Читать книгу: «Непридуманная жизнь», страница 3

Глава 5. Сумасшедший год

Первое, первое сентября, когда я пришла на него совершенно одна, без родителей. Папа на эти мероприятия вообще никогда не ходил, но мама… Мама, конечно, пошла, только с Катей, Настя на тот момент пошла уже в садик, откуда всегда забирала её Катя, потом уже Катя рассказала мне, как ей это нелегко давалось. Настя у нас всегда была с особым характером. Мы с Катей хорошенько получали за неё от родителей, и в её правила воспитания не входило «ябедничать нельзя», поэтому Настя довольно умело этим пользовалась.

Находясь на линейке в школьном дворе, я увидела своих одноклассников, которые достаточно подросли за лето. Не то, чтобы до неузнаваемости, но весьма заметно. Никто из одноклассников не знал о том, что мои родители развелись, и я особо не хотела об этом говорить, ведь кого это касается? Моя ведь семья. Мама видела меня на линейке, но просто прошла мимо и не поздоровалась. Это была первая наша встреча, без приветствия. Потерянные чувства, которые я до сих пор не могу описать словами. Стоя в толпе народа, без цветов, хотя всегда было принято ходить с ними, я просто не видела там себя. Мне казалось это всё длинным затянувшимся кошмарным сновидением, хотелось убежать на крышу, укрыться маминой шубой и сидеть пока этот сон не закончится.

Гуляя на улице в выходные дни, я услышала крик из дома, где теперь жила, отец сильно кричал, а потом разбились стекла.

– Что там происходит?

– Я не знаю, пошли, посмотрим!

Подходя к дому, я увидела, как муж тетя Ани, которую я очень «любила» стоит и шатается, а изо рта у него идет кровь. Осмотрев его ещё раз, что бы понять, что с ним произошло, я увидела на его футболке кровь, которая уже не сочилась, а бежала с него. Конечно, скорую помощь вызвали, и его удалось спасти, но приезды полиции и эти разборки, а ещё лицо этого мужчины, прям как в фильме ужасов, хорошо отложилось в моей памяти. Потом, как выяснилось, он пришел к моему отцу выяснять отношения, а отец ему не стал открывать двери, тогда тот разбил окно. Папа не выдержал, схватил нож и порезал этого мужика. Таких подобных историй было очень много. Драки были всегда, когда папа гулял со своими друзьями, а я в это время, спала в другой комнате. Ну, как спала… Лежала и просила Бога о том, что бы папа лег спать, потому что мне с утра вставать в школу. Самое интересное, что тогда я даже не задавала себе вопрос, почему мама не приходит, не спрашивает, как у меня дела, как в школе, делаю ли я вообще уроки, что я ем и где я сплю, ничего… Я так скучала по маме… Однажды я нашла её фотографию, вырезала её лицо и повесила вместе с крестиком на веревочке. Ходила, смотрела на неё, и мне казалось, что она сейчас рядом и любит меня. Может я, тогда сошла сума? Я не знаю! Но то, как сильно мне её не хватало, и, правда, сводило меня сума.

Было обидно, когда ночью, папа обнаружил меня на крыше дома в маминой шубе, ведь вместе со мной, он обнаружил моё тайное место. Я тогда ушла туда ночью, потому что папа опять выпил, орал и громко топал ногами, создавая шум толпы и веселья, а я боялась опять не выспаться, потом сидеть и спать на уроках. Вот, кто по настоящему, сходил сума. Моё качество, которое, преследует меня на протяжении всей жизни, найти оправдание человеку, это моё хобби я бы даже сказала. Вот и здесь так же, да, я злилась на отца за его пьянки, но ведь я не знала, что он чувствовал… Может ему и правда, было на столько плохо, что он выливал всё это в такое представление? Но ведь когда они жили с мамой, он тоже пил, а мама за что-то его любила, и троих детей ему родила… Мне не жалко его, у меня просто к нему чувство сострадания, сейчас, в этот момент. Может в ту ночь, я бы просто замерзла на этой крыше, потому что на улице была зима, а я убежала из дома в майке и трусах. Спас ли он меня тогда? Или наоборот дал мне возможность умереть, но совсем иначе. Видно у Бога были другие планы на меня. Убить, как человека внутри и дать время снова воскреснуть.

