Читать книгу: «Незнаев и его друзья», страница 3
Наконец, измученный жаждой и фиаско с ситуативной ликвидностью наличности, Командировкин решился-таки достать свою знаменитую склеенную из восьми полосок карту. Ее в свое время смог склеить каким-то особым герметическим клеем, применяемым в тепловом хозяйстве, на глазах изумленных друзей Теплович, причем делал это вместе с очками Правдорубова. Которые оказались разбиты после того, как редактор домовой стенгазеты, увидев во сне кошмар, что все экземпляры его газеты были сожжены в результате страшного заговора со стороны домоуправления, неожиданно слишком резко направился с кровати в сторону пола. И именно Теплович, слегка ворча на Правдорубова и попутно уточняя у Командировкина через какое количество календарных месяцев его можно ожидать с целью обсудить отдельные вопросы, заклеивал сразу два предмета.
Само собой, в тот момент максимальное внимание он уделил банковской карте Командировкина, части магнитных полос которой упорно не желали сходиться друг с другом. Но Теплович, получив от Антресолькина зажигалку ухитрился как-то их присобачить более-менее правильным образом. Потом перешел к очкам редактора Правдорубова, попутно снова отчитав его за чересчур острые статьи, ставившие под угрозу соблюдение в доме теплового режима на необходимом ему уровне. И сделал невозможное – приклеил стекла к душкам, хотя вероятность этого изначально выглядела минимальной. Теперь они были выдвинуты подобно глазам рыбы-телескопа наружу. Но скромный Правдорубов, в принципе, и такой работой остался вполне доволен.
Так вот именно теперь, когда Командировкин с устрашавшей даже его хладнокровную психику быстротой начинал утрачивать связь с реальностью от жажды, в возбуждении извлек из бумажника склеенную Тепловичем банковскую карту из восьми полосок и бережно вставил ее в отверстие. Карта, кряхтя и квакая, оставляя с каждым звуком по серьезному рубцу на сердце Командировкина, все-таки кое-как пролезла в отверстие. В тот момент, когда на крошечном экране загорелось – введите номер, в душе Командировкина все переполнилось сколь неизбежным, столь и желанным ощущением приближавшегося счастья.
В нижний отсек, нехотя, словно раздумывая над сложной головоломкой, плюхнулась бутылка минералки с самой сильной газацией, какая только была возможна и какую только Командировкин употреблял. Осушив бутылку за считанные мгновения, Командировкин пришел к весьма неутешительному выводу. Во-первых, он совершенно не напился. Во-вторых, несмотря на то, что убедился в искусстве Тепловича по восстановлению карты, был абсолютно не уверен в том, что ее магия не иссякла.
Но целостность карты при движении назад устояла. Хотя кряхтение и кваканье, как это воспринял вполне себе музыкальный слух Командировкина, несколько усилилось. Командировкин вновь вставил карту в приемник. Она, как ему показалось в этот момент, с нескрываемым неудовольствием от того, что меня сначала туда, потом сюда, затем снова туда, а про законный отдых вообще забыли, кое-как всунулась. Командировкин оплатил еще одну бутылочку воду ультра-сильной газации. Опять разом осушил ее, и снова совершенно не ощутил чувство удовлетворения мучавшей его жажды.
После этого Командировкин, снова продолжил испытывать неприятное ощущение жажды. Бегло осмотрев содержимое аппарат, он убедился, что бутылок с необходимой степенью газации больше не было. Он решил, что если все-таки карта войдет и тем более выйдет обратно, то тогда, нечего делать, возьмет негазированную воду, которую и за воду-то, собственно говоря, не считал. Карточка, скрипя, пыхтя, кашляя и квакая, с полным презрением к происходящему, протиснулась в приемник. Командировкин получил бутылку с обычной негазированной водой, и, морщась, выпил полностью. К своему огромному удивлению, тут же утолил жажду.
