Читать книгу: «Боюсь стать Колей», страница 4
АЛИК. Почему они все так откровенны? Эти люди. Они сходу рассказывают обо всём подряд. О том, как читают переписки мужей, как знакомятся во время опорожнения кишечника. Да я и сам: «Еду жениться». Кому какое дело? Зачем я это сказал? И ведь самое страшное, что я ничего не выдумал.
ПОЛИНА. В поездах всегда так. Здесь встречаются люди, которые больше никогда друг с другом не встретятся. А у людей многое накапливается. Им хочется выплеснуть на кого-то все свои помои. Шум колёс, дорога… дорога сама по себе, как точка отсчёта. И здесь хочется освободиться от всего, что гниёт внутри. Дорога создаёт иллюзию обнуления данных. Кажется, что здесь есть шанс начать всё сначала. Но это иллюзия. Это такая же иллюзия, как то чувство, когда под сердцем появляется настолько ощутимая тяжесть, что кажется, будто можно вскрыть грудную клетку, ухватить эту тяжесть и выбросить вон. Но когда вскрываешь, убираешь рёбра, оказывается, что там ничего нет. Под сердцем нет ничего лишнего. Никакой тяжести. Только вонь мяса и запах крови.
АЛИК. Мне кажется, что эти люди вскрыли мои сомнения.
ПОЛИНА. И сомнений нет никаких. Твои сомнения – это выбор между тем, что ты должен и тем, что ты хочешь. По залёту?
АЛИК. Ты говорила об откровении в поездах. Это ведь потому что мы никогда не увидимся? Больше никогда не увидимся?
ПОЛИНА. Откровенность нужна для того, чтобы не было проблем в отношениях с людьми. Когда ты откровенен, сразу видно, кто ты на самом деле. Быть откровенным – значит оставаться самим собой. А если притворяться кем-то, что-то скрывать, насиловать свои чувства, то постепенно превратишься в кусок мясного пластилина. Из тебя можно будет слепить какое угодно дерьмо. Когда делаешь то, что должен, а не то, что хочешь, ты, конечно, сразу становишься невъебенно хорошим человеком. Но если задумаешься… если сядешь и задумаешься, то поймёшь, какое ты на самом деле унылое говно.
АЛИК. Мне нравится, когда ты материшься. Далеко не всем девушкам удаётся так красиво произносить брань. Ты охуительно материшься.
ПОЛИНА. Я просто ни с кем не заигрываю, Алик. Она сказала, что беременна, да?
АЛИК. Честно говоря, она вообще моя первая женщина.
ПОЛИНА. Был бы ты девочкой, мог бы этим гордиться.
АЛИК. Не ладилось у меня как-то с женщинами.
ПОЛИНА. Живёшь с мамой, работаешь в академии, в каком-нибудь всеми забытом подвальчике?
АЛИК. Там моя лаборатория. Не научился как-то я с девушками общаться.
ПОЛИНА. А эта юная мадам смогла пробудить в тебе мужчину?
АЛИК. Она сама всё…
ПОЛИНА. Понятное дело, ты не виноват.
АЛИК. Это была прекрасная неделя. Потом она уехала, писала мне. Звала к себе. Говорила, что полюбила меня. Просила, чтобы я перестал жить с мамой, пока сам не превратился в женщину. Она сказала мне, что я очень женственный, но она может сделать меня мужчиной.
ПОЛИНА. Неужели никто до неё не смог склонить тебя на путь разврата и похоти?
АЛИК. Ну… у меня были девушки. Но не долго. Я их приводил домой…
ПОЛИНА. К маме.
АЛИК. ….повторных встреч не было. До соития не доходило.
ПОЛИНА. Разумеется.
АЛИК. Как я был глуп.
ПОЛИНА. Ничего не изменилось.
АЛИК. А ты считаешь меня привлекательным?
ПОЛИНА. О, нет, уволь.
АЛИК. А ты очень привлекательная.
ПОЛИНА. Ну всё, понесло лишённого невинности.
АЛИК. Да, она беременна.
ПОЛИНА. Поздравляю. Теперь ты мало того, что мужчина, да ещё и будущий отец.
АЛИК. Эти люди вскрыли мои сомнения. Как твоё имя?
ПОЛИНА. Полина.
