Читать книгу: «Айрин, графиня из Бездны», страница 4
– Не надо, папа! Не надо! Ну пожалуйста! – впервые в жизни Айрин плакала и не пыталась остановиться.
– Послушай! Аури! Я уйду – так надо. Я должен её выследить.
– А если ты не найдешь ее? Ты вернешься? – Аури отчаянно цеплялась за отца, словно надеялась его удержать.
– Я осмотрел следы. Она ушла на юго-восток, в сторону Пастей. Уверен, там она и поселилась. Послушай, Аури, я должен. Если она придёт сегодня ночью, то дом может и не выдержать. К дороге мы тоже можем не выйти.
– Ты же говорил, что днём она не охотится.
– Обычно – да. Но она знает, что мы здесь. Это слишком рискованно, понимаешь? Если она настигнет нас в лесу – это верная смерть. Поэтому сейчас я пойду и убью её. Это займёт время. Может, всю ночь. Если завтра утром я не вернусь…
У Аури вырвалось рыдание.
– Я вернусь, слышишь? Убью эту тварь – и вернусь. Но если нет – то ты соберешь вещи, переночуешь и прямо с утра пойдешь по дороге. Что бы сегодня не случилось, завтра эта тварь на охоту не выйдет. Наша дорога приведет тебя на городской тракт. Там тебя подберут и довезут в город. Спросишь, где найти мать. Она работает на оружейной фабрике барона Сильдре. Запомнишь? Оружейная фабрика барона Сильдре.
Гленн на секунду закрыл глаза, чтобы успокоиться. Заплаканное, испуганное лицо дочери действовало на него слишком сильно. Он проклинал себя за сотни вещей. Ему было страшно за дочь, он отчаянно искал другой выход – но его не было. Он обнял Аури и крепко прижал её к себе, не желая отпускать. Затем разжал объятья, и, забрав мешок и оружие, покинул дом.
Когда отец ушел, Айрин так и осталась сидеть на полу. Лишь когда солнце поднялось высоко над Лесом, она поднялась и попыталась заняться домашними делами. Но всё валилось из рук. Тогда Аури вышла во двор.
Снег вокруг дома был вытоптан до земли и превратился в серую жижу. Стены заляпали кровавые потёки и отпечатки. Колья ограды были вывернуты. Кладовку и огород тварь практически не тронула. А вот загон и навес пострадали сильнее всего. В другой раз Аури бы горько плакала над остатками Рози, что были разбросаны по всему заднему двору. Но сейчас она лишь отметила, что убраться нужно будет на рассвете, когда всё подмерзнет.
Чем ниже опускалось солнце, тем чаще Айрин становилась на порог и вглядывалась в чащу – каждый раз напрасно. Последние лучи солнца девочка встретила на коленях у двери, в тщетной надежде увидеть отца. Темнота окутала мир – никто не пришёл. Страх снова начал проникать в Айрин. Со слезами на глазах она закрыла дверь, подтащила к ней все стулья и стол. Дыру разбитого окна она ещё днем завесила куском ткани. Попыталась сдвинуть сундук отца, но тот был слишком тяжел. В какой-то момент она принялась искать копье, но вспомнила, что оставила его у озера. Остальное оружие отец хранил рядом с загоном. Туда уже было не добраться. В полной темноте она села на кровать и принялась ждать. Царила полная тишина. Сама не замечая, Айрин начала раскачиваться, шепотом умоляя отца вернуться. В какой-то момент, придя в себя, Аури со страхом посмотрела на стены возле кровати. Они теперь не казались надежным укрытием, и девочка слезла на пол, взяла одеяло и обернувшись в него, продолжила ждать. Несколько лучей лунного света пробивалось сквозь щели. Каждый вдох и каждый выдох Айрин старалась делать как можно тише. Глядя на сложенные стулья, Аури вспомнила своих друзей, но бросила лишь испуганный взгляд на шкаф, где они хранились – подойти и забрать их она не посмела. Что-то коснулось её руки, и Айрин испуганно вскрикнула, тут же зажав себе рот. Так, с зажатым ртом она и сидела, осторожно ощупывая руку. Почувствовав влагу, девочка даже не поняла, что это были её слёзы. Она ни на секунду не задумывалась, что с ней станет и что делать дальше. Всё, о чём она молила Свет и Четверых – чтобы они помогли её папе вернуться домой.
