Читать книгу: «Она сказала: «Нет!»», страница 2

И Влад повёл, с полным основанием схватив девушку за руку. Рассекал море людей как ледокол, торящий путь для кораблей. В данном случае одного корабля под именем «Кира». Кира не сопротивлялась, как-то глупо было вырываться в незнакомом месте с огромным количеством людей, снующих туда-сюда. Потихоньку высвободила руку уже перед витриной, где были выставлены, действительно, нестандартные сладости: десерт «Стакан Славянова» – прозрачный пластиковый стаканчик с разноцветными слоями (Кира насчитала, аж, восемь!), пирожное «Сто лет галерее» – удлинённая палочка шоколадного теста, покрытого нежно-салатовой помадкой, леденец «Пермяк – солёные уши» – кружок на палочке с двумя самыми настоящими ушами. Кусочки тортов, хоть и были вполне себе стандартной формы, но названия имели тоже необычные: «Танец с саблями», «Пермь в Москве», «Геологическое»…

У Киры глаза разбежались, а Влад, как настоящий знаток, рассказывал о каждом пирожном:

– Эскимо на палочке – это типа «картошки». Вот эта округлая горка зелёного цвета – «Пермское хвойное», тут бисквит, хвойный мусс, солёная карамель, кедровые орехи. «Графские развалины» – основание из грецкого ореха с мёдом, что-то типа мягкого грильяжа получается, сливочный крем, сверху шоколад. «Карл Модерах» – шоколадный бисквит со сливочным и клюквенным крем-чизом.

– Да Вы, Влад, гурман-сладкоежка!

– Это всё моя секретарша, Марина. Как кафе открылось, начала мне каждый день приносить разные пирожные на пробу с подробным описанием. Любит она всякий эксклюзив. А тут, сама видишь по названиям, только две точки в России – в Перми⁴ и в Москве. Кто-то из питерцев был в Перми, попробовал, вдохновился и к нам притащил. Итак, что выбираем? Если самое лёгкое и необычное, то советую «Пермское хвойное» или «Сто лет галерее», там шоколадно-миндальное тесто и хвойная помадка.

Кира выбрала «Пермское хвойное». Оно приятно таяло во рту с нежным хвойным послевкусием. Попробовала и кусочек «Графских развалин», которое заказал Влад. Оно тоже было вкусное, но, уж, больно жирное из-за горок из сливочного крема. Кире больше понравился грильяж, на котором горки стояли.

– Хотите что-то ещё, Кира? – спросил Влад, когда с пирожными и кофе было покончено.

– Нет, спасибо! Всё было очень вкусно, но этого достаточно.

– Тогда приступаем к знакомству? – деловито предложил Влад.

– Вы всегда так прямолинейны? – спросила Кира.

– А чего тянуть кота за хвост? Вот мой паспорт, можете удостовериться – Кожедуб Владислав Олегович, тридцать семь лет. Не женат и никогда не был. Детей на стороне не имею. Генеральный директор Акционерного общества «Меридиан».

Кира в руки паспорт Влада брать не стала. Зачем? Его штампы из ЗАГСа ей были не интересны, домашний адрес не нужен. Лишь краешком глаза отметила место его рождения – Владивосток. Ничего себе он проделал путь через всю страну c юго-востока до северо-запада, с Владивостока до Питера! Вот откуда его напористость и пробивная сила.

Свой паспорт Кира выкладывать Владу не стала, представилась ему в тон:

– Селивёрстова Кира Львовна. Тридцать пять лет. Дважды была замужем. В разводе.

– Приятно познакомиться, Кира, – произнёс Влад, протягивая Кире руку, что та тоже была вынуждена сделать в ответ, – Теперь можем перейти на «ты»? – спросил Влад, удерживая руку

девушки.

– Мне кажется, ещё рано.

– Послушайте, но это же не серьёзно – мы ровесники, знакомы с прошлого года. Или обязательно пить на брудершафт?

Кира заколебалась. Действительно, что это она? К чему эти церемонии. Он прав. Но всё-таки, из упрямства сказала:

– «С прошлого года»? Всего-то четвёртый раз видимся.

– Остались вопросы ко мне? Отвечу на любой.

