет. Лифты Эмпайр Стейт Билдинга вышли бы из строя, и ему пришлось бы долго спускаться по лестнице. А ньюйоркцы, не теряя времени, принялись бы устранять случившееся, точно так же, как и несколько лет назад, когда ураган Сэнди обесточил город на сутки. Нужно будет поинтересоваться в понедельник у коллег, дошло ли тогда до мародерства и беспорядков и как они сумели остаться хозяевами положения.

Глава 6

Люди, очнитесь!

Мы живем в век изобилия. Мы не знаем ни голода, ни жажды, мы не мерзнем и не боимся хищников. Многие болезни побеждены. Эти плоды принес нам научно-технический прогресс, и чем дальше мы будем познавать мир, тем лучше нам будет в нем. Вот та картинка, в которую вас заставляет верить научно-военно-промышленный комплекс.

Свинья на промышленной ферме живет в изобилии. Она не знает ни голода, ни жажды, она не мерзнет и не боится хищников. От болезней ее спасают антибиотики. Живет ли она лучше, чем ее дикие предки? Ведет ли она достойную жизнь? Свинья такими вопросами не задается, поскольку не знает иного. Если распахнуть калитку загона, она не покинет его. Свобода свинью пугает. Она слишком долго жила в зависимости от тех, кто ее откармливал, стала слишком жирной, слишком безвольной, слишком тупой, чтобы вести независимую жизнь.

Техника – это подслащенный яд. Она дарит нам комфорт и отнимает волю. Она развлекает нас, чтобы нам всегда было приятно и не хотелось думать о том, что на самом деле важно. Она предоставляет нам виртуальную дружбу, чтобы мы не замечали, насколько действительно одиноки. Она думает за нас, и мы перестаем думать сами. Мы считаем, что программируем компьютеры, однако на самом деле это они программируют нас, нашептывают на ухо, что нельзя отставать от новинок, заставляют нас выстраиваться в очереди за новейшими Xphone, Ypad или Zbox, чтобы лишь усилить свою зависимость от них.

Очнитесь! Скажите «нет» этому наркотику! Пока не поздно. Машины еще подконтрольны нам. Но как долго это будет продолжаться?

Единицы уже очнулись. Среди них – Теодор Качинский, блестящий математик с IQ, равным 170, который еще в семидесятых годах раскрыл правду и решил единолично вести борьбу с научной элитой. В 1996 году его арестовали, объявили сумасшедшим и приговорили к пожизненному заключению. В своем манифесте Качинский писал:

«Для начала предположим, что программистам удастся создать интеллектуальные машины, которые умеют все делать лучше человека. В таком случае следует предположить, что вся работа будет осуществляться сложнейшими, высокоорганизованными техническими системами, и человеческий труд перестанет быть необходимым. Тогда наступит один из двух вариантов развития событий: машинам будет доверено принимать решения без вмешательства человека или же контроль над ними со стороны человека сохранится.

Если машинам позволят принимать решения самостоятельно, то мы не можем предсказать, что произойдет в результате, поскольку невозможно предвидеть, как поведут себя такие машины. Мы лишь заметим, что судьба человечества станет зависеть от милости машин.

Можно было бы возразить, что люди никогда не поглупеют настолько, чтобы передать власть машинам. Мы не утверждаем ни то, что люди сделают это добровольно, ни то, что машины силой вырвут власть у людей. Однако человечество может легко впасть в такую зависимость, в которой не останется иной альтернативы, кроме как соглашаться со всем, что решат машины. По мере того как общество и его проблемы будут все больше усложняться, а машины становиться все умнее, люди будут все чаще передавать машинам принятие решений только лишь потому, что их решения будут давать лучшие результаты, чем решения, принятые человеком.

В итоге может наступить такая фаза развития, на которой принимать решения, необходимые для продолжения функционирования системы, станет настолько сложно, что человек перестанет справляться с этой задачей. К этому моменту машины фактически возьмут человечество под контроль. Люди просто не смогут выключить машины, поскольку будут от них слишком зависимы и отключение будет равнозначно самоубийству.

Возможен сценарий, в котором человек сохранит контроль над машинами. В этом случае рядовой гражданин будет контролировать свою личную технику, например автомобиль или компьютер. Однако контроль над сложными компьютерными системами будет в руках малочисленной элиты, как это уже происходит сейчас, но с двумя отличиями: совершенствование технологий позволит элите все прочнее контролировать массы, и, поскольку человеческий труд перестанет быть нужным, эти массы станут избыточными, бесполезным балластом внутри системы.

