Читать книгу: «Снежные буквы. Премия им. Ф. М. Достоевского», страница 2

– Что найти? – спросила девочка растерянно.

Её маленькое сердечко потрясли слова друга. Глаза её увлажнились, ресницы задрожали:

– Зачем? Неужели нам плохо было вместе? Зачем ты уходишь? Где ты будешь? Когда мы снова встретимся? А вдруг никогда? И что я тогда буду делать без тебя целый век?

Девочка опустилась на траву у калитки. Как хорошо было все эти годы слышать её волшебный скрип! Она закрыла лицо руками.

– Я больше не буду просить у тебя рисунки… Я не хочу, чтобы ты рисовал меня, – шептала она. – Не уходи за красками…

Юноша как можно ласковее произнёс:

– Ты только не заплачь. Твои слёзы остановят меня. И тогда моя мечта не исполнится.

После долгого молчания девочка сказала:

– Вот смотри, у меня уже нет слёз. Я не буду плакать. Я буду ждать тебя каждый день, всю жизнь, – и она опустила взгляд.

Юный художник наклонился, коснулся губами её волос…

– Я найду краски, – и решительным шагом отправился в путь. Он даже не оглянулся, чтобы не остаться.

За летом наступала осень. Ей на смену шла зима. Потом приходила весна. Затем опять наступало лето. Год шёл за годом. Девочка давно выросла. Преобразилась в очаровательную девушку с солнечными локонами и глубокими серыми глазами. А ожиданию, казалось, не будет конца. Она каждый день, утром и вечером, выходила на окраину городка, стояла перед одиноким домиком у калитки. Но открыть её и войти во двор не решалась. Она знала, что чуда не произойдет. Её друг не выйдет, он где-то далеко, ищет какие-то краски, а зачем они ему нужны? Она стала замкнутой, неразговорчивой. Улыбка редко озаряла её лицо.

Мать девушки видела её страдания. И ей надоело терпеть. Как-то вечером она села напротив дочери и сказала:

– Ты сама извелась и меня извела. Сколько можно ждать! Посмотри, сколько вокруг парней. Почему у тебя свет клином сошёлся именно на нём. Где он странствует? Что ищет? Да он тебя, наверное, давным-давно позабыл. А ты, бедняжка, маешься.

Дочь сердито посмотрела на мать:

– Может быть, вокруг и много парней. Но мне никто не нужен. И я не маюсь. И он помнит меня. Я это чувствую. Он тоже страдает, как и я.

Вскоре мать снова заговорила на эту же тему:

– Я видела сегодня сон. Как твой дружочек сидит на склоне холма и рисует. А кого, ты думаешь, рисует? Какую-то девушку с чёрными волосами и чёрными глазами.

Дочь ничего не ответила. Только румянец покрыл её щеки. Она встала из-за стола и выбежала за дверь. Много раз мать пыталась посеять у дочери сомнения в верности её друга. Но девушка не поддерживала разговора, а просто выходила во двор.

Тогда старуха решила действовать иным методом. Она встретила подружек своей дочки и попросила их помочь, а за помощь пообещала отблагодарить подарками. Подружки оказались легкомысленными и согласились. Они, смеясь, обсуждали, что за подарки их ожидают за услугу. Не теряя времени даром, они приступили к исполнению плана. Шумной гурьбой ворвались они в дом девушки.

– Что-то, краса ты наша, давно мы не виделись, – загалдели они. – Так можно забыть, как ты выглядишь. Скорее одевайся, пойдём с нами на площадь. Сегодня приехал цирк. И у нас есть лишний билетик.

Девушка не хотела идти. Но подружки не отставали, и пришлось согласиться.

На городской площади уже высился пёстрый шатер. Гремела музыка. Маленькие клоуны в остроконечных, со звёздами, колпаках бегали вокруг шатра, весело смеялись, громко зазывали зрителей.

Когда представление началось, девушка вдруг увидела в кресле около себя парня. Он хлопал в ладоши, выкрикивал: «Браво! Бис!» – и время от времени старался нечаянно коснуться её локотка. Девушка отстранялась, а когда ей надоело молчаливое приставание, она попросила подружку, сидящую рядом, поменяться местами. Парень не придал этому никакого значения. Он только ухмыльнулся в усы.