Постепенно бессонная ночь и напряжение дали о себе знать, и Аури уснула, уронив голову на скомканное одеяло.
Когда девочка проснулась, через щели проникал солнечный свет. Она быстро разобрала баррикаду и распахнула дверь. Солнце едва взошло, еще даже не осветив верхушки деревьев. Айрин стояла на пороге, оглядывая рассветный лес. Чувства и мысли обуревали её. Зайдя обратно в дом, девочка начала собираться.
В свой рюкзачок она засунула ту медицинскую сумку, что смастерил ей отец, воду, сушеное мясо, хлебцы. Подумав, добавила бутылку спирта и Сира Римуса.
Затем настал черед оружия. Для начала Айрин зажгла свечу. Потом сходила во двор, босая и раздетая, выбрала нужную палку из дровяной кучи и вернулась домой. Столовым ножом расщепила конец и сунула туда один из своих дротиков. После этого полезла на полку с материалами, достала зеленую слизь, синюю микстуру и смешала немного того и другого. Тут же по жидкости разошлись мутные разводы, а в глубине замерцали оранжевые огоньки, но девочка не обратила на них внимания. Топором, за которым снова пришлось выйти во двор, она отлущила от ножки стула две толстых щепы в палец длиной и достала моток самой крепкой нити. Тем временем перемешанная жидкость стала понемногу искриться. Айрин отрезала кусок нити, разорвала его на три части и быстро-быстро перематывая их, получила тонкий канат. Затем подошла и посмотрела на разведенный клей. Процесс уже заканчивался, и требовалось лишь немного подождать, но у Аури не было времени. Она взяла свою палку с защемленным дротиком, приставила к трещине с обеих сторон по щепе и залила туда почти всю полученную субстанцию. Затем несколько раз провела пламенем свечи над краем, отчего залитый клей тут же стал приобретать сероватый оттенок. После этого Айрин взяла сплетенный канат и постаралась как можно плотнее и крепче обвязать его вокруг расщепленного края. Последним действием она взяла оставшийся клей и размазала его по веревке, после чего также провела над пламенем свечи.
Одевалась Аури тщательно, обвязываясь ровно так, как учила её мама. Пока она готовилась, солнце уже взошло над вершинами деревьев. Присев на порог, она подвязала снегоступы к подошвам, пару раз постучала носком о ступени, проверяя крепление, и, заперев дверь, взвалила рюкзачок на плечи.
Утро выдалось чудесным. Легкий снег, тишина и идеальная белизна Леса. Мороз лишь слегка щипал лицо. Ничего этого девочка не замечала. Перед ней лежала слегка запорошенная свежим снегом дорога – мимо рва, вдоль Первой Полосы, Леса и до самого тракта. Айрин посмотрела направо. Снег уже присыпал останки убитой лошади, следы от стрыги, и от отца. Но девочка хорошо знала направление. И зашагала прямо к Змеевым Пастям.
Снова и снова она прокручивала в голове, что ещё может понадобиться отцу. Несколько раз она переходила на бег, но разум брал верх. Сколько идти – неизвестно, что ждёт её в конце пути – неизвестно, как добираться обратно – неизвестно. В таких случаях глупо было расходовать силы. И Айрин шла, а не бежала. Ступая так, как учил отец – всем весом, ставя подошву ровно, размеренно, широко, не сбивая дыхания.
За спиной осталась Первая Полоса, со всех сторон её обступал нетронутый Лес. Аури уже собиралась вдоль реки идти к переправе, как вдруг её внимание привлёк вой.
Куорг. Взрослый. И слишком близко к дому. Повинуясь неясному предчувствию, девочка пошла на звук.
Она издалека увидела темные силуэты за деревьями. Сбросив рюкзачок и зажав в правой руке своё самодельное копьё, а в левой – дротик, девочка осторожно начала подбираться ближе.
Они сошлись на небольшой поляне. Отец стоял, прижавшись спиной к стволу широкого дуба. Вся его правая сторона была в крови, волосы слиплись, дышал он часто и сбито. Три взрослых куорга окружили его. Четвертый, в луже собственной крови, лежал неподалеку, уткнувшись мордой в землю. Хищники выли и рычали, прыгали вокруг отца , кружили, а он, выставив вперед меч, не подпускал их к себе.