– Дело не в вопросах. Вернее, не в ответах на них. Я хочу узнать о… тебе от других. От сослуживцев, например.

– Так в чём проблема? Мой офис здесь. Пойдём, поговоришь с любым моим сотрудником.

– Нет, не так. Я не хочу, чтобы нас видели вместе. Какая же тут объективность? Приду как-нибудь, поговорю, узнаю, что они думают о своём генеральном директоре. Взгляд со стороны, так сказать. Только для этого мне нужно время.

– Сколько?

– Три месяца.

– Нет, это слишком долго. Месяц.

– Два. Меньше не получится.

– Хорошо, договорились. Только к нам так просто не зайдёшь. Нужно выписывать пропуск и проходить по паспорту.

– «В чём проблема», как ты говоришь? Мои данные ты знаешь. Только есть одно условие: ты не будешь больше за мной следить, не будешь пытаться встретиться. И в эти два месяца и потом, если я скажу: «Нет!».

Влад хмыкнул:

– Такого не будет!

– И, тем не менее, ты должен мне это пообещать.

– Да, пожалуйста! – самоуверенно произнёс Влад.

– Тогда, до встречи через два месяца, – закончила разговор Кира.

И уже собралась подняться, но Влад её остановил:

– Постой! А мне дозволено задать вопросы королеве?

«Вот же, ехидный какой!», – отреагировала на тон Влада Кира, но головой кивнула утвердительно и уточнила:

– Только я не на любой вопрос отвечу.

– Девочка, Светик, – кто она тебе? Дочь?

– Это играет какое-то значение?

– Конечно! – посерьёзнел Влад.

Был у Киры соблазн сказать, что Светлана её дочь – может тогда отстанет? Но врать, да ещё по такому вопросу, она не могла.

– Света – моя племянница, дочь брата.

– А-а! Так тебя из аэропорта домой брат подвозил! А почему ты все выходные с ней? Где её мама?

Кира разозлилась. Во-первых, на то, что Владу совершенно не стыдно в открытую признаваться, что следил за ней. А во-вторых, что лезет не в своё дело. Но, всё-таки, решила ответить. Ведь отношение мужчины к детям это тоже своеобразный тест на вшивость.

– Её мама уехала заграницу к своему новому возлюбленному. А я помогаю брату по выходным, пока он не освоится со своим новым положением.

Подробнее рассказывать не стала. К чему подробности чужому человеку? К чему знать, что у брата не получается смириться со своим положением? Что он до сих пор, а уже прошло больше трёх месяцев с отъезда Лены, находится в шоке? Во всяком случае, именно шоком оправдывала Кира отношение брата к Светику. Он с нескрываемой радостью привозил дочь к ней по субботам и постоянно намекал на то, чтобы оставить у сестры в будни.

Кира поначалу пошла у него на поводу, но потом задумалась: сколько любви к дочери было у Мишки, когда он воспротивился отъезду Светика заграницу вместе с женой, а сколько желания удержать жену с помощью дочери? Кира не смогла себе ответить – чего было больше. И жёстко настояла, чтобы по будням отец и дочь были вместе, справлялись сами. В конце концов, Светик в детском саду, проблем с подготовкой к школе никаких, а готовкой Мишка и при Лене занимался сам. (Он был заморочен на «здоровой пище». По полчаса заваривал какие-то каши, грыз засушенное мясо. И Светланку на это подсадил. Лена на его диету переходить отказалась, готовила себе отдельно) Потому и поездку свою в Беларусь на Новый год вместе с подругами Кира не стала отменять, хотя брат таким её решением остался крайне недоволен. Надулся. В аэропорту хоть и встретил, но вёл себя холодно. Ничего, перетопчется! А то, что это, ребёнок при живом отце будет у тётки воспитываться?

Между тем, Влад на полученную информацию отреагировал недоумением:

– Как это? Мать бросила ребёнка и уехала? Что же это за мать?

Кира внутренне с Владом была согласна. Она не осуждала Лену, что та бросила брата. Характерец у Мишки – не дай бог! Она бы с ним жить и семи месяцев не выдержала, а Ленка, героиня, терпела 7 лет. А вот то, что ребёнка оставила – нет, этого Кира не могла ни понять, ни принять. Будь она, Кира, на месте Лены, сражалась бы за дочь, как львица, ни за что не уехала бы, какой бы там принц заграницей не ждал.

