Читать книгу: «Тайник. Сборник», страница 5

05. суббота – суббота – вторник

Мистер Фокс научил меня запрягать лошадь без лошади и научил находить дичь, когда её нет. Он рассказывал мне о животных. Я ведь хотел быть зоологом. Но меня не оставляло такое чувство, что на самом деле он говорил о людях. Или же… о себе самом. Странными примерами снабжал он меня и рисовал правдивые картины. Он знал, как устроен организм слона и вепря, африканского младенца и малазийского мотылька, мисс Шерри и отца Стенли, Ави, меня, мистера и миссис МакКхетт… Он рассказывал мне, как плести верёвку, как останавливать кровь и как правильно варить рвотное средство. Он научил меня затачивать нож без камня, он научил меня бить из винтовки без промаха, а ещё… он научил меня рисовать. Пальцем в угле… А я молчал перед ним. Мне было по-прежнему нечего сказать ему. И он не спрашивал, хотя я видел, как внимательно и осторожно он заглядывал мне в глаза каждый раз, когда я приходил к нему. А я до сих пор не знал его имени. Я не знал о нём ничего, а он, как казалось, знал обо мне уже всё. Он смотрел на меня и говорил об Ави. Он смотрел на меня и говорил о судьбах человечества. Он видел во мне что-то такое, что ещё не разглядел никто. И я боялся спрашивать его, что же это он нашёл там, за моими обыкновенными карими глазами. Я не спрашивал, а он улыбался. Его глаза сами говорили со мной. И они говорили об одном – о Радости.

Во вторник, через две недели, я услышал долгожданный топот копыт. И страшно засуетился, разворашивая костёр и торопливо накрывая к обеду на кухне. Жёлтые занавески раздёрнуть, огонь потушить, приправу – на блюдце, блюдце – в центр, самое большое блюдце, конечно, для Ави. Вот ему полкопчёного зайца, пара утиных печёнок, обжаренных в сухарях, зелень, морковный сок, тёртая репа, пюре с луком… Графин с молоком, нацепить рубашку… Не успеваю! Чёрт, тогда хотя бы закинуть немытые волосы рукой назад. Нож в руке… о, нет, они уже у ворот! А, ладно, в штаны за спину! Винтовку к стене. Готов. На старт, внимание – пошёл!

– Мама! Ави!!! Как я рад!!! Как я рад!!! Ави!!!

Я на ходу подскочил к лошади и схватил её под уздцы.

– Как ты, Ави? Мама, ему там что, язык отрезали, когда лечили рёбра?! Ави!

Но они молчали, глядя то на дом, то на двор, то на меня…

– Милости прошу к столу. Сегодня всё к вашим услугам…

И я рассыпался в реверансах. Мама ловко спрыгнула с лошади и помогла слезть Ави. И я тут же бросился к нему, и, схватив его за руку, привлёк к себе, и с размаху залепил ему в спину. Ави молчал. Он выглядел странно. Совершенно белый, с синими кругами под глазами, огромные глаза его – вот было единственное, что осталось у него на лице. Он ещё больше похудел и осунулся. Зато он был прилично одет и, кажется, даже вымыт.

– Томас… Я рад… Возможно, мне придётся многое рассказать тебе.

– Без проблем, Ави. Мне тоже есть в чём тебе проболтаться.

Я подмигнул Ави и, схватив его за руку, потащил в дом. Мама весело поглядела нам вслед и взялась распрягать лошадь.

– Спасибо тебе, Том, за то, что ты верил в то, что всё будет хорошо, – сказал тихо Ави.

– Да брось, разве могло быть иначе?!

– И было бы… Если бы не ты. Послушай, Том. Правду я говорю.

– Да что с тобой, Августин?! Ты точно сам не свой! Бузины объелся, что ли, или тебя по дороге фейри околдовали, а?

– Господи помилуй!

– Аминь, – скептически заключил я.

После обеда, прошедшего в оживлённом разговоре с мамой, Ави немного пришёл в себя, но по-прежнему не разговаривал. Зато он, наконец, заметил все мои заслуги и оценил масштабы проделанной работы. Когда он вышел во двор, мама поманила меня рукой.

– Томас, послушай, Августин был при смерти. Я не знаю, каким чудом он сумел оправиться, но с тех пор, как он пришёл в себя, он уверяет, что его посещают божественные видения. Не смейся над этим, Томас, он, кажется, уходит от нас, но уходит своей дорогой. Не вставай у него на пути и позаботься о нём, если что-то в этом мире поставит его в тупик.