Айрин перевела дыхание и, стараясь ступать как можно тише, стала приближаться. Отец заметил её сразу же, как она вышла из-за деревьев. Глаза его широко раскрылись, он раскрыл рот, готовясь закричать на дочь – но сдержался.
– Ну что, гады? – заорал он на окружавших зверей, размахивая мечом – Кто ещё хочет, твари?
Куорги ответили ему злобным воем. Они заметались вокруг, не сводя с него глаз, а Гленн, надрываясь, продолжал кричать:
– Я вам всем кишки выпущу! Всем! И каждому! Только попробуйте!
Аури подходила всё ближе и ближе. Под крики отца звери начали впадать в ярость. Они уже не метались, а замерли на месте, уперев лапы в землю. Оскалив клыки, сжимаясь в тугую пружину, они готовились к броску.
– Давайте! Все вместе! Всех убью!
Ветка едва слышно хрустнула под ногой девочки. Она увидела, как уши крайнего слева зверя дёрнулись. Сейчас! Айрин вскинула руку и метнула дротик.
В живую цель всегда сложно попасть. Она движется, она дышит, она непредсказуема. Она живёт. Девочка даже не надеялась – нужно было лишь спугнуть зверей. Но этот бросок получился удачным – дротик попал достаточно сильно, чтобы наконечник распорол круоргу шкуру. Кровь брызнула из раны. Куорг взвыл, и остальные звери отскочили от отца, повернувшись к Айрин.
Гленн тут же шагнул к ближнему – им оказался зверь справа – и рубанул наотмашь. Кровь брызнула на снег, куорг с визгом бросился в сторону и рухнул на землю. Центральный зверь, самый крупный, кинулся на отца. А левый, задетый дротиком, рванул к Аури.
Она стояла в десяти шагах, и видела зверя в мельчайших подробностях. Серая расцарапанная костяная броня на спине и морде. Оскаленная пасть с клыками в клочьях пены. Кровь, тонкой линией протянувшаяся вдоль бока. Так выглядела Смерть.
«Поймай ритм»
Айрин смотрела, как сжимаются задние лапы зверя, как они распрямляются, отталкиваются, как тело взмывает в прыжке, летит по дуге, приземляется на передние лапы, как задние становятся на землю, и снова – сжимаются и отталкивают.
«Следи за телом»
Правая рука – чуть ниже, к концу копья. Левая – возле самого основания. Ладонь сжимает оружие сильнее и сильнее, в кожу впиваются нитки и затвердевший клей.
«Бей в точку»
Время замедлилось, в голове шумела кровь, и одновременно – всё вокруг погрузилось в тишину. Остались только она – и враг. Вот задние лапы сгибаются чуть сильнее, вот мускулы выступают чуть резче. Сейчас он прыгнет. Прыгнет! Вот!
Аури чуть-чуть качнулась вперед и резко, всем телом, ударила копьем в на мгновение открывшуюся грудину. Она услышала громкий хруст, треск, почувствовала, как древко копья вывернуло руки, а затем – на неё обрушился сильный удар.
Бежавший к ней отец видел, как зверь бросился на дочь, как они упали на землю, как кровь брызнула в разные стороны.
– АЙРИН!
Зверь стоял над девочкой, и Гленн рубанул, от себя, разрубая шкуру, кости, панцирь. Пинком Гленн отбросил расползающуюся тушу, из которой торчало сломанное копье. Айрин лежала на земле, живая, почти невредимая, лишь левый рукав куртки набухал кровью.
– Зацепил – виновато сказала она и показала на левую руку. Там в куртке виднелись рваные раны. Отец упал на колени и обнял дочь. Крепко-крепко.
Домой они добрались, когда солнце уже перевалило за полдень. Гленн старался, как мог, но всё равно с его ранами переход дался тяжело.
Зайдя в дом, Аури усадила отца на кровать и попыталась снять с него куртку.
– Сначала себя – остановил её Гленн.
– Но ведь я уже протерла свои царапины! А у тебя серьёзные…
– Сначала – себя!