На всякий случай, пока его карточка окончательно не развалилась, после чего уже никакой Теплович склеить ее уже не смог бы, он купил еще пару бутылок водички без газа. Ждать-то было, ох, как долго. Он видел, как новые прилетавшие и улетавшие, со счастливыми лицами проходили по коридору вдоль его стеклянной комнаты. Командировкин же, подобно льву в клетке, усиленно ходил то в одном, то в другом направлении. Тем более, учитывая то обстоятельство, что направлений было не так, чтобы слишком много. Для того, чтобы слегка отвлечься, Командировкин решил в ожидании своего рейса, почитать новости родного города, а также конкретного дома, в котором жил.
Раздел новостей по его дому представлял собой эпическое поле битвы между редактором единственной независимой стенгазеты в доме, Правдорубовым и домоуправлением. Редактор упорно стоял на своей позиции, что тут и там имели место тысячи нарушений и злоупотреблений. Что свет в его собственном подъезде практически всегда был выключен (тут, конечно, можно было отдельно поблагодарить буфетчика Крохоборова). К описанию этого прилагались фото абсолютно темного пространства, в котором, по всей видимости, мог угадываться подъезд. Но больше это напоминало черные прямоугольники.
Командировкину, конечно, сложно было оценить тот ли это подъезд в силу того, что он немного забыл, как именно он выглядел, но он верил своему другу, Правдорубову. Далее, речь шла о том, что уровень подачи гиколарий тепла не вполне соответствовал грабительским счетам, за него регулярно выставляемым. Под этой статьей присутствовало сразу два фото – на одном из них грустный Теплович положил руку на батарею, а рядом стоял Антресолькин, который с улыбкой положил в свою очередь руку на плечо Тепловича. На втором фото был запечатлен Крохоборов, который в тусклом свете подогревавшихся на газовой плите двух котлет с выражением безумной ярости тыкал пальцем, с которого стекал жир, в какую-то смятую бумажку. И, еще не забыв, кто такой Крохоборов, Командировкин вполне мог допустить, что гениальный кадр, снятый редактором Правдорубовым мог означать, что содержание счета за коммунальные услуги не совсем соответствовало ожиданиям буфетчика.
При этом домоуправление предпочитало давить официальной информацией, которая абсолютно убедительно должна была подчеркивать максимальную эффективность его работы и закономерность выставляемых счетов. Кроме того, были также приведены аналитические материалы в защиту данной позиции. К примеру, короткая заметка под названием «Этой зимой неожиданно выпал снег», очень наглядно разбирала абсолютную погодную аномалию в виде выпавшего зимой снега. На борьбу с уборкой которого был героически брошен зевавший на фото дворник с лопатой со сломанным черенком. На заднем же плане отчетливо виднелась нога в шлепанце, случайно попавшая в кадр, и которая явно пыталась определить в сугробе искомый фарватер.
Далее шла восторженная заметка: «Мы экономим!», о том, как сознательные жители дома сами следили за тем, чтобы свет не горел зря, и тем самым вносят существенный и добровольный вклад в экономию общедомовых ресурсов. Под заметкой была размещена фотография, на которой чья-то рука тянулась к выключателю на лестничной клетке (и нетрудно было предположить чья именно).
Далее были размещены материалы, под названиями: «Они – вам не друзья»; «Следы финансирования их «расследований» тянутся за рубеж»; «Газета или просто мусор?!». Они явно свидетельствовали о том, что безосновательные нападки местной прессы, неправомочно считавшейся независимой, явно спонсировались из-за рубежа (а откуда же еще?!). С целью вносить раздор во взаимодействие между жителями (которые гордо именовались в статье добросовестными плательщиками коммунальных услуг) и домоуправлением, и предоставлять заведомо ложную информацию. Таким образом пытаться парализовать нормальную работу официальной структуры управления домом.