Папа нашел работу сторожем, эта была приятная новость и несколько смен он уже отработал. Уходя в ночную смену, папа показал, как нужно топить печь и когда её нужно закрывать, чтобы не угореть.

В двенадцать лет, я научилась топить печь, готовить кушать, стирать в тазиках, пока папа был на смене. Я была рада, когда он уходил, потому что я могла выспаться, хоть и по ночам было страшновато. До сих пор, дожив до двадцати шести лет, я не выключаю свет в коридоре, если ночую одна.

С Катей, мы общались только в школе, а мои одноклассники не только выросли за лето, но и стали жестокими, не побоюсь этого слова. За то время, я очень в себе закрылась, перестала делать уроки, одевала не всегда не только не новую, но и не самую чистую одежду и с примерной девочки хорошистки, я превратилась в прогульщицу троечницу. Травили ли меня одноклассники? Да. И сейчас я могу сказать, что по жестокости, именно дети стоят на первом месте. У меня не осталось детских обид, потому что мы все тогда были детьми. В природе у животных всё устроено так же: слабых и не похожих на других, всегда давят, а дети жестоки, потому что они искренне не умеют контролировать свои эмоции, всё ведь это приходит с возрастом. Катя часто заступалась за меня в таких ситуациях, потому что ей её одноклассники рассказывали, что видели, как меня шпыняли в коридоре. Когда Катя приходила, все думали, что я хожу стукачить, как принято говорить в таких ситуациях, но нет. Катя пыталась объяснить, что они поступают не правильно, что жить нужно дружно, не пытаясь кого-то оскорбить при этом. Все эти беседы не приносили положительных результатов, но мне было приятно осознавать, что у меня есть старшая сестра, которой я нужна.

Пока папа не получил зарплату, мы жили на одних макаронах. Какими же они были вкусными, просто обычные макароны, политые растительным маслом. Я ела их прямо из кастрюли, не давая им остыть и слипнуться до конца. Как-то перед таким ужином, папа отправил меня к Кате за хлебом:

– Сходи до сестры, попроси кусочек хлеба, чтобы сытнее было. Матери всё равно дома пока нет.

Как? Как я могу пойти просить хлеба? Я сразу вспомнила историю из лагеря, когда нам нечего было носить, но мы не пошли просить ничего, ни у кого. Как же я сейчас скажу, что мне нужно хлеба? Деваться всё равно было некуда, и, засунув, куда подальше часть своего воспитания и принципов, я пошла, стучаться в когда-то родные двери.

– Привет! Катя, папа меня к тебе за хлебом отправил, можешь дать пару кусочков?

– У нас нет хлеба.

Катя отвечала мне через дверь, потому что помимо того, что нам нельзя было разговаривать, мама запретила Кате открывать мне двери. Я потом как-то из-за этого чуть на собачьей будке не обморозилась. Пришла домой, а замок замерз, ключ не поворачивался. Папа должен был скоро со смены прийти, но запил где-то в городе. Я пыталась разогреть замок, но у меня ничего не вышло, осталась сидеть на будке и ждать, когда придет папа. После того, как моё убежище в шубе было обнаружено, папа выкинул всё оттуда, чтобы я больше туда не лазила и не пряталась. Мне бы сейчас эта шуба пригодилась, думала я. Темнело, я тогда сильно замерзла, бегала периодически на дорогу, чтобы посмотреть, идёт ли папа. У Кати сначала горел свет, я знала, что мама дома, но не заходила, потому что мне нельзя было, потом уже и они легли спать. Из печи так маняще шёл дым, и представляла, как же им сейчас тепло…

Вернувшись, домой без хлеба, папа, конечно же, был не очень доволен. Что-то буркнул вроде того, что плохо просила, и отправил спать, а я давила в себе обиду о том, что Катя не стала открывать мне двери, ведь на улице было холодно, а мамы не было дома. Много было мыслей, например о том, что Катя меня больше не любит и по этой причине так себя ведет, но потом я вспоминала, как она заступалась за меня в школе, значит, всё-таки Катя просто боится маму.

