Читать книгу: «Из котёнка в тасманского дьявола», страница 5

Зверь

На следующие утро я проснулся очень рано из-за чириканья птиц, поэтому я был ещё не совсем голодный. Я лёг на другой бок и посмотрел на небо. И я впервые увидел восход. Теперь небо отражало моё душевное состояние, теперь небо было запятнано кровью, так же как кровью обливалась моя душа. Кровь. Кровь? Что это? А это то, что разбудило во мне зверя. То, что побуждало меня теперь каждый день на убийство. Да что там убийство, на целых три, три убийства! Но я не дьявол. Неет. Я пока не дьявол. Не торопите время, оно и так пробежало как резаная мышь, оставляя за собою следы. Следы крови. Вскоре я понял, что больше не смогу уснуть и тогда твёрдо решил найти себе дом и еду. А почему именно твёрдо? Да потому, что как вы помните этим утром я проснулся не маленьким домашним котёнком, а взрослым диким котом. Я смирился с потерей дома, друга и даже мамы. От злости на людей, чей поступок я считал категорично неправильным, я выкинул из головы своё сладкое прошлое, чтобы оно не соблазняло мне душу и не вызывало слёз. Разве моя мама, моя кристально чистая и насквозь прозрачная мама могла знать, да даже не знать, просто подумать могла, что её котёнок рождён, чтобы убивать, чтобы стирать с лица земли жизни других таких же живых существ, как и он сам? Разве он рождён, чтобы отнимать у родителей их детёнышей, а потом выжимать жизнь и из прародителей. Разве он должен был стать таким хитрым и безжалостным, чтобы отнимать у и без того одинокого ворона его дитя и этим заставлять подняться ворона ввысь и сложить крылья, камнем упасть на землю и разбиться. А потом он спокойно подходил и съедал и малыша, и отца. Да что там безжалостность? Здесь уместно больше бессердечность и причём в прямом не в переносном смысле. Ведь как ранее сказано его сердце обливалось кровью и в итоге кровь закончилась, из-за чего остановилось и сердце, а от бездействия оно превратилась в механический прибор, созданный, чтобы убивать.

Жертвы

Я решил обойти свою территорию, я впервые шёл по траве, такой влажной и прохладной. Я обнаружил на заднем дворике дома сливу, на ветках которой пели синички. Тогда я понял, что я должен схватить одну из них, как тряпку в детстве. Но я ни разу в жизни не охотился за живым, разумным существом. Ну выбора у меня не было, и я направился к дереву. Когда я оказался у ствола, я понял, что забраться на дерево и порхать за птичками с ветки на ветку не лучший вариант, нет, раньше мне бы это может и понравилось, но не сейчас. Тогда я сел под самой низкой веткой и начал ждать, когда на неё сядет птичка. Но мне жутко не везло, птички уже раз десять садились на ветки, но как только я готовился к прыжку, они перелетали на другую ветку, как бы дразня меня: «не поймаешь, не поймаешь». Тогда я жутко разозлился и почувствовал в себе переизбыток злобы. Я не знал куда её девать, она сидела и множилась во мне, каждую секунду её становилось всё больше и больше. Я чувствовал, как моё тело наливается свинцом. Тогда я не выдержал, выскочил из-под забора и помчался что было духу по прямой вдоль дороги. Я впервые бежал так быстро, я не смотрел по сторонам, меня не интересовала больше, что я там увижу. Вскоре изо рта у меня хлынула пена и я начал задыхаться. Но неет, злоба во мне ещё не кончилась, тогда я повернул обратно и помчался по своим следам к моей территории. Когда я туда добежал, я был ни жив ни мёртв. Я был весь взмыленный и упал на траву. Так я пролежал до полудня и набравшись сил ко мне вернулась и моя злоба. Я направился к сливе, сел под ту же ветку и… и… я собрал всю, всю свою злобу, все, все свои силы, припомнил себе тот, тот страшный голод, который так нещадно сверлил меня и прыгнул, выпустил когти и схватил птичку. Я убил её и съел со зверством в движениях, с огнём в глазах и с болью в сердце. Покончив с ней мне полегчало. Тогда я решил опять просто полежать, да, да, вы не ослышались, просто полежать. Мне не было больше дела до каких-либо дел. Я посмотрел на птиц, которые в испуге уселись на верхние ветки дерева и больше не порхали. Мне это понравилось, поэтому я лёг прямо под сливой на спину и начал наблюдать за синичками, а когда одна из них опускалась на веточку ниже, я резко поднимал лапу вверх, и она возвращалась обратно. Таким образом, я придумал себе игру, которая меня забавляла ещё долгое время, но всему когда-то приходит конец.