Более того, в качестве решающего аргумента было указано, что издаваемая стенгазета совершенно не пользовалась поддержкой читателей (жителей), а лишь способствовала появлению дополнительного мусора. Который необходимо было регулярно вывозить. Статья сопровождалась двумя фотографиями: на одной была целая пачка сорванных стенгазет, рядом с которой стоял зевавший дворник, и была короткая подпись – «коммунальные службы на страже от мусора». На другой был изображен улыбавшийся счетовод Аналитиков, с огромным удовольствием читавший журнал «Как стать бухгалтером». А также стояла подпись – «Плательщики коммунальных услуг предпочитают позитивные публикации!»
В общем, Командировкин не без интереса погрузился в изучение увлекательных материалов о доме, где был прописан, и почувствовал, что со своими командировками, несколько выпал из общественной повестки. И еще обратил внимание на крохотную заметку самым мелким шрифтом о том, что скоро должны были пройти выборы на освободившееся место в правлении. Дело в том, что член правления Прикарманов неожиданно для всех и особенно для себя вынужден был временно (предположительно лет на пять), но резко, сменить свое место жительства. И Командировкин, который несмотря на то, что почти всегда находился в командировках решил принять участие в выборах на освободившееся место. С благородной миссией – принести пользу всем жителям дома, раз уж все равно остался, как минимум на месяц, без командировок.
Вернувшись домой, Командировкин первым делом решил собрать предвыборный штаб. Отбор был предельно жесткий. Брали почти всех, кто изъявлял желание помочь. Разумеется, в команде Командировкина оказался редактор Правдорубов. Кроме того, туда были рекрутированы его друзья. Антресолькин, готовый поддержать Командировкина в любой его инициативе. Теплович, который, конечно, переживал, что ситуация с теплом в их подъезде могла неожиданно ухудшиться в связи с выборами, но не поддержать друга он не мог. Винофил Шатров, попросивший только выдать ему официальную справку для освобождения от работы в пункте приема винных бутылок на время избирательной кампании. И бригадир водопроводчиков Братанов, как друг и представитель рабочего класса. Звать Крохоборова, смысла не имело. Толку от него все равно было бы мало, а требований и пожеланий масса.
По Шатрову тоже все было не так уж и просто. Он сразу взял на себя функции начальника штаба и стал нарезать всем задачи. В частности, дал указание Правдорубову сделать дополнительный выпуск стенгазеты в качестве предвыборной поддержки Командировкина. Редактор Правдорубов, совершенно с этим согласный, просто попросил определенную сумму денег на бумагу, картридж. Шатров, как начальник штаба, крайне возмутился данному подходу. Это как же так, делаем, мол, общее дело, а еще и деньги платить?! С тех пор винофил Шатров называл в глаза и за глаза не взявшего ни копейки за всю свою жизнь Правдорубова законченным вымогателем.
Конечно, были и другие кандидаты в члены штаба. Например, Теплович усиленно предлагал кандидатуру счетовода Аналитикова для укрепления аналитической составляющей их работы. Но тот, как назло, купил себе платный курс «Как стать бухгалтером за месяц или хотя бы получить удовольствие». Шатров вспомнил о почтальоне-конокраде Пастушкове, который мог бы бесплатно распространять агитационные материалы в рабочее время. Но на того в тот момент в очередной раз вышли знакомые цыгане с вебинаром «Куда пристроить украденного коня. Практические советы».
Гипнотизера Пятницына уже было взяли в свой штаб, но потом он отказался, сославшись на то, что, конечно, готов всех гипнотизировать в течение всей недели, но, пятница была святым делом. Дядя Лёня отказался категорически. Он страшно остерегался быть втянутым в политику в любых ее проявлениях. А участие в предвыборном штабе кандидата в члены домоуправления считал, к тому же, дело для себя чрезвычайно опасным.