Больше Айрин не спорила. Она быстро скинула куртку и верхнюю одежду, вытряхнула рюкзачок на кровать рядом с отцом, взяла медицинскую сумку и раскатала её на столе. Намочила тряпицу в спирту, сорвала с руки наспех сделанную повязку и быстро, но аккуратно принялась обрабатывать свои раны. Следы от зубов были рваными, но неглубокими – куоргу не хватило сил захлопнуть пасть как следует. Отец с постели внимательно наблюдал за ней. Лишь когда дочь завязала узел на повязке, он произнес: «Хорошо», давая понять, что теперь можно заняться им.
С отца всю верхнюю одежду пришлось срезать. Четыре ужасных полосы протянулись от пояса до самой шеи. Айрин сбегала за стоявшим в сарае тазом и налила туда воды. К этому времени Гленн впал в забытье. Аури насыпала в воду горсть обеззараживающего порошка и принялась тщательно промывать раны, вычищая оттуда всю гниль, весь мусор, что забился под кожу. Затем достала самый неприкосновенный запас, оттуда вынула листья-скобы и стянула рваные полосы на теле по всей длине. После этого ещё раз обработала раны септиком и из последних запасов ткани плотно перевязала отца. Когда она затягивала потуже концы для перевязки, Гленн ненадолго очнулся.
– Ты молодец – улыбнулся он и попытался поднять руку, чтобы погладить дочь – Ты всё правильно сделала.
Айрин улыбнулась в ответ и легла рядом, обняв отца за плечи.
За окном темнело. Наступал вечер.
Глава 3. Последний день
В Эйд-Кейсарской Империи, что объединила в себе Двенадцать Королевств и Свободные Земли, наступило лето. Молодой Король, правитель Йонгланга, готовился принимать Императора на своём столетнем юбилее. Совет свободного государства Лар-на-Рен отклонил просьбу итанских мятежников о помощи. Король-Мореход, правитель Эйгона, приступил к строительству моста, что должен был соединить два его самых крупных острова. А в Митендории Айрин стояла у окна и смотрела на первых в своей жизни чужих людей. На конях, одетые в одинаковые одежды, они столпились перед подъемным мостом и что-то выкрикивали. Айрин увидела, как один из них спешился, подошёл к рычагу и начал крутить его, опуская мост. Девочка взяла копье и вышла наружу.
Стоя у дома, Аури наблюдала, как опустился мост и шестеро всадников – она научилась-таки считать до десяти – въехали во двор. Теперь Айрин разглядела, что они все вооружены – ружьями и саблями. Солдаты. У одного из них одежда выглядела более пёстрой, а на поясе висел пистолет. Он к ней и обратился.
– Привет, малышка – улыбнулся солдат, подводя к неё своего коня – Позови своего отца.
– Здравствуйте – Лин успела научить дочь приветствовать других людей – Отец на охоте, в Лесу.
– А когда вернётся?
Аури пожала плечами, наблюдая, как остальные солдаты разъезжаются по двору.
– Может, до обеда, а может, и к вечеру.
– А ты можешь ему дать знать, что мы здесь?
Аури промолчала. Воспитанная на сказках, она сразу распознала вопрос с подвохом.
– Ты что, боишься? – спросил командир – Девочка, мы солдаты короля, а не разбойники. Мы не причиним тебе никакого вреда. Просто нам нужно поговорить с твоим отцом. Так что мы сейчас зайдем в дом и подождем его.
– Нет – твердо ответила Айрин – Но можете остаться во дворе.
Солдаты переглянулись
– Ты смелая девочка – рассмеялся командир – Но мы всё-таки войдём в дом.
Соскочив с лошади, он направился ко входу. Остальные тоже начали спешиваться и подходить к дому. Айрин покрепче сжала копье.
– Что это? – внезапно остановился один из солдат и указал пальцем на стену. Три полосы тянулись через всю стену. Отец замазал их клеем, но всё равно отчётливо проступали.
– Это от когтей стрыги – ответила Айрин.
– Защити нас Свет и Четверо Сотворенных – зашептал один из солдат и попятился назад – Так о хозяине правду говорят!
– У них небось и в доме какая-нибудь тварь сидит – сказал другой.
Командир и остальные замерли, разглядывая следы.