А вскоре девушка увидела его у своего дома. Он постоял около калитки, посмотрел на окна и ушёл, громко обронив на ходу:

– Я ещё приду. И не один раз.

Но парень не пришёл. Он привык к лёгким победам, а тут потерпел фиаско. Он только зло фыркнул. А что ещё оставалось делать?

Даже в этот последний раз девушке было неприятно видеть самоуверенное и самодовольное лицо наглеца. Она спросила у матери:

– Твоя затея?

– Да что, ты, родная, какая затея? Я его первый раз вижу. А он мне понравился.

Лицо девушки стало белым как полотно. Губы похолодели. И по спине пробежал холодок. Сон матери, который она рассказала дочери, чтобы посеять в ней сомнения, оказался злой выдумкой.

А тем временем молодой художник настойчиво искал краски. Сердце его постоянно болело от разлуки с любимой. Но он настойчиво переходил из одного селения в другое, из одного леса в другой. Его брезентовая сумка медленно пополнялась порошками, добытыми из коры деревьев, цветов, трав и их корней. Ему не хватало только натурального жёлтого цвета. И он подумал, что может найти его в пустыне.

Действительно, когда перед глазами юноши открылось знойное песчаное безбрежье, он поразился изобилию горячего жёлтого цвета. Этим цветом он напишет в будущем портрете её волосы.

Художник сел на вершину бархана. Достал кисть, развернул бумагу. Он приготовился рисовать. Он впервые стал рисовать после долгих странствий и потому рисовал быстро и жадно. Краски, опережая одна другую, торопились лечь на чистый лист.

Юноша не замечал хода времени. И не смотрел, что выходило у него из-под кисти. Нанеся же последний мазок, он закрыл глаза, чтобы через мгновение увидеть своё долгожданное творение целиком. Художник медленно открыл глаза и горько разочаровался. Лицо не было живым. Получилось так же, как и прежде. Он в отчаянии разорвал портрет, и ветер, подхватив бумажные клочья, понёс их по песчаным гребням в пустыню.

– В чём же дело? – повторял он каждый раз, когда очередной лист бумаги с портретом оказывался изорванным. Краски были яркими, сочными, таких красок он ни у кого не видел. Но портреты не оживали.

Прошло семь лет. Пора было возвращаться на родину. Но как он мог вернуться, если не нашёл того, что искал?

Однажды на берегу озера, заросшего камышом и населённого дикими утками, юноша сидел в глубокой задумчивости. Ему было горько и обидно за потраченное напрасно время. Он снова развернул теперь уже тонкий рулончик бумаги, вытащил краски и, почти ничего не видя перед собой, стал наносить мазки один за другим. Глаза его застилали слёзы. Они падали на лист, и от каждой слезы краски закипали. Юноше показалось, что прошло одно мгновение, когда он очнулся. С листа бумаги на него смотрели живые печальные глаза.

Художник, унимая дрожь, охватившую его, свернул портрет в рулон и, держа его в руке, быстро пошёл на восток, к своему заброшенному домику. Юноша очень долго шёл. И когда в одно раннее утро перед ним появились родные места, от усталости у него не хватило сил даже обрадоваться. Он лёг перед калиткой и впал в забытьё.

Придя в себя, он поднялся с травы. Открыл калитку. Весь двор зарос высокими сорняками. Даже на клумбе не было ни одного цветка. «Неужели она не бывает здесь?» —тревожные предчувствия овладели юношей.

– Почему она не встречает? – спросил он себя. – Неужели у неё не хватило терпения дождаться? И где она?

Художник вошёл в дом. Толстый слой пыли покрывал пол, стол и стулья.

– Ничего, она просто не знает, что я вернулся. Скоро я увижу её.

Первым делом юноша повесил портрет на стену, противоположную той, на которой висел портрет матери. Взгляды с рисунков встретились.

Художник быстро вышел из домика. Он прошёл мимо её жилища, но зайти после столь длительной разлуки не посмел. Может, любимая увидит его из окна? Юноша пошёл по тем местам, где они часто бывали вместе много лет тому назад. Может быть, там они встретятся.

Девушка действительно заметила из окна человека и сразу же узнала, что это её долгожданный друг наконец-то вернулся. Она смутилась, разволновалась, ей было страшно встретиться с ним после многолетней разлуки. Она не знала, какие слова сказать при первой встрече. О, если бы она снова стала маленькой, непосредственной как в детстве!..

