Читать книгу: «Атради», страница 29
Таль тоже встала.
– Если я смогу доказать, что их убили, обещаешь, что не останешься в Бэаре?
Адан покачал головой. Мягко коснулся поцелуем её губ.
– Береги себя.
– Ты тоже.
***
Последние этажи замка с трудом проглядывались сквозь плотную серую дымку. Казалось, свинцовые тучи громоздятся прямо над головой, и вот-вот начнётся ливень, обрушивая из тяжёлых облаков на землю потоки воды.
Адан не стал дожидаться и проверять. Он не за этим пришёл сюда.
В комнате воздух был пропитан благовониями. К тому же, невозможно душно, жарко. Дышать трудно.
Вокруг – темнота. Но ещё через мгновение глаза привыкли, позволяя разглядеть кровать, приблизиться к Роми.
Она лежала на спине. Неподвижная, словно мраморная статуя. Только закрытые веки изредка подёргивались, подтверждая, что она жива.
Адану стало страшно. По-настоящему. Мелькнула мысль, что сама природа изо всех сил старалась уничтожить тех, кто когда-то на этой земле нарушил Закон Кольца, заставить их страдать, в муках искупить вину. Адан прогнал её прочь. Если Роми когда-то что-то и нарушила, то уже заплатила сполна вечной жизнью.
Но кроме страха было что-то ещё. Что-то гораздо сильнее. Что заставляло сбросить оцепенение, перебороть ужас, сделать шаг, прикоснуться к ледяной коже.
– Ты сильная, ты справишься. Обязательно справишься. Снова станешь доа и будешь счастлива.
Глава 35. Конец и начало
В полутёмном, прокуренном баре было полно свободных столиков. Все, если быть точной, не считая крайнего слева, у самой лестницы, ведущей вниз. За ним, небрежно откинувшись на спинки стульев и скрестив ноги, расселись двое молодых светловолосых мужчин. Курили, негромко разговаривали.
Ещё один, тоже блондин, в таких же, как у этих двоих, тёмных брюках и белой футболке сосредоточенно натирал и без того блестящую барную стойку. В отличие от напарников он приветливо улыбнулся и, отбросив тряпку в сторону, выпрямился. Уставился на них, видимо, дожидаясь, направятся ли они к бару или сразу в зал за столик.
Ещё по дороге сюда Адан пояснил, что посетители начнут прибывать ближе к вечеру, а в послеобеденные часы в «Нольд» мало кто заглядывает. Это обстоятельство устраивало Миру больше всего. Конечно, они оба, вместе и каждый по отдельности, с лёгкостью могли добиться эффекта «невидимок» даже в толпе, но специально прятаться от людей не хотелось. Наоборот, Мира испытывала необходимость снова почувствовать себя обычной, как раньше – до всех превращений, метаморфоз, чудес и проблем, когда можно заказать коктейль или что-то покрепче, расслабиться, поболтать, наслаждаясь приятной компаний и неспешными разговорами с друзьями, не отвлекаясь на чужие мысли.
На первый взгляд немноголюдный «Нольд» казался идеальным местом именно для такого времяпрепровождения. Овальный столик с глубокими креслами в правом углу выглядел заманчиво – широкий выступ в стене скрывал их от любопытных глаз и вместе с тем оттуда просматривался весь первый этаж, входная дверь, лестница, ведущая в нижний зал.
– Здесь?
– Давай, – согласился Адан. Помог ей сесть, сам вальяжно растянулся напротив, вытянув ноги и откинувшись на спинку. Мельком посмотрел на наручные часы и сделал знак бармену приблизиться.
Глаза привыкли к полумраку, и теперь можно было рассмотреть незамысловатый интерьер. Как и во многих зданиях Бэара, внутренний декор состоял в основном из пластика, стекла и металла. Только в отличие от Миера цветовая гамма была гораздо спокойней. Вместо обилия насыщенных цветов преобладал чёрный, серый и белый. Гораздо реже – голубой и светло-зелёный, и как раз их в «Нольде» не наблюдалось.