В этот момент домоуправление тоже, в свою очередь, подключилось к избирательной кампании. Изначально кандидатура Командировкина не только не вызывала отторжения, напротив, домоуправление готово было ее поддержать. Он был человеком серьезным, практически системным, при этом, постоянно отсутствовал в своих командировках, что являлось безусловным плюсом. Для того, чтобы эффективная, планомерная и правильная работа никоим образом не страдала. Но смущало остальных членов одно серьезное обстоятельство – дружба Командировкина с Правдорубовым. Настоящая дружба, которая именно по-настоящему и смущала. Поэтому после нескольких совещаний в закрытом формате было сформировано решение – поддержать на выборах другую кандидатуру.
Таковых, кроме Командировкина, изначально было две. Электрик Запойкин и Закосянов. Точную сферу деятельности последнего не знал никто. Но было только известно, что во всех вопросах за него хлопотали родственники. Изначально фаворитом числился Запойкин, но, едва началась избирательная кампания, он по сложившейся традиции, хорошенько обмыл это дело и ушел в плановый запой. Поэтому домоуправлению пришлось делать ставку за Закосянова.
В этой связи необходимо несколько слов сказать про самого Закосянова. Помимо того, что у него были влиятельные родственники, которые принимали непросто непосредственное, но и самое решающее, участие в его судьбе, его отличительной особенностью было то, что он умел закосить при любом случае и в любой ситуации. Получить освобождение в школе от уроков, откосить от службы в вооруженных силах, не попасть под раздачу на сессии, лихо восстановиться после раздачи в высшем учебном заведении, получить законный выходной на бюллетене, – это было не просто в порядке вещей. Данное умение, в свою очередь, стало его визитной карточкой и крайне ценным качеством, за которое ухватилось домоуправление.
Во-первых, было совершенно понятно, что ему совершенно до звезды вся работа домоуправления. Во-вторых, плевать он хотел на какие-то там стенгазеты и их критику. В-третьих, ему было глубоко по барабану, вообще все, что и как происходило в доме. Он знал, что его влиятельные родственники, в любом случае, если что, его не бросят. Но перспектива занять теплое и престижное начальственное место, тем не менее, ему вполне была интересна. Мало ли, рассуждал Закосянов, вдруг в нужный момент это помогло бы от чего-нибудь резко закосить, ну, и безусловно, в выдвижении его поддерживали родственники.
Кампания шла отлично. Никаких сомнений в исходе голосования не было ни у одной из трех сторон. Дело в том, что позиция Закосянова была очень простой – родственники в нужный момент подключаться и чего-то подшаманят. А ему-то зачем вкалывать?! Домоуправление в целом поддерживало такую позицию Закосянова. Лучше не лезь, без тебя сделаем. Хотя, с каждым днем ближе к голосованию члены домоуправления все отчетливее понимали, что выиграть у Командировкина им не удастся. И никакие родственники Закосянова им помочь были не в состоянии. Тогда в недрах домоуправления начал созревать коварный план.
В штабе же Командировкина напротив, не сомневались в победе. В течение всего месяца друзья активно ему помогали. Самый медленный таксист Кимычев накануне голосования в течение нескольких часов медленно курсировал вдоль всех подъездов так, как умел только он один, с агитационным баннером, закрепленным на крыше его автомобиля. Модный парикмахер Стрижкин весь месяц в обмен на получаемые деньги за модную стрижку раздавал визитки в поддержку Командировкина. Газопроводов, который попутно занялся утилизацией бутылок из-под использованной минеральной воды, на каждый пакет с пластиком также наклеивал небольшой стикер в поддержку Командировкина. Даже аполитичный Дядя Лёня иногда махал из маленького окошка цоколя своим шлепанцем, на подошве которого была фотография Командировкина.