Девушка дождалась, пока молодой художник скрылся за поворотом дороги, ведущей в лес, вышла из своего дома и направилась к его домику. «Я оставлю ему записку, что ждала его всё время», – думала она. Знакомый скрип калитки на какое-то мгновение остро воскресил в её памяти давно ушедшие дни. Девушка поднялась по трём скрипучим ступенькам крыльца, открыла дверь.

Пыль, лежавшая всюду, не поразила её. Её поразило лицо, которое печально смотрело на неё с портрета на стене. Это было её лицо!

Она подошла ближе. Живые глаза с рисунка пристально смотрели на неё. Девушка отвела свой взгляд. Но глаза, казалось, сверлили её насквозь, и она снова стала смотреть на портрет.

– Нет, это не я, – сказала она и повторила громко: – Что ты так смотришь на меня? В чём ты меня упрекаешь? Ты меня ни в чём не можешь упрекнуть. Я ждала… Ведь ты – это не я? Я тебе сейчас докажу это.

Она взяла со стола круглое зеркало, стряхнула с него пыль и прислонила к стене рядом с портретом. Потом стала по очереди смотреть то на рисунок, то на своё отражение в зеркале.

– Неужели это я? Нет, ты – это не я! Ты просто портрет на бумаге, хотя и живой, – в последний раз воскликнула девушка, бросив зеркало на пол. Зеркало брызнуло мелкими осколками.

Девушка медленно приблизилась к портрету, решительно взмахнула рукой, пытаясь ударить… В нарисованных глазах отразился ужас – они не могли защититься. Удар за ударом посыпались на рисунок. И в тот же миг девушка почувствовала тупую боль на своём лице.

– Сколько я ждала тебя, ждала изо дня в день! Сколько страданий и мук вытерпела! Зачем ты покинул меня семь лет назад? Зачем ты принёс этот портрет? Разве тебе нужно это изображение, пусть и живое, а не я сама – настоящая? – обращалась она к своему отсутствующему другу.

Силы покинули её. Прошептав: «Что же я наделала? Зачем ударила?» – она в беспамятстве опустилась на пол.

Глаза матери, наблюдавшие за драмой с противоположной стены, помутнели, лицо стало медленно бледнеть, и изображение на бумаге исчезло.

Художник же, почувствовав, что в эти минуты в его доме творится что-то неладное, мчался из лесу. Он ворвался в открытую дверь. Но не успел. От увиденного в комнате взор его затуманился, но он нашёл в себе силы, подбежал к своей любимой, наклонился над ней….

Резкая головная боль пробудила художника. Солнце немилосердно жгло голову. По лицу струился пот. Сердце учащённо билось, вот-вот – и выскочит из грудной клетки.

– Это только сон, это всего лишь сон, – прошептал он, – но какой это скверный сон.

Юноша знал теперь, что ему делать. Он развязал свой мешок. И все порошки заготовленных с таким трудом красок один за другим начал развеивать вокруг себя.

– Дело вовсе не в вас, – говорил он. – Теперь я знаю, в чём дело.

Он достал из кармана куртки те самые старые краски в картонной коробочке, которыми в детстве нарисовал портрет своей матери. Он развернул лист бумаги —последний, оставшийся от большого рулона.

Набрал из ручья воды. И взмахнул кистью.

– Сейчас, сейчас, я напишу, – прошептал он, – а после этого вернусь. Скоро мы будем вместе. Навсегда. Ты знаешь, я открыл волшебство красок.

Овал лица. Вьющиеся жёлтые локоны. Серые глаза.

– Сейчас, сейчас, вот только улыбку… Как же долго я не видел тебя!

Но кисть вдруг перестала слушаться. Улыбка не получалась. А взгляд был настолько печальным, что художник не знал, что делать. Отчаяние и нестерпимая боль вновь захлестнули его сердце. И снова, как в детстве, не осознавая себя, он принялся неистово наносить краски на бумагу.

Портрет был готов. Девушка на бумаге пристально смотрела в глаза юноши. И он никак не мог оторваться от этого взгляда. Он смотрел так долго, что в глазах зарябило.

И вдруг лицо стало уменьшаться.

Размываться.