Тёмный потолок в сверкающих брызгах светодиодов, отдалённо напоминающий звёздное небо; серые стены с блестящими вставками из металла; чёрный пол с отражающимися точками-лампочками; огромные окна в человеческий рост с толстыми, затемнёнными стеклами. Удобная, простая мебель – металлические столики овальной формы, круглые кресла и высокие стулья из белой или чёрной пластмассы. Никаких свечей, дополнительных светильников, ламп, картин, статуэток.
Единственное «украшение» – сама барная стойка, тоже чёрная, причудливо изогнутая. Отсюда не разглядеть – то ли пластик, то ли металл. За ней – множество полок с подсветкой, уставленных бутылками, бокалами, стопками, стаканами.
– Как же давно я не была… в баре. В таком баре, – задумчиво пробормотала Мира.
– Да уж. Никогда бы не подумал, что после Плеши захочешь прийти сюда, – Адан встретился с ней взглядом, задорно усмехнулся. – Я сам долго не решался. Если бы не Таль, то вряд ли когда-нибудь пришёл бы сюда. Но она привела чуть ли не силой. И знаешь, мы с ней сидели, разговаривали, а мне всё казалось, что сейчас обязательно что-то случится. Что-нибудь этакое. Потемнеет в глазах и…
– Я не попадала в Плешь отсюда. Бар навязал нам ты. Но знаешь, я вряд ли когда-нибудь ещё раз сяду в таксилёт, – улыбнулась Мира. – Тем более с Таль.
– Я думал, вы ладите.
– Мы ладим, – рассмеялась она. – Но без таксилётов.
Прошло чуть больше месяца с тех пор, как Мира вернулась с Фахтэ. За это время они с матерью научились понимать друг друга и действительно ладили.
Таль не переставала удивлять. Словно она нынешняя и та, прежняя, до Плеши – два совершенно разных человека. Словно превращение в доа изменило её до неузнаваемости.
Во всем, что касалось совместной работы в Институте крови, Таль откровенно делилась с Мирой знаниями, терпеливо объясняла, показывала, учила. Требовала инициативы, не злилась, когда не получалось. Не настаивала раскрывать тайны Самара, не пыталась ничего выпытать, не проникала в мысли. Никакого высокомерия или пренебрежения.
В остальном, что так или иначе имело отношении к личной жизни каждой из них, они продолжали соблюдать вежливую дистанцию.
Это устраивало обеих, особенно в начале. Никто ни на кого не давил, не лез в душу. И в какой-то момент холодок отчуждения исчез, сменился уважением, заботой и даже доверием. Настолько, что Таль оказалась первой и единственной пока, к кому Мира смогла обратиться за помощью и откровенно поделиться неожиданным секретом.
Вспомнив об этом, Мира помрачнела. Но почувствовав внимательный взгляд Адана, заставила себя беззаботно улыбнуться. Обернулась к подошедшему бармену, чтобы сделать заказ, но Адан опередил.
– «Сапфир» ей и «Страсть» мне, – названия ничего не говорили, но Мира не стала выяснять, полагаясь на его вкус. – И побольше льда. А ещё фисташки. Тебе понравится, – заверил Адан. Наклонился, приподнимая край светлой рубашки, и из заднего кармана белых джинс вытащил сигареты. Достал оттуда одну, а помятую пачку бросил на стол.
– Не сомневаюсь, – Мира проводила взглядом уходящего бармена. Нахмурилась, поворачиваясь обратно к Адану. – Ты снова куришь?
– Почему снова? – он удивлённо вскинул брови. Щёлкнул пальцами, отчего на самых кончиках на мгновение загорелось слабое фиолетовое пламя. Прикурил, глубоко затянулся. – Я никогда не бросал. Был период, когда не хотелось. Прошло, – ухмыльнулся, выпуская дым. – Есть привычки, от которых трудно избавиться.
Последние слова напомнили Ллэра, и Мира невольно улыбнулась – слишком не похожими они были. Настолько, что даже если бы Адан скопировал голос и интонацию, фраза всё равно прозвучала бы совершенно по-другому.