Мама положила мне руку на плечо. И я закивал.

– Да, мама. Я позабочусь о нём. Но… он что, совсем… Никогда не будет таким, как раньше?

Мама покачала головой.

– Тебе придётся принять его таким, какой он есть. И, поверь мне, если ты хорошо знал его, скоро ты увидишь, что он почти не изменился. Он просто стал взрослее… как и ты.

Я с недоверием взглянул через окно во двор. Ави стоял у колодца и смотрел в воду.

– Иди, помоги ему. Он, наверное, хочет помыть руки, – улыбнулась мне мама и легонько подтолкнула меня.

Нет, она вовсе не была встревожена или огорчена. Она как будто бы и не понимала, как ужасно всё то, что она только что сказала мне. Она даже радовалась этому! Я ничего ещё не смыслил в жизни… Я ничего ещё не знал о себе.

Я увлёк Ави в подвал и усадил его перед собой и долго-долго вглядывался ему в глаза, прежде чем осмелился заговорить с ним. Он покорно выжидал и ничего не спрашивал, и совершенно спокойно сидел напротив и смотрел на меня. Как моё застывшее отражение в зеркале.

– Ави, мама сказала, что ты… это правда? – наконец тихо спросил я, с надеждой заглядывая в его глаза.

Лицо Ави ожило улыбкой.

– Мама никогда не говорит неправды.

– Да ладно, она передавала мне привет от тебя, когда ты был без сознания.

– Правильно. Я ведь и хотел его передать тебе.

– А… Ну да. Ты знаешь, когда вы уехали, мистер Фокс пришёл помочь мне.

– Я знаю. Он многому научил тебя. И сейчас я говорю с новым своим братом, – Ави заулыбался.

– Вот как… Значит, ты и про отца Стенли знаешь?

– То, что Лис рассказывал тебе о нём?

– Ну да…

– А расскажи мне, какое вчера было небо?

– Ну… голубое… или серое… Что-то вроде того.

– А был ли дождь?

– Нет, наверное, а может и был… нет. Не было. Или это вчера не было?

– А когда ты последний раз был у мистера Фокса?

– Вчера!

– Значит, ты по-прежнему замечаешь только то, что тебе хочется замечать. Вчера был великолепный мелкий дождь, Томас, и четыре радуги висели в небе. Одна – над Дублином, другая – над Лимериком, ещё одна – над Килдаром и над Керри. И они были настолько прекрасны, что, если бы ты только увидел их, ты бы понял, как это здорово. И непременно захотел бы показать эти радуги и другим. Но, я вижу, ты не смотрел на небо вчера.

– Конечно нет! Я читал легенды, чтобы найти имя Лиса, я готовил себе еду и кормил мисс Шерри! И, кроме того, я молился за вас с мамой!

Ави закивал.

– А ты с чего взял про радуги? Ты же ещё вчера был в больнице?

Ави нахмурился. Растерялся. Он опустил глаза, и я увидел в них слёзы.

– Прости, Том. Прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть… Дай мне, пожалуйста, книгу. Я тоже буду читать. Я много ещё не прочёл.

– Пойдём к мистеру Фоксу, – сказал я, протягивая руку брату. – Он, я думаю, вправит тебе мозги… или мне.

– Было бы что вправлять, – отозвался Августин.

– Нет, слава Богу, не безнадёжно, – улыбнулся я.

– Ты имел скверные мысли только что? Покайся, Томас, пока не поздно, покайся! Или, как говорил его преподобие Лойола…

– Ави… Я тебя убью. Честное слово.

– Говорю же тебе, это грешная мысль!

– Августин! Ради всего святого!

– Томас, я всего лишь хочу твоего спасения, а, по словам святого Августина, спасение души немыслимо без сердечного понимания своей полнейшей греховности и духовной…

– Ави… Пощады!

– Ну хорошо. Тогда… наперегонки?

– Идёт!

– Если я прибегу первым, за мной рассказ о спасении души!

– Надеюсь, у Господа ещё осталась хоть капля милости и он не позволит тебе прибежать первым!

Милость Господня велика, но, казалось, именно в тот день именно на меня её у него не хватило.