Вместо локонов появились белые с жёлтой подпалиной перья.

Нос обратился в клюв.

Перед художником на чистом листе бумаги сидела птица. Но взгляд её был человеческим и столь глубоко печальным, что художник инстинктивно протянул руку, чтобы погладить птицу по головке. Но она испугалась, встрепенулась, взмахнула крыльями и взлетела.

Птица сделала над головой потрясённого юноши три круга и, издав прощальный крик: «У меня появились крылья. Иди ко мне! Я сберегла для тебя счастье!» – растворилась в бездонном небе.

Художник положил старые краски в карман и, не поднимая с земли брезентового мешка, отправился прочь, в путь, в конце которого он не знал, что его ожидало».

Луна по-прежнему мертвенным светом озаряла долину и скалу, перед которой я стоял. Светящийся текст на камне погас, но я помнил каждое слово, только что прочитанное мною. История потрясла меня.

Долго стоял я на одном месте с закрытыми глазами, пытаясь подольше сохранить в памяти видение, пока озноб не заставил меня очнуться. Я открыл глаза – скалы, перед которой я только что стоял, не было. Она исчезла. Только высокий сухой ковыль шелестел вокруг от лёгкого ветерка. Мне ничего не оставалось, как покинуть это загадочное место и вернуться домой.

В ту же ночь я сел за компьютер и, не упуская ни малейшей детали, записал прочитанную на камне историю. После завершения работы лишь одна мысль волновала меня: встретился ли молодой художник со своей любимой девушкой и счастливой ли оказалась их встреча. Почему-то с полной уверенностью я могу сказать, что – да, они вновь соединились… Иначе всё оказалось бы напрасным.

А может быть, у его возлюбленной не осталось больше сил терпеть многолетнюю разлуку, и её душа рассталась с телом, обратившись в птицу, которая сделала прощальный круг над головой юноши и исчезла в горячем воздухе? И какой же смысл вложила птица в свои последние слова: «Найди меня! Я сберегла для тебя счастье»? На эти вопросы в тот момент у меня не было ответов. И нет до сих пор. Но меня не покидает надежда, что в одно прекрасное мгновение на той поляне вновь возникнет фантастическая скала с освещенным луной текстом, и я прочитаю окончание этой истории.

Снежные буквы

В небольшом алтайском городке в общежитии коридорного типа жила прехорошенькая девочка. К тому же умница. Каждый, кто видел девочку, невольно любовался ею. Да и разговор она могла поддержать на любую тему и с малышами, и с ровесниками, и со старшими.

Однажды девочка вышла из своей комнаты в коридор. Огляделась: никого нет. Ей стало скучно. От нечего делать начала ковырять туфелькой жирное пятно на облезлом полу.

Вдруг дверь позади девочки скрипнула. Она перестала ковырять доску и оглянулась. Перед ней стоял мальчик. Выше ростом на целую голову. Он остановился, как вкопанный, не отрывая взгляда, пристально смотрел на девочку.

Сердечко у неё почему-то похолодело, сжалось. Мальчик смотрел в её глаза и вдруг увидел, что в них открылись дверцы, в которые его приглашали. Он сделал шаг и остановился. Дверцы захлопнулись.

Девочка смутилась, и вдруг в её глазах внезапно запрыгали непрошенные бесенята, она их почувствовала, но, чтобы не показать своего смущения и своих бесенят, вызывающе спросила:

– Ты чего на меня уставился?

– Я не уставился, – неуверенно произнёс мальчик и покраснел. Он был очень смуглый, и румянца от смущения не было заметно. Такой красивой девочки он ещё ни разу в жизни нигде не видел.

– И ничего не уставился, – увереннее возразил мальчик.

– Уставился, уставился. Я же вижу, меня не проведёшь.

Дети помолчали. И девочка спросила:

– А ты кто? И откуда взялся? Раньше тебя не видела.

– Мы сегодня рано утром приехали. С юга. Видишь, какой я загорелый, у нас там солнышко горячее, как утюг. А ты кто?

– Я здесь давно живу.

– А как тебя зовут?

– Зачем тебе?

– Я же здесь тоже буду жить.

– Ну и живи, – снисходительно сказала девочка.

– В школу ходишь?

– Хожу.