Если элита будет бездуховной, то она захочет уничтожить большую часть человечества. Если же она будет более гуманной, то начнет вести пропаганду или использовать психологические и биологические методы сокращения рождаемости, чтобы широкие массы населения вымерли и полностью уступили мир элите. Если же элита будет состоять из мягкосердечных либералов, она может взять на себя роль «добренького пастыря». Будет прикладывать все усилия, чтобы масса полностью удовлетворяла телесные потребности, чтобы ее дети росли в здоровой психологической обстановке, чтобы у каждого было «правильное» хобби для заполнения свободного времени и чтобы с каждым несогласным «работали», избавляя от «проблемы».

Жизнь станет настолько бесцельной, что людей придется переделать биологически и психологически, чтобы или отнять у них тягу к власти, или подтолкнуть их к «творческому» воплощению властных притязаний в форме безвредных увлечений. Эти переделанные люди будут счастливы в новом обществе, но с высокой долей вероятности не будут свободными. Статусом они окажутся не выше домашних животных».

Отточенную логику этих слов до сих пор никто не смог опровергнуть. Пионер программирования и основатель компании Sun Microsystems Билл Джой процитировал эти строки в 2000 году в своем знаменитом эссе «Почему мы не нужны будущему». Однако научно-военно-промышленный комплекс сумел подавить дискуссию на эту тему. За время, прошедшее с момента ареста Качинского, мы заметно приблизились к воплощению его антиутопии. Подумайте, какие из его предсказаний уже сбылись или вот-вот сбудутся! Подумайте о разоблачениях, сделанных Эдвардом Сноуденом, о безграничной власти Google и Facebook, о крушениях биржи, вызванных автоматизированными торгами акциями, о беспилотных автомобилях, о зависимости от компьютерных игр, биотерроризме, Фукусиме. Все это – уже реальность!

Мы все больше уступаем окружающим нас технологиям. Мы даже быстрее, чем предполагал Качинский, запутываемся в сетях собственной зависимости от машин.

Пришло время с этим покончить!

Мы, Ассоциация технологического реализма, боремся за то, чтобы человечество вернуло себе контроль над машинами и тем самым над собственным будущим. Мы требуем:

• помиловать Теодора Качинского;

• немедленно остановить все исследования и разработки в сферах искусственного интеллекта, биотехнологий, нанотехнологий и робототехники по меньшей мере на десять лет, в течение которых мы вместе сможем разработать концепцию независимого будущего;

• запретить поручать машинам принятие решений, требующих интеллекта;

• запретить применение машин для осуществления слежки и контроля над людьми, особенно со стороны спецслужб.

Мы отключили Берлин от сети на несколько часов, чтобы показать ту степень нашей зависимости от техники, которая уже достигнута. Мы хотели продемонстрировать опасность, в которой пребывает человечество, и экстренно вынудить общество к диалогу на эту тему. Наш опыт говорит, что только так можно обуздать научно-военно-промышленный комплекс, эгоистичную элиту, которая заинтересована в нарастании могущества машин. Если не будут предприняты серьезные, действенные меры для удовлетворения наших требований, последуют дальнейшие акции.

Будильник прозвенел. Нас будут преследовать, называть разрушителями машин, обзывать сумасшедшими, возможно, даже сажать в тюрьму и тем самым затыкать нам рот. Если ты читаешь эти строки, задумайся о них, нейтрально и объективно! Обсуди их! Если в итоге ты придешь к выводу, что мы правы, что был прав Теодор Качинский, то присоединяйся к нашей борьбе! Освободись от тирании научно-военно-промышленного комплекса! Не дай пестро-цифровым 3D-медиа убаюкать тебя сказкой о прекрасном будущем! Не попадайся добровольно в сеть зависимости! Отстаивай вместе с нами свое независимое будущее!

АТР

Глава 7

В понедельник Йаап пришел в офис ОСГИ около девяти утра. Сим, как всегда, уже сидел на своем рабочем месте за стеклянной перегородкой, в наушниках, сосредоточенно глядя в монитор и прикасаясь к клавиатуре с быстротой и элегантностью пианиста на концерте. Клаудия придет через пару минут, Толстяк заявится ближе к обеду. Стол Бена Варнхольта снова был завален документами, упаковками от шоколада и немытой посудой. Еще одна неделя без главного комиссара Айзенберга – и офис вернется в то состояние, в котором он его застал, когда принял руководство отделом.