– А Вы… ты считаешь, что ребёнок только матери должен быть нужен?

– Нет, я считаю, что у детей должны быть оба родителя.

– А, если одному из них, не важно – матери или отцу, ребёнок не нужен?

– Тогда тот, кто его любит, должен создать ребёнку полную семью, в которой он будет чувствовать себя любимым и родным.

– Не так всё это просто… – протянула Кира.

И опять была согласна с мнением Влада. Когда у тебя есть ребёнок – его интересы должны быть превыше всего. Выше тебя самого, выше любви, выше любимого. И только когда всё совпадёт, тогда

уже можно думать о себе. Или уже когда ребёнок вырастет и станет самостоятельным.

– А зачем усложнять? Ведь говорите же вы про мужчин, что мы любим детей только от любимых женщин, думаю, что, тем более, и про женщин можно такое же сказать. Значит, что? Всему решение – любовь!

Кира на патетическую речь Влада не отреагировала. Во всяком случае, внешне. Глаз на него не подняла, хотя он настойчиво пытался в них заглянуть. «Ничего! – подумал Влад, – Никуда ты от меня не денешься!» «Никуда не денешься, влюбишься и женишься, всё равно ты будешь мой!»⁵, – всплыли у него в голове слова старой песни. Ладно, потерпим. Два дня он перетерпел, и два месяца потерпит. Опять же, прогресс налицо. На «ты» перешли, о следующей встрече договорились. Проверки он не боялся. При первом же проходе через бюро пропусков он получит данные её паспорта, а по ним узнать номер мобильного телефона и полный домашний адрес – дело техники.

Кира осталась довольна достигнутым результатом. «Проверку на вшивость» Влад прошёл. Два месяца спокойной жизни (на 3 она и не рассчитывала, сказала специально – проси больше, получишь сколько нужно) ей обеспечены. А там, глядишь, Влад успокоится и отстанет. Впрочем, увиливать от обещанной встречи Кира не собиралась, просто своё «нет» отложила на 2 месяца.

⁴ – кондитерская с описанным ассортиментом, действительно, существует, но только в Перми по адресу: ул.Ленина, 83. Называется «Пермские сласти». Как характеризуют свою деятельность её создатели – в кондитерской можно есть пирожные и узнавать историю, географию и культуру Пермского края. Помимо сладостей предлагаются завтраки и проводятся мастер-классы.

⁵ – песня «Всё равно ты будешь мой!», музыка – А.Зацепин, тест – Л.Дербенёв. Первая исполнительница – Аида Ведищева.

Можешь на любовь не ответить,

Не пускать даже в сны,

Но еще остались на свете

Колдуны, колдуны!

Припев: Я тебя давно опоила

Колдовскою травой,

Где бы ты ни бегал там,

Что бы ты ни делал там,

Все равно ты будешь мой,

Никуда не денешься,

Влюбишься и женишься,

Все равно ты будешь мой!

Если про другую ты вспомнишь -

Ничего не скажу,

Только взглядом, темным как полночь,

Погляжу, погляжу.

Припев

Над землей звезда загорится,

Тронет ветер листву…

И настанет час покориться

Колдовству, колдовству!

Припев

6

– Здравствуйте!

– Здравствуйте! Я Вас слушаю.

– Я хотела бы попасть к Владиславу Олеговичу.

– По какому вопросу?

– По личному.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Марина, мне бы не хотелось этого делать, – помявшись, ответила Кира.

– Простите, – растерялась секретарша Влада (с одной стороны, незнакомая женщина знала её имя, а с другой, вела себя не логично), – но тогда я не смогу Вас пропустить. Если Вы скажете свой вопрос, то, возможно, я смогу направить Вас к другому специалисту. Если представитесь, то смогу уточнить у Владислава Олеговича примет ли он Вас.

– По-другому никак? – улыбнулась Кира, а про себя подумала: «Вот она, зацепка, чтобы уйти!», но потом вспомнила, что клятвенно пообещала Верунчику встретиться с Владом («Дать ему шанс», как выразилась подруга), и предложила компромиссный вариант, – А если сделаем так: я напишу ему записку, Вы передадите, и пусть он примет решение – принимать меня или нет. Так сгодится?