Папа никогда не проверял у меня уроки, только дневник. Увидев тройки, он не особо ругался, всегда говорил, что это государственная оценка, а вот за двойки, орал так, чтобы мама слышала, как он меня воспитывает, хотя на самом деле, я всегда была уверена, что ему глубоко всё равно.

Вечером, отец, собираясь на смену, хорошо выпил, но это его не остановило для того, чтобы остаться дома и выспаться.

–На посошок

Сказал он и выронил рюмку, которая разбилась на три больших осколка.

–На счастье!

Если бы, на счастье… Ложась спать, я не чувствовала, что может случиться что-то страшное с отцом, я просто легла спать, а утром уехала в школу. Вечером, вернувшись, домой, я обнаружила входную дверь под замком. Интересно, а где папа? Он же должен был со смены отсыпаться. Наверное, в гости ушел к кому-нибудь. Зайдя домой, я поняла, что папы не было дома со вчерашнего вечера, потому что всё лежало точно так же, как тогда, когда я уходила. Пока я пыталась сообразить, где может быть отец, ко мне зашла Катя.

– Ты только не переживай!

И тут я поняла, что сейчас Катя скажет, что-то про папу, и я уже волнуюсь.

– Говори, что-то с папой?

– Звонили с больницы, сказали, что он ночью обморозился на работе.

Всё, это было последнее, что я слышала. Я ещё не успела раздеться, и сразу же пошла к выходу. Где находилась больница, я знала, поэтому без замедления двинулась в ту сторону. Время был вечер, часов семь, автобус тогда находился на перерыве до девяти и я пошла пешком. От прилива адреналина, мне было жарко, не смотря на то, что на улице стоял дикий мороз. Я шла и думала, а если у него ноги ампутируют или руки? Может он вообще умрет? Что с ним и как он? Я уже прошла полкилометра, тут остановилась машина, и мужчина предложил подвезти меня. На улице мороз, ребенок один идет по темноте, я бы тоже остановилась, увидев такую картину. Я села и водитель спрашивал меня, что случилось и куда я еду, я ему сказала, что мне нужно к папе в больницу, и он отвез меня до ближайшего поворота, потому как ехал в другую сторону, а дальше я пошла пешком. Километров пять по дороге, казались мне совершенно незаметными, потому что я не просто шла, я летела к отцу.

Зайдя в приемный покой, я сказала фамилию отца и мне объяснили в какое отделение нужно пройти. «Гнойная хирургия», пост врача находился в середине коридора, и я двинулась туда. Проходя мимо из одной палат, я услышала жуткий, громкий храп. Надо же, так сильно храпеть на всю больницу, подумала я и пошла дальше. Дойдя до медсестры, я объяснила девушке, что где-то здесь лежит мой отец, его должны были привезти ночью, назвала фамилию, и мне сказали номер палаты. Да, это была именно та палата, из которой доносился этот храп, а храпел на всю больницу, мой отец.

Свет в палате не горел, все уже спали и я даже не понимаю, как меня вообще туда пропустили. Что бы понять, где лежит папа, я начала его звать.

– Папа… Папа….

Еле слышно повторяла я, что бы никого не разбудить.

– Доча?

Увидев папу, я подошла к нему и ближе, и начала реветь. Чувство жалости к нему оковало меня изнутри. Я смотрела на его руки, которые были перебинтованы, а бинт был пропитан чем-то желтым. Может это был гной? Может это была мазь… Я не знала, что находится под бинтами. Потом я обратила внимание на папины ноги, они тоже были перебинтованы, и так же из бинта сочилась желтая жидкость.

– Папа… Как так то? Как это случилось?

– Вышел с работы, ключи потерял, не мог дверь открыть, а рядом не было ни кого. Площадка большая, пока дошел к выходу, дальше не помню ничего. Спать захотелось, лег и всё. Женщина какая-то нашла, вызвала скорую помощь.

– Болит, наверное?

– Болит. Завтра врач посмотрит, возможно, что пальцы отрежут.

– Как отрежут?

