Читать книгу: «Купол раздора», страница 20
Страшный суд
«И откроется на Страшном Суде, что единственным смыслом жизни на земле была Любовь…"
Антоний Сурожский
Когда бурлил котел страны и с каждым часом близились переговоры с Крестом, состоялось действо, про которое грех не упомянуть. Речь идет про суд над тем классом людей, что долгое время сам занимал роль судьи.
Шли расследования. Этот процесс должен затронуть лишь тех, чья вина неоспорима. Кто-то из бывших чиновников и военных сбежал в Сибирь до закрытия границ или даже после через леса, некоторые же из них просто спрятались где-то на необъятных просторах нашей Родины, которая, впрочем, была разрублена топором границы, так несправедливо разделяющей народ. Но те, кто были арестованы, наконец дождались судного дня.
Так как граждане были лишены возможности вешать на фонарные столбы воздушные шары, то заменой им могли бы послужить светлые лица бывших господ. Но приняли решение не допускать бесчинств и линчеваний, пресечь люстрации в виде расправ, а провести суд по справедливости. Подсудимые могли иметь адвокатов. Такая возможность была даже у немцев Третьего рейха на Нюрнбергском процессе. Преступники, в отличие от своих жертв, получили право на защиту.
Суд расположен в мрачном сером бетонном здании в стиле конструктивизма. Над входом развевается флаг России. Его больше не поганит черное пятно старой верхушки, вновь просыпаться в народе светлое чувство по отношению к государственным символам.
Архитектура постройки типична для своей эпохи, с четкими линиями и унылой серой цветовой гаммой. Стены усеяны тяжелыми деревянными дверьми. Коридоры длинные и тускло освещены. Сам зал суда строгий, но величественный, со скамьями для обеих сторон и возвышением для кресла судьи в одном конце. В этой огромной комнате есть высокие окна, которые пропускают естественный свет, но она все еще кажется угнетающей из-за своего размера и отсутствия цвета или декора.
Это лишь первый этап, впереди еще множество слушаний. Часть из них будет проходить не в столице. Пока что перед Фемидой предстали самые значимые государственные деятели, ответственные за преступления перед всеми гражданами.
Перед началом судебного процесса прошли расследования, где рассматривались дела каждого из обвиняемых, собирались улики, показания. Обвинители еще несколько дней назад работали на заводах и шахтах. Кому повезло больше – трудились в министерствах, а кому меньше – гнили в тюрьмах.
Весь процесс трибунала фиксировался на камеры и показывался по телевизору, страна должна была знать о том, что именно происходит в этих мрачных стенах. Доказательства и документы уже предъявлялись подсудимым на предварительных допросах, но теперь настало время публичных слушаний. Напряженность электрическими импульсами пронзает воздух.
Генеральный прокурор начал свою речь:
– Сегодня в нашей стране впервые происходит массовый суд над людьми, совершившими преступления против человечности в подобных масштабах. Повторения произошедших событий страна не перенесет. Сегодня стоит вопрос не только юридической, но и исторической ответственности.
– Трибунал подтверждает получение всех выдвинутых обвинений. Обвиняемые будут поочередно приглашаться для признания вины, – объявил судья. Люди притихли, следили за каждым движением служителя правосудия и ожидали первое имя. – Обвиняемый Михайло Михайлович Собакевин, Вам слово.
Собакевин быстро пробежал за стойку, посмотрел исподлобья на людей, которые здесь собрались. Начал только после глубокого вздоха, будто пытался всосать слова, витающие в воздухе:
– Я хотел бы сказать, что я не тот человек, за которого вы все меня принимаете. Сами подумайте, мог бы я творить такие бесчинства? Да в конце, конце, я…
– На данном этапе разрешается только признать себя виновным или нет. Иные высказывания пока недопустимы.
– Не виновен!
Манчилов спокойно подошел к трибуне следующим, поправил микрофон и уверенно сказал:
– Не виновен.
За ними последуют с таким же заявлением министр финансов Клим Плюшин. После – знаменитый в народе советник президента и заместитель главы нацбезопасности Павел Ноздрин, И.О. Президента Константин Беккер, генерал армии Парабак, глава Министерства национальной безопасности Мягков, министр внутренних дел Соломенко, министр внешней торговли Подпевайлов, и, наконец, его былое величество Алексей Градов, собственной персоной. Никто из обвиняемых не признает себя виновным.