– Не мелите чушь – неуверенно проговорил командир.
– Вы можете остаться во дворе – повторила Айрин – А я вынесу вам еду и напитки.
– Хорошо – ответил командир и махнул своим людям – Располагайтесь.
Айрин поняла, что они слышали рассказы об отце. Гленн не хотел сообщать властям о стрыге. Но за голову чудовища была назначена награда в два золотых, и хотя вряд ли кто-нибудь из ныне живущих получал её, закон есть закон. Появление отца в городе с головой твари вызвало настоящий переполох. Власти города обвинили Гленна в обмане, но тот отвёз двух чиновников в Змеевы Пасти, и показал им тело. Новость об этом разошлась далеко за пределы города Плесиль, её напечатали даже в столичной газете, и многие люди специально приезжали посмотреть на голову, которую выставили у городских ворот. В близлежащих городках и деревнях после этого стали крепче запирать двери и выставлять ночных сторожей. В трактирах и гостиницах люди начали рассказывать о воине, что сумел одолеть чудовище. Гленн уже и сам был не рад, но ничего поделать не мог.
Пока командир, присев на ступени рядом с Айрин, задавал ей пустые вопросы, солдаты расселись на земле и принялись играть в кости. Девочка то и дело поглядывала на дорогу, ожидая появления отца. Командир тоже посматривал в сторону моста. Но Гленн появился не там, где его ждали. Он вышел из-за разбитого сарая, с копьем в одной руке и ножом в другой.
– Королевские солдаты у меня в доме? Какая честь!
От неожиданности многие повскакивали, хватаясь за оружие. Но командир махнул им рукой и направился к хозяину.
– Гленн Роу? Рад приветствовать. Меня зовут Эдмунд Пай, я десятник в королевской гвардии. Извини, что вот так вломились. Решили, что лучше ждать здесь, чем в Лесу.
– Хорошо – кивнул отец и посмотрел на Аури – Иди в дом.
– Так чего вы хотите, командир? – спросил Гленн, когда девочка скрылась за дверью.
– Ты слышал, что поданные Итании восстали против своего короля, и теперь грабят селян и убивают солдат?
– Какое мне дело до Короля-Обжоры и его поданных?
– Тебе – никакого, но наш король, храни его Четверо, решил помочь правителю Итании. Две тысячи солдат через неделю погрузятся на корабли в Визвотере и отправятся к тем берегам.
– Рад, что нашему правителю не чуждо сострадание к ближним.
– Так как отправится всего две тысячи – продолжил командир, не обращая внимания на насмешку – Король приказал послать самых лучших воинов. А ты недавно убил стрыгу. В одиночку.
– Она была ранена – ответил Гленн – И я устроил на неё засаду.
– Да хоть бы и вовсе она была без лап. Парень, ты убил стрыгу! Такие солдаты всегда нужны королю, и он им щедро платит. Один золотой каждый месяц – что скажешь?
– Скажу, что королю он нужнее, чем мне.
Командир кивнул и достал из-за пазухи бумагу.
– На этот случай у меня есть приказ.
Айрин, зайдя в дом, места себе не находила от любопытства и волнения. Подходя к окну, она внимательно смотрела на солдат, стараясь запомнить их как можно лучше. Спустя десять минут она увидела, как солдаты садятся на коней и уезжают. Отец, стоя у рычага, провожал их взглядом. Когда последний проскакал по мосту, и Гленн начал поднимать его, Айрин выбежала на улицу.
– Чего они хотели, пап?
Гленн, подняв мост, мрачно зашагал к дому.
– Мы уезжаем, Айрин. Ты будешь жить с матерью, а я отправлюсь служить королю.
Аури остановилась как вкопанная. Она увидит маму? Она будет жить с мамой? Сердце билось так, будто сейчас выскочит из груди. В голове стало тесно от мыслей. Нужно было все хорошенько обдумать и разобрать. Но отец не дал на это времени.