– Ну, рассказывай.
– Что? – не поняла Мира.
– Всё, – он подмигнул. – Как там Ллэр?
– Привыкает к новой жизни.
– Получается?
– Надеюсь. Это непросто.
– Непросто, – согласился Адан, усмехнулся. – Я до сих пор не привык. И знаешь, вряд ли когда-нибудь смогу. Всё так изменилось. Мы сами, мой мир… Всё вдребезги. Всё теперь не так, – вздохнул. – Я иногда пытаюсь вспомнить, как было до. Каким был я. И не могу.
Мира помолчала, внимательно вглядываясь в его лицо. Но он, видимо, хорошо научился скрывать мысли, потому что ничего, кроме грустной улыбки и печального, уставшего взгляда, не увидела.
– Почему ты сопротивляешься? – тихо спросила она. – Почему не позволяешь себе принять перемены, новую действительность? Стать её частью. Адан, я не верю, что не можешь или боишься. Ты не хочешь. Изо всех сил цепляешься за прошлое, хотя понимаешь, что как прежде уже не будет. Ты сам изменился, всё вокруг изменилось, и это необходимо принять.
– Необходимо. Думаешь, мне бы не хотелось? – перебил он. – Ещё как, но… Не получается. Совсем. И я порой очень тебе завидую.
– Мне? – удивилась Мира. – Чему же?
– Хотя бы тому, что из нас всех ты быстрее всего приспособилась, научилась. Без сожалений оставила позади прошлое.
– Там не было ничего ценного, о чём стоило жалеть, – улыбнулась Мира. – Настоящее мне нравится определённо больше.
Адан затянулся, глядя на тлеющий конец сигареты.
– Ты что-нибудь знаешь про Роми?
– Что-нибудь знаю, – отозвалась Мира. – Не много. Мы не общаемся, потому что… – замялась. Рассказывать Адану про непростые отношения Ллэра с отцом не собиралась. Главное он знал и без неё, подробности ничего не меняли. К тому же, многое в их отношениях она всё ещё не понимала сама, хотя признавала, что вековые разногласия за пару недель смертной жизни не сотрешь из памяти. Поэтому не вмешивалась, предоставив им самим разбираться с прошлыми обидами. А если уж совсем откровенно, то её вполне устраивало, что не приходится пересекаться ни с Алэем, ни с Роми. – Вроде бы они всё ещё здесь, в Эннере. Как и многие другие из бывших атради. Приходят в себя, осваиваются.
Адан опять затянулся. Задумчиво пробормотал:
– Надеюсь, у Роми всё в порядке.
Мира поморщилась. Помахала перед лицом рукой, разгоняя дым.
– А, по-моему, надеешься, что всё как раз наоборот, – ухмыльнулась она, догадываясь, в чем настоящая причина не проходящей меланхолии Адана. – Ромиль всё ещё тебя волнует?
– В каком смысле?
– В том самом, – Мира многозначительно вздёрнула брови, обмениваясь с Аданом выразительным взглядом. Пусть он научился скрывать эмоции и мысли, но их связь оставалась такой же сильной, чтобы моментально почувствовать фальшь. – Я надеялась, переспите, и пройдёт. Неужели любовь?
– Так ты знаешь? – удивился Адан. – Роми рассказала?
– Таль.
– Таль? – изумлённо переспросил он. – А она разве?..
– И знает, и считает, что именно из-за рыжей у вас с ней ничего не получилось.
– Но откуда…
– Такое не скроешь, всё же видно. Сразу. Забыл?
– Точно, – нахмурился Адан. Нервно затушил сигарету. – Я как-то не подумал об этом тогда.
– И зря! Думать как раз стоило, раз именно от Таль зависело последнее преобразование Роми… – она испуганно замолчала, понимая, что проговорилась.
– Ты что имеешь в виду? – осторожно спросил Адан, не сводя с неё внимательного взгляда.