АЛИК. Полина, ты понимаешь, о чём я?
ПОЛИНА. Нет, ты не женственный. Ты как мальчик. Ты взрослый мужик, но маленький беспомощный мальчик. Не возвращайся к маме, Алик. Дай себе вырасти.
АЛИК. Я не вернусь. Теперь уж не вернусь.
ПОЛИНА. Ты глупенький. Совсем глупенький.
АЛИК. От тебя это слышать не обидно.
ПОЛИНА. Потому что ты видишь во мне свою мать…
АЛИК. О, только не «Юнг», умоляю!
ПОЛИНА. Забавно, как ты реагируешь.
АЛИК. Да меня уже все затрахали этими «Фрейдами, Юнгами».
Блог Полины
А потом к нам в тамбур зашёл австралопитек Анатолий.
ТОЛИК. О! Вот ты где. А я уж это, думал, что как-то так.
ПОЛИНА. Какие пространные выводы.
ТОЛИК. Ну чего, красоточка, пошли. Винчик сам себя не выпьет.
ПОЛИНА. Я уже сказала, что не пью.
ТОЛИК. Да кто пьёт-то. Так, на донышке.
ПОЛИНА. Молодой человек, австралопитеки – не мой круг общения.
ТОЛИК. В смысле?
АЛИК. Опрометчиво. Он скорее Хомо Эректус. Он довольно высок, близко посаженные глаза. Ощутимы признаки связной речи.
ТОЛИК. Чо? Ты кто тут ваще? Слышь, э?
АЛИК. Хотя на счёт связной речи, я, пожалуй, ошибся.
ТОЛИК. Ты типа щас меня эта, да? Ты чё, ёпт? Ты типа дерзкий, а?
ПОЛИНА. Алик, ты его травмировал.
ТОЛИК. Слышь, ботанщина, ты хоть понимаешь, как ты попутал, а?
АЛИК. Мне показалось, эта леди не разделяет вашего желания пообщаться.
ПОЛИНА. Теперь он хочет общаться с тобой, Алик.
ТОЛИК. Молчи, женщина. Пацан, сюда щас иди.
АЛИК. Между нами три шага, мог бы и сам пройти.
ТОЛИК. Бля, как ты меня бесишь. Вот вообще ненавижу таких удодов.
Блог Полины
Конечно же он ударил Алика. Это было так мило. Нет, милым мне показалось не то, как его бьют, а с каким мужественным выражением лица этот очкастый рыцарь принял первый удар. Я закурила ещё, сделала глубокую затяжку. А этот здоровяк вдруг начал бить Алика своей дурацкой ногой. Зрелище, конечно. Но пришлось достать свой электрошокер.
ТОЛИК. Блядь! Ты ёбнутая что ли?!
ПОЛИНА. Отвали. Я дама рисковая. Видишь, даже в тамбуре курю.
ТОЛИК. Бля, больно же, мать твою, больно! Сука, что за херня-то! Леди, блядь! Какого хера меня руки не слушаются?
ПОЛИНА. Забей, скоро пройдёт.
Письмо Алика
Я конечно тоже его ударил. Хорошо так приложил, не ожидал даже от себя. Ну и он ушел. Но похоже нос мне сломал. Поэтому не удивляйся, когда увидишь меня немного поломанным. Совсем не больно. Правда, покурить захотелось. Но я не стану. Я ведь тебе обещал.
АЛИК. Оставь половину.
ПОЛИНА. Докуривай.
АЛИК. Бля…
ПОЛИНА. Дай-ка, посмотрю.
АЛИК. Не, не трогай. Похоже, сломан.
ПОЛИНА. Руки убрал. Я врач.
АЛИК. Хирург?
ПОЛИНА. Патологоанатом.
АЛИК. Думаешь, настолько всё плохо?
ПОЛИНА. Да не, вроде не сломан.
АЛИК. Вроде? Ты же врач!
ПОЛИНА. Настаиваешь на вскрытии?
АЛИК. По ощущению – сломан.
ПОЛИНА. Пошли в туалет. Кровь смоем.
АЛИК. Я сам.
ПОЛИНА. Я врач.
