Читать книгу: «Перераспределение», страница 5

Учёный работает и думает. Думает и работает. И до определённого момента совершенно не обращает внимания на старческое ворчание, а ведь тот, словно поставив мыслительный процесс на повтор одного фрагмента, произносит одну и ту же фразу, которую обязательно должен услышать незваный гость:

– Книга, которую я печатаю, обновляется каждый год. Работа начинается сразу после перераспределения, и в новые главы входят события, перераспределение предзнаменовавшие. Ничего сложного – простое перечисление фактов, сложенных в единое повествование. Ничего простого, потому что каждый раз мне приходится делать таблички с новыми страницами, которые будут отпечатаны. И есть несколько, что не меняли с самого рождения флюида, что появились даже раньше той, на которой запечатлены название издательского дома и название самой книги: первая и последняя страницы издания. При этом последняя есть только в библиотечном экземпляре, отпечатанном здесь, в остальных всегда печатается изменённая, передаваемая другим издательствам.

Старик наконец замечает заинтересованность ученого и продолжает свой рассказ, раскрывая те тайны, на которые тот и не рассчитывал.

Получается, домашние копии – всего лишь копии? Какая в них разница и почему именно эти две страницы были созданы раньше остальных?! Кто их сделал?! Этот старик не мог, потому что Флюид слишком велик в своём познании жизни, чтобы кто-то другой мог с ним сравниться! Не значит ли это, что сам всевеликий создал эти две таблички? Но для чего и почему именно их?! А ещё – по какой причине оригинал создаётся исключительно здесь?! В чём смысл?!

Вопросы множатся в голове учёного, но он не выпускает их из прочного хранилища разума, прекрасно понимая опасность такого решения и его несообразность.

– А ведь история всевеликого Флюида проста и на самом деле умещается в одно слово! Вообще история всех нас заключена в простом слове, в этом и заключается смысл перераспределения! Каждый из нас выбирает своё единственное слово, чтобы вступить в некий новый этап… и я выбирал много лет назад…

Старик продолжает говорить и этими словами приковывает к себе взгляд учёного. Он начинает практически ощупывать каждый сантиметр местного смотрителя, что занят уборкой перед новым этапом. Учёный всматривается в глаза, словно подёрнутые катарактой, в большие пятна на совершенно белой обвисшей коже, на волосы на голове, которые блестят самыми белыми цветами, что только можно представить! Учёный смотрит и не может понять, как этот представитель человечества до сих пор жив. Он хмурится, при этом продолжая выполнять даваемые ему поручения. Учёный не понимает, как возможно то, что он видит, и почему такое возможно, а потом его слух выхватывает очередное высказывание от старика.

– Ну вот уборка и окончена! Посмотри, как быстро мы всё здесь привели в надлежащий для большой работы вид! А ведь ты застал лишь малую долю той работы, которую я выполнил за отведённое мне для подготовки время. Уверен, ты тоже немало всего проделал в своей жизни, чтобы познать прелесть работы в тишине, и ты прекрасно знаешь, как ценны такие моменты, когда никто не отвлекает. Даже когда сам себя не отвлекаешь, а просто делаешь что-то и получаешь от этого удовольствие! Спасибо тебе за помощь, а теперь, думаю, тебе пора идти, а мне пора готовиться, или ты думаешь, что нас не должно быть на перераспределении?! Там все должны быть! Ведь это величайшее событие из всех!

Старик начинает суетливо провожать учёного, который ничего не понимает. Он даже не заметил того, как им удалось в столь краткие сроки навести такой порядок. Вдобавок вопросы, что переполняют его, уже готовы вырваться наружу, но какое-то странное чувство сдерживает их.

– Заходи, когда время будет! Может быть, поможешь мне с новой редакцией истории! Хотя кому какое дело до этой книги?.. Не считая самого Флюида, что так или иначе просит делать всё новую и новую копию.

Старик с улыбкой закрывает дверь перед лицом учёного, оставляя того на ещё пустой, но уже достаточно ярко освещённой улице. И он стоит, переводит взгляд с двери на вывеску и обратно, перебирая вопросы в голове, а потом разворачивается и идёт домой.

– А, впрочем, есть ли какая-нибудь разница между тем, что я знаю или не знаю? Задал ли я свои вопросы или нет?.. Ведь скоро, совсем скоро меня ждёт совсем другое существование, которое никак не зависит от полученных мной знаний. Даже факт, что я узнал подробности о книге, прочёл смутившие меня слова… что нашёл издательство, где она печатается, не отменяет скорого… перераспределения.

Он тяжело вздыхает и уже бегом направляется домой, чтобы умыться и переодеться в парадное одеяние.

5

Семь часов после полуночи. Улица благоденствия. До перераспределения остался час.

Вернувшись домой, учёный быстро приводит себя в надлежащий вид. Готовит напиток, способный прогнать сонливость, но не выпивает его, оставляя колбу на столе. Мужчина внимательно смотрит на содержимое, после чего понимает, что ему нет никакой надобности бодриться. Он разворачивается и уходит в комнату, пригодную для сна, потому что там стоит шкаф с мантиями, в том числе парадной, предназначенной для особых, как этот, случаев. Достаёт. Бросает на ложе. Расправляет и долго смотрит на выглаженную, невероятно красивую ткань, потерявшую для него всякий смысл.