Ну вот… Сейчас посыпятся вопросы. Придётся рассказать, как застала Таль у постели Роми, когда мать явно собиралась внести коррективы и уменьшить шансы на выживание у будущей доа. Пусть и оставалась надежда, что в конце концов Таль бы одумалась. Остановилась, удержалась, потому что гордая учёная одержала бы победу над ослеплённой ревностью женщиной. Только вот никаких гарантий не было. И самое пугающее – в тот момент Мира не только сразу нашла оправдание поступку матери, а неожиданно для себя поняла, что на её месте, в такой же ситуации, при похожих обстоятельствах и возможностях поступила бы так же.
На счастье Ромиль Эннаваро тогда у Миры получилось посмотреть на всё с другой точки зрения, не позволив Таль совершить непростительную, жестокую глупость. Правда, любви к рыжей от этого не прибавилось. И это была ещё одна веская причина, почему Мира предпочитала держаться подальше от Алэя и Роми. Зная себя, иллюзий не питала – однажды не сдержится, выскажется, и лучше от этого никому не станет.
– А то, что ты прекрасно знал, как относится к тебе Таль, и не должен был идти на поводу у желаний! Представь себя на её месте. Могли бы подождать, пока всё не закончится, а уж потом…
– Не могли, – оборвал Адан.
– Ну ещё бы. Алэй пришёл бы в себя и помешал, да?
– Ты, правда, думаешь, мы это планировали? Терпеливо ожидали, когда Ллэр с Алэем уйдут в бессознанку, ты – спасать атради, а Таль – превращать их в доа? – он горько усмехнулся. – Всё было не так. Случилось само собой. Роми пришла ко мне, чтобы спросить про тебя, и… – он замолчал. Провёл в воздухе рукой, видимо, предлагая закончить фразу.
– Ага, Роми пришла и… – фыркнула Мира.
– Не веришь?
– Тебе – да. Ей – нет. Роми знала, зачем шла. И это… это… – она запнулась, не находя подходящего слова. – Это подло.
– Ты ошибаешься. Роми не знала. Правда не знала. Она ничего не планировала. И Алэй тут ни при чём.
– Что значит ни при чём?! У них же там такая вечная любовь, прям куда там! А она…
– Ты не понимаешь. Хотел бы я объяснить, но… – Адан беспомощно развел руками. – Ты всё равно никогда не поймёшь.
– Потому что дура? – Мира разозлилась.
– Нет. Просто ты – другая, – Адан ласково улыбнулся. Наклонился к ней, прикасаясь тыльной стороной ладони к щеке. Мягко, нежно. – Мне надо было влюбиться в тебя, а тебе – в меня. Всё было бы по-другому. Надеюсь, Ллэр сумеет.
– Сумеет что? – она отшатнулась. Нахмурилась.
– Сделать тебя счастливой.
– А ты бы сумел, да? – хмыкнула Мира. – Учитывая твою болезненную страсть к рыжей, мне как раз повезло, что я влюбилась в него, а не в тебя.
– Я не об этом.
– Намекаешь, он такой же, как Роми? Не способен на верность? – тихо спросила она. – Полигамия и всё такое?
Адан не спешил отвечать. Молчал, пристально глядя в глаза и улыбаясь краешками губ.
Она тоже молчала. Хотела и одновременно боялась услышать ответ. Надеялась, что он развеет нелепые страхи. Понимала, что в действительности всё окажется наоборот – слова Адана превратят собственные опасения в реальную, уже озвученную угрозу. Ведь сама не раз в последнее время размышляла именно об этом.
Напускная беззаботность бесследно исчезла. Прежние страхи и сомнения – навалились разом. Больше не получалось придумывать для самой себя отговорки. А следом пришло чёткое понимание, почему до сих пор ничего не рассказала Ллэру про беременность.
Она боялась. Ужасно, панически боялась. В первую очередь реакции на новость. Собственные неуверенность и переживания, что не готова стать матерью, что слишком рано, слишком неожиданно, пусть обещала себе когда-нибудь задуматься об этом. Слишком невероятно, потому что ни один из них не подозревал, что такое случится. Всё это на самом деле было несущественно, неважно, решаемо. Даже без убеждений Таль родить этого ребенка, без рассказов, каким уникальным он может оказаться, Мира почти сразу всё решила.