Сборы были быстрыми. Гленн упаковывал вещи в сумки, Айрин собирала свои отдельно. Когда они вышли из дома, отец накрепко заколотил двери и окна. Затем вывел лошадь за ров, уложил поклажу, посадил на неё Айрин, поднял мост, запрыгнул в седло сам и лошадь неторопливо затрусила по дороге, всё дальше увозя их от дома. Айрин смотрела на провожающие их деревья и не могла угнаться за происходящим. Ей казалось невероятным, что ещё утром она проснулась в доме, а сейчас покидает его и к вечеру встретится с матерью. Неторопливым ходом они доехали до места, где дорога упиралась в городской тракт. Там отец поехал быстрее. К обеду они миновали городские ворота, и уже через полчаса спешивались у нужного им места.
– Здесь работает мама?
Айрин, задрав голову, разглядывала длинное четырехэтажное здание из бурого кирпича. Здание было усеяно множеством окон. Слева на улицу из стены выпирала большая дверь из темного дерева с ручками в половину роста девочки.
– Нет, здесь она живет. Хотя да, тут она и работает.
Они зашли внутрь и оказались в длинном широком коридоре, посреди которого у правой стены стояла деревянная кабинка с окошками из мутного стекла.
В кабинке сидело непонятное существо. Оно было похоже на человека, но выглядело очень странно. Кожа была сморщенной и серой, фигура – сгорбленной, волосы на голове росли редкими прядями. Отец оставил дочь на пороге и подошел к кабинке. Существо внутри заговорило с ним. Это смутило Айрин больше всего. Всё время, что отец разговаривал, Айрин не могла отвести глаз от обитателя кабинки. Закончив, Гленн поманил дочь к себе. Пройдя по коридору сквозь здание, они вышли в большой внутренний двор. Со всех сторон их окружали кирпичные стены, утыканные дверьми.
– Папа, кто это был? – шепотом спросила Айрин отца.
– Это? – Гленн показал себе за спину – Привратница. Можешь называть её тетушка Сильва.
– Так это человек? А почему она так выглядит?
На лице у отца появилось странное выражение. Он начал улыбаться, все шире и шире, потом спрятал лицо в ладонях, но Аури видел, как вздрагивают его плечи. Отец смеялся. Он беззвучно хохотал и никак не мог остановиться. Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Аури все это время стояла нахмурившись, и пыталась понять причину веселья.
– Только не говори матери, что я смеялся – отдышавшись, сказал Гленн – Она меня убьет! Ох, Свет Всемогущий. «Так это человек!» – смех снова начал разбирать Гленна и он зажал себе рот.
– Вот что – наконец произнес он – Мы сейчас найдем какое-нибудь людное место, и будем внимательно рассматривать всех прохожих. Кажется, мы с твоей матерью позабыли рассказать тебе о самом важном – о старости. Спрашивай, а я буду отвечать. Только тихо, хорошо? Ах, разорви меня Свет! – воскликнул Гленн, пораженный еще одной мыслью – Младенцев-то ты тоже не видела!
Весь остаток дня они провели, сидя на скамейке и глядя на входивших и выходивших из дверей людей. Только теперь, увидев их разнообразие, Айрин начала понимать, как мало она знает о мире.
Наступил вечер, и люди из дверей стали выходить нескончаемым потоком. До самого конца, пока Линария не вышла к ним, Айрин не верила, что сейчас увидит маму. Лишь когда та наклонилась, чтобы обнять дочь, Айрин осознала происходящее. Она прижалась к матери и расплакалась. Лин тоже не скрывала слёзы. Гленн стоял рядом и неловко переминался с ноги на ногу. Когда радость первой встречи прошла, и Айрин разглядела лицо матери, она удивилась, как та изменилась. Линария стала тоньше, пропала мягкость, возле глаз залегли морщины, волосы поредели. Даже цвет лица был нездоровым.
– Мне пора – раздался голос отца.
Он крепко обнял и поцеловал жену, а затем опустился на колено перед дочерью.
– Значит, ты уезжаешь на войну?
– Ну, дело знакомое – улыбнулся Гленн – И она хорошо оплачивается – он подмигнул дочери и прошептал на ухо – Выбил себе золотой и десять серебряных в месяц, представляешь?
– А насколько ты уедешь?
– Эта война долго не продлится, так что я быстро вернусь. А как только вернусь, мы тут же уедем отсюда. Может, даже твой день рождения встретим в новом доме.
– Там, где нет войны?
– Там, где нет войны – улыбнулся Гленн, обнял дочь и крепко-крепко прижал её к себе. А затем быстрым шагом, не оборачиваясь, прошагал по двору и скрылся за дверью.