– Для чего все это? Что будет дальше? А стоит ли вообще идти? А что будет, если я не пойду? Я не помню, чтобы кто-то просто не приходил на перераспределение… а были ли вообще такие, кто просто не приходил на площадь, чтобы предстать в день назначения перед Флюидом и что с такими происходило? Почему такие вопросы и в таком количестве посетили меня только сейчас? Только сегодня? Когда уже стало поздно думать… искать… пытаться понять и постигнуть? Когда весь мир, по сути, сжался в несколько часов, и в эти несколько часов надо определиться! Почему всегда любое событие сводится к простой спешке, в ходе которой хочется успеть как можно больше и в ходе которой волей-неволей начинаешь предаваться унынию за несбывшееся, несделанное, упущенное? Почему всё всегда так, а не как-то иначе?!

Учёный смотрит на чистую парадную форму, после чего разворачивается на сто восемьдесят и отправляется на кухню своего небольшого жилища. Там он ещё раз смотрит на пробирку приготовленного снадобья, что уже остыло и приняло не самый приятный цвет, совершенно отличный от того, наполненного изначальной жизнью.

Учёный берет колбу и отправляется в комнату, где на том, что принято называть «кроватью», лежит расправленная форма белоснежного до рези в глазах цвета. Он подходит и выливает содержимое колбы – тот самый напиток – на прекраснейшую ткань, и рисунок, который получается, больше походит на самую простую кляксу, нежели на что-нибудь возвышенное, красивое…

– Даже этот жест не подарил мне никакого направления или намека… жаль. Очень жаль… но я не жалею о том, что сделал это, просто потому, что в моих мыслях и вопросах теперь нет никакого смысла и надо просто делать… в смысле, заканчивать начатое так же, как этим занимается тот старик в издательском доме всевеликого Флюида и который вручную отпечатывает самый первый том каждый раз новейшей истории, которая просто продолжается и не является «новейшей», а продолжает быть просто «историей» с некоторым количеством правок.

Эта мысль настолько нравится учёному, что он начинает хихикать, после чего берет в руки даже не испачканный, а испорченный наряд. Внимательно рассматривает каждый сантиметр пятна, а потом облачается в эту самую мантию. В таком виде он покидает свой дом, куда время от времени приходил, чтобы заняться самыми простыми, бытовыми, делами. Чтобы попробовать немного отдохнуть, чтобы почитать какие-то книжки, которые были давно приобретены и так и стоят на полках, лишь изредка покидая свои места… чтобы поспать.

Учёный идет по улице, которая заполняется людьми, и все и каждый направляются на главную площадь, откуда всевеликий Флюид обратится к очередным готовым к перераспределению с вопросом: «Слово?».

Мужчина в испорченном парадном облачении идёт по улице, и ему совершенно наплевать на голоса, на взгляды и на то, как в его сторону устремляются указательные пальцы. Учёному больше ничего не нужно. Даже ответов на вопросы, а всё потому, что в тот момент, когда он принял решение вылить содержимое колбы на облачение, в его голове возникла куда более интересная загадка, нежели выбор слова, которое будет обозначать перераспределение и дальнейшее существование.

– Можно ли стать бессмертным, не придя на перераспределение? Что со мной станет в том случае, если я остановлюсь, развернусь и пойду, к примеру, в университет, в свой кабинет, или что может со мной статься, если я отправлюсь к башне звездочёта, чтобы оттуда в удивительное изобретение под названием "телескоп" наблюдать весь процесс перераспределения? Вызовет ли меня к себе Флюид? Обратит ли он внимание, что меня нет? Существует ли для него хоть какая-нибудь разница в том, сколько нас, верных служителей, отправить на другие рабочие места, возможно, в совершенно других плоскостях?

Какой-то не в меру быстрый парень пробегает мимо, сильно задев учёного плечом. Не молодой, но еще и не старый мужчина делает несколько размашистых шагов и в итоге не удерживает своего тела над землей. Спустя несколько минут та одежда, которая четвертью часа ранее была олицетворением чистоты и красоты, превращается в измазанную пылью, кровью и грязью тряпку, которая не способна рассказать окружающим о значимости не только этого дня, но и того, насколько именно этот день важен для надевшего эту одежду.

– Забавно, но так мне даже больше нравится. Забавно, но во всех этих одеждах на перераспределении нет никакого смысла. То есть мы сами сделали из этого какой-то смысл. Мы сами обставили всё таким торжественным образом, а всё потому, что кто-то захотел начать продавать парадные формы исключительно для перераспределения. И ведь каждый год все те, кто оказывается избранным, идут в лавки и выкладывают свои кровные, чтобы купить набор тряпок на один раз. А торговцы и портные настолько честные, что гребут втридорога за посредственные, пускай и красивые, ткани. А ведь всё это требуется всего на несколько часов… даже меньше.

Учёный начинает смеяться и понимает, что всё, что происходит во время перераспределения, не имеет никакого смысла! Что романтизированное действо сродни смерти, только даже смерть честнее, чем перераспределение, потому что смерть заканчивает твое путешествие, а перераспределение дает возможность прожить его в другом статусе, в другом месте, другим собой.

– Стоит только сказать одно слово, и оно станет принадлежать будущему, в которое тебя перенаправит Флюид из нашей канцелярии. А главное, он сам выбирает тех, кого предать вечности, и тех, кому даровать перераспределение, вот только никто не знает о том, чем именно руководствуется всевеликий при этом… таков он – единственный, которому подвластно всё и логика которого никому не подвластна!

С этой мыслью учёный вклинивается в ряды следующих к площади, на которой развернется один из древнейших ритуалов, которые только есть там, где правит Флюид.