Главным неизвестным в новом уравнении оставался Ллэр. Вот он-то точно не собирался становиться отцом. Наверняка не предполагал, что такое возможно даже в теории. Оказалось, да. При превращении в доа регенерация тканей коснулась всех функций организма.
Только как Ллэр отнесётся к будущему отцовству? Какой будет теперь их жизнь?
Мира не искала способа привязать к себе, не пыталась контролировать, хоть в чём-то ограничить его свободу, в том числе – свободу выбора. Она любила Ллэра до последней клеточки, всецело верила, потому что знала: он – смысл её жизни. А если когда-нибудь перестанет им быть, у неё хватит сил пережить, смириться.
А теперь получалось, что кроме Ллэра появился иной смысл, гораздо важнее, но который привяжет к нему ещё больше. Уже навсегда. Их ребенок.
Как Ллэр такое воспримет? Обрадуется, потому что когда-то давно безумно хотел иметь детей? Сбежит, потому что груз прошлого слишком тяжёлый? Останется из чувства долга, потому что ещё помнит, как когда-то самому не хватало отца, и потому не допустит повторения истории?
– Мира! – настойчивый возглас Адана вернул в реальность. Если он что-то и ответил на её вопрос, она просто не услышала. Удивленно таращилась на него, не понимая, когда на их столике успели появиться два стакана. – Что с тобой? Ты в порядке?
В воздухе запахло алкоголем.
– Не совсем. Поэтому давай выпьем, – она подхватила ближний к ней коктейль, подняла стакан, едва не расплескав содержимое. Натянуто улыбнулась. – А ещё лучше – давай напьёмся. Забудем обо всём, а? И повод есть. У меня будет ребёнок.
Время летело.
Они и не заметили, как «Нольд» наполнился людьми. Беспечно болтали, сменили десяток тем, делились новостями и планами. Смеялись, подтрунивая друг над другом.
У Адана получилось развеять её сомнения, вселить уверенность. У неё – перестать сыпать обвинениями, понять и принять причины, по которым он никогда не сможет быть с Таль. И что дело вовсе не в Роми. И даже пообещать Адану попробовать подружиться с ней взамен на его обещание принять перемены и позволить себе стать собой.
Вместе удалось поверить, что рано или поздно время всё расставит по своим местам. Что когда-нибудь они обязательно снова соберутся вместе. Адан, она, Ллэр, Таль, Роми, Алэй, как в ту ночь на террасе замка. Вспомнят прошлое, расскажут о настоящем. Улыбнутся, осознав, что каждый из них давно перевернул страницу. Что независимо от того, вместе они или порознь, они навсегда останутся одним целым, историей. Единственными, кому известна вся правда о гибели Тмиора и возрождении Эннеры.
Они ничего не заметили даже тогда, когда голоса вокруг смолкли. Когда повисла неожиданная, мрачная тишина. Когда полумрак бара осветился яркими, короткими вспышками.
Адан среагировал первым. Успел что-то крикнуть, повалить Миру на пол, накрывая её тело своим. А потом, ещё не до конца осознавая, что произошло, она машинально перенесла обоих подальше от «Нольда». За Сферу, к прозрачному куполу, под питательные лучи.
Только всё равно слишком поздно.
***
Мира сидела на песке, поджав под себя ноги, обхватив плечи руками, и раскачивалась, как маятник. Адан лежал рядом, нелепо раскинув руки. Светлая рубашка была залита фиолетовой кровью. В остекленевших глазах маленькими сиреневыми точками отражалась луна. На губах застыла усмешка, как будто он сам не верил в то, что случилось.