– Была составлена карта устройства правительства и около властных кругов. Пожалуйста выведите изображение на экран, – прокурор обратился к изображению. – Здесь вы можете схематично лицезреть иерархию в окружении бывшего президента Алексея Градова. Также мы продемонстрируем часть наиболее важных документов, кадры съемок, которые послужат доказательствами к обвинению. Для начала я бы хотел продемонстрировать документальный фильм, состоящий из кадров, снятых в тюрьмах и запечатленных на фотоаппараты и мобильные устройства обвиняемых в разные периоды времени. Подлинность всех фотографий и видео подтверждена группой следователей, на этом документе стоят подписи каждого из них.
Свет приглушили, всем присутствующим включили фильм. Глазам зрителей предстали страшные кадры из застенков так называемых исправительных учреждений. Пытки, снятые на телефон для отчета, запротоколированные последствия казней и издевательств над заключенными, многие из которых оказались там по политическим статьям. Показали и последствия вируса 1999 года, когда больницы не справлялись, а руководители, ответственные за больничные койки и санитарию, не исполняли обязательств, когда горы трупов заполняли улицы и дома, страна будто вернулась к средневековой чуме. В фильме представлены и последствия голода, выкосившего несколько миллионов граждан в начале двухтысячных.
На фоне страшнейших фотографий и видеозаписей с грузовиками, полными мертвых тел, звучат слова диктора: «Граждане вечно балансировали между смертью и жизнью, в то время как власть страны и их зарубежные управители старались, чтобы этот баланс не сильно перевешивал в сторону жизни». Обнародованы были фото видео, обнаруженные на личных устройствах подозреваемых. На них можно увидеть свидетельства избиения и унижения граждан, и смелые высказывания зачастую пьняых подсудимых, в которых народ уподоблялся скоту, с использованием матерных выражений, при прослушивании которых невольно поднимались брови у всех присутствующих.
Обвинению было важно добиться реакции у обвиняемых, вызвать какие-то эмоции. Но у большинства из них угрызения совести отсутствовали, каждый старался в голове своей найти себе любимому оправдания. Для всего описанного пришлось придумать неологизм: экспортно-зависимый геноцид граждан.
Суд попросил Павла Ноздрина встать.
– Вы имели возможность оказывать влияние на Градова касательно внешней политики, а также касательно дел Министерства национальной безопасности?
– Нет! Нет же! Я всегда был с народом. Я сам по происхождению из народа. – Павел попытался заглянуть в глаза публике и улыбнуться так, как не делал этого никогда раньше. – Да я в первых рядах пошел со всеми, на машине своей помчал, сбивая этих жуликов! На митинг приехал. Я против этого диктатора! – он чуть ли не запрыгал на месте, указывая на бывшего президента. – Я с людом русским православным. За Родину! За правду! – После этих слов он опустил подбородок к груди, в которую успел побить кулаком, и выдохнул. Настоящее театральное представление.
Судья вызвал Собакевина, чтобы прокурор задал ему тот же вопрос.
– Ну, знаете ли… Всегда честью и правдой служил Отечеству, в том числе и Алексею Алексеевичу Градову. Он знал все по каждому вопросу, лично курировал все ведомства, даже военные планы проверял и комментировал. Так может делать только гений. А использовал ли он свой талант во благо или нет – не мне решать. Я приказы исполнял. Я человек подневольный!
– Градов говорил в одной из своих речей на корпоративе, что «нужна не правда, а победа во всем; кто сильнее, тот и прав». Было такое? Вы поддерживаете данные лозунги?
– Я считаю, что наша страна под предводительством Алексея Алексеевича жила по правде, все было справедливо… И мы сильны. А что я делал, так это не по своему усмотрению и глубокому желанию, а из уважения и преклонения перед нашим лидером и народом. Я обычный человек, как и все! Все вы жили годами и не ворчали, работали, так и я! – адвокат Собакевина подошел к нему и что-то нашептывал на ухо. Михайло нахмурился и недовольно слушал подсказки.
– Господин судья, позвольте задать вопросы министру внутренних дел Соломенко Артему.
– Соломенко Артем Валерьевич, можете подойти к трибуне.