День голосования начинался отлично. Командировкин в сопровождении Шатрова стоял в центре двора, как всегда широко и тепло всем улыбаясь. Рядом на лавочке сидел счетовод Аналитиков, который как раз дочитывал очередной номер журнала «Как стать бухгалтером» и тоже периодически улыбался потому, что солнце припекало, а мысль о том, что в один прекрасный день он все-таки станет бухгалтером наполняло его сердце нескончаемым потоком тепла. Его руки так и чесались при мысли о том, что вожделенное удостоверение бухгалтера вот-вот должно было оказаться у него в кармане. На выборы ему было, конечно, наплевать, но свой голос за Командировкина он, конечно, отдал. И, составив накануне свои аналитические таблицы, он ни минуты не сомневался в его победе.
Домоуправление в течение всего дня голосования пребывало в полном унынии. Жители дома активно голосовали за Командировкина, причем даже из других подъездов. В свой подъезд Командировкин и Шатров направили в качестве наблюдателей свои главные силы – Антресолькина, Правдорубова, Братанова и Тепловича. В общем, результаты были практически предопределены, и у домоуправления не было ни единого шанса пропихнуть Закосянова. Хотя, нет, один шанс все-таки был. Оставалось только надеяться на чудо. И, как ни странно, именно и оно произошло.
Понимая, что они безоговорочно побеждают, тем более в своем подъезде, Антресолькин, Правдорубов, Братанов и Теплович вышли с лестничной клетки первого этажа, где был установлен ящик для бюллетеней, с разными целями: Антресолькин, Братанов и Правдорубов чтобы покурить; Теплович чтобы погреться на солнышке после нахождения в холодном подъезде. В лучах заходящего солнца они вместе радовались общей победе. Сомнений не было никаких. Тем более несмотря на то, что их бросили именно на этот участок фронта – в целом ситуация по нему была наиболее прогнозируема. Находясь в благожелательном расположении духа, они планировали отправить Правдорубова закупить необходимое для банкета.
Но именно в этот момент случилось страшное. Ну, может быть, не страшное, но крайне неприятное. Надо сделать оговорку, что несмотря на то, что электрик Запойкин выбыл из избирательной гонки, он в самый неподходящий для Командировкина и его друзей момент, вышел из запоя, и был тут же рекрутирован домоуправлением на выполнение секретной миссии. И в то самое время, когда друзья стояли на улице и курили, обсуждая, как будут отмечать общую победу, все их планы нарушило роковое стечение обстоятельств. Они даже заметили, что Запойкин, непривычно толстый, видимо после запоя, прошмыгнул в подъезд, но не придали этому событию никакого значения.
Целый день голосования Крохоборов был сам не свой, периодически выглядывая наружу и каждый раз хватаясь за сердце при виде горевшего на лестничной площадке света. Ему строго-настрого было предписано в день голосования не трогать выключатели, что вгоняло его в глубокую депрессию. Он терпел из последних сил, даже отказавшись попить пива и посмотреть телевизор с Несмеяном у того в квартире.
В самый роковой момент электрик Запойкин аккуратно просочился в подъезд со своей секретной миссией. Он стал медленно на каждом этаже выключать и включать свет, создавая эффект какого-то моргания. Крохоборов, который и так находился на предпоследней стадии нервного срыва, увидев в дверной глазок, что свет не просто был включен, но еще и моргал, тут же схватился за сердце. Одно дело – из-за этих поганых выборов электричества должно было нагореть на круглую сумму – а Крохоборову потом платить. Так, теперь еще и новая напасть. Проводка могла сгореть, и, получалось, что Крохоборов снова должен был на своих плечах весь подъезд вытягивать, пока они там в какие-то выборы играли?! Нет, уж, дудки!
Крохоборов с этими мыслями выбежал из квартиры и стал последовательно на каждом этаже вынимать пробки, чтобы вообще нигде в подъезде не было света. После выборов пусть домоуправление с этим бы разбиралось. А со светом баловаться было нельзя!