Адан умер сразу – ещё в «Нольде», когда, спасая, накрыл её собой. А Мира каждой клеточкой чувствовала, как оборвалась жизнь: сначала остановилось его сердце, а потом её, разрывая связь биополей. Через миг оно забилось опять – быстрее, сильнее, и следом пришла боль. Острая, жгучая, словно огромной иглой проткнули насквозь, придавили к земле, заставляя умирать снова и снова.
Смерть – страшное слово. Безнадёжное, непоправимое, ужасное. Теперь Мира знала, что это такое. Каково это – умереть. Каково это, когда умирает близкий и родной человек.
Она не могла отвести взгляда от неподвижного тела, не могла даже подняться. Потеряла счёт времени, не понимая, сколько минут или, может, часов просидела вот так. А потом всё-таки сумела выдавить из себя слабый шёпот, переходящий в крик:
– Э-э-эль!..
Ллэр появился мгновенно в нескольких шагах, спиной к Адану. Испуганный, бледный – кажется, Мира не просто позвала, а передала ему часть боли, выплеснула её в крике.
– Ты… – выдохнул он, в следующую секунду упал на песок рядом. Попытался одновременно обнять и осмотреть.
– Это Адан…
– Кровь – его? – сообразил Ллэр, но отпускать не спешил.
Мира кивнула, он бросил короткий взгляд назад через плечо, крепче прижал её к себе.
– Мы были в «Нольде», разговаривали. Потом… я… слишком поздно… – она не смогла закончить предложение, практически силой обрывая кошмар последних секунд в баре. Уткнулась в плечо Ллэра, глотая слёзы.
Адана больше нет. Не будет. Никогда. Они не встретятся, чтобы поболтать. Ей больше не к кому и некуда приходить, чтобы посплетничать о бывших атради, ставших доа. У неё больше нет преданного друга, с кем можно поделиться последними новостями или посоветоваться. Они убили его. Убили Адана. Её Адана!
И ненависть затмила боль.
Уничтожить! Уничтожить их всех! Всех до одного. Сейчас же!
Мира оттолкнула Ллэра, вскочила на ноги. Уставилась на сверкающую в лунном свете Сферу, медленно надвигаясь на неё.
– Что ты задумала?
Она обернулась, взглядом умоляя не останавливать. Она должна это сделать. Обязана.
Ллэр кивнул, остался на песке.
Она уже вскинула руки, когда путь преградила Таль. Приблизилась к ней вплотную, обхватила ладонями её лицо, вынуждая посмотреть в глаза.
– Нет, девочка моя. Нет. Погибнут люди. Те, кто ни в чём не виноват.
Мира зло мотнула головой. Люди? Эти сытые ублюдки, лившие жизни Адана? Это о них она должна думать? Их жалеть? Да ни за что!
– Послушай меня, – не унималась Таль. – Обещаю, что разберусь. Накажу тех, кто… – голос дрогнул. Глаза подозрительно блеснули, выдавая слёзы. – Сейчас важнее всего на свете ваш ребенок. Он – будущее. Смысл всего, – Таль перевела взгляд за спину Миры, крикнула, обращаясь уже не к ней: – Забери её отсюда!
Зашелестел песок. Может, Ллэр вставал нарочито громко, может, её слух обострился, но Мире показалось, что сейчас она слышит каждую песчинку, вздрагивающую от его движений.
Миг, и Ллэр уже стоял рядом, обнимая за плечи.
Ещё миг, и вместо сиреневого неба – чёрное с россыпью звёзд. Вокруг – тишина, нарушаемая только биением сердца.
Нэшта.
Мира выдохнула, потом жадно схватила ртом холодный воздух, как будто не могла надышаться. Или правда не могла. Ощущения вернулись в норму, ненависть и ярость исчезли. Только боль никуда не делась.
– Таль права, я не должна… – пробормотала Мира. Покачнулась и почувствовала, как её подхватили сильные руки. – Не выпускай меня отсюда. Вряд ли смогу остановиться, если окажусь там. А вы не справитесь, потому что… – она осеклась, вспоминая, что ещё сказала Таль. Замерла, боясь поднять на Ллэра глаза.
– Почему не сказала?..