– Вашему ведомству были подконтрольны и тюрьмы, правильно я говорю?
Допрашиваемый начал отстраненно:
– Кто по политическим статьям сидит, так их ловит Министерство национальной безопасности. Мы лишь заняты теми, кто убивает, ворует – нехорошими людьми, в общем. Да, тюрьмы контролируются нашим ведомством, но если в этих стенах и были невиновные, пострадавшие за народ, то не моя ответственность. Я лишь хочу, чтобы правопорядок царил в стране, и все спали спокойно.
В зале сидит множество людей, многие что-то записывают. Операторы стоят у камер. Шум переговоров разных граждан сливается воедино. На скамье подсудимых расположились около трех десятков человек. Они тоже не перестают говорить, многие надеются на оправдательный приговор – и это как минимум, ведь некоторые ждали и извинений, например, за пропущенный ужин.
В зал суда приглашен свидетель. Седой мужчина из села под Псковом подошел к трибуне и в микрофон начал зачитывать свою речь, но не с листа, а с подкорки своего сознания:
– Когда партизаны захватили город и двинулись на базу «Псков», в наше село пришли солдаты, а с ними и иностранцы эти в черной форме. Офицеры заявили, что мы пособники партизан. Не успели мы оправдаться, мол, не мы это, так началась стрельба. Убили брата моего. Женщин насиловали. Стреляли. Растянулось это событие будто на года. Хотя прошел, быть может, час. Я проснулся тогда в грязи… По лицу, оказалось, прикладом ударили. Злости в них немеряно. Слышал, что руководит ими зарубежный главнокомандующий, но генерал Парабак руку приложил. Он лично тогда на фронт приезжал. А за пропаганду, навеянную на солдат, говорят, был ответственен министр просвещения Собакевин! Может, и документы у вас имеются? Офицеров некоторых, кто был-то в селе нашем, в лицо запомнил. Готов опознать.
На скамьях подсудимых зашумели все, заерзали, громко переговаривались, кто-то даже начал кричать. Судья решил прекратить этот гомон:
– Тихо! Суд идет!
– Господин судья, разрешите допросить генерала Парабака, – вызвался прокурор. Удар молотка заставил замолчать всех присутствующих.
– Рассматривается уголовное дело по обвинению Парабака Семена Дмитриевича в действиях, повлекших смерть нескольких лиц, а также в получении и даче взяток. Обвинителем выступает прокурор Виталиев Геннадий Эммануилович. Вам предоставляется слово.
– Парабак Семен Дмитриевич, Вы обвиняетесь в преступной халатности, участии в коррупционных схемах и в даче распоряжений, повлекших смерть граждан. На протяжении двенадцати лет Вы, будучи генералом армии, совершили 52 зафиксированных правонарушения.
– Подсудимый Парабак Семен Дмитриевич, даю вам слово, – обратился к нему судья.
– Взятки я не давал и не брал, вину за это отрицаю. Да, я совершил ошибку. Я не был в состоянии предотвратить то, что был обязан исполнять. Жаль, это было использовано для непонятных замыслов. Я не понимал, что даже солдатскому повиновению есть граница. Я солдат, я обязан отдавать исполнение и преданность. Это моя судьба. Пусть из последствий войны для россиян вырастет новое будущее в содружестве народов.
Со скамьи подсудимых послышался крик:
– Да кому ты врешь? Брал ты деньги! И людей самовольно приказывал губить!
– Тишина в зале! Попрошу Вас соблюдать правила!
Заседание продолжалось. После генерала Парабака следующим обвиняемым был приглашен к трибуне Манчилов Алексей Павлович. В зале среди прочих можно было увидеть Веру.
– Я исполнял свои обязанности так, как положено правилами, написанными не мной. Абсолютно не понимаю, почему я сижу сейчас здесь среди этих… жуликов! Бандитов! Это нонсенс. Я работал и старался помочь всем, в отличие от некоторых.
– Вы занимали должность министра распределения и коммунальных служб. То есть, от Вас зависело обеспечение граждан едой, водой, жильем и так далее. На своем посту Вы подписывали документы, связанные с этими вопросами? – прокурор начал наседать с вопросами.
– Да! Подписывал законы и несу ответственность.
– Документ №21 от 22 февраля 2002 года тоже Вы подписывали? Тогда в стране был голод…
– Нонсенс какой! – повторил Манчилов, указывая пальцем на прокурора. – Документы подписывал, насчет этого не знаю. Протестую! Фальшивка. У меня много недоброжелателей. Поня-я-ятно, чего я тут… Все понятно…
– Подсудимый, Вы отрицаете свою вину?
– Ну конечно!
– Да или нет?
– Нет. То есть, да! Да, я отрицаю.
Прокурор продолжил:
– Следствие выяснило, что Ваше министерство получало от «Креста» документы, в которых изложен их запрос на те или иные ресурсы. Но за вычетом необходимых поставок должно было остаться значительно больше ресурсов для граждан России. Вы же, как глава департамента, ответственны за то, что на самом деле часть произведенных товаров и добытых ископаемых шла в карманы чиновников Вашего министерства и другим лицам, часть из которых уже установлена.
– Нон-сенс! Ни копейки лишней не брал. Спросите моих работников, – Алексей Павлович попытался заискивать, улыбаться, рассказывать только хорошее про себя любимого. – Я никогда никого не обделял, что Вы! Что за нонсенс…
Манчилов еще долго отбивался от всех воланов правосудия, что летели в него, орудуя языком и жестикуляцией, словно ракеткой. Следом судья дал слово Вере, так как она выступала свидетелем от обвинения.
– Ваша честь, уважаемые члены суда. Меня зовут Калинина Вера Вениаминовна, и я здесь, чтобы дать показания против министра Манчилова Алексея.
Этот человек…виновен в том, что мои родители умерли…Я здесь чтобы…Таких случаев множество! По всей стране! Он ответственен за гибель граждан от голода, болезни и лишений. Несмотря на влияние президента и внешних сил на него, он мог бы постараться обеспечить гражданам доступ к предметам первой необходимости, но инициативы не было. Так же вы, господин прокурор, уже упомянули о масштабе воровства и коррупции . Мои родители не были богатыми и влиятельными людьми, они были трудолюбивыми, и хотели лучшей жизни для своих детей и страны. Они неустанно трудились на полях. Они стали жертвами болезни, вызванными отсутствием предметов первой необходимости из-за халатности, жадности и эгоизма со стороны этого министра. Не было лекарств! Нигде!
Люди не должны умирать от голода и простейших болезней, когда в стране есть все ресурсы! Я надеюсь, что правосудие примет меры касательно этого человека, чтобы никто больше не пострадал так, как моя семья! Справедливость восторжествует!
Судебное заседание идет уже продолжительное время, а это лишь начало долгого процесса. Еще не раз соберутся все эти граждане здесь, под высокими потолками мрачного здания.
Установлено и оглашено в суде, что Манчилов, а также министр экспорта, с ними и министр экономики Клим Плюшин, и множество других менее высокопоставленных работников из этих и прочих министерств отчитывались президенту и представителям «Креста» о возросшей производительности, увеличивали экспорт, за что получали премии, поблажки. На самом же деле они не улучшали показатели, а просто обирали народ.
Тут же просится аналогия со случаем, произошедшим в СССР в 1959 году. Хрущев призвал «догнать и перегнать Америку» в сельском хозяйстве. Рязанская область прогремела на всю страну. В этот день «Правда» на первой странице опубликовала «Обращение рязанских колхозников», в котором они брали на себя обязательство выполнить за год три плана по мясозаготовкам. Это вызывало удивление чиновников, ведь как такое можно провернуть в кратчайшие сроки? Ларионов, руководивший областью, блистал в газетах. Что он сделал, чтобы достигнуть результата? Хозяйства в буквальном смысле были выжаты досуха. Забили весь скот. План выполнить не удалось и начали скупать скот в личных хозяйствах. Причем расплачивались долговыми расписками. Начали забивать молочных коров. Скупка мяса у населения и забой запланированного скота не позволили натянуть даже два плановых показателя, ведь пичкать скотину антибиотиками тогда еще не придумали. С полок всех магазинов области пропали мясо и молоко. А в это время Ларионов хотел-таки выполнить тройной план, для этого было решено пойти на подлог, в котором принимали участие почти все чиновники области.
В архиве хранятся документы, где записаны слова главы области, в которых он дает обещание: «Развесить в своем кабинете крюки, на которых повесятся в случае невыполнения плана секретари обкома, райкома и председатель облисполкома». Чиновники выписывали фиктивные накладные под обязательства сдать мясо в следующем году. Получается, что записывали в счет плана этого года то, что фактически появится только в следующем. Еще рязанские чиновники закупали мясо в соседних областях и сдавали как свое. Но куда гениальнее оказалась следующая схема.
По итогу, Рязанская область успешно отчиталась о выполнении этих трех планов. Товарищ Ларионов стал Героем Соцтруда, на вручении он говорил не о тех схемах, конечно, а о гениальной организации воспроизводства и откорма, которые якобы использовались. Там же он пообещал опять увеличить поставки мяса, но уже негде было взять его. Из Москвы отправили комиссию, которая выявило множество правонарушений. И посыпались уголовные сроки. Так «рязанское чудо» обернулось в итоге «рязанской аферой». Так и сегодняшние подсудимые старались перевыполнить план, а недоедали и умирали все вокруг.
Настало время выступить Павлу Ноздрину:
– Я уже говорил, что невиновен ровно ни в чем, что касается государственных дел. Да, сбил человека, тут признаю… Но они дорогу переходили в неположенном месте!
И еще, я хочу здесь и сейчас, публично рассказать. Меня шантажировали. Да-да! – Павел начал эмоционально трясти кулаком, выдавливая из себя слезы. – Мне угрожали! Заместитель министра юстиции Шумов Григорий Гаврилович… Я молчал, потому что боялся… – он вытирал сухие глаза и шмыгал. – Григорий годами требовал с меня информацию, а я вынужден был давать ее. Он давал мне задания, и все мои не совсем законные действия, если и были, то вызваны шантажом от этого человека! Следствие должно найти его, я помогаю следствию! Да здравствует свободная страна!
На самом деле его чаще не шантажировали, и использовали пряник вместо кнута. Павел получал крупные суммы денег и привилегии, которые лоббировал ему Георгий Шумов. Следствие уже получило эту информацию на допросах Ноздрина, но пока поиски не дали результата – Шумов пропал. Никто ранее не имел подозрений касательно заместителя министра юстиции, он действовал профессионально и не оставлял следов.
Плюшину Климу Александровичу серди прочего было выдвинуто обвинение в теневой поддержке интересов «Креста». В его кабинете была найдена скрытая камера, видимо, по большой оплошности не снятая иностранными агентами.
Этот человек в сером дешевом костюме с вечно постным лицом, требующий от всех тотальной экономии, был не простым приспособленцем, как большинство его коллег. Он был завербован иностранцами, оказывал любую помощь, вел съемку на скрытые камеры диалогов с другими чиновниками и писал отчеты. Его действия повлекли за собой огромный ущерб для экономики, и в конце концов для жизни граждан.
Отвечали перед судом Министр внутренних дел и Министр экономики. В конце концов настала очередь бывшего президента Алексея Градова. Он не нашел смелости покончить жизнь самоубийством, как Гитлер, и даже не чувствовал своей вины. На лице читалась поначалу злость, но, поправив галстук и выдохнув, он убрал всяческие эмоции со своей физиономии:
– Ваша честь, сегодня я стою перед вами, чтобы ответить за многочисленные обвинения, выдвинутые против меня. Я здесь, чтобы сказать вам, что я невиновен по большинству пунктов, выдвинутых прокурором против меня.
Я не буду отрицать, что наша страна столкнулась с трудностями в последние годы, но это во многом связано с внешними силами, неподконтрольными мне. После установки купола и новые международные отношения формировались не мной одним, это были решения, принятые всем правительством в то время. Эта зависимость от внешнего мира только усугублялась нашим экономическим положением. У нас не было другого выбора, кроме как сотрудничать с ними, чтобы выжить.
Кроме того, хотя многие граждане действительно страдали от голода и болезней, мы активно пытались решить эти проблемы. Мы внедрили политику, направленную на улучшение доступа к здравоохранению и продовольственной безопасности для всех граждан, однако мы не смогли добиться устойчивых изменений из-за отсутствия ресурсов и безалаберности чиновников в министерствах нашей страны.
Наконец, бедность – это проблема, от которой страдают многие страны мира, в том числе и наша, но ее нельзя приписывать исключительно или хотя бы частично мне как президенту. Уровень бедности является результатом многолетнего структурного неравенства, которые предшествовали моему президентству и продолжаются сегодня, несмотря на мои попытки реформ.
В заключение, ваша честь, я не создавал ни одной из этих проблем и не несу за них ответственности; они существовали и до того, как я вступил в должность, и, к сожалению, существуют до сих пор, несмотря на все усилия, предпринятые мной или кем-либо еще с тех пор. Поэтому я не признаю себя виновным. Возможно, я был ответственен за некоторые ошибки во время пребывания в должности – все делают ошибки – но ни одна из них не была преднамеренной или сделанной из злого умысла или пренебрежения к человеческой жизнью. Я спрашиваю всех присутствующих сейчас: справедливо ли на меня возлагать всю ответственность, когда многие друге виновны в равной степени? Ответ отрицательный. Правосудие восторжествует!
За несколько дней до первого судебного процесса, на допросе Градов просил, чтобы ему дали возможность выехать в Сибирь или за пределы купола, хотел, чтобы ему дали право обсудить это с «Крестом». Сначала он просто просил, потом стал рассказывать о зарытых им кладах и обещал дать их офицеру. Все было тщетно, но Алексей продолжал выдувать предлоги, по которым ему должны позволить уехать.
На суде прозвучали истории про тюрьмы и репрессии, про жестокость силовых ведомств, про вирус, про воровство вселенских масштабов. Зазрения совести у подсудимых, кажется, были так глубоко зарыты внутри, что они не знали к ним путь. Поток речей было не остановить.
Наконец, все кончилось. Спустя несколько дней состоится следующий процесс. Параллельно с этим проходят суды в других регионах страны над местными управленцами и военными. Мелкие чиновники пищали про то, что во всем виноваты руководители среднего звена, а те в свою очередь говорили, что все вопросы должны быть обращены к высшему руководству, самые верха же басом гудели одни и те же тезисы, гласящие о том, что виновен во всем внешний мир за куполом и их бездарные подчиненные, или же сам Градов единолично. Осуждение культа личности бывшего президента стало единственным общим, что у них было со всем простым народом. Правда, это прозрение пришло к ним только сейчас. Это же так легко – свалить все беды на кого-то одного или на определенную группу лиц. Найди виноватого и дыши спокойно.
Веками в Европе, в России и во многих других регионах куклами для битья были евреи, которых считали виновниками чумы, убийцами детей, сатанистами и прочее, и прочее. И чтобы пройти этот этап хотя бы частично, потребовалось преодолеть со страданием пик нетерпимости, который произошел в Третьем Рейхе. Впрочем, человек и потом валил все проблемы на них, а так же на негров, на американцев, на русских, и кого угодно еще. Тезис «не я же, а вот они!» неистребим в обществе.
В это же время, пока из здания суда лился на улицу нескончаемый поток людей, калечивших судьбы, а также их жертв, вновь сформированное ведомство разведки искало шпионов. От очевидцев поступила информация о нахождении бывшего министра юстиции Шумова Григория Гавриловича – в подмосковном котеджном поселке в 25 км от МКАД. Когда оперативники попали в частный дом, рядом с которым подозреваемый был замечен, то обнаружили труп.
На полу на кухне лежит темноволосый полноватый мужчина. Это Шумов. Проведенный обыск почти ничего не дал. В камине сгорели бумаги, но некоторые кусочки удалось вытащить из пепла. Осколки информации не могли дать всей картины, но ясно одно – это поступившие от «Креста» распоряжения.
Под полом – в тайнике – был найден чемодан, набитый золотыми слитками и наличкой. Результаты экспертизы показали, что причиной смерти стала передозировка наркотиками. Чужих отпечатков в доме обнаружено не было, но была одна деталь – на запястье рук Шумова виднелись почти незаметные следы. В камине среди золы обнаружили при этом маленький кусок веревки. Это наталкивает следствие на мысль о том, что здесь произошло отнюдь не самоубийство и не несчастный случай. Вероятно, его связали и накачали наркотиками, после чего уложили на пол и замели следы. Следователи пока еще не знали, что этот загадочный мужчина не только общался с Ноздриным и другими чиновниками, но и курировал того человека в очках в золотой оправе, что пришел в парк на переговоры с Худеньковым и был задержан силовиками. Следствие началось.