– А-а-а! Ваше преосвященство! – приветствовал Лис подбежавшего Ави. – Рад видеть, рад видеть! Томас, мои соболезнования.

Я невесело улыбнулся.

– Ну, Августин, садись. Расскажи старому Лису, что случилось.

С самого начала расскажи. Итак, вы легли спать…

– Простите, мистер Фокс, но если с самого начала, как вы того просите, то не итак, вы легли спать, а, итак, прежде всего было Слово… – заулыбался мой братец.

– Ты посмотри! Этот наглец ещё мне дерзит! Ну, что ж, так, значит так. Расскажи с того момента, который ты озвучил.

– Вы и сами знаете.

– Ну, конечно, тогда нечего мне рассказывать то, что я знаю, и говори, что тебя спрашивают.

– Да, мистер Фокс.

– Уже лучше, продолжай…

– Мы легли спать…

– Невероятно.

– Мы проспали где-то до ночи.

– Есть сомнения?

– Вы мешаете мне рассказывать!

– Неужели?

– Мистер Фокс, если это так, это нечестно с вашей стороны!

– Нет, Ави, мне читать проповеди я действительно не позволю. Так что запомни, мой мальчик, мир вокруг делится на три половины: на людей, которым твои проповеди необходимы, на людей, которые их могут терпеть, и учти, это твои мама и брат, и на тех, которые их терпеть не станут, и, поверь мне, я отношусь именно к третьим!

– Простите.

– Прощаю, – великодушно объявил Лис.

– Когда в дом попала молния, я бросился вслед за Томасом, но дверь уже не открывалась. Тогда я побежал к окну, но споткнулся и упал. Через миг в комнате уже было пламя. Я помню, как я пробовал подняться и как что-то рухнуло на меня с потолка, а потом ещё, и ещё… И сначала было Слово. И это слово было Бог. И тогда разделились тьма и свет, и я увидел свет. И разделилась твердь и вода, и я увидел твердь и воду, и появились звери и птицы, и я увидел их и услышал их – все они хвалили Господа своего, увидел я и берёзу, и рябину, и ясень… цветущими. И все они хвалили Господа… И я думал сам в себе, как удивительно, оказывается, что всё живое создано, чтобы хвалить Господа, но только до этого я не мог понять их, а тогда вдруг понял. Я понял, о чём поёт жаворонок, понял, как острит тис, понял, о чём говорит море, шепчут звёзды. И тогда я опустился на колени и спросил у Господа своего: «Почему же я не с ними? Хочешь ли ты, чтобы и я был, как они? И, если хочешь, только скажи мне, и я готов». И я увидел… как раздёрнулась завеса облаков, как осыпались звёзды и как мягкий, но невыносимо яркий свет ударил мне в глаза, и я поднял лицо и услышал Его голос. Он сказал всего одно слово: «Будь». И тогда словно земля расступилась подо мной, и я стал падать, и когда мне показалось, что ещё миг – и я упаду, я открыл глаза. И я увидел белый потолок… Маму… Потом я уснул. И мне снилось, как догорает наш дом и как Томас сидит у колодца, боясь пошевелиться. И я видел, как вы приходите к нему и как он начинает восстанавливать дом. И как потом идёт он к отцу Стенли и пресквернейшим образом льстит ему о чае, чтобы выведать о сидах, и как потом он прибегает к вам, и как вы говорите ему, и учите его… Мне снился Дублин, где мистер Риз МакКхетт плачет над фотографией своих сыновей, мне снилась та семья, что приходила к нам в гости накануне той ужасной грозы, когда Он нашёл вас, мне снился огонь, подмигивающий из лампад храма в Килдаре, и дождь над Эрин, который прошёл вчера. А после него наступили сумерки, и я видел ночь. А когда я проснулся, мама сказала, что нам пора.

Лис внимательно выслушал Ави.

– Хорошо, Августин. Хорошо… Да, это так и есть. Всё так и есть. – Мистер Фокс закивал и улыбнулся брату. – Только вот… скажи мне, Ави, если вдруг… не дай Бог, придут англичане или кто-то, кто будет ненавидеть тебя и твоего Бога, и скажут тебе, чтобы ты выбирал между мукой и спасеньем, что выберешь ты? Если они скажут выбирать между теми, кто тебе дорог, и твоим спасеньем, что выберешь ты? Если мир покачнётся и земля станет небом, а небо вдруг сделается землёю и тьма станет светом, а свет станет тьмою, не поколеблется ли вера твоя? Ответь, Августин. Прошу тебя, ответь мне.