Девочке показалось, что она сказала слишком много слов незнакомому мальчику. Неосознанно ей хотелось, чтобы он задавал много разных вопросов, ей понравились его глаза и голос с еле уловимым акцентом. И в то же время девочка не хотела отвечать или отвечала скупо. Она сама не знала, что с ней случилось при этой неожиданной встрече. С другими мальчиками она вела себя иначе, непринужденно, а тут… хотела одновременно и дерзить, и улыбаться ему.

– А ты будешь со мной играть? – спросил мальчик.

– Не буду, – холодно сказала она.

– Почему?

Девочка не ответила. Помолчала, что-то решая.

– Много с тобой говорю. Знаешь, что я с тобой сделаю? – неожиданно резко сказала она и скрылась за своей дверью.

Через минуту девочка вернулась. В руках держала пистолет. Чёрный, блестящий. Мальчик опешил: вот так да! Откуда он у неё? Стрелять собралась?

– Ладно, не буду, не бойся, – снова снисходительно сказала девочка. Она посмотрела на свои туфельки, подняла взгляд на мальчика и протянула пистолет: – Хочешь подержать?

Мальчик молчал.

– Ты боишься?

Мальчик молчал.

– Не бойся! Он игрушечный, не стреляет, просто сделан классно. И я совсем не плохая, я не хотела тебя пугать. Меня зовут Рита, а когда вырасту, будут звать Маргарита. Правда, красиво? А тебя как зовут?

– Меня Рашид.

– Таких имён не бывает, – безапелляционно возразила девочка.

– Как не бывает? – рассердился мальчик. – Вот я Рашид. Стою перед тобой. Тебе разве не читали сказки тысячи и одной ночи? Там есть Гарун-аль-Рашид. Сейчас покажу эту книгу. Подожди меня.

Мальчик зашёл в свою комнату и вскоре вернулся с толстенной книгой в руках:

– Хочешь, я почитаю тебе про Гаруна-аль-Рашида? А ты говоришь, не бывает Рашидов.

– Ну, ладно, ладно, почитаешь, у нас дома нет такой книжки, – согласилась девочка. – Не сердись. А как тебя будут звать, когда вырастешь?

– Так же, как и сейчас, Рашид, – сказал мальчик.

– Так не интересно, – разочарованно протянула девочка. – И маленький Рашид и большой Рашид, совсем не интересно.

– Тебе не интересно, а мне интересно, – возразил мальчик. – Зато никогда не забудешь. Длинное имя Маргарита можно забыть, а моё нипочём никто никогда не забудет. Ладно, не будем спорить.

– Не будем. Теперь и я твоё имя не забуду, – сказала девочка и неожиданно протянула ему руку. – Давай с тобой дружить. У меня никогда не было друга Рашида.

– А что, у тебя много было друзей? – с ревностью спросил мальчик.

– Почему было? У меня они и сейчас остались. Вот, например, один мальчуган. Правда, он маленький и пузатенький. Зато даёт мне леденцы и пряники. И мы дружим, уже давно. Он такой смешной. Все мои приказы выполняет, да-да, все! Он как колобок кругленький, но он мне нравится. Потому что угощает леденцами, – и она рассмеялась, что-то вспомнив, но не стала продолжать. И вдруг, приблизившись, прошептала на ухо: – Он хочет меня поцеловать, ха-ха-ха!

Эти слова словно обожгли мальчика.

– Он тебя купил леденцами!

– Нет и нет, не купил! Вот ты какой…

Рашид понурил голову. Он мог бы дарить ей шоколадные конфеты и зефир в шоколаде. Но ему было совестно угощать сладостями такую красивую девочку.

– Ты зачем обиделся? – участливо спросила девочка.

– Я не обиделся, – сказал мальчик, не поднимая головы.

– Вот и обиделся, – со смехом произнесла девочка. – Моя мама всегда говорит, что на обиженных воду возят. Это когда я на неё обижаюсь. Но я не понимаю, как это возят воду на обиженных. Ты не знаешь?

– Не знаю, – хмуро ответил мальчик, отвернулся от девочки, крепче прижимая к себе толстую книгу, и повернулся к своей двери.

– Ты же хотел почитать мне? – разочарованно произнесла девочка.

– Потом.

– Когда потом?

– Потом.