Йаап вздохнул: хоть бы электричество дали. В надежде обнаружить среди вороха сообщений о хаосе в Берлине на выходных что-то, позволяющее его особой группе внести вклад в расследование этого происшествия, он включил компьютер. За последние несколько недель работы было немного, хотя другие отделы БУУП уже не сторонились ОСГИ, как раньше. Однако их группа по-прежнему была экзотикой среди органов полиции.

– Доброе утро, Йаап! – поприветствовала его Клаудия Морани с легкой улыбкой.

Йаап постарался ответить как ни в чем не бывало:

– Привет, Клаудия! Как прошли выходные?

– Не лучшим образом.

Она уселась на свое идеально убранное рабочее место и открыла ноутбук.

– У меня тоже были сумасшедшие выходные. Я был в баре и смотрел игру «Герты», когда вырубилось электричество. Ты не представляешь, что там началось! Они от злости чуть не разнесли бар в щепки.

Йаап осекся, потому что понял: продолжение истории прозвучит как бахвальство. А он прекрасно знал, что хвастовством Клаудию не впечатлить. Ее вообще нельзя было впечатлить, или, может быть, она хорошо скрывала свои эмоции под маской безразличия.

– Угу, – произнесла она.

Немного разочарованный Йаап повернулся к монитору. Почему она отвергала его? Бесцельно блуждая взглядом по новостным сообщениям, он понял, что вопрос следовало поставить иначе: почему он все никак не выбросит ее из головы? С тех пор как он примкнул к ОСГИ, Клаудия очаровала его своей серьезностью и неприступностью. Она была словно сундук с сокровищами, от которого не было ключа. Как бы он хотел вызвать улыбку на ее милом личике! Улыбку, от которой засияли бы ее глаза. Но он не знал, как это сделать. Некоторое время он выказывал ей свой интерес то более, то менее сдержанно, однако она никак не реагировала и общалась с ним дежурно вежливо, как и с остальными коллегами. Сначала он думал, что она просто не замечает его знаков. Однако постепенно он убедился, что она обладала удивительной способностью видеть людей насквозь, и с болью осознал, что она читала его и его чувства, как открытую книгу.

С тех пор Йаап не предпринимал новых попыток сблизиться. Но чем сильнее старался, тем сложнее ему было перестать испытывать к ней симпатию. Ведь каждый день он сидел напротив и наблюдал, как, сосредоточенно прищуриваясь, она смотрела в монитор и хмурилась. Он безнадежно вздыхал про себя. Может быть, пора было перейти в другой отдел? В ОСГИ он был не нужен. Он не был гением, как Сим, или экспертом в области IT, как Бен, и не умел разоблачать лжецов, как Клаудия. Он был обыкновенным полицейским, который, в отличие от других, следовал должностным предписаниям и процедурам. Йаап просто был в хорошей физической форме и умел обращаться с оружием, однако вместо того чтобы ловить преступников, просиживал каждый день за компьютером.

Некоторое время он верил, что сумеет руководить ОСГИ и сформирует из сотрудников с неординарными способностями суперкоманду. Однако его никто не воспринял всерьез. Затем руководство группой перенял уголовный комиссар Айзенберг и за несколько дней добился того, чего у Йаапа не получилось достичь на протяжении месяцев. В минуты откровения с самим собой он признавался, что продолжал убивать свое время здесь лишь из-за Клаудии. Довольно! Он закрыл новостной портал и открыл сайт с объявлениями о работе.

– Всем доброе утро!

Йаап с удивлением оторвал взгляд от монитора. Бен Варнхольт зашел в офис и плюхнулся на стул, который заскрипел под его избыточным весом.

– Привет, Бен. Что ты делаешь тут в такую рань?

– Есть работенка!

– Из-за отключения электричества?

– Откуда ты знаешь?

В СМИ обсуждались слухи о саботаже на электросетях, однако официального заявления по происшествию до сих пор не было. В утренних новостях говорилось лишь о восстановлении подачи электроэнергии и продолжении поиска причин сбоя.

– Проверяй свою электронную почту время от времени. Я вчера отправил вам ссылку на признание одной неизвестной организации.

Йаап открыл электронную почту. Действительно, там было письмо от Бена, высланное вчера. Бен разослал его не только членам команды, но и направил Айзенбергу и его непосредственному шефу, начальнику полиции Кайзеру, который руководил и седьмым отделом по поддержке расследований и борьбе с новыми видами преступности. В ответ на это письмо практически сразу последовало сообщение от Кайзера, в котором он приглашал группу ОСГИ в полном составе собраться сегодня в 9:30 (так вот почему Бен пришел так рано).

Йаап разозлился. В отсутствие Айзенберга он выступал в качестве заместителя руководителя ОСГИ. Это он должен был информировать директора полиции, а не Бен. Однако в то время, когда хакер, очевидно, трудился, Йаап вместе с Даниелем и другими ребятами глядели игру и затем праздновали ее исход. Бен не принадлежал к числу ретивых сотрудников, однако когда всерьез брался за дело, поражал своим усердием. И если уж он раздобыл сведения о том, что отключение электричества произошло из-за теракта, то было правильным с его стороны распространить эту информацию незамедлительно, не дожидаясь утра понедельника, чтобы соблюсти официальные формальности. Если Йаап и имел право на кого-то сердиться, то только на самого себя.

Он нажал на ссылку в письме и перешел на страницу с воззванием, в котором некая организация под названием АТР брала на себя ответственность за отключение электричества.

– Откуда тебе знать, что они не присваивают себе чужую славу? Даже малый ребенок может сочинить какой-нибудь пустяк и опубликовать в Интернете. Спорим, найдется еще дюжина таких псевдопризнаний.

– Уже нашлись, – согласился Бен. – Но некоторые обстоятельства указывают на то, что АТР является настоящим организатором теракта.

– Какие именно?

– Во-первых, достоверность. Для теракта, из-за которого электросети всего Берлина оказались парализованными более чем на сутки, нужны технические знания, хорошая организация и тщательная подготовка. Кто бы ни воплощал задуманное, он во всем этом хорошо разбирается. Из этого следует, что публичное признание должно свидетельствовать о профессионализме организатора. Остальные признания – просто собрания левых и анархических лозунгов. В отличие от них, текст АТР логичен и последователен.

– Ты считаешь это логичным? Логичным, что машины возьмут верх над людьми? Это же полная ерунда!

– Я не говорю, что все так, как они написали, я говорю, что пишут они логично и последовательно. Они цитируют Теодора Качинского, Унабомбера¹⁵. В 1995 году он опубликовал стостраничный манифест, в котором призывал к борьбе с надвигающимся господством машин.

– Унабомбер? Не тот ли, который рассылал бомбы в письмах в девяностые годы?

– Именно тот. Очевидно, для них он – герой. Он больше десяти лет тайком совершал покушения на ученых и лоббистов и многих убил. ФБР поймало его только потому, что его выдал родной брат. Они потратили рекордные ресурсы, которые когда-либо выделялись на поимку одного преступника.

– Возможно. Но это еще не доказывает то, что эти психи причастны к тому, что произошло.

– Это – во-первых, – вступила в разговор Клаудия. – Какие еще свидетельства у тебя есть?

– Во-вторых, они разбираются в IT. При анализе большинства признаний удается довольно легко установить автора. В двух случаях я даже смог проследить IP-адреса отправителей без обращения к интернет-провайдеру. Это, скорее всего, были дети, которые решили отомстить директору своей школы. Обычно требуется судебное постановление или сведения от Федеральной разведывательной службы или Агентства национальной безопасности. Однако АТР использовали сложный и довольно надежный метод сокрытия своего IP-адреса. Они, очевидно, профессионалы.

– В этом-то и есть загвоздка, – возразил Йаап. – Если они настолько хорошо разбираются в IT, то почему они сочиняют чушь о восстании машин?

– Может быть, именно потому, – ответил Бен. – Может быть, написанное ими не настолько бессмысленно, как тебе кажется.

Йаап смерил его взглядом, пытаясь понять, была ли это шутка или особо странная форма сарказма. Однако круглое лицо собеседника было спокойно.

– То есть ты тоже думаешь, что машины тайком планируют восстание против людей?

– Об этом в тексте речи не идет. Ты ознакомься с аргументами Качинского, а потом скажи мне, в чем он не прав.

Йаап прочитал абзацы с цитатами еще раз. В них, действительно, все было логично. Однако это не значило, что все было верно. Он чувствовал, что уступает Бену в знаниях о компьютерах, чтобы продолжать дискуссию, однако с достоинством заметил:

– Уже в первом предложении говорится: «Для начала предположим, что программистам удастся создать интеллектуальные машины, которые умеют делать все лучше человека». Этот Качинский явно насмотрелся научной фантастики. Мой компьютер уж точно далек от того, чтобы выполнять мою работу лучше меня. Он постоянно выдает сообщения об ошибках.

– Intel inside, idiot outside¹⁶, – заметил Бен сухо.

Однако Йаап не поддался на провокацию. Если уж хакер начал сыпать поговорками, то, очевидно, веские аргументы у него закончились.

– Ты веришь, что машины когда-то научатся мыслить?

– Чтобы ответить на этот вопрос, сначала нужно определить, что значит «мыслить». Однако в тексте об этом нет ни слова. В нем говорится о том, что машины научатся делать все лучше человека. И при этом совсем не обязательно, что они будут действовать как люди.

– Да ну? И что же, например, машины умеют делать лучше, чем люди?

– Много чего. Например, считать.

Йаап ухмыльнулся:

– Нашествие калькуляторов! Ох как страшно!

– Ты прикидываешься наивным, Клаузен? Машина победила действующего чемпиона мира по шахматам еще в 1997 году. С тех пор официальных дуэлей между человеком и компьютером не проводилось, потому что стало ясно, что у человека больше нет шансов на победу.

– Шахматы – это игра с четкими правилами, где все ходы просчитываются наперед. Понятно, что тут машина превзойдет человека. Но в областях, требующих эрудиции, у машины перед человеком нет шансов.

– В феврале 2011 года компьютер по имени Ватсон победил чемпиона мира в викторине «Своя игра», где как раз требовалась эрудиция, причем часто вместе со способностью думать нестандартно. Например, из высказывания «Даже сломанные они идут правильно дважды в сутки» программа смогла сделать вывод, что вопрос – о часах.

– Викторина – это еще не реальная жизнь. Может быть, в таких узких областях компьютеры и преуспели, но это совсем не значит, что они способны заменить людей.

– Ты прав, один-единственный компьютер никогда не сумеет все, что может человек. Однако так вопрос никто и не ставит. Когда-нибудь не останется ни одной сферы, в которой человек будет разбираться лучше отдельно взятого компьютера. Например, уже сейчас бортовые компьютеры сажают самолеты намного точнее, чем пилоты. Пилоты находятся в кабине лишь для того, чтобы приветствовать пассажиров и обнадеживать их, ну и для подстраховки. В Калифорнии уже сейчас в городах ездят Google-автомобили без водителей, что существенно сложнее, чем управлять самолетом. Более семидесяти процентов акций торгуется компьютерами, поскольку они гораздо быстрее людей отслеживают изменения котировок.

Йаап почувствовал себя загнанным в угол.

– То есть ты считаешь, что эти террористы – правы?

– Нет, но я считаю, что у них есть основания беспокоиться. Они не какие-то шизофреники, а интеллектуалы, которые задумываются о будущем и по-своему пытаются помочь людям.

– Помочь людям? И вырубают электричество по всему городу?

– Они, по крайней мере, не взрывают здания и не рассылают бомбы в почтовых конвертах. Они лишь хотят показать нам, насколько мы зависимы от техники. Это им удалось.

– Звучит так, будто ты на их стороне.

– Нет. Не вижу ничего плохого в технологиях. Как я уже сказал, проблема не в компьютерах, а в людях, которые ими пользуются. Качинский прав в одном: технологии наделяют злых, элиту общества, большей властью. Посмотри, что творит Агентство национальной безопасности США. Но грубой силой и незаконными акциями эти люди ничего не добьются. Их заклеймят как преступников или как сумасшедших, точно так же, как Качинского. Он своему делу ничуть не помог, а скорее, наоборот, навредил. Каждый, кто разделяет его взгляды или просто всерьез размышляет над этой темой, рискует прослыть луддитом и потерять доверие окружающих.

– Прослыть кем?

– Луддиты – это движение рабочих, возникшее в начале XIX века. Их еще называют разрушителями машин, потому что они громили венец технологии на тот момент – текстильные фабрики. Но их гнев был обращен не против машин, а против несдерживаемого эгоистического капитализма новых фабрикантов, которые лишали их работы и обрекали на нищету. Однако многие до сих пор пренебрежительно называют луддитами тех, кто высказывается критически о последствиях технического прогресса.

Йаап понял, что ему в этом споре не одержать верх, промычал что-то нечленораздельное и повернулся к своему компьютеру. Из дискуссий, не связанных со служебными обязанностями, со своим толстым коллегой он еще ни разу не выходил победителем. Его это ужасно раздражало, особенно потому, что Клаудия присутствовала при таких стычках.

Он избегал смотреть на нее и напряженно вглядывался в свой монитор. Не помешало бы подготовиться к встрече с Кайзером через несколько минут, однако как теперь сосредоточиться?