Лис посмотрел на него и даже наклонился вперёд к Ави.

– Если придут англичане или кто-то, кто будет ненавидеть меня и моего Бога, и скажут мне выбирать между мукой и спасеньем, я выберу свою дорогу. Ту, что пожелает Господь. Спасенье через муку. Если мне скажут выбирать между теми, кто мне дорог, и моим спасеньем, я выберу спасенье тех, кто мне дорог, ибо через них спасусь и я. И, если мир покачнётся и всё незыблемое перейдёт, моя вера будет камнем, на котором Господь сможет основать свой престол, если на то будет Его воля. Потому что всё в мире преходяще, и у самой вечности есть свои границы.

– Хорошо, мой мальчик. Очень хорошо. Только теперь послушай, я тоже думал так. И я был уверен, что я прав. И это правда, но это пребудет правдой до тех пор, пока ты не столкнёшься с самым страшным на свете. Запомни, Ави, есть вещи пострашней, чем англичане, и страшнее, чем Владыка всех сидов. Эти вещи в тебе самом. И ты никогда не можешь знать, где брешь в твоей кольчуге или где она прочнее. И дом свой ты можешь знать от угла до угла, но, клянусь, в нём есть укромное место, о котором ты не знаешь ничего, и никогда не знаешь, дремлет ли там Химера или пугливый королёк. Чтобы понять другого, надо понять себя, а чтобы понять себя, надо найти в себе тот уголок и выловить то, что водится в нём. И смириться с тем, что бы ни обнаружилось там, иначе ты обретёшь врага страшнее и коварнее самого Владыки и Сатаны – врага в самом себе. Вот чего нужно бояться, Ави. И нужно всегда быть готовым к этой встрече. Всегда… Как к бою… Или… Любви.

Лис закрыл глаза и замолчал.

– Много дорог есть между миром видимым и миром невидимым вам, много дорог – в каждом из них, но не надо выбирать дорог, что лежат там, где не ходишь ты. Если ты часть мира видимого, твоя дорога здесь, а грёзы, видения и сны – коварные звёзды, которые то есть, а то нет. И никогда не знаешь, кто зажёг их. В этом мире есть только одна звезда, которая есть тот самый уголок, в котором спят все наши Химеры и корольки. Этот уголок – человеческое сердце. И то, что ты вырастишь в нём, – это и будет тем тобой, что будут видеть люди, то, что ты воспитаешь там, и будет тем, что останется после тебя. Ави, ты выбираешь. И ты, Том, тоже – у вас не моя дорога. Не повторяйте моих ошибок. Моя дорога – не здесь. Моя дорога – среди теней и призраков. В слепой погоне за Счастьем. Которое суждено Господом, но не для таких, как я.

– Ави, я ошибся насчёт вправки мозгов… Я теперь совсем ничего не понимаю! – признался я.

Лис тяжело вздохнул, но вдруг заразительно рассмеялся.

– Остаётся уважать друидов, хотя бы за то, что они находили возможным растолковывать очевидные вещи своим ученикам! Ха-ха-ха! Хм-м-м… М-да. Дожили!

Вместе с нашим детством умерло и лето. Лис рассказывал нам о местах былой славы Эрин и нередко водил туда. Он научил нас биться на мечах и угадывать погоду по звёздам. Мистер Фокс был терпелив с нами и временами строг. Но во всём, что он говорил и что он делал, сквозило что-то необъяснимое и прекрасное. Как в его синих глазах. Постоянно синих, несмотря на то, что он был сидом. Мы приходили к нему и всегда знали, что никогда не уйдём ни с чем. Правда, нам давно уже самим нечего было ему сказать. Мы прочитали уже почти все книги в подвале, но так и не нашли ничего про его имя… Лис много гулял с нами по холмам, и мы рассуждали о жизни, о цветах, спорили на богословские, спаси Господи, темы, шутили. По совету Лиса мы стали ходить к отцу Стенли не только за советами и чаем. Мы стали его послушной паствой. И это было большим утешением для него. И, видя его блестящие от слёз глаза, когда он кропил нас святой водой и протягивал блистающее распятие, мы больше не знали радости, чем каждое утро в дождь или зной чуть свет бежать к нему, наперебой исповедуясь в своих грехах, и каждый раз, выходя из дверей храма, замечать неподалёку усталые синие глаза нашего друга и чувствовать, как легче становится на душе и ближе и понятнее тот заветный уголок в каждом из нас.