Спрятавшийся за лифтом Запойкин, увидев, что Крохоборов вынул пробки и на первом этаже, подкрался к ящику для голосования, включил налобный фонарик на резинке и стал откручивать крышку. Потом достал канцелярский нож и вспорол себе штаны, доставая оттуда пачку бюллетеней. Все содержимое его штанов, ну или почти все, разом оказалось в ящике, после чего Запойкин завинтил крышку обратно.
Подсчет голосов поверг Командировкина и его друзей в шок. Победив в трех других подъездах и, ожидаемо несомнваясь в безоговорочной победе в своем, они потерпели там сокрушительное поражение. Число голосов за Закосянова по их подъезду превышало в несколько раз число жителей не только подъезда, но и дома. Так неожиданно и бесславно закончилась избирательная компания Командировкина.
Глава 5. В которой рассказывается история не очень хорошей квартиры Дяди Лёни
Пока Командировкин прежде, чем снова уехать в очередную командировку, неудачно поучаствовал в избирательной кампании, а Газопроводов обучил попугайчика кое-каким фокусам, Дядя Лёня был серьезно погружен в решение куда более насущных и важных вопросов. Во-первых, на его левом шлёпанце оторвался хлястик после внештатной ситуации, о которой мы поговорим ниже, что для Дяди Лёни было крайне неприятным событием.
Во-вторых, Дядя Лёня отравился, скорее всего, не совсем свежими пирожками из буфета. Покупая которые, он отвлекся на пролетавшую в окне ворону, а Крохоборов, сверкнув взглядом коршуна, достал, по всей видимости, совсем просроченное из-под прилавка из своей особой заначки.
И Дядя Лёня мало того, что промучился с животом три дня, так еще и стал ловить себя на мысли, что стал все время смотреть в одну точку. Вот садился так на диван как-то бочком и смотрел перед собой на муху, которая залетела к нему в подвал. И вроде бы надо подняться и прихлопнуть ее стенгазетой, которая лежала у него на столе, а он все смотрел и смотрел на эту муху. Пока последняя, переходя в стадию окончательной наглости, не стала садиться Дяде Лёне на нос. Отчего он вздрагивал и, слегка покрутив этим самым носом против часовой стрелки, тем самым кое-как отлепив муху от волос в носу, опять начинал смотреть в одну точку.
Но, в конце концов, живот немного отпустило, а тщательное изучение конкретной координаты в пространстве тоже в какой-то степени принесло ему пользу. Дядя Лёня обратил внимание на то, что в том самой точке, в которую он часами смотрел, и где поблизости ползала черная муха, кляксу вишневого варенья в виде небольшой лодочки. Причем после многочасового изучения данного квадрата стало ясно, что это пятно появилось не вчера. И что муха, прочесывавшая пространство в этих координатах в свободное от попыток сесть на нос Дяде Лёне время, облюбовала это место не зря.
Но так как, даже с выздоровевшим животом привычка смотреть в одну точку Дядю Лёню отпустила не сразу, то он еще какое-то время внимательно изучал пятно в виде лодочки, стараясь определить, какой конкретно модели она могла соответствовать. И периодически, подобно дрессированному тюленю крутил своим носом против часовой стрелки в тот момент, когда муха переставала заниматься засахаренным вареньем и упорно старалась добраться до вожделенных волосиков в этом самом носу.
Первым делом после того, как Дядю Лёню отпустила странная привычка смотреть в одну точку, он, бросил оценивающий взгляд, на, мягко говоря, не совсем толстую стенгазету. Понимая, что это не вариант, он снял с ноги шлепанец. А потом с силой хлопнул им по тому месту на столе, где было варенье, и которое в очередной раз окучивала черная муха.