Несколько минут мать и дочь стояли молча, пытаясь смириться с грустью от расставания.
– Ну что, ты готова? – нарушила молчание Линария, и крепко взяв дочь за руку, повела её в комнату, где им предстояло жить.
Комната располагалась на третьем этаже, была маленькой, узкой и с четырьмя странными кроватями по углам. Айрин впервые видела, чтобы над кроватью ставили ещё одну кровать. Впрочем, она сегодня многое увидела впервые. Линария принялась разбирать вещи и складывать в стоявший рядом шкаф, а Айрин подошла к окну и раздвинула занавески.
Город удивил её. Впечатление было бы сильнее, если бы не радость от встречи с матерью и грусть от расставания с отцом. Когда они проезжали по улицам, казалось, что они едут по дну оврага. Дома, огромные как холмы. Толпы людей, слитых в единую массу. Тысячи звуков, запахов, механизмов. Гленн говорил что Плесиль – это небольшой город, но Айрин он казался бескрайним. Из окна она видела улицу напротив, и в какое здание ни ткни – каждое отличалось от другого.
– Это что такое?
Лин смотрела на копьё и дротики, заботливо укутанные в мягкую кожу. Дротики были особой гордостью Айрин, отец недавно подарил ей новые, увеличенные, и они больше походили на кинжалы без рукоятки.
– Ты что думаешь, в городе тебе это понадобится?
Айрин молчала, не зная, что ответить. Мать смотрела на нее, и вдруг всплеснула руками.
– Ты посмотри, как ты одета!
Айрин оглядела себя, не понимая, в чём дело. На ней была та же одежда, в которой они выехали из дома, и Айрин нигде её не запачкала. Лин подошла к дочери и внимательно её разглядывала.
– Надо же. А ведь дома мы никогда и не обращали внимания. Ладно. Завтра же тебя отведу к портному, и оденем тебя в новое платье. А сейчас – пошли на ужин.
Ужинали они в этом же здании, на первом этаже. Комната, показавшаяся Айрин больше их двора, была забита столами и людьми, облепившими эти столы. Люди ели, говорили, смеялись, ссорились, и Айрин в этой суматохе вдруг почувствовала тоску и усталость. Слишком много всего сегодня произошло. Лин усадила дочь за свободное место и вскоре вернулась, неся в руках поднос с тарелками, стаканами и хлебом.
Еда Айрин не понравилась совершенно. Дома почти каждый день они ели мясо. Даже когда Лин уехала в город, Гленн, засучив рукава, старался готовить не хуже, чем жена.
Сейчас же в её тарелке лежал комок безвкусной каши. Айрин была достаточно голодна, чтобы съесть это, но удовольствия не почувствовала.
– Мам, а почему ты не готовишь здесь еду? – ковыряя ложкой в остатках, спросила девочка –У тебя она в десять раз лучше!
– Мы сами не готовим еду – вздохнула Лин – Нам негде и некогда. Это специальная столовая, здесь специальные люди кормят рабочих, а барон им за это платит.
– Понятно.
– Не расстраивайся – улыбнулась Линария – Тут есть всё. Даже магазин со сладостями. Так что купим тебе нормальной еды. Ты такую даже дома не ела.
– Хорошо – повеселела Аури и быстро доела свою порцию, после чего чуть не уснула прямо за столом. Девочка смутно запомнила, как она добралась до кровати. Её уложили на верхнюю. Уже засыпая, Айрин подскочила и замерла, пораженная внезапным озарением.
– Что случилось – с тревогой спросила Лин, подходя к дочери.
– Ничего – Айрин прикусила губу, чтобы сдержать дрожь в голосе – Просто во сне почудилось.
Она вспомнила, как поставила трех своих друзей на кухонный стол, чтобы они не мешали собираться, и там они и остались. И всё время, пока Аури не провалилась в сон, у неё перед глазами стояли Фуф, Буул и Сир Римус, одиноко сидящие посреди темного Леса.
На следующий день, позавтракав, Лин отвела дочь к швеям. Те померили девочку, покрутили её, задали вопросы и отпустили, сказав явиться вечером. После чего Лин ушла на работу, строго-настрого наказав дочери не уходить далеко от фабрики.