– Сгодится, – поколебавшись, ответила Марина, – Только Вам придётся подождать. Сейчас у него важный разговор по телефону, потом к нему спустится главный бухгалтер, и только потом зайду я с документами на подпись и заодно смогу передать Вашу записку.

– Ждать долго?

– Около получаса, не меньше.

– Хорошо, подожду, – вздохнула Кира (если бы секретарша сказала «час» – точно бы ушла), уселась поудобнее и уткнулась в телефон.

Механически заполняла цветами картинку в своём любимом Happy Color, а мысли витали совсем в другом месте. И, отнюдь, не о Владе. С его «картинкой», как раз, всё было ясно. А вот как ей разобраться самой с собой? Здесь было сложнее. Неужели Верунчик права, и у неё, Киры, исчез не только «трепет чувств», но чувства вообще? И превратилась она в засохшую воблу, отчаявшуюся иметь детей, не верящую в любовь, которой мужчины нужны только для секса.

Взять хотя бы Влада. Молодой, не глупый, успешный, не красавец, но вполне симпатичный для мужчины. И ведь не тронул сердце Киры ни на грамулечку. Если бы не Верунчик, которая буквально заставила её присматриваться к нему повнимательнее, и требовала еженедельного отчёта, фиг бы Кира окунулась в разведывательную деятельность по поводу Влада. Выяснить о нём всё оказалось не сложно.

В силу работы Киры в сфере кибербезопасности, она быстро разобралась, как попасть в офисную часть здания, чтобы не засветиться в списке посетителей фирмы Влада. Первые 2 этажа небоскрёба были общедоступными. На нижнем этаже располагались эксклюзивные магазинчики и мелкие кафешки, типа той, в которой они были вместе с Владом. Второй этаж был отдан под торгово-развлекательный центр. Бюро пропусков располагалось на третьем этаже и обслуживало офисы компаний на всех остальных 25-и этажах. Как и в любом офисном здании, там всё было вперемежку – точки по выдаче интернет заказов, туристические компании, медицинские кабинеты, фирмы, названия которых говорили, или ничего не говорили о роде их деятельности. Компании были большие и не очень. Некоторые занимали целый этаж, другие делили его со множеством соседей. Фирма Влада была из последних, и располагалась на 17-м этаже.

Кира выделила для себя стоматологию на 19-м, и записалась туда на приём, решив совместить, как говорится, приятное с полезным. «Полезным» была, конечно, стоматология. Разведывательная деятельность по поводу Влада, скорее, была забавной, чем «приятной».

В первый же день приёма в стоматологии у дежурного в бюро пропусков Кира выяснила, где «тут можно недорого покушать», обрадовалась, что ближайшая столовая находится на 18-м этаже (минимизировалась вероятность столкнуться с Владом на его этаже). Остальное было делом техники. Несколько дней в столовой и портрет руководителя готов – жёсткий, не всегда справедливый, удачливый, напористый, умный. То есть подозрения Киры о его болезни «на всю голову» не подтвердились. Уже хорошо! Что касается отношений с противоположным полом, то тут сплетен было даже больше, чем по поводу работы, из чего складывался портрет, если и не бабника, то любвеобильного ловеласа и дамского угодника точно, хотя, с последним утверждением Кира бы поспорила. Значит, Кира, не поддавшаяся с ходу на его «чары», но чем-то его зацепившая, превратилась для «охотника» в «дичь», которую он будет преследовать пока не поймает, или пока не переключится на другую…

Маринка с любопытством поглядывала на молодую женщину, гадая, кем она приходится шефу, и по какому «личному вопросу» пришла. Посетительница была скромно, но со вкусом одета, на лицо был наложен умелый, но не броский макияж. В целом женщина хорошо выглядела, но, всё равно же, было понятно, что уже в возрасте, на пассий Владислава Олеговича не похожа. Маринке даже интересно стало, как босс отреагирует на её записку.

Наконец, главбух вышла, и Марина зашла к директору с пачкой документов. Записку отдала уже в самом конце, когда шеф все документы подписал:

– Владислав Олегович, Вас ждёт какая-то женщина. Не представилась и по какому вопросу пришла – не сказала. Просила передать Вам записку.