Блог Полины
Потом мы зашли с ним в туалет. Из его глаз текли слёзы. Но он не плакал. Это само собой, когда в нос бьют – текут слёзы. А вообще нос у него нормальный. И губы. Мягкие губы. И мягкая кожа. Я помогаю ему смыть кровь. Под моей влажной ладонью его нормальный нос, мягкая кожа… и его губы. И его чёртовы слёзы. Его чертовы слёзы растворялись в ледяной воде, которую приходилось выжимать из ржавого крана.
ПОЛИНА. Спасибо, кстати.
АЛИК. Чёрт!
ПОЛИНА. Больно? Прости.
АЛИК. Мне не больно.
ПОЛИНА. Не больно, не больно. Ты настоящий мужчина.
АЛИК. Вообще, я не конфликтный.
ПОЛИНА. Но ведь джентльмен. Постоял за честь дамы.
АЛИК. Получил по морде в честь дамы.
ПОЛИНА. Больше так не делай, хорошо?
АЛИК. Перестань. Перестань мне указывать, что я не должен делать, а что должен.
Письмо Алика
Наверное, будут синяки. Я сделал холодный компресс. Но синяки будут. Настя, мне очень одиноко. Мне очень одиноко без тебя.
ПОЛИНА. Почему тебя беспокоит, что я забочусь о тебе?
АЛИК. Ты… ты ведь понимаешь, что твои ладони на моём лице? Ты понимаешь, что здесь не слишком уж и тесно для такой близости?
ПОЛИНА. Тебя беспокоят мои ладони на твоём лице или то, что я забочусь о тебе?
АЛИК. Не нужно обо мне заботиться, Полли.
Блог Полины
Мои ладони на его лице, его испуганные глаза, его слишком частое сердцебиение – всё это меня забавляло и возбуждало одновременно. И я поцеловала его. Он дёрнулся. Так дёргается свежий труп, когда при надрезе задеваешь нервные окончания. Он дернулся, потому что я задела его нормальный нос. Ему было больно, но он не мог оторваться от моих губ. Я улыбнулась, не выпуская его языка из своего рта. Он почувствовал эту улыбку, отпрянул. Смотрит на меня испуганными, удивлёнными, но довольными глазами.
ПОЛИНА. Это, чтобы ты перестал видеть во мне свою мать.
АЛИК. Да мать твою, Полина…
ПОЛИНА. Твою.
АЛИК. Засунь своего Юнга…
ПОЛИНА. Покажи, куда?
АЛИК. Ты ебанутая, Полли.
ПОЛИНА. Ууу, какой пульс. Ты болен?
АЛИК. Ещё бы. До сердца, без вскрытия.
ПОЛИНА. До самого сердца, Алик?
Письмо Алика
Настя, уже темнеет. Меня клонит в сон. Скоро встретимся. Пиши. Мне приятно будет прочесть твоё письмо в поезде. Мне здесь так одиноко.
ПОЛИНА. Тебе нравится такая поза?
АЛИК. Вполне.
ПОЛИНА. Тогда почему ты остановился?
АЛИК. Кажется, кто-то хочет в туалет?
ПОЛИНА. Занято!
Блог Полины
Всего здесь, разумеется, писать не стану. Но он неплох, весьма неплох. В тихом омуте-то…
ПОЛИНА. Алик, ты полон сюрпризов. Где ты этому научился?
АЛИК. У меня было много времени на изучение видео-пособий.
ПОЛИНА. Фу, лучше не отвлекайся.
Письмо Алика
А погода тут не очень. Из окна немного дует. Но одеяло очень тёплое. Знаешь, мне даже нравится путешествовать поездом.
ПОЛИНА. Оу, Алик, какой у тебя большой… научный интерес.
АЛИК. Проникаю во все тонкости медицины.
ПОЛИНА. Радует размах.
АЛИК. Давай об оценках качества позже.
ПОЛИНА. О, а это для того, чтобы меня заткнуть?
Блог Полины
Вонючий, тесный туалет в плацкартном вагоне, дрожащий от желания курёнок в очках, этот долбанный стук колёс… Чёрт бы меня побрал, если это не лучший секс в моей жизни.
ПОЛИНА. Алик, ритм стука колёс устарел, ускоряйся.
АЛИК. Полина, просто я стараюсь не обгонять.
ПОЛИНА. За меня не волнуйся.
Письмо Алика
Ну всё, Настенька, я кончаю писать. Глаза слипаются.