Я плакала, мне было жалко, что с отцом это приключилось. В такие минуты почему-то не думаешь о хорошем. Я начала рисовать в своей голове ужасные картины, но вовремя себя остановила мыслью о том, что папа жив – это самое главное. Его скоро выпишут думала я, может и он всё переосмыслит пока находится здесь, но как же я… Как же я буду дома одна справляться? Неужели меня заберет мама и всё будет как раньше?

– Я пока здесь, ты будешь жить у тети Оли, моей сестры. Помнишь её?

– Конечно, помню!

Я была рада этой новости! Ведь я поеду жить туда, где живут мои любимые двоюродные сестры и брат. Когда мы с Катюшкой были маленькие, мы часто в выходные дни приходили к ним купаться в ванной, потому что сами жили в частном доме, а зимой в морозы, баню сильно не натопишь. Пока взрослые сидели на кухне, мы играли в комнате. Катюшка, старшая сестра Зины и Димы, не помню, где была, но с нами она не играла. Зина же, была всегда учителем, мы с Катюшей учениками, а Дима директором школы, который сидел у себя в «кабинете» то есть в комнате и играл в приставку. Катя всегда с Зиной находили общий язык, им было интересно вместе, особенно изучать английский язык, а я баловалась на уроках и меня отправляли к директору играть в приставку. Это было самое классное наказание, которое только можно было для меня придумать. С Димой было весело, он самый лучший старший брат.

– Сейчас пойдешь сразу к ним, тетя Оля тебя уже ждет, она знает, что я в больнице, ей сообщили.

– Хорошо. А за учебниками когда?

– Завтра съезди с утра. Привези мне одежды ещё.

– Хорошо.

– Ладно, иди. Поздно уже.

– Пока пап.

– Пока доча.

Вот и началась моя вторая другая жизнь. Всю ту зиму я жила на два дома. Свой нельзя было бросать, ведь его можно было заморозить, поэтому я каждый вечер после школы ездила топить печку. Животных дома не было, кроме рыбок, которых я поймала на озере, но в одну холодную ночь они замерзли. Каждое утро я ходила к папе в больницу перед школой и приходила тогда, когда все ещё спали. Папа всегда говорил за это спасибо и махал мне рукой с третьего этажа, когда я, стоя на улице, собиралась уходить в школу. Он не переживал за меня, знал, что я хороших руках и мне было хорошо, не смотря на то, что приходилось слишком рано становиться самостоятельной.

Дело близилось к Новому Году, папа так и не вернулся с больницы и ему всё-таки ампутировали по два пальца на руках и ногах. Я тогда приехала домой и в тот Новый Год меня ждали мои подружки Алиса с Анжелой, папина сестра тетя Оля у которой я жила и мама… Да, мама. Она пришла ко мне, когда я убиралась дома.

– Привет, с наступающим Новым Годом!

Сказала мама и протянула мне подарок с конфетами, который всегда давали на работе.

– Привет мам! С наступающим!

– Как у тебя дела? Как папаша?

– Всё нормально, идет на поправку, я тоже вроде нормально, у тети Оли пока живу.

– Да, я знаю, мне Катя сказала. Доча, может, хватит уже болтаться? Давай возвращайся домой! Новый Год вместе встретим, Катюша с Настей скучают по тебе!

И тут на этих словах у меня возник ступор. Я тоже по ним по всем скучала и не раз хотела вернуться домой, но папа! Как же папа? Я разве могу бросить его сейчас вот так одного в больнице? Даже не смотря на все его выходки, я не имею права поступать так с ним, ведь его это сломает! Я приходила каждое утро к нему в больницу и видела его трезвым, мне было жалко его! Я не смогу!

– Мама, а как же папа? Я ведь предателем буду.

– Смотри сама, я тебе сказала, что мы тебя ждем. Хотя бы Новый Год с нами встреть.

– Хорошо мам, я приду.

Какие же разносторонние эмоции меня раздирали. Я была очень рада тому, что мама меня всё-таки любит и ждет и всё могло бы стать, как раньше, но я не могла. Просто не могла предать отца.