Дверь печально скрипнула. Мальчик ушёл. Девочка осталась одна, и вдруг ей стало очень грустно и одиноко. Она подумала, что потеряла что-то драгоценное для себя.

Прошло три дня. Когда мальчик открывал дверь, та предательски скрипела. Дверь комнаты напротив тотчас приоткрывалась, в проём выглядывала девочка. Глаза её вопросительно и выжидающе смотрели на мальчика. Но тот стремительно захлопывал свою дверь.

На четвёртый день мальчик вышел в коридор и остановился у стены. Моментально открылась дверь напротив. Девочка, увидев мальчика, тоже остановилась у своей стены.

– Ты обещал почитать книгу, – укоризненно сказала она. – И забыл.

– Не забыл, – угрюмо ответил мальчик.

– Почему ты сердитый?

– Я не сердитый.

– Почему не выходил? Ты злишься? Ты ещё ревнуешь? Я не буду брать у него леденцы, они кислые, а пряники твёрдые, зубы сломаю.

– А почему раньше брала?

– Раньше тебя не было, – девочка замолчала. Лёгкий румянец проступил на её щеках.

– Не знаю, будешь ли ты хорошим другом? – с сомнением произнёс мальчик.

– Буду, сам увидишь.

– Как же будешь? У тебя куча друзей. А папа говорил, что настоящим может быть только один друг.

После непродолжительного молчания она полушёпотом произнесла:

– Ладно, буду одним.

– И не будешь ни с кем дружить?

– Не буду.

– И даже с тем, кто приказы выполняет?

– Даже с тем. Потому что теперь ты… будешь мои приказы выполнять. А я буду верным другом.

И снова покраснела. Мальчик этого не заметил.

– Подожди меня, я сейчас принесу книгу, – он забежал в свою комнату и вернулся с книгой: – Вот!

– Давай читать, – оживилась девочка.

– Прямо здесь?

– А что?

– Стоя не читают. И здесь темно. Пойдём во двор, на скамейку.

– Пойдём, – сказала девочка и тихонько, полушёпотом добавила: – Можно взять тебя за руку? А то тебе тяжело нести такую толстую книгу. Я помогу.

Дети взялись за руки, спустились по ступенькам во двор.

Там росли большие деревья и маленькие кусты, между ними были вкопаны скамейки со спинками. В укромном уголке среди зелени они уединились на скамейке, прижавшись друг другу. И мальчик начал читать:

– В одном персидском городе жил когда-то бедный портной, у него были жена и сын, которого звали Аладдин…

Девочка внимательно слушала, поочередно заглядывая то в книгу, то в глаза чтецу.

Они прочитали эту сказку за три дня. И ещё больше сдружились.

– А кем ты станешь, когда вырастешь? – однажды доверительно спросила девочка.

– Я хочу быть врачом, – с достоинством ответил мальчик. Он гордился тем, что уже выбрал себе профессию.

– А ты крови не боишься?

– Нет, совсем не боюсь. Когда я вырасту, и если ты заболеешь, я тебя буду лечить.

– Ой! Я обязательно когда-нибудь заболею, – заявила девочка. – Ты меня вылечишь. И я больше никогда не буду болеть никакими болезнями.

Девочка недолго помолчала и таинственно спросила:

– А мы будем вместе, когда вырастем? Ну, это… – она споткнулась на слове, боясь произнести фразу: – Ну, как это… будем… потом… мужем и женой?

– Не знаю, – в замешательстве ответил мальчик. Не ожидая такого откровенного поворота в разговоре, он густо покраснел. И как тогда, девочка не заметила его румянца на смуглой коже.

Лето прошло. Закончились каникулы. Наступил сентябрь. Дети пошли в школу. Теперь они меньше времени проводили вместе. Надо было делать уроки. Помогать родителям по хозяйству.

На деревьях желтели листья и, падая, устилали землю. Рита и Рашид собирали их для школьного гербария.

Потом наступила зима. Они катались на коньках на хоккейной площадке во дворе. Лепили снежки и кидали друг в друга. Рашид размахивался слегка и бросал в Риту не с полной силой, чтобы не сделать ей больно. Зато Рита со всего маху, заливаясь от смеха, бросала снежки в спину Рашида. Он не обижался.

Когда выпадал обильный снег, дети протаптывали дорожки и долго бродили, держась за руки, по снежным лабиринтам. Они громко смеялись, когда выталкивали друг друга с дорожки в глубокий снег. Им было весело и радостно вместе.