ГОЛОС ПРОВОДНИКА. Туалет освобождаем! Златоуст! Стоит две минуты.
Станция «Раздорная»
Письмо Алика
Настенька, не поверишь, но с этим Анатолием мы нашли общий язык. Когда он узнал, что я еду жениться, решил поделиться своим опытом..
ТОЛИК. Алик, братуха! Уважуха, вообще! Шаришь, нет? Это же такой кайф! Домой приходишь, жена тебе и ужин, и минет. Понял? У меня вообще с женой разговор короткий: я сказал, она сделала. Их, баб этих, надо в узде держать, понял, нет? Чуть слабину дашь, всё, считай каблуком придавило.
НАДЯ. У тебя что, жена за служанку?
ТОЛИК. Цыц! Она знает бабское дело. Она дома, сидит с детьми, готовит жрать, я бабки рублю. Всё чин чинарём.
НАДЯ. У тебя-то дети?
ТОЛИК. Пацан, три года.
ТАМАРА. Ай, ты ж! Молодец. Такой молодой, уже размножился. А наш-то всё никак.
ТОЛИК. Алик, слышь? У меня пацан, три года. Шаришь, нет? Это знаешь, каково вообще, пацана воспитывать? Сейчас фотки покажу, у меня на телефоне.
Блог Полины
О, нет. Он начал показывать фотографии своего голенького сына. Толик тычет всем в лицо своим телефоном, на экране сменяют друг друга кадры безудержного счастья: вот Толик, искажённый ванильной улыбкой, катит по городу колясочку, вот его сынишка катится с горки. Толик показывает фотографии своего юного быдла и говорит: «Вот оно счастье!»
ТОЛИК. Вот оно счастье! Прикинь, у меня свой пацан, которого я, сука, воспитываю. Ты-то как, планируешь по детям?
АЛИК. Не планировал.
ТОЛИК. А напрасно!
НИКОЛАЙ. Это напрасно, Алик. Дети, это ведь – ого-го!
ТОЛИК. Вот, правильно отец говорит. Слышь, короче, главное, чтобы пацан был. Поначалу трудно будет, хуя с два поспишь. Ну, знаешь, крики по ночам, памперсы. Этим конечно баба занимается, но ты там тоже иногда на подхвате будь. Я тебе так скажу, это облом, да, но короче не парься. Зато потом пацанчик твой тебе «папа» скажет. Я тебе говорю, братуха, это вообще улёт. Ну в смысле, до глубины души. Прикинь, стоит твой мелкий, руки к тебе тянет, и говорит: «папа», ёпт.
АЛИК. «Папа, ёпт»? Это как воспитаешь, конечно.
НИКОЛАЙ. Воспитывать надо так, чтобы хороший человек вырос.
АЛИК. Ваш сын хорошим человеком растёт?
НИКОЛАЙ. Конечно! Институт скоро кончит. Первое высшее. Юристом будет. А сейчас пока электрик.
ТАМАРА. Сынишка наш хоть и балбес, но человек-то хороший. На днях вот пылесос починил. Сам!
НИКОЛАЙ. Он и на гитаре умеет.
ТАМАРА. Лепса.
ТОЛИК. Лепса-то вообще нормуль.
НИКОЛАЙ. Я сам воспитывал сына. Вот сына – я сам.
ТАМАРА. Сам, сам. Ага, дождёшься. Хоть бы раз, зараза, пелёнки поменял. Скотина. Всё здоровье с этим обормотом испортила. Сам он воспитывал, как же. А кто институт бросил из-за твоего «сам»? А? Что ж ты-то САМ институт не бросил, когда надо было с сыночком сидеть?
НИКОЛАЙ. Не заводись, Томочка. Ну ладно тебе.
ТАМАРА. Молчал бы, паразит. Воспитатель херов, бляха муха.
ТОЛИК. Ладно, не ругайтесь. Народ спать уже ложится.
НАДЯ. Мой муж тоже вот и пальцем не шевельнул к воспитанию. Только в игры свои играет. А как в гостях у кого, тоже: «мы воспитываем, мы растим». «Мы», как же. Хоть бы раз сказку ребёнку на ночь почитал. Хоть бы раз! Я уж не говорю о том, чтобы заставить его погулять с малышкой.