Ударом для нас был тот день, когда, вернувшись домой, где-то в конце августа, мы обнаружили свои вещи собранными, а маму немного усталой.

– Августин, Томас! Завтра после завтрака я отвезу вас в город. Начинается учебный год. Я не могу допустить, чтобы мои дети остались без образования. Я уже договорилась с директором колледжа. Вы будете жить в общежитии с вашими сверстниками в столице. И… только обещайте, что никаких глупостей, хорошо?

Мы так и не успели попрощаться с Лисом.

05 – 08. Сказки, рассказанные мистером Фоксом в первое лето, когда мы приехали на Эрин из Норфолка

Зверёк и звёздное поле

В глубокой норке под землёй жил маленький зверёк. Каждый день своей жизни проводил он в работе, собирая зёрнышки для еды и укрепляя свою норку. Когда же кончался световой день, он садился на краешек норки и смотрел в небо, усеянное звёздами. «Какое чудесное это поле, – думал зверёк. – Как много там зёрнышек, которые каждую ночь падают на землю, и какой большой цветок распускается там, в часы зари, какие необыкновенные существа, должно быть, живут в норках на том поле». Но приходил рассвет, и зверёк начинал собирать зёрнышки и укреплять свою норку.

Однажды ночью, когда зверёк сидел на краю норки и смотрел на звёздное небо, его увидел молодой волшебник. На поле, где жил зверёк, он забрёл совершенно случайно. Сегодня он тоже смотрел на звёзды и совсем неожиданно заметил зверька. Он подошёл к нему и осторожно сел рядом. «Какое красивое сегодня небо, – подумал он. – Ах, как жаль, что завтра я уже его не увижу. Ах, как же повезло этому зверьку, что он может смотреть на небо ещё много-много раз». Зверёк не обратил на волшебника внимания, он только поближе пододвинулся к нему – от волшебника исходил приятный запах и тепло.

Рассвело. Волшебник исчез, а зверёк погрузился в повседневные заботы. Зато ночью он опять сидел один на краю норки и опять смотрел на небо. «Как удивительно, – подумал зверёк, – ещё вчера на поле было так много зёрен, а сегодня появилось ещё одно. И какое оно большое… Какое яркое… И почему так холодно сидеть одному?»

Волшебная бабочка

Когда-то, давным-давно, когда ещё не было посажено дерево Вопросов, то, что цветёт после ночи Слов, жил на Земле один юноша. Странным недугом поражён он был с детства: ничего не мог он сказать. Но однажды случилось ему наблюдать, как из маленького кокона появляется на свет прекрасная бабочка. Бабочка с яркими, как солнце, крыльями. Когда она взлетела, то коснулась крылышком губ юноши, и он смог говорить.

Прошёл год, и юноша вернулся на поляну, там он и отыскал эту бабочку.

– Зачем ты год назад вернула мне отнятый при рождении дар речи? Слова пусты – я ими приношу зло. Из-за сказанных мною слов я поссорился с другом. А слов, которыми я хочу рассказать о своей любви к одной девушке, всё равно не хватает!

Тогда бабочка превратилась в Музу Поэзии и навсегда забрала юношу к себе, чтобы он никогда не спросил, зачем однажды другая бабочка с небесными крыльями подарила ему жизнь.

Цветок Либертанна

В большом прекрасном замке жил красивый принц Либертанн. И был он глубоко несчастен: любимый его цветок, голубой колокольчик, завял. Усохли его корни, поникла головка. Сколько ни поливал Либертанн цветок водой, сколько ни подставлял его под солнечные лучи, всё сох и сох его цветок. Искуснейшим волшебникам доверял он его, но ни один волшебник не мог заставить цветок распуститься. Над ним пели эльфы, от чьих песен оживает всё на Земле, но и песни эльфов остались неуслышанными. «Может быть, всё дело в горшке?!» – решил Либертанн и приказал гномам сделать горшок для его цветка из чистого золота. Но и драгоценный горшок не вернул жизни цветку.