И Маринка положила на стол перед шефом маленький бумажный квадратик. Владислав Олегович развернул записку, замер на мгновение, и поднял на секретаршу потемневший взгляд. Маринка сразу поняла, что сейчас разразится буря. Только по какому поводу не поняла – то ли из-за того, что отвлекает его от важных дел какой-то ерундой, то ли ещё по какой-то пока неведомой причине.

– Давно ждёт? – спросил шеф.

– Полчаса примерно, – осторожно ответила Марина.

– Так какого чёрта ты мне сразу не доложила! – вскипел шеф.

Вскочил с кресла, схватил с вешалки пальто и выбежал из кабинета. Пока Маринка пробежала до двери, а потом через секретарскую, и шефа, и посетительницы уже и след простыл. «Уф! – подумала Марина, – Ничего себе реакция!»

7

Влад налетел на Киру так стремительно, что она едва успела схватить свою сумочку, а он уже тащил её по коридору, крепко держа за руку. В лифте было полно народу – пятница, конец рабочего дня. Пришлось стоять плечом к плечу, руку и не вырвешь. Да и на Киру Влад смотрел так открыто, так радостно, с такой любовью и нежностью, что язык не поворачивался сказать ему – «Нет!»

Притормозил Влад только на первом этаже около кафе с Пермскими сладостями. Спросил:

– Будешь?

– Потом как-нибудь.

– Куда пойдём?

– Давай где-нибудь погуляем.

Влад на мгновение задумался, а потом выдал:

– Я знаю, куда мы пойдём!

И потащил Киру дальше. Они проехали на его машине буквально 5 минут, и оказались перед ярким, красочным… буддийским храмом. Действующим, между прочим. Кира, коренная петербурженка, ни о чём подобном не слышала и не подозревала. Потрясённо застыла перед входом,

не в силах оторвать взгляд от красоты.

– Что это? – спросила Влада, вставшего сзади, но так близко, что, казалось, почти обнял Киру.

– Буддийский храм Дацан Гунзэчойнэй⁶. В переводе с тибетского «Источник Святого Учения Всесострадающего Владыки-Отшельника».

– Ты – буддист?

– Нет, – рассмеялся Влад, – прихожу сюда, чтобы получить ответ на какой-нибудь важный вопрос, или прошу выполнить моё заветное желание. И, знаешь, работает! Вот и моё последнее желание исполнилось, – прошептал Влад, почти коснувшись ушка

Киры губами.

А потом опять схватил Киру за руку и повёл к центральному входу во двор Дацана.

– Давай, ты тоже попробуй! Вот отсюда начинай. Надо обойти по часовой стрелке двор и крутануть все барабаны… Погоди, а ты какого числа родилась?

– Двадцатого марта, – слушавшая, как заворожённая, Влада, ответила Кира.

Влад опять рассмеялся:

– А я двадцатого апреля. Тебе тоже надо будет пройти два круга. Так вот, надо крутануть эти молитвенные барабаны. Чем больше оборотов сделает каждый барабан, тем лучше. Значит,

столько раз ты произнесла буддийскую мантру, то есть, попросила, помолилась. Видишь, на них всех одинаковые надписи, в переводе – «Драгоценный камень в цветке лотоса». Закрой глаза, сосредоточься, загадай желание или задай вопрос, который тебя беспокоит. И – вперёд!

Кира послушно закрыла глаза, попыталась сосредоточиться, но дальше этого дело не пошло. На ум ничего не шло. Но она, всё-таки, прокрутила все барабаны, обойдя двор по кругу 2 раза, повторяя про себя общую фразу: «Пусть всё будет хорошо!». Одни барабаны свободно крутились, другие едва удавалось сдвинуть с места на пол-оборота, так что сколько

раз она «произнесла» мантру, подсчитать было невозможно.

Внутреннее убранство храма было ещё ярче и красочнее, чем наружное. Влад по-хозяйски вёл Киру за руку, обращая её внимание то на один, то на другой уголок храма. И она забыла, что хотела сказать Владу – «Нет», и покончить с его ухаживаниями сегодня же. Произошло ли это, потому что Влад больше раз произнёс буддийскую мантру, чем Кира, или потому что, пройдя внутрь дацана лишь со светлыми и добрыми мыслями, оставила всё плохое за его пределами, как того требовали надписи на тибетском над входом в храм.