Оставшись одна, первым делом Айрин направилась в странную комнату в конце коридора, двери в которую закрывали шторы. Оттуда доносились странные звуки и непонятные запахи. Открывая дверь, Айрин готовилась увидеть необычных зверей или чудные механизмы. Но там её ждало ещё большее потрясение. Младенцы. Комната была большой и светлой, в ней стояло несколько кроваток с высокими стенками, у которых сидели две женщины. Они тепло поприветствовали девочку и предложили подойти поближе. Осторожно ступая по полу, она подошла к кроватке и заглянула внутрь.
– Ой, мамочки – не удержалась Аури и тут же прикрыла рот рукой. Внутри лежал крохотный человечек, забавно размахивающий руками. Девочка испытала такую нежность, что испугалась сама. И всё время, что Айрин там стояла, она боролась с желанием взять ребенка на руки. Маленькие, чистые, совершено беспомощные – и такие забавные!
Поблагодарив женщин, она отправилась на улицу. Но перед этим пару минут набиралась смелости, чтобы заговорить с существом из кабинки.
– Здравствуйте – дрогнувшим голосом сказала Айрин, подходя к окошку. Старуха внутри приподнялась, разглядывая девочку.
– Я дочь Линарии Роу.
– А, этой – старуха опустилась обратно на стул – Ну, здравствуй. Жить тут будешь?
– Да.
– Ясно. Скажи, а это ведь твой отец тут вчера ходил, да?
– Да.
– Хорош – старуха облизала свои толстые дряблые губы – Повезло ей, мамке твоей. Слыхала, он стрыгу убил?
– Да.
– А ты не больно-то разговорчивая, а? – старухе подозрительно сощурилась – Что, нос воротишь?
– Нет – ответила Айрин – просто я жила в Лесу, и ещё не знаю, как правильно себя вести. Так мама говорит.
– В лесу? – старуха снова привстала с кресла – Это в котором? Это в Бездне, чтоль?
– Бездна от нас была далеко.
– Дела – протянула старуха – А ведь я помню, мамка твоя так и говорила поначалу. А потом перестала. И как оно там, в Лесу?
Айрин пожала плечами.
– Живется.
Старуха опять опустилась на кресло и задумчиво почесала голову.
– Дела – снова протянула она – Значит, говоришь, не знаешь, как себя вести?
Айрин закивала головой.
– Ну ты заходи, если что. Я тут всегда сижу. Эти – старуха кивнула в сторону двора – меня зовут тетушкой Сильвой, значит, и ты так называй. Послушаешь тетушкины истории – улыбнулась старуха – Поучишься манерам.
– Спасибо – Айрин кивнула, повернулась и пошла к выходу. Перед самой дверью она глубоко вздохнула, потянула за ручки и с самым решительным видом вышла на улицу.
Впоследствии Айрин не могла вспомнить свой первый выход в город. Для неё все они слились в один поток впечатлений. Ей всё казалось невероятным. Множество домов. Множество людей. Их походка, их поведение, их громкий говор, смех, ругань. Девочка буквально впитывала в себя эти ощущения.
Лишь к концу месяца она освоилась настолько, что посмела отойти от фабрики и потерять её из виду. И с каждой новой улицей город казался все более непостижимым. Айрин терялась от обилия и разнообразия. Дома здесь были не просто огромные, они были разные. Однажды Айрин увидела, как в окнах одного из особняков стояли и смеялись совершенно голые женщины. А возле другого дежурили вооруженные и бдительные солдаты. А были дома, возле которых толпились сотни людей. И дома, мимо которых все спешили пробежать. И ещё, и ещё, и ещё дома! Вечером, перед сном, Аури задавала матери тысячи вопросов, на которые та давала слишком мало ответов. Линария и сама понимала, что нужно готовить и учить дочь жизни в городе, но сил уже не хватало.
Зато Айрин хорошо запомнила вечер первого дня. Мать, вернувшись с работы, сразу же отправилась с ней к швеям. Там девочку уже ждала готовая одежда. Одна из женщин быстро одела её, несколькими движениями поправила невидимые складки и подтолкнула к зеркалу. Линария с улыбкой наблюдала за дочерью.