Она не стала обманывать.
– Боялась твоей реакции. И всё ещё боюсь. Только… Я всё равно его оставлю, Эль, – Мира решилась посмотреть на него. – Не потому что он особенный. Потому что он наш.
Таким растерянным она его ещё не видела. Растерянным, удивлённым и, кажется, тоже напуганным.
– Это я должен бояться. И буду. За вас обоих, – Ллэр несколько раз моргнул, сглотнул. Обхватил её лицо ладонями, улыбнулся.
– Будешь? – зачем-то переспросила Мира.
– Буду.
– Значит, ты… рад? – спросила она, не до конца осознавая его реакцию.
– Ты ещё спрашиваешь!.. – Ллэр рассмеялся, легко коснулся губами её губ, обнял, приподнимая над землей, снова поцеловал. – Ещё бы! – Он осторожно опустил Миру. Отстранился, крепко сжимая её плечи. – Да, я… да.
Из груди вырвался вздох облегчения.
– Какая же я дура! – Тем, что она сейчас жива, тем, что у них родится малыш, тем, что вообще встретилась с Ллэром, она обязана Адану. Только теперь уже никогда не сможет даже просто сказать ему спасибо. – Адан… Он говорил, что ты обрадуешься, а я не верила. Мы ведь… Мы из-за меня туда пошли. Это я захотела, – она судорожно вздохнула. В отчаянии обняла Ллэра и расплакалась.
Он крепче прижал к себе, ничего не говоря. И Мира, больше не сдерживаясь, дала волю слезам. А потом они ещё долго стояли, обнявшись. Молчали.
Наконец Ллэр шепнул:
– Ты сказала, наш ребенок будет особенным.
– Так считает Таль, – она отступила назад, чтобы видеть его лицо. – Помнишь ночь, когда я привела тебя на пляж, и мы?.. – Ллэр кивнул, и Мира продолжила: – Таль уверена, что наши с тобой гены, помноженные на энергию доа после всех пережитых метаморфоз, плюс зачатие в мире тлай способны дать начало новой расе.
Он усмехнулся.
– И чем это нам всем грозит?
– Не знаю. Никто не знает, – Мира невольно улыбнулась. – Страшно?
– Да, – Ллэр улыбнулся в ответ. – И это совсем не смешно!
– Ты можешь отказаться, – она одарила его выразительным взглядом.
– Или рассердиться на подобные предложения, – ухмыльнулся он. – Да-да! Учти, ты от меня не отделаешься. Я никуда тебя… вас не отпущу. Просто знай. Тем более, – Ллэр лукаво оглянулся на поляну за спиной, снова посмотрел на Миру. – У меня как раз готов наш новый дом. Ну, почти готов. Думаю, Нэшта его примет. Хочешь посмотреть или пусть потом будет сюрприз?
Мира огляделась. Она могла вернуться в Эннеру. Наплевав на предупреждения Таль, разнести в пух и прах Сферу над Бэаром. Могла найти тех, кто виновен в убийстве Адана. Могла размазать их по стенам или заставить страдать, долго и мучительно лишая жизни.
Она могла сделать многое, позволив ярости одержать победу над разумом. Тлай умели ненавидеть. Без сожаления и страха преследовать, причинять боль. Но тлай умели и любить. Как и доа. И сейчас две половинки сошлись в едином мнении: рано или поздно гнев утихнет, уступая место раскаянию. Только ни одна сила во всех Вселенных не сможет исправить сделанное, отмотать обратно. И уже ничто не вернёт Адана.
Он погиб, спасая её. Не раздумывая, отдал жизнь, чтобы жила она, чтобы её ребёнок появился на свет.
Таль права, сейчас важнее всего на свете их малыш. Он – будущее. Надежда. Смысл всего. Ради него Мира обязана найти силы смириться и продолжить дальше. Адан хотел бы того же. В этом она не сомневалась ни секунды.
Мира уверенно обхватила протянутую горячую ладонь, ласково улыбнулась Ллэру:
– Показывай, где будет наш новый дом.