Вечером, нарядившись в красивое платье, которое мне покупала ещё мама, я собралась идти домой, только в гости. Когда я подходила, я увидела машину маминого друга, понятно, что он решил Новый Год отмечать с моей семьей. Подходя к окнам, увидела, как мама накрывает стол, а за ним сидят Катюша, Настена и этот мужчина. Что я сделала в тот момент? Да просто ушла и всё. Глупо конечно, но это была толи ревность, толи внутреннее противостояние ситуации, что папа в больнице, а мама с другим мужчиной и мои сестры вместе там, с ним. Ведь Новый Год семейный праздник. Я вернулась домой, посмотрев на время, поняла, что ехать к папе в больницу уже поздно, двери закрыты, время было около десяти вечера. Автобусы не ходят и к тете Оле я тоже приехать не смогу, значит пойду к девчонкам и встречу Новый Год с их семьей. Они знали, что происходит в моей жизни, и относились ко мне с особой любовью и теплотой. Хороший выбор я тогда сделала? Правда? Я выбрала семью, но ушла к подружкам. На следующий день, приехав в больницу, я узнала, что папа ждал меня и даже плакал. Как же я могла не приехать. Ругала себя за это, но и была внутри себе благодарна, за то, что я не согласилась вчера уйти жить к маме.

Глава 6. Судьба

Весна! Прекрасная пора! Окончание учебного года, хоть и с тройками, но к ним я уже не привыкала. Тройка ведь государственная оценка.

Возвращаясь, домой со школы, как обычно, что бы протопить печку, я увидела, что замок уже открыт, значит, папа дома.

– Привет! А тебя, что выписали? Или ты сбежал?

– Привет! Выписали, конечно!

– А почему не сказал даже ничего?

– Да я вот сам даже не знал. Что там покушать есть?

Папа лежал на диване, рядом стояли костыли, тогда он ещё не мог ходить и постоянно лежал. Не скоро папа выйдет на работу, думала я. И как мы будем жить, одному Богу было известно.

– Как в школе дела?

– Нормально всё, скоро восьмое марта, я не пойду в школу.

– Почему?

– Потому что будет чаепитие, а я опять ничего не принесу, мне стыдно каждый раз разыгрывать спектакль, ныряя в портфель, удивленно заявлять, что сладости оставила дома.

– Давай я у Ольги займу, она не откажет.

– Нет. Потому что попрошайничать поеду я.

– Дома всё равно кушать нечего, деньги так и так нужны. Ну, или иди до матери, сходи.

– Папа, я не пойду.

– А я тебя не спрашиваю! Я говорю тебе, что нужно идти, либо до матери, либо ехать к Ольге! Ты кушать хочешь?

Папа ещё не знал, что после школы с одноклассницей мы просили по рублю, по два, а потом покупали себе что-нибудь вкусненькое. В основном это были ириски на развес, которые стоили, не так дорого, и их выходило много, целая горсть! А ещё мы брали «Ролтон» и ели его всухомятку, ох до чего же он был вкусный! А ещё зимой, я написала письмо президенту. Написала о том, что живу с отцом, хожу пешком к нему в больницу, и денег на проезд нет. В школе проездной не давали, потому что папе нужно было справки собрать, на питание и на проезд, но он ведь в больнице лежал, он не мог. Я объясняла это классному руководителю, но она мне тоже ни чем помочь не могла. Той зимой, мама Кате купила персональный компьютер, но меня туда не пускали, а мне так хотелось тоже, иметь свой компьютер. Будучи ребенком, я не писала о своих детских желаниях, я просто в этом письме написала то, что происходит сейчас в моей жизни. Вообще не знаю, как я до этого додумалась, но когда классный руководитель позвала меня на беседу по поводу моего письма, мне было страшно.

– Ира, звонили с администрации города, ты должна подойти завтра к ним с утра.

Сказала моя классная руководительница. Я вообще забыла уже, что я писала письмо, ведь времени много прошло.

– Меня будут ругать?

Спрашивала я.

– Не знаю, смотря, что ты там написала.

– Вроде ни чего такого. Написала, что у меня проездного нет, что пешком хожу.

– Ты пешком ходишь?

– Да, я ведь Вам говорила.

– Ира, а как же мама? Она не знает что ли?