Однажды Рашид вытоптал замысловатую дорожку и крикнул Рите:

– Прочитай!

Рита посмотрела и разочарованно произнесла:

– А что здесь читать? Простая буква.

– Это не простая буква. С этой буквы начинается твоё имя.

– Подожди, ну-ка отвернись, – скомандовала девочка.

Мальчик послушно отвернулся.

– А теперь смотри.

Рашид обернулся и увидел рядом со своей большой прописной буквой маленькую строчную – «р».

Рита довольно рассмеялась: «А с этой буквы начинается твоё имя» и, убегая, кинула в Рашида большой снежок.

– Давай теперь, когда выпадет снег, всегда писать наши буквы «Р», – на бегу крикнула девочка. – Догоняй меня!

Какой бы длинной ни казалась зима, но и та нехотя ушла. Наступила весна. Пригревало солнце. Снег, оседая, ноздревато бугрился.

Дети гуляли в скверике. Внимание Рашида привлекли сосульки на ели. Солнечные лучи просвечивали их насквозь, с острых кончиков падали капли, выдалбливая в снегу воронки.

– Рита! Посмотри, какими сосульками встречает запоздалую весну наша голубая ёлочка. Посмотри, там, за беседкой, где летом мы читали книги. Ёлочка обижается на то, что зима никак не хочет уходить… Днём ёлочка плачет, а ночью мороз замораживает её слёзы.

– Как ты красиво говоришь, – восторженно сказала Рита. – Мне тоже плакать хочется вместе с этой ёлочкой. Я не знаю, кто ещё так красиво скажет.

– Да, ладно тебе, ты тоже можешь, если присмотришься и подумаешь…

– Нет, не смогу. Мама говорит, мне не хватает воображения, а ум у меня аналитический, – девочка сосредоточенно сморщила лобик, надула губки, хитро стрельнула своим пронзительным взглядом в Рашида и невинно спросила: – Ты, наверное, поэтом станешь?

– Нет, я же говорил тебе, что буду врачом.

– А ты хоть одно стихотворение написал?

Рашид не умел обманывать и ответил:

– Да. Про котёнка.

– Фу, про котёнка, – фыркнула Рита. – А ты напишешь для меня? Про любовь?

Мальчик в очередной раз смутился.

Потом пришло долгожданное лето. И самые длинные каникулы. За отличные успехи в учёбе Рашиду папа в начале июня купил велосипед. Мальчик был на седьмом небе от счастья, глаза его излучали невыразимую радость. Вместе с ним радовалась и Рита.

– Я научу тебя кататься, – сказал Рашид.

– Научишь? Правда? – с восторгом воскликнула Рита. – И мы поедем искать Синюю птицу?

– Поедем! Я тебе обещаю.

По-прежнему время от времени Рашид читал своей подруге сказки, рассказы и короткие повести. Как-то они прочитали историю про Синюю птицу, и девочка загорелась мечтой отыскать её, чтобы она принесла им счастье.

– Да, мы поедем, – согласился Рашид. Он не верил, что такая птица где-нибудь живёт на белом свете, но не хотел огорчать Риту. Пусть она не разочаровывается.

– А когда мы поедем? Каждый день ты обещаешь, а мы не едем. Давай завтра, – настаивала Рита.

– Давай завтра, – согласился Рашид. – Договорились.

– Я возьму с собой еду, чтобы у нас были силы. Мы же целый день будем ездить по разным местам. А когда найдем птицу… – мечтательно проговорила Рита, – я тебя… я тебя… – она на мгновение замолчала, закрыла глаза и полушёпотом добавила: – Поцелую…

Рашида настолько смутили её слова, что он не знал, как себя вести. Он остановился как вкопанный и не смог смотреть в лицо Риты.

– Что с тобой случилось, – обеспокоилась Рита. – Ты стал какой-то не такой.

– Нет, нет, я такой, ничего не случилось. Мы завтра поедем.

Наутро Рита в нарядном платье, с ярким бантиком в пушистых волосах, с нетерпением постучала в дверь комнаты Рашида. Мальчик сразу вышел в коридор.

– Ты готов? – спросила она.

– Да, сейчас выкачу велосипед.