Итак, я научился охотиться, теперь каждый завтрак, обед и ужин я призывал все свои силы и злобу дабы совершить убийство и утолить голод, а потом поиграть в свою единственную игру. Но наступил момент, когда мне стало этого мало, неет, я не про количество еды, неет, я совершенно о другом. Мне стало мало жертв. Вовсе же не обязательно всех их съедать, можно просто их уничтожать, а съедать одну лучшую. Ведь когда есть выбор ты чувствуешь себя более важным и значимым в этом мире, таким, что даже сама природа, трепеща перед тобой, даёт тебе выбор, а ты из всего выбираешь одну, только одну не больше, а с остальными мол делай что хочешь, хоть сама ешь, меня это не волнует, а если подавишься и глазом не моргну. Да! Вот так!

Выбор

Прошёл последний тёплый месяц лета, а я уже научился лазать по деревьям. Всё это время я жил на участке, где стояла слива и почти не совершал вылазок за пределы участка, только разве что на дорогу для того чтобы промчаться туда и обратно, когда у меня случались припадки. И вот сижу я под веткой дерева и жду свой обед, а вот и он, раз и обед подан. Только я собирался полакомиться как на сливе птицы начали громко щебетать и перелетать с ветки на ветку. Я не мог так спокойно поесть и решил положить конец этой суматохе. Я забрался на дерево и пролазавши минут пять по веткам умножил свой обед в три раза. И когда последняя упала на траву, остальные пять птиц взлетели стайкой со сливы и скрылись за забором. Тогда я спустился на траву и моим глазам предстали три мёртвых синички, и это тот самый первый случай, когда мне представилась честь выбрать себе обед. У меня мелькнула мысль, а почему бы и не съесть всех трёх птиц, тем самым устроив себе праздник живота. Но зачем мне наедаться, если моя еда уже никогда больше не сможет летать, а значит останется на траве, на тот случай если свежий ужин не окажется к вечеру на дереве. Вот из-за таких соображений я решил всё-таки выбрать одну и впредь делать также. Я посмотрел на трупики и выбрал, как вы уже догадались, самый большой, а к остальным даже не притронулся. После обеда по традиции мне захотелось поиграть, но птицы не вернулись, тогда я лёг у ствола сливы и уснул. Проснулся я как раз к ужину, но не от того что пришло время, а от чего-то нового, другого, чего я раньше не встречал. Я открыл глаза и увидел перед собой кота, я не успел его разглядеть, да и не до этого мне было как он молнией скрылся под забором на соседний участок. Спросони я был не в состоянии за ним угнаться. Тогда я решил подкрепиться, я посмотрел на верх, но птиц и дух пропал и мне оставалось выбрать одну из тех, что я убил ещё часов пять назад. Но выбирать мне не пришлось, на траве лежал только один трупик. Ах он вор! Проныра! Неет! Я… да я…. Я вскочил, ринулся к забору, вылез на дорогу и помчался по ней что было мочи, потом обратно, я вернулся к сливе, где ждал меня мой ужин. Но неет, я не буду это есть, я не хочу есть, что осталось, я должен выбирать, да, впредь я должен выбирать. Или так или никак. И я не притронулся к еде. Я злой, а теперь ещё голодный и гордый лёг и начал придумывать план мести, да, да, план своей первой мести, да ещё и существу одной со мной крови. Месть. Месть? Да, новый способ сжигать свою злобу. И завтра… завтра… я его испробую. Когда я придумал свой коварный план, мне полегчало, и я уснул, тренируя во сне до совершенного состояния каждое своё действие.