В результате хлопка сложился следующий расклад. У шлепанца отлетел хлястик, более того, он оказался в липкой жиже вишневого варенья. Стол не утратил пятна в виде лодочки, которая теперь все-таки изменила свою форму, но зато утратил свой краешек. Дядя Лёня, совершая хлопок, получил болезненную отдачу в свою пухлую ладонь, отчего она немного распухла. Стоявшая на столе тарелка с холодными недоеденными и покрытыми жиром свиными купатами пошла трещинами. Из-за чего застывший в ней жир оказался на столе по соседству с кляксой из варенья, по всей видимости, желая много что обсудить между собой. Черная муха осталась невредимой, поднявшись к потолку и явно намереваясь жестоко мстить Дяде Лёне, подбирая наиболее удобный момент, чтобы продолжить терроризировать волосы в его носу.
Шлепанцев после произошедшего оказался в не самом бодром расположении духа. С видом полководца, которому только что нанесли крайне чувствительное поражение, стал производить беглый осмотр поля бедствия. Периодически он периферийным зрением поглядывал на черную муху, словно желая определить, планировала ли она осуществить очередной налет на его нос или же просто тихо ржала над его неудачей, ползая по потолку.
Кое-как удерживая пальцами в носке шлепанец без хлястика, и слегка дуя на ушибленную ладонь, Дядя Лёня, бросил еще один взгляд на потолок. Пытаясь оценить, скорее не вероятность, а примерное время предполагаемого авианалета, глубоко вздохнул и побрел за тряпкой. По пути он отправил треснутую тарелку со всем прекрасно пахнувшим содержимым в мусорное ведро. И пошел открывать форточку.
Но в конце концов, несмотря на обрушившиеся на него неприятности, Дядя Лёня стоически примотал хлястик изолентой к шлепанцу. И, продолжая то и дело поднимать голову наверх, поглядывая на потолок, пошел писать платное объявление в стенгазету о сдаче в наем его свободной квартиры, которая уже почти месяц пустовала. Учитывая то, что у него все никак не складывалось с арендаторами, квартиру Дяди Лёни за глаза злые языки окрестили «не очень хорошей».
Вот это, а не всякие «игрушки в политику», типа выборов в домоуправление, как раз было серьезной проблемой. Так как денежки не капали с потолка, напротив, а оплачивать коммунальные услуги ему, само собой, регулярно приходилось. Да, показания счетчиков в пустовавшей квартире по большей части оставались неизменными, что вызывало жгучую зависть у буфетчика Крохоборова, который несмотря на свою тотальную экономию никак не мог опередить Дядю Лёню по показателям счетчиков с его пустой квартирой. Но за тепло и общедомовые услуги все равно необходимо было платить.
Вообще квартира Дяди Лёни пустовала далеко не всегда. Одно время ее снимал для себя электрик Запойкин. В этой квартире ему очень комфортно было уходить в запой. Он даже как-то выложил селфи в социальных сетях, где его голова на боку с одним подмигивавшим глазом и идиотской ухмылкой находилась на столе, окруженная лесом бутылок, с подписью: «Ну, все, я пошел!»
Там же было выложено еще одно фото. Где к подмигавшему глазу Запойкина тянулся, было другой глаз вместе с физиономией, на которой он находился. Но, видимо, в момент снимка что-то произошло. Так, как и глаз, и физиономию в целом, закрыл собой некий неопознанный летательный объект странной формы. Но при этом уверенно двигавшийся в сторону камеры на телефоне.
Это был известный любитель покашлять и стрельнуть сигареты Кашлюнков из соседнего дома. Дядя Лёня всегда старался обходить его стороной. Для того, чтобы, не приведи бог, он его чем-то не заразил во время своего постоянного кашля. А он действительно сопровождал его перманентно. Чем занимался Кашлюнков было неясно. Но ежедневно он терся около их подъезда с целью стрельнуть сигарету. А потом курил и кашлял. Кашлял и курил.
Чем больше, он курил, тем больше кашлял. С течением времени, Кашлюнков, чтобы далеко не ходить кашлять, стал делать это в обществе своего друга Запойкина в квартире Дяди Лёни. Кашлять и курить. Особо не стесняясь. Порой не открывая форточку.