Рашид спустил велосипед по ступенькам во двор.

– Мы сначала пойдём пешком, я его покачу, а ты иди рядом. А за городом я буду учить тебя кататься. Самое главное: держать равновесие. Я покажу как.

Дети шли по обе стороны велосипеда. Рита с гордостью держалась за раму.

– Нет, давай сначала найдём Синюю птицу, а потом ты научишь меня кататься, – предложила девочка. – Стой! Это и не потребуется. Я попрошу птицу, и она сделает так, что я сама смогу кататься безо всякой учёбы. Да?

– Не знаю, – ответил Рашид. – Хорошо, садись сзади на багажник.

Рита вскарабкалась на багажник, обхватив мальчика за талию.

– Только, смотри, не щекочи меня, – предупредил Рашид. – Я боюсь щекотки, и мы упадём. Папа говорит, что все ревнивые мужчины боятся щекотки.

– Ревнивые? Ты ревнивый? – удивлённо спросила девочка. – А что такое ревнивый мужчина?

– Ну, я не буду говорить. Я сам толком не знаю, но это когда у тебя сжимается сердце и начинает болеть от всякой несправедливости, – сказал Рашид.

– А вот и нет, – горячо возразила Рита. – Теперь я знаю, что такое ревнивый. Помнишь, я сказала тебе про мальчика, он давал мне пряники, а ты сразу обиделся, ушёл и не стал со мной разговаривать. Ты был ревнивый? Ну, скажи, ведь теперь ты мой друг, ну, скажи, скажи, – приставала девочка.

– Не скажу, – почти сердито ответил мальчик. – Вот ещё придумала неизвестно чего. Поехали искать Синюю птицу!

Рашид быстро помчался по гладко укатанной дорожке.

– Давай быстрее, – поторапливала девочка, сидя сзади на багажнике. – А то мы сегодня не успеем найти её.

Дети проехали километров пять по узкой тропинке в светлом лесу, насквозь пронизанном солнечными лучами.

– Ой, остановись, я устала, устала, мне больно сидеть на железке, – взмолилась девочка. – Остановись, а то я сама спрыгну.

Дети остановились, слезли с велосипеда и сели на траву.

– Отдохнём немного, – предложил Рашид. – А потом я буду учить тебя кататься.

– Нет, сначала давай покушаем. У меня бутерброды есть и водичка, – девочка достала из пластикового пакета свёрток, развернула его: – Вот, бери, ешь.

Дети съели бутерброды, попили воды.

– Я очень сытая, – сказала Рита и спросила: – А ты?

– Я тоже. Спасибо тебе! Теперь, давай, учись! – сказал Рашид. – Я помогу тебе забраться на седло. Держи крепко руль.

Подсаживая девочку за талию, он спросил:

– А ты не боишься щекотки?

– Нет, не боюсь. Я не ревнивая.

– Села? Выпрями спину, не сутулься. Вот так. Смотри вперёд и крути педали. А я буду велосипед поддерживать, чтобы ты не упала.

Рита засмеялась:

– Я быстро научусь. Мама говорит, что я смышленая, у меня ум аналитический.

– Ладно, ладно, – согласился Рашид, – Не отвлекайся, крути педали без перерыва.

– У меня получается? – спросила девочка.

– Получается, получается.

– Ура, – воскликнула девочка, – Я научила…

Она не успела закончить свой возглас, как руль круто завернул в сторону, колесо встало поперёк дорожки, и девочка со всего маху свалилась на землю.

– Ой, ой, нога, нога, – громко закричала девочка, слёзы крупными градинами брызнули из глаз. – Ой, больно, как больно…

Мальчик растерялся и не сразу сообразил, что произошло. Когда опомнился, а длилось это мгновение, он опустился на колени перед распростёртой на земле девочкой. Из рассечённого колена сочилась кровь.

– Сейчас, – шептал он, – сейчас.

Он слизнул с ноги красную солёную струйку вместе с пылью. И губами приник к ране.

– Щиплет, мне больно, – навзрыд плакала девочка.

– Рита, Рита, потерпи, сейчас не будет больно, – уговаривал Рашид.

Мальчик проглотил накопившуюся во рту кровь, языком прижал рану, чтобы остановить кровотечение.

Девочка, не переставая, плакала и звала:

– Мама, мамочка, мне больно!