– Мы не общаемся. Она не приходит. В этом году, она даже не стала поздравлять меня с днем рождения.

Мой классный руководитель, была женщиной в годах, и я не хотела вызвать у неё жалость, мне хотелось получить ответ на свой вопрос, почему мама про меня забыла? Ответ всегда был на поверхности, но я никогда не видела его, пока сама не стала мамой.

– Ира, мне очень жаль, что вы с мамой так отдалились друг от друга. Ты очень способная девочка и могла бы учиться намного лучше, старайся, образование в жизни очень много значит.

Приехав с утра в администрацию, я нашла тот самый кабинет, в который меня позвали, конечно, его номера я не помню, а придумывать не хочется, ведь я пишу о том, что было на самом деле. Объяснив женщинам в кабинете, кто я такая, меня взяли за руку, и повели в другой кабинет.

– Сейчас мы тебя познакомим с Главой нашего города.

У меня тряслись ноги и руки, я думала, что сейчас меня начнут ругать, за то, что я написала письмо президенту, но нет. Всё обошлось. Зайдя в кабинет, я увидела большой длинный стол, еще один стоял поперек, а за ним сидел мужчина, с которым в будущем, мы будем работать в одной строительной фирме, но тогда я об этом, конечно же, даже не подозревала.

– Здравствуй Ирина, я прочитал твоё письмо, и оно меня очень тронуло. Я, конечно же, не президент, но готов тебе помочь. Завтра ты получишь школьный проездной, и у тебя будет бесплатное питание в школьной столовой. Так же, мы подарим тебе персональный компьютер, ты только адрес нам напиши.

Он сидел, улыбался мне, а мне было так приятно, что обо мне кто-то позаботился, а ещё я испытывала ужасную радость, потому что у меня скоро будет компьютер.

– Спасибо Вам. Спасибо.

– Сейчас вернись, пожалуйста, обратно в тот кабинет, там оставь адрес и тебя ждет ещё один сюрприз.

Мои щеки, наверное, были бордового цвета от смущения. Я стояла в огромном, красивом кабинете, разговаривала с Главой города, будучи обычным ребенком, только из необычных жизненных условий, как на тот момент думала я, но оказалось, что так живет половина России.

Вернувшись в кабинет к женщинам, которые меня встречали, мне предложили присесть и оставить домашний адрес, что бы привезти компьютер.

– У тебя ведь одежды, наверное, совсем нет?

Мне было стыдно в этом признаваться, и я не смогла сказать, что это правда.

– Нет, у меня есть, что носить.

Сидела и врала я.

– Мы просто собрали тебе, кое-чего, привезем, хорошо?

– Хорошо. Спасибо Вам большое.

Смущение, распирающая радость и предвкушение ожидания моего подарка разрывало тогда мою душу. Я не просто шла, я летела вприпрыжку, но вопрос о том, что я скажу папе, преследовал меня. Вдруг он меня будет ругать, за то, что я взяла, пожаловалась на свою жизнь?

К тете Оли я, конечно же, зашла сразу после администрации, она жила там недалеко и заняла у неё денег, потому что вернуться и сказать, что у неё нет, я не могла, папа бы в это не поверил. На восьмое марта в школу я не пошла, но остались приятные воспоминания от этого дня. Как обычно принято в такие дни, мы с Катюшей рисовали открытки, вот и в этот раз на международный женский день, я нарисовала маме открытку и, набравшись смелости, пошла дарить. Мама после того, что я не пришла к ним на Новый Год, не разговаривала со мной и видеться мы стали очень и очень редко, потому что я практически всегда находилась у тети Оли, пока папа лежал в больнице. Когда я постучалась, двери мне открыла мама, такая красивая и нежная, я отдала ей в руки открытку и сказала:

– Мама, с праздником тебя!

– Спасибо доча, заходи.

Сколько времени я не заходила домой? Год? Да! Точно! Именно тогда, когда я забирала свои вещи, я больше ни разу не заходила сюда. Но этот домашний запах, такой родной и теплый… И мама, такая добрая. За всё это время, что мы не виделись, мама, ты бы знала, как же я соскучилась! Мама сняла с себя золотую цепочку и одела мне на шею

– С восьмым марта доченька.