Однажды ночью разыгралась гроза. Слуги суетились, бегали по замку, запирая двери и окна. В полночь к воротам замка подъехала повозка. В повозке был юноша. Он был очень бледен. Он долго не ел и много не спал, и очень устал с дороги. Стражи впустили его. Уже сидя у большого камина с кружкой горячего чая, он представился Поэтом. Юноша долго наблюдал за Либертанном, сидящим неподалёку, а потом сказал:

– Горе в твоих глазах… Скажи, может, я знаю, как тебе помочь.

И Либертанн рассказал ему про свой цветок. Поэт допил чай. Затем он посоветовал Либертанну сжечь цветок.

– Как сжечь?! – испугался принц.

– Как сжигают свою грусть, – сказал Поэт, и всю ночь принц больше не мог добиться от гостя ни слова. Расстроенный, он вернулся в свою комнату, где на окне в золотом горшке стоял его любимый цветок. Либертанн долго смотрел на него, а потом взял свечу и сжёг его. Комната наполнилась едким запахом, а на месте цветка образовалась горстка пепла.

– Что я наделал?! – воскликнул принц и заплакал, приникнув к драгоценному пеплу.

Незаметно для себя он заснул, но утром… Утром его ожидало чудо. Вместо горстки пепла, оставшейся от цветка, вырос новый цветок. Его сочный упругий стебелёк, его яркие зелёные листья и небесный цвет лепестков – всё это было наполнено жизнью. Либертанн засмеялся и побежал вниз, чтобы поблагодарить Поэта. Он нашёл его всё у того же камина. Юноша смотрел на огонь, а по щекам его бежали слёзы.

– Я не могу сжечь свою грусть, – сказал он, глядя на улыбающегося Либертанна. – Любовь не воскрешается слезами.

– Может быть, мне позвать волшебников или эльфов, может, они помогут тебе?

Но юноша покачал головой.

– Я выплакал над книгами все слёзы. И сами ангелы пели над ними.

– Но тогда чем я могу помочь тебе? – спросил Либертанн.

– Вели накормить мою лошадь. Ей сегодня придётся много идти, прежде чем я окажусь там, где мне не придётся сжигать свою грусть. Там, где мне больше не придётся…

Рукавицы для замка

Нашёл как-то один маленький мальчик прекрасный замок, стоящий на берегу. И был тот замок из лёгкого песка морского, пены и облаков. И был он так красив и очарователен, что, конечно, не мог не понравиться мальчику. И он захотел взять его домой, чтобы играть с ним. Расставить на его башнях солдатиков или поселить там свою бумажную принцессу в белом платье. Но стоило ему протянуть к нему руку и коснуться его, замок рассыпался в прах. И мальчик в слезах убежал домой. Но на следующий день он нашёл на том же берегу новый, ещё более прекрасный замок из лёгкой пены морской, облаков и песка. И тогда он побежал домой и спросил родителей, как забрать его с берега. И ему дали волшебные рукавицы, которыми ему надлежало осторожно взять замок и принести домой. И, радостный, он вновь прибежал на берег и, надев рукавицы, прикоснулся к замку, и тот разрушился снова. И сколько ни бегал потом тот мальчик к берегу, не находил больше там никаких замков.

Котёнок под лестницей

Далеко-далеко отсюда и давным-давно случилось это. Существовал некий прекрасный город, окружённый янтарным морем и восемью островами. Но всё было мертво в этом городе. Пусты были улицы, недвижимы в домах люди. Замерли в полёте под солнцем птицы, замерло солнце, воздух, а на троне в тронном зале замер король. Никто не знает, сколько так спал тот город, но попал туда однажды ученик Высшей школы. Совсем ещё юный, видимо, только начинающий. Долго он ходил по городу, восхищаясь его красотой, приговаривая: «Вот бы подольше сохранилось это чудо. Вот бы простоял ещё не одну сотню лет этот чудный город».

Ходя по городу, он вышел на главную площадь, где стояла, сверкая на солнце и блистая позолотой, церковь, но и она была мертва. Юноша подошёл поближе и под её ступенями нашёл маленькое серое существо, свернувшееся калачиком. Оно было похоже на маленького котёнка: такое хрупкое, нежное, спящее. Юноша нагнулся к котёнку.

– Проснись, Владыка. Взойди на трон и властвуй, молю тебя.

Котёнок шевельнулся, и словно разбилась тишина.

– Боже! – только и успел воскликнуть юноша, перед тем как этот беспощадный хищный зверь поглотил его. А Время гордо прошествовало в тронный зал.