Это позитивно воздействовало на находившегося в состоянии глубокого запоя Запойкина. Во-первых, рядом был надежный приятель. Который, случись что серьезное, мог и стакан поднести. Предварительно его наполнив, почти до краев. А это было важно. Руку менять никак не полагалось.
И постоянный кашель Кашлюнкова не давал Запойкину опуститься на слишком опасную глубину. Он словно дайвер ощущал постоянные колебания где-то наверху. И постоянный живительный приток никотина вместо кислорода.
Но после того, как Дядя Лёня посетил с внезапной инспекцией сданную Запойкину жилплощадь, увиденное его, явно не обрадовало. Помимо большого количества стеклотары, предназначенной для сдачи в пункт, где работал винофил Шатров, более всего Дядю Лёню неприятно удивили три головы, Каждая из них покоилась на своем обрывке газеты, плотно усыпанных рыбьей чешуей. При этом две головы были почти симметрично повернуты друг к другу: голова вяленого леща, оторванная от уже съеденного туловища, и, собственно, голова электрика Запойкина, ни от какого тела не оторванная, но тем не менее подававшая еще меньше признаков жизни, чем ее соседка с выпученными засохшими глазами. Третья голова, обложенная окурками, некоторые признаки жизни все же подавала. При том, что лежала почти поперек. Периодически кашляя, от чего рыбная чешуя разлеталась по всей квартире.
После того, как договор на сдачу квартиры с Запойкиным был моментально расторгнут по обоюдному согласию. Подтвержденному неуверенным кивком головы последнего и уверенным – со стороны головы леща, едва не упавшей на пол. Далее голова и туловище Запойкина вместе были вынесены из квартиры вместе с остатками леща и стеклотарой. Кашлюнков, под шумок стряхнув окурки на пол, чтобы никто не видел, продолжая кашлять поспешил покинуть квартиру, в которой так хорошо кашлялось и курилось, на своих ногах.
Далее была проведена генеральная уборка, И Дядя Лёня сдал свою свободную квартиру валютному спекулянту Объегоркину. В отличии от электрика Запойкина, Объегоркин, конечно, не употреблял. По крайней мере, в сопоставимых объемах. Но у Дяди Лёни возникла проблема иного порядка. В его квартире стали собираться крайне сомнительные личности, приходившие к Объегоркину продать или купить валюту. Причем, если Объегоркина тоже сложно было назвать чересчур приятным человеком, то вот посещавшие его квартиру типы, которые были постоянными клиента валютного спекулянта, Дядю Лёню совершенно не радовали. От слова совсем.
К примеру, досрочно освободившийся из колонии всегда хмурый Бандюганов со страшными золотыми зубами. Или же долгое время временно не работавший, да и не особо к этому стремившийся, Тунеядцев. Или имевший проплаченную по серой схеме точку на рынке наперсточник Прикарманов.
Дядя Лёня не понимал всех нюансов бизнеса, которым занимался Объегоркин. Объяснить, для чего каждый день необходимо было собирать компанию своих солидных партнеров для бесконечной покупки и продажи валюты, он сам себе не мог. При этом соседи всегда жаловались на то, что в очередной раз, придя туда как на работу, они опять кричали друг на друга во время совершения сделки.
Нет, конечно, Шлепанцев понимал, что иногда могло понадобиться немного валюты в качестве накопления или же поездки за рубеж. Или же, напротив, для осуществления какой-то дорогостоящей покупки напротив надо было продать какую-то часть валютных накоплений. Но вот для чего каждый день в одном и том же составе продавать и покупать валюту, – это его очень большая и очень умная голова никак не могла постичь. В общем, после истечения месяца Дядя Лёня договор с Объегоркиным, несмотря на претензии со стороны валютного спекулянта решил больше не продлевать. А также обещания пожаловаться на него, куда следует, от Тунеядцева; попытки как-то договориться, предпринятых Прикармановым; и очень хмурый взгляд Бандюганова, который напрягал более всего.