Господи! Как же я давно не слышала этого слова! Я кинулась маме на шею и стала обнимать её и целовать в щеку. Они были такие же нежные, как у Кати. Мир тогда замер для меня, от мамы всё так же пахло её любимыми духами, и моими тоже, потому что где бы я этот запах не учуяла, перед моими глазами всегда появлялись воспоминания этого момента, а он был для меня одним из самых дорогих.

– Спасибо мама, я люблю тебя.

– И я тебя люблю.

Разговоров о возвращении на этот раз не было, и я с таким комом в горле возвращалась домой к отцу. Я шла и чувствовала, как от меня пахнет мамой, а на шее цепочка, которую мама сняла с себя и одела мне, пока я летала где-то в облаках, и в голове как на повторе звучали мамины слова «и я тебя люблю». Вернувшись, домой, я увидела Катю

– Привет! А я тебя как раз ищу! Тут тебе из класса подарок передали, держи!

– Привет! Что это?

– Открой и посмотри.

Улыбаясь, сказала Катя.

– О! Да это же шкатулка!

– Да, шкатулка. Что класть туда будешь?

– Цепочку…

Задумчиво и мечтательно сказала я.

– Какую цепочку? У тебя есть цепочка?

Не продолжая улыбаться, спрашивала меня Катя.

– Мне мама только что подарила. Она её с шеи сняла и одела мне. Не хочу её потерять, лучше уберу в шкатулку, и пусть она там будет лежать, на память.

– Здорово! Конечно, убери!

– Надо же!

Встрял в наш разговор отец.

–Столько времени не нужна была, не знает, как живешь, а тут цепочки дарит, ну-ну.

Неприятно, конечно, но мы с Катей решили промолчать.

– Ладно, я домой побегу, а то мама потеряет.

Сказала Катя и вышла. Я же в это время, сняла с себя цепочку и положила её в шкатулку, а шкатулку поставила на аквариум, где раньше жили рыбки. У меня была мысль сходить на озеро и наловить новых, но нужно было сначала дождаться летних каникул.

– Папа, мне компьютер подарят с администрации, представляешь?

– Какой ещё компьютер?

– Просто пока ты лежал в больнице, я написала письмо президенту о том, что ты лежишь в больнице, а я пешком хожу к тебе.

– Кому? Президенту? Заняться что ли нечем?

– Почему нечем? Они сказали ещё, что у меня будет школьный проездной и питание в столовой.

– Ну, вот это хорошо уже. И когда привезут?

– Я не знаю. На днях, наверное. Сегодня день такой хороший, самый лучший день!

Компьютер мне и правда скоро привезли, пусть он был не самый новый и навороченный, но это был мой подарок, которым я по-своему гордилась. А папа то и дело говорил, что его списали и тебе, как подачку подкинули. В тот момент, я научилась понимать цену подаркам. Не важно, что это, кружка, ложка или цветочек, главное то, с какими чувствами он был подарен.

Из-за того, что дома не было еды, а папа не работал, я начала воровать в магазинах еду. То, что стояло на прилавке, автоматически оказывалось у меня. Было ли мне стыдно? По началу, очень стыдно, а потом нет. Я приносила ворованную еду домой, и папа меня за это никогда не ругал. Он не говорил, что это правильно, но и не говорил, что бы я больше так не делала. Как же сейчас мне стыдно за эти поступки! Женщины, которые работали в этих магазинах, оплачивали этот товар сами, как недостача, а у них ведь тоже возможно были дети, которые так же, как и я, хотели кушать. Чем я лучше их? Абсолютно ни чем! Если бы мне кто-то тогда, это объяснил, я бы никогда этого делать не стала!

По окончанию учебного года, я устроилась на лето на станцию юннатов, зарплата была не большая, пятьсот рублей в месяц, но я знала, что за три месяца, я смогу накопить денег и купить себе тетради в школу.

Однажды, придя с работы, я увидела, что дома были гости, папа спал пьяный, а весь бардак приходилось убирать мне. Как же я тогда распсиховалась, увидев эту картину. Дома воды нет, кушать нет, бардак и этот ужасный запах! Я ревела от обиды, пнула ведро, и в глазах всё мельтешило так, словно это вовсе не я была. Я не понимала, почему папа, взрослый мужчина, взвесил всё на мои плечи? Мне было грустно тогда, я пошла, достать со шкатулки цепочку, которую мне подарила мама, чтобы вспомнить ещё раз, как она меня тогда обнимала и говорила, что любит. Я открыла шкатулку, но цепочки там не оказалось. Не было маминого подарка! Для меня это была единственная связь с ней, ведь я её практически не видела, но эта цепочка, каждый раз дарила мне тепло воспоминаний о маме. Я упала на коленки, сжав маленькую шкатулку в руках, а потом начала реветь в голос, захлебываясь слезами.

– Папа! Как ты мог? Это твои подружки её украли, которые ходили сюда!

Когда я это сказала, во мне проснулась надежда на то, что я еще смогу вернуть мамин подарок и побежала до соседской девушки, которая ночью пила с моим отцом. Когда я к ней пришла, она была дома, и дверь открыла мне она, а на её руке, красовался мой подарок.

– Это моя цепочка! Мне её мама подарила!

Еле сдерживая слезы, проговорила я.

– Какая? Эта? Ира, вообще-то это мой парень мне подарил, не твоя она.

– Моя! Я же вижу, что эта та самая, которую мне мама подарила!

Я продолжала делать акцент именно на то, что это мамин подарок, и она знает, что мы с мамой не общаемся, я так хотела призвать её к совести, что бы она вернула мне то, что принадлежит мне.

– Домой иди! Ещё раз повторяю, это моя цепочка!

Захлопнув дверь перед моим носом, она просто оставила меня переживать всё то, что со мной происходило. Боже, как же тогда было больно. Мне сейчас больно это вспоминать, но тогда, будучи практически одиноким ребенком, мне не хотелось жить.

Вернувшись, домой, я увидела, что папа по-прежнему спит. Я не могла справиться с той болью, которая буквально разрывала меня. Мне не с кем было поделиться, я сама себе была поддержкой, но тогда я сдалась. Я ещё раз вспомнила то, с какой ухмылкой мне отвечала эта воровка, и просто достала аптечку, а из неё, все таблетки, которые только там были. Я увидела папины сердечные, он часто их пил, потому что после операции на сердце, оно часто его беспокоило. Я знала, что они сильные и ими можно отравиться, я тогда на это только и рассчитывала. Высыпав все таблетки в горсть, набрав в ковшик воды, я не смогла выпить их все сразу и пила по одной. Минут через двадцать меня стало сильно мутить, я вышла на улицу и очнулась уже там, лежа на земле. Я чувствовала тяжесть на лице, и мне хотелось понять, жива я, или я уже умерла? Подойдя к зеркалу, я увидела себя, с ужасно опухшим лицом и глазами, наверное, это было от слёз, а ещё, бордовые щеки, которые сильно горели. Мне было плохо, я просто ушла спать. Проспала я почти сутки, но осталась жива, чему я не была рада. Это была моя первая неудачная попытка суицида.

Летом мама с Катей и Насте улетели в Ангарск, к маминой сестре Юле, про которую я уже писала. Они поехали туда, без меня. Мне было очень обидно, что меня не считают членом семьи, я словно призрак по соседству. А может это всё из-за той цепочки, которой мама нас связала, а я её не уберегла. Именно такие мысли посещали тогда мою голову.

Осенью мы с Алисой ночью ходили на огороды, километров десять от дома и копали там картошку, еще набирали помидоров, огурцов и каждая несла всё домой. Папа даже был рад такой добычи, а как была рада я! После работы, а работала я до обеда, я ходила по местным тропинкам за грибами и за ягодой, а потом лазила на кедр и собирала шишки. Мне не было страшно высоты, совсем не думала о том, что могу сорваться и упасть. Я просто добывала еду домой. Зато потом вечером, растопив мангал и обжарив шишки от смолы, мы сидели с Алисой и Анжелой, всё так же по взрослому рассуждая о смысле жизни.