Читать книгу: «Странный день в Хунедоаре», страница 2

– Ох, вот это да, какая история! – воскликнула женщина.

– Да, мне тоже понравилось. А еще легенда гласит, что эти пленные перед смертью прокляли владельцев замка, наложили какое-то заклятие, и защитники замка с тех пор терпели поражение за поражением от любых осаждающих его врагов!

– Здорово! Чем не сюжет для кино! – восхищенно произнесла женщина. – За замок Корвинов! Похоже, он сохранился чудом!

Они торжественно чокнулись и выпили.

Женщина рассматривала старые книжки на полке.

– Все же румынский – забавный язык, послушай, как звучит! – она, запинаясь, прочла несколько фраз из первой попавшейся книги. Страницы были совсем пожелтевшими, истончившимися, как пергамент, пахли многолетней книжной плесенью.

– Мне кажется, это вообще древнерумынский, – с видом знатока изрек мужчина, заглянув в книгу.

– О, да ты силен в филологии! И о чем тут речь?

Они пытались выговорить слова из книги, дурачились и передразнивали произношение друг друга. Женщине в какой-то момент показалось, что буквы в книге вспыхнули ярким светом, и она поняла, что опьянела. Вино было легким, но сказалась усталость после долгого дня.

– Милый, пора нам баиньки, я что-то совсем без сил. А завтра далеко ехать.

Они целовались, запах лаванды кружил голову, они долго любили друг друга и уснули одновременно.

Утром женщина проснулась от аромата свежесваренного кофе. Мужчина уже накрывал стол для завтрака. Они ели молча, улыбались друг другу, вспоминая вчерашнюю ночь.

Утро было солнечным. Мужчина и женщина решили оставить вещи, сходить осмотреть замок, потом сдать Берте ключи и ехать дальше. Хунедоара, залитая ярким утренним светом, потеряла весь мистический налет вчерашней ночи. Машины ездили, прошла группа подростков в ярких шарфах, у «Астории» уборщик вытряхивал уличные пепельницы, со стороны мэрии доносилась музыка. Лаяли собаки во дворах, где-то на окраине прокричал петух. Из открытой двери какого-то кафе пахло кофе и свежей сдобой.

Мужчина и женщина подошли к замку. Ворота были открыты, других туристов еще не было, у входа мужчина в колоритном национальном костюме, с посохом, предложил им сфотографироваться с ним. Они, смеясь, фотографировались, затем прошли по широкому деревянному мосту в замок.

Замок Корвинов был живописен. Кинематографичен, как заметил мужчина. Розовые в теплом утреннем свете стены, красная черепичная крыша, островерхие готические башни, глубокий ров с мостом. Мужчина с женщиной ходили по рыцарским залам, рассматривали экспозицию древнего оружия и доспехов, зашли в замковую часовню. Поднялись на самый верх. Оттуда Хунедоара выглядела обычным промышленным городом: трубы заводов, коробки панельных домов, грузовые фуры на шоссе. Только небольшой кусочек города у подножия замка, с мэрией, парой соборов, старыми разноцветными домиками, напоминал о том, что этот город – старинный. Сверху они увидели туристов, несколько человек шли к воротам. Открылась лавка сувениров во дворе замка.

Мужчина и женщина спустились с верхней галереи во внутренний квадратный двор. Внизу было несколько закрытых дверей с табличками, извещающими о том, что подземелье замка закрыто для посещений, ведутся ремонтные работы.

– А давай попробуем вниз проникнуть, вдруг найдем ту надпись на стене? – внезапно азартно предложил мужчина.

Женщина с сомнением смотрела на него.

– Там же ремонт идет, опасно, вдруг стена обвалится или вообще подземелье завалено, – протянула она. – А ты думаешь, правда та надпись есть?

– Вполне может быть, – сказал мужчина. – Их наверняка держали в подземелье. Там они эту надпись и оставили.

Женщина смотрела на закрытые двