Читать книгу: «Троя и троянцы. Боги и герои города-призрака», страница 3

Стоит заметить, что археологам нравится – конечно, это касается только работы в экспедиции – такое безалаберное ведение домашнего хозяйства. Дело в том, что в каждой партии мусора, которая лежит в своеобразном глиняном сейфе, как правило, содержится большое количество различных предметов.

Рис. 6. Диаграмма сечения А/А участка холма в квадрате Д6, не затронутого раскопками Шлимана. Вид с юго-запада

Последовательность пластов позволяет проследить за развитием человеческого общества и его достижениями в течение определенного периода времени. С другой стороны, аккуратное ведение домашнего хозяйства (которое наблюдается, например, в некоторых домах Трои V) лишило современных ученых бесценных богатств.

При изучении Трои периода бронзового века мы сталкиваемся с огромной проблемой, о которой, возможно, стоит упомянуть заранее – до того как мы приступим к разговору о найденных физических остатках ряда поселений, последовательно существовавших в этом месте.

С начала культурного слоя Первого города и до конца культурного слоя Трои VIIб-2 не обнаружено никаких письменных памятников, проливающих свет на историю, религию, социальную и экономическую структуру общества, а также на другие аспекты культуры Трои. В отличие от этого в Месопотамии и Сирии были найдены многочисленные глиняные таблички с клинописными и другими текстами на разных языках, содержащие богатую информацию о подробностях жизни всех слоев общества. О жизни и культуре Египта тоже осталось множество письменных свидетельств – от надписей на камне до папирусов, изучение которых помогает археологам и историкам получить большое количество информации о древних жителях этой страны. Глиняные таблички были найдены также в Греции и на Крите, некоторые из них, как продемонстрировал нам Майкл Вентрис, написаны «линейным письмом Б» – древним слоговым письмом греческого языка. Они помогут нам значительно лучше понять государственное устройство и экономическую систему Микен. А вот в Трое не было обнаружено ни одного письменного документа. Однако это вовсе не означает, что троянцы не знали письменности: возможно, записи делались на дереве или другом недолговечном материале, который исчез без следа. Может быть, они писали на табличках из необожженной глины, и, к несчастью, ни одна из них случайно, как это было в Кноссе и Пилосе, не попала во всепожирающий огонь, который мог бы сохранить ее.

При отсутствии письменных документов единственным источником информации об истории и образе жизни троянцев остаются материалы, найденные археологами во время раскопок, остатки стен и зданий городов, последовательно существовавших на этом месте, а также различные разрозненные предметы, обнаруженные в культурных слоях. Здесь нас тоже поджидают трудности: записи, сделанные во время первых раскопок, когда были осуществлены основные работы, обрывочны и неполны. Керамику и другие предметы периода Трои I по большей части можно легко распознать. Но вот в своем «Каталоге коллекции Шлимана» Губерт Шмидт не смог с полной уверенностью классифицировать по периодам керамику и большинство других предметов из слоев Трои II, III, IV и V.

После раскопок Дёрпфельда в 1893-м и 1894 годах ясно вырисовался образ Трои VI, была определена одновременность ее существования с Микенами и Тиринфом, хотя сохранилось довольно мало материальных свидетельств, говорящих об уровне развития искусства в городе. Не были также в полной степени выделены слои Трои VIIa, VIIб-1 и VIIб-2.

В связи с полным отсутствием письменных памятников, относящихся ко всем периодам существования Трои вплоть до Восьмого города, нет совершенно никакой независимой информации для сколько-нибудь достоверной датировки культурных слоев и пластов. Солидная глубина отложений и большое количество крупных слоев, состоящих из многочисленных более мелких пластов, однозначно указывают на существование поселения в течение длительного хронологического периода, однако свидетельств, более-менее точно определяющих этот период, просто нет. Кроме того, нет и никаких конкретных дат, в том числе и полученных из иных источников. Единственное, что нам остается, – это сравнивать найденные в Трое предметы с предметами, обнаруженными в других местах, хронология существования которых определена и с владельцами которых у троянцев, возможно, были культурные или какие-то еще связи. Практически везде в ходе раскопок время от времени находят чужеземные предметы, из чего можно сделать вывод о наличии в древнем мире обмена товарами. В подобных случаях с высокой степенью достоверности может быть установлена одновременность существования сравниваемых регионов. Однако это возможно лишь при условии, что местонахождение чужеземных предметов в культурных слоях изучаемого региона было тщательно зафиксировано и описано. Этим требованиям отвечает лишь незначительное число артефактов, найденных в Трое на начальных этапах раскопок.

Что касается раннего бронзового века, то сообщения о находках в Египте каких-либо предметов из Трои отсутствуют. В Трое тоже пока не найдено никаких египетских изделий. Характерные для Трои керамические сосуды или подобные им были обнаружены в Центральной Анатолии и Киликии. Но в данном случае они могут помочь провести лишь приблизительную синхронизацию по времени, так как сосуды этих типов были в ходу в Трое в течение довольно продолжительного срока – на протяжении 10–12 периодов, длительность каждого из которых – 3–4 столетия.

Очевидно, более тесные связи у троянцев были с Кикладами: достаточно часто в Трое встречаются легко узнаваемые изделия островных мастеров – поделки из обсидиана, фигурки и предметы посуды из мрамора, костяные трубки и керамика. Несколько столь же хорошо узнаваемых сосудов из Трои были обнаружены на острове Сирое и в материковой части Греции. Такие контакты с населявшими берега Эгейского моря народами продолжались и в среднем бронзовом веке, вероятно, они стали даже более интенсивными. Однако, судя по всему, со своими восточными соседями Троя отношений не поддерживала. В любом случае, насколько мне известно, ни в одном из культурных слоев Трои не было найдено ни одного хеттского предмета. Соответственно ни одного предмета из Трои не было обнаружено ни в одном из главных городов древних хеттов.

Такое же положение вещей, очевидно, сохранилось и в позднем бронзовом веке: почти полное отсутствие прямых контактов с Центральной Анатолией и активные связи с народами эгейского бассейна. Раскопанная в Трое микенская керамика представляет собой хронологически полное собрание изделий позднеэлладской цивилизации с I по III период, а изделия, произведенные в периоды IIIа и IIIб микенской цивилизации, что совершенно очевидно, завозились в Трою из континентальной Греции в больших количествах.

Таким образом, с точки зрения археологии правильнее сказать, что точно определена синхронизация существования Трои с ранним, средним и поздним периодами бронзового века эгейской цивилизации. Что касается более детальной датировки с указанием конкретных лет (имеющей в основном предположительный характер), она будет приводиться в соответствующих главах книги.

Глава 3
РАННИЙ БРОНЗОВЫЙ ВЕК: ТРОЯ I

К раннему бронзовому веку следует относить Трою I, II, III, IV и V. Общая толщина напластований, относящихся к этому периоду, составляет примерно 12 метров. (Рис. 4, 5, 6.) В толще напластований можно выделить 30 культурных слоев и пластов; почти в каждом из них есть остатки архитектурных сооружений – фундаментов, стен, полов жилищ, каждое из которых было сначало построено, потом в нем какое-то время жили люди, и в конце концов по какой-то причине оно было разрушено; лишь после этого на его руинах было возведено новое сооружение. Мы не обладаем никакими достоверными способами точного определения продолжительности этих неоднократно сменявших друг друга фаз, однако весьма внушительное количество накопившихся в многочисленных пластах мусора и остатков жизнедеятельности однозначно свидетельствует о большой длительности этого периода. Довольно часто встречающиеся «многоэтажные» полы указывают на то, что жилые дома довольно часто ремонтировались. По самым скромным оценкам, минимальная продолжительность одной фазы соответствовала продолжительности жизни по крайней мере одного поколения. Вероятно, на самом деле эти оценки сильно занижены. Похоже, что ранний бронзовый век в Трое продолжался не менее целого тысячелетия, возможно, даже значительно дольше.

Какой бы ни была длительность этой эпохи, на всем ее протяжении прослеживается постепенный, медленный процесс развития и перемен в жизни города, нет никаких признаков его внезапного прерывания. Создается впечатление, что люди, основавшие поселение, и прожили здесь все эти века, не покорившись врагу и не попав под его иго, что могло бы вынудить их изменить свои обычаи и привычный уклад жизни. Не вызывает сомнений, что Трое пришлось пережить множество как мелких бед и неприятностей, так и больших катастроф, однако каждый раз ее жителям удавалось сохранить жизнь города, восстановить его мощь и развивать город дальше. О крупных катастрофах можно судить по оставленным ими следам – по полностью разрушенным городским зданиям. Причины катастроф могли быть самые разные: пожары, землетрясения, бури и прочее; эти чрезвычайные происшествия легко распознаются по широкому разбросу обломков зданий. Такие разрушения являются своего рода границей между культурными слоями Трои I и II, II и III, III и IV, IV и V. Менее масштабные бедствия, возможно даже носившие локальный характер и не затрагивавшие всего города, оставили свои следы в пластах, составляющих каждый из культурных слоев. Однако и эти менее серьезные происшествия иногда приводили к полному разрушению множества зданий, которые затем приходилось восстанавливать.

Первые обитатели этих мест построили жилища прямо на скале естественного происхождения, находящейся на западной оконечности горной гряды. Пока ученые не пришли к окончательному выводу о том, когда они там появились. Раскопки Кум-Тепе – низкого холма на левом берегу реки Скамандр, недалеко от устья, где она впадает в Дарданеллы, – выявили остатки той же культуры, что и в Трое I. Однако в Кум-Тепе культурный слой значительно толще, а его нижние пласты имеют явные признаки того, что они относятся к более раннему времени, чем любой из известных на данный момент периодов существования Трои. Кум-Тепе вполне может быть тем местом, где впервые сошла на берег группа переселенцев, пустившихся в морское плавание в поисках лучших мест обитания. Пока не найдено никаких свидетельств того, что до них на равнине уже жили какие-то люди. Новое пристанище им понравилось; к тому же, судя по всему, им не пришлось его силой ни у кого отвоевывать. С течением времени люди поняли, что из-за того, что их поселение находится слишком низко, оно подвержено частым разрушительным наводнениям. Поэтому они могли прийти к решению перенести свои жилища в значительно более удобное место, находящееся повыше – на горном хребте на восточном берегу реки. Возможность такого переноса вполне реальна, но тем не менее это не дает ответа на вопрос о первоначальном происхождении переселенцев.

Высказанное много лет назад предположение по-прежнему кажется весьма логичным: прибытие в эти места новых людей проходило на волне широкомасштабного переселения народов, которое шло по морю с юго-востока как на север вдоль западного побережья Малой Азии, так и на запад через Эгейское море, где многочисленные острова служили своего рода ступеньками для передвижения на Крит и в материковую часть Греции. Во всяком случае, некоторые археологи находят наличие родственных черт между культурами раннего бронзового века западного побережья Анатолии и бассейна Эгейского моря.

Раскопки самых глубоких культурных слоев в Кум-Тепе не выявили никаких следов металла. Типичная керамика из наиболее древних отложений имеет черты (в частности, это касается обработки края изделия) характерные для таких же изделий, встречающихся повсюду в остатках поселений позднего каменного века. Следовательно, можно сделать вывод, что культура новых поселенцев к моменту их прибытия в Малую Азию по-прежнему находилась на стадии неолита. Впоследствии, двинувшись в глубь материка и переселившись на более высокое место, они явно познакомились с мастерством обработки меди. Поэтому история Трои начинается с века металла, в некоторых странах этот период известен также под названием медного века. Археологи, занимающиеся эгейской культурой, обычно называют эту эпоху началом раннего бронзового века.

Культурный слой Трои I имеет толщину более 4 метров и состоит из 10 пластов, соответствующих числу последовательно сменявших друг друга хронологических фаз. (Рис. 7.) В девяти из десяти изученных пластов в месте раскопок не оказалось никаких остатков разрушенных стен и полов зданий; возможно, только по случайности такие же остатки сооружений не сохранились в пласте Iи.

Во всех исследованных археологами раскопах не было возможности идентифицировать и выделить каждый из множества этих мелких пластов, однако оказалось довольно просто везде распознавать три последовательные группы пластов, судя по всему соответствующих раннему, среднему и позднему этапам существования поселения.

Рис. 7. Диаграмма культурного слоя Трои I на западной стороне раскопа «север-юг» Шлимана

На площадке, где велись раскопки, пласты Iа, I6 и Iв могут быть отнесены к раннему поселению I; I г, Iд и Ie – к среднему поселению I; Iж, Iз, Iи, а также Iк – к позднему поселению I. Это более крупное деление внутри периода – на ранний, средний и поздний этапы – вполне отвечает нашей цели. На протяжении всего своего существования Первый город, о чем свидетельствует его культурный слой, развивался последовательно и непрерывно. Изучение находок выявляет лишь очень незначительные изменения предметов от пласта к пласту. Поразительно, но даже между находками, относящимися к раннему поселению, и находками, относящимися к среднему поселению, разница очень невелика. То же самое можно сказать и о разнице между предметами, найденными в среднем и позднем поселениях. Тем не менее, если сравнивать остатки раннего поселения I с остатками позднего поселения I, то становится понятно, что культура не стояла на месте, но ее развитие было достаточно медленным.

Сооружение оборонительной стены на самом первом этапе существования поселения наложило свой отпечаток на его характер, именно оно выделяет это поселение из ряда всех современных ему и известных ныне древних городов региона, придавая ему статус столицы всей северо-западной части Малой Азии. Такое доминирующее положение город сохранял на протяжении многих веков. Дожившие до наших дней немногочисленные остатки этой стены, возведенной в начале истории города, невозможно ни с чем спутать. Стену, стоящую на естественной скале, первым обнаружил Шлиман во время работ в своем гигантском, протянувшемся с севера на юг, раскопе, а Дёрпфельд, несмотря на ее плачевное состояние, смог правильно оценить находку. Он же ее измерил: толщина стены составляла 2,5 метра, а длина сравнительно небольшого участка – примерно 12 метров. Отличительная черта стены – это заметный уклон ее внешней поверхности (в данном случае уклон к югу), и эта черта характерна для всех следующих оборонительных стен вплоть до конца периода Трои VIIa. Прочие участки этой древнейшей стены обследовать не удалось, однако не вызывает сомнений, что она окружала весь город.

Раннее поселение процветало, увеличивалось число его жителей, росла его мощь. В период среднего поселения Трои I пришлось даже значительно увеличить площадь города. Новая, более внушительная крепостная стена была построена в 6 или больше метрах от наружной поверхности старой стены. (Рис. 8.) С южной и восточной сторон крепости ее остатки на каких-то участках были раскопаны археологами, а на каких-то ученые просто отследили ее направление, прорыв к ней специальные шурфы и туннели. Всего было найдено 115 метров стены, причем почти на всем протяжении ее высота по-прежнему составляла 3,5 метра. На этот раз стена была возведена не непосредственно на скальном грунте, а на толстом культурном слое, оставшемся от раннего поселения. Стена была сложена из камня, причем в ее основание были уложены более крупные валуны, а к верхней части размер камней уменьшался. Судя по всему, толщина стены в верхней части составляла более 3 метров. Внешняя поверхность имеет сильный уклон, на участке высотой 1 метр составляющий в разных местах от 30 до 40 сантиметров. Для человека с враждебными намерениями грубо обработанные камни делали не слишком сложным подъем по стене, так как на ней имелось множество выступов, за которые легко можно было уцепиться. Однако существуют веские основания предполагать, что сверху на стене был сделан своего рода вертикальный парапет из сырцового кирпича. Без сомнения, он был высоким, и преодолеть его было не так-то просто.

Рис. 8. Фортификационные сооружения ранней, средней и поздней Трои I, дом и стены домов раннего поселения Трои I

В середине южной части стены расположены ворота довольно внушительного вида: ширина входа составляла 1,97 метра, справа и слева от него находились мощные угловые башни, каждая из которых имела широкую верхнюю площадку. Все это давало защитникам преимущества при отбивании атак штурмовавшего ворота врага. Остатки похожей башни с восточной стороны акрополя говорят о том, что там, возможно, тоже существовали ворота. Не исключено, что с восточной стороны были третьи ворота. Складывается впечатление, что крепость строилась в соответствии с тщательно разработанным планом. В период позднего поселения Трои I площадь города-крепости расширилась еще больше, и на расстоянии от 2,5 до 5 метров от прежней оборонительной стены с ее внешней стороны была возведена новая стена. В ней хорошо видны изменения в технике строительства: сначала был насыпан огромный вал из земли и глины, его высота составляла примерно 4 метра, а угол наклона внешней стороны – почти 45 градусов. Эта наклонная поверхность была выложена одним слоем необработанных камней, уложенных на связку из мягкой глины. Сверху камни тоже были покрыты глиной. Конечно, по такому крепостному валу без труда можно было забраться наверх. И хотя доказательства этого по большей части отсутствуют, но на вершине вала должна была стоять вертикальная стена из сырцового кирпича. Она-то и была преградой атакам врага. Несколько фрагментов этой новой стены, обнаруженные в ходе пробных раскопок ряда небольших участков, свидетельствуют о том, что она шла по южной, западной, северной и, вероятно, также по восточной границе крепости.

Во все периоды раннего, среднего и позднего поселений Трои I внутри крепости располагались жилые дома различных видов и размеров. Поскольку оказалось возможным тщательно исследовать только очень ограниченные по размерам участки этого залегающего на такой глубине слоя, мы не можем сообщить никаких подробностей о плане поселения в целом. Тем не менее можно сказать, что с начала и до конца его существования ничто не свидетельствует о его перенаселенности: похоже, его жители взяли себе за правило строить здания на значительном отдалении друг от друга. В своем гигантском раскопе Шлиман нашел множество стен, расположенных параллельно друг другу. Возможно, дома находились на одной линии, но можно было в них попасть или нет с какой-нибудь специально проложенной улицы, остается неизвестным; не было обнаружено и никаких дорог, ведущих от ворот к центру города.

В центральной части города, где, вероятно, и стояла резиденция верховного правителя, нельзя было проводить раскопки, поскольку там находятся основные здания Трои II, которые должны были быть сохранены. Остатки других жилых зданий, располагавшихся дальше от центра к северу и западу, очень немногочисленны и сохранились плохо. Поэтому весьма рискованно делать какие-либо обобщенные выводы относительно внутреннего устройства домов. Тем не менее можно сказать, что, за небольшим исключением, в каждом известном на сегодняшний день доме была одна комната, имевшая один вход. Как правило, он находился в торце дома. В одном-двух случаях археологам встретился портик, через который человек должен был пройти, прежде чем войти в дверь. Никаких свидетельств о наличии окон у нас нет. Крыша, вероятно, была плоской, обмазанной глиной с соломой. Многим известна одна стена раннего поселения Трои I, где камень уложен «в елочку»; такая кладка не имела никакого декоративного значения, так как после ее завершения она была замазана толстым слоем глиняной штукатурки.

В одном из наиболее древних домов Трои I торец здания был полукруглым – возможно, это был небольшой открытый дворик. Лучше всего сохранился дом периода Трои I6 – он имеет довольно большую площадь: 18,75 метра в длину и 7 метров в ширину. Он ориентирован с северо-востока на юго-запад, а его вход смотрит на заходящее солнце. (Рис. 8.) Пройдя глубокий портик, попадаешь к дверному проему, который расположен не строго по центру. За дверью открывается длинная узкая комната с глиняным полом. Пол много раз делали заново, и постепенно его уровень поднялся примерно на 50 сантиметров относительно первоначального. В центре комнаты находился открытый очаг неправильной формы, грубо выложенный мелкими плоскими камешками, которые жар множества костров отчасти превратил в известь. В юго-восточном углу комнаты – еще один очаг, меньше первого по размеру, а рядом с ним – неглубокая, обмазанная глиной ямка, которая, судя по всему, выполняла роль квашни для замешивания теста для выпечки хлеба, – такие до сих пор встречаются в некоторых домах в турецких деревнях. Огромное количество костей животных и раковин моллюсков указывает на то, что это место служило для приготовления и приема пищи. В юго-восточном углу комнаты у стены находилась невысокая каменная платформа, достаточно широкая для того, чтобы служить диваном; а недалеко от северо-западного угла у стены стояло более длинное и широкое сооружение того же типа, которое могло бы служить двуспальной кроватью. Никакой другой стационарной мебели в комнате не было. На полу сохранились следы какого-то тканого покрытия. Вероятно, стулья и столы тогда еще не были изобретены, и обитатели дома, без сомнения, сидели на расстеленных на полу коврах или шкурах животных.