Из храма вышли всё также держась за руки.

– Ты не проголодалась? Я так есть хочу!

– Можно.

– Сейчас что-нибудь нам подберу.

– Опять чем-то удивишь?

– Удивить, говоришь? Есть одно местечко. Как ты смотришь на то, чтобы попасть в Италию?

– Ты имеешь в виду пиццерию?

– Нет, в кафе там, насколько я помню, пиццы нет. Кофе, пирожные, выпечка… Италия вокруг. Погоди, покажу, – и Влад начал листать фотографии в своём телефоне, – Вот, смотри, какие фото получаются.

Фотографии, и правда, были красивые. Какие-то энтузиасты, очевидно, воодушевлённые Италией, влюблённые в неё, превратили свой дворик⁷ в пьяцца (площадь по-русски) перед Колизеем. Стены домов были так реалистично раскрашены, что не возникало сомнения, что вот эти ставни настоящие, открываются и закрываются. А вот этой черепицей совсем недавно новый хозяин покрыл крышу. Но самым чудесным было нарисованное небо. Прекрасное голубое яркое итальянское небо, которого так порой не хватает в часто хмурящемся Питере.

– А если без пиццы и Италии? – закапризничала Кира.

Не потому, что ей не нравилась Италия или потому что она не была поклонницей итальянской кухни (вообще-то, на самом деле, не была), а потому что очень, уж, ей хотелось испытать Влада – найдёт ли он ещё чем её удивить? Но смутить Влада не удалось.

– Как тебе «Подвал бродячей собаки»?

– Что-то знакомое, но что – не пойму.

Кире, действительно, название показалось знакомым, но откуда – она вспомнить не могла.

– Это в одном здании с Михайловским театром.

– Точно! – обрадовалась Кира, вспомнив вывеску на углу театра.

– Была там?

– Нет, ни разу.

– Всё! Идём туда. Там и меню разнообразное, и программы каждый вечер.

– Что за программы?

– Сейчас посмотрю, – ответил Влад и опять начал копаться в телефоне, – Как ты относишься к Бунину и Парижу?

– В смысле? – растерялась Кира, – Хорошо отношусь…

– Тем более! «Тогда мы идём к вам!», – процитировал Влад навязшую в зубах фразу из рекламного ролика.

И устремился к машине, уже привычно ведя Киру за руку. А Кира уже воспринимала это как нечто само собой разумеющееся. Ни о каком «нет» Владу не думала.

⁶ – буддийский храм Санкт-Петербурга уникален тем, что это самый северный дацан в мире, а также первое буддийское святилище в европейской части России. Строительство дацана началось в 1909г. Первая служба в недостроенном дацане состоялась в 1913г. Внутреннее помещение расписывалось по эскизам Николая Рериха. В наши дни монахи дацана регулярно совершают молебны, которые могут посещать все желающие. В общине ведут приём ламы, астрологи и врачи-специалисты в области традиционной тибетской медицины.

⁷ – итальянский дворик располагается по адресу: ул. Итальянская, 29

8

Уже когда они переместились из зала, где ужинали (еда, правда, была так себе), в зальчик, где вскоре должен был начаться спектакль «В Париже» по рассказам И.Бунина, Кира спросила Влада:

– Откуда ты знаешь такие места?

– Эффект провинциала, – рассмеялся Влад, – Я, когда обосновался в Питере, а было это, дай бог память, лет десять назад, решил, что изучу этот город вдоль и поперёк. Так, как и коренной питерец не знает. Вы же как думаете? Ещё успею, будет время. Куда он, город, от меня денется. А те, кто в гости сюда приезжают, они же жадные. Им хочется за короткий срок объять необъятное. Я решил начать с центра – Невский, каналы, Эрмитаж. Быстро понял, что и всей жизни не хватит, чтобы увидеть всё. Да и потом, что интересного в том, чтобы знать то, что знают остальные? И изменил тактику. Начал досконально изучать те места, где жил и работал. Двор за двором, улицу за улицей, квартал за кварталом. Поскольку и мест проживания, и рабочих адресов сменил немало, образовалась целая коллекция забавных местечек.

– А ты амбициозный товарищ!

– Есть такое дело, – опять рассмеялся Влад, – Но если нанести на карту те районы, что знаю, и те, где ни разу не был, – белых пятен будет гораздо больше…

Их разговор прервался, когда на сцену вышел импозантный мужчина с еврейской фамилией и восточным именем и таким интернациональным лицом, что его вполне можно было принять и за русского, и за француза, и за немца – Рустем Галич. Всё вместе выдавало в нём бывшего соотечественника, уже давно живущего зарубежом, считающего, что он вытянул счастливый билет, и оттого относящегося к тем, кто остался на родине, с некоторой долей сочувствия… Нет, скорее, пренебрежения… Нет, не так! Снисхождения! Да, это слово более точное. А ещё в нём чувствовалась самовлюблённость и самолюбование. Короче, чем-то он был Кире неприятен.

Но, когда он начал читать рассказы Бунина, для Киры исчезло всё – и этот тёмный зал, густо заставленный круглыми столиками, и шум дождя за окнами их полуподвала (на улице разбушевалась стихия – ливень и шквалистый ветер, но об этом Кира узнала только на следующий день), и Влад, воспользовавшийся теснотой помещения, чтобы обнять её и прижать к своему плечу. На Киру обрушилось прекрасное Бунинское слово – лёгкое, ароматное, очень насыщенное, ёмкое, объёмное.

Артист сел, нога за ногу, в углу сцены за точно такой же круглый столик, за которым сидели слушатели. Два предложения, и вот они уже все не в Питере, а где-то в глухомани, в горнице «на одной из больших тульских дорог», такой же разбитой как тогда, так и сейчас. Вместе с героем рассказа «Тёмные аллеи» сталкиваются со своей первой любовью. Сталкиваются через тридцать лет. Едва узнают друг друга. Она любит до сих пор и не простила. Он уже и думать забыл. «Низкое солнце желто светило на пустые поля…»

Пара шагов артиста по маленькой сцене, и вот мы уже на палубе парохода, залитой ярким и горячим солнечным светом. Герой, проживающий жизнь от простого любовного увлечения до осознания глубокой любви, которую только что потерял. «Что за чёрт!.. Да что же это такое со мной? И что в ней особенного и что, собственно, случилось? В самом деле, точно какой-то солнечный удар!..»

Лёгкое касание пальцами клавиш аккордеона, небрежно перекинутый через плечо шарф, зонт-трость в руке – мы уже в Париже. На улице «сырой парижский вечер поздней осенью», такой же сырой и унылый, как и сегодняшний питерский (погодка, прям как в кассу, подгадала), только ранней весной. Мы опять в небольшой забегаловке, где встречаются два одиночества – Он и Она. Встречаются и уже не расстаются. Не могут расстаться. «Поедемте ко мне, – сказал он печально. – Посидим, поговорим еще…» «Да, да, – ответила она…» «Мы не дети, вы, я думаю, отлично знали, что раз я согласилась ехать к вам… И вообще, зачем нам расставаться?» Их короткое счастье с поздней осени до ранней весны. «…Милый весенний день …В мягком парижском небе весенние облака… Всё говорило о жизни юной, вечной – и о её, конченой»

Потрясение не отпускало Киру и когда она села в машину Влада, и потому она просто согласно кивнула головой на его предложение поехать к нему домой. Совсем так, как в рассказе Бунина. «Будь, что будет! – подумала Кира, – Мы ведь не дети, в конце концов. Жизнь так коротка…»

Влад взял руку Киры и прислонил к своей щеке. Поцеловал ладошку и отпустил только на короткий миг, пока снимал машину с тормоза. Так и держал её за руку всю дорогу, периодически целуя и поглядывая искоса, будто хотел удостовериться, что любимая не исчезла, вот она здесь, рядом, что это не сон.

9

В лифте Влад не выдержал. Прижал Киру к себе и впился в губы. Его трясло, руки ходили ходуном. Он с трудом попал в скважину замка ключом. А вот одежду и с себя, и с Киры снял быстро и ловко, содрал одним махом, как отслужившую кожу.

Сознание Киры раздвоилось. Одна Кира шла вслед за мужчиной и в действиях, и в ощущениях, а вторая наблюдала со стороны. Шла, шла… Но не дошла. Не успела. Влад со стоном-рыком облегчения отпустил себя, а Кира осталась на грани. И обе Киры незаметно соединились в одну. Недовольную. Она скинула с себя отяжелевшее тело Влада в сторону (заснул? сознание потерял?) и лежала, уставившись в потолок.

Ну, и что это было? И зачем? Ей зачем? Эгоист! Ни любовью, ни удовлетворением от секса здесь и не пахнет.

Любовь, а есть ли она вообще? Вот она, Кира, как, уж, Сергея любила. Думала, что любила. Таяла. Млела. В рот смотрела. И куда это всё делось уже через год? Ничего общего не оказалось. Ни жизненных устремлений, ни совместных интересов, ни согласия в быту. Про секс и говорить нечего. Настолько не совпадало, что каждый раз перед постелью Киру начинало мутить.

А Сергея всё устраивало. Уходить не хотел. В ЗАГС для развода так и не пришёл. Развели без него. Позвонил один раз, вдрызг пьяный. Наговорил кучу гадостей. Напророчил, что останется одна, замуж никогда не выйдет, потому что никому она такая не нужна. Умом Кира понимала, что так обида из него выплеснулась, но слова его забыть не могла, так и стояли в ушах. Еле девчонки её успокоили, в нормальное состояние привели.

Чтобы снять «проклятие», Верунчик стала таскать Киру по тусовкам, знакомить со знакомыми мужа. Так на горизонте нарисовался Володя. Секс с ним оказался чем-то нереально улётным, и Кира вышла за него замуж, чем окончательно, как она посчитала, сняла проклятье Сергея и, заодно, сменила фамилию. Но и здесь любовь не случилась. Кроме постели их ничего не объединило. А разъединило отношение к детям. Детей Володька не хотел категорически. И, видимо, так сильно, что и не получалось.

Развелись они тихо, «по обоюдному согласию», после того, как Володька был пойман на измене. Ждать следующих измен Кира не стала, да Володька и не просил. И решила на этом поставить точку. Для каких-то бытовых вопросов мужчина в доме ей был не нужен, она достаточно зарабатывала денег, чтобы обходиться приходящими специалистами. В эмоциональном плане хватало подружек и общения на работе. А что касается «секса для здоровья» то здесь проблем не было. И лучше быть той, с кем изменяют, чем той, с кем кому. К такому Кира пришла выводу. И спокойно плыла по течению своей жизни, пока не столкнулась с Владом…

Стоп! А ведь корень проблемы не здесь! Не Влад. Это всё Верунчик виновата! Влада бы Кира давно отшила, если бы не Верунчик. Пристала, как банный лист. «Присмотрись», да «присмотрись». И такой он, и сякой. А вдруг и, правда, судьба?! И Кира сдалась. Присмотрелась. И вот до чего докатилась…

Ха! «Верунчик виновата»! Ничего Верунчик не виновата! Верунчик есть Верунчик, у неё всё вокруг любовь. Сама виновата! Не фига было рассказывать подружкам об их встречах с Владом потом, после самолёта, о разговорах с ним. Они-то тогда втроём славно повеселились, а потом Верунчик поразмышляла, творчески переработала информацию и впилась в Киру, как клещ. А ты сопротивляйся, не поддавайся напору. Знаешь ведь подругу. Верунчик подавит-подавит и откатит, как морская волна.

А, если, уж, совсем честно признаться, то самой стало интересно. Так что нечего на подругу пенять. А раз «самой», то и дальше самой надо исправлять ситуацию. Да и подумаешь, ситуация! Ну, и что она тут разлеглась, в чужом доме, на чужой кровати? А ну-ка, встала, подняла свою задницу, умылась-подмылась, и – марш домой!

Ах, да! Ещё же надо как-то «нет» Владу передать. Не встречаться же с ним специально для этого ещё раз. Кира покрутилась в поисках бумаги и ручки, ничего не нашла, задумчиво посмотрела на себя в зеркало… Эврика! Достала из недр своей сумочки помаду и написала на зеркальной поверхности размашистое: «Нет!» Получилось по-киношному, по правде сказать, из кино идея и пришла, но, уж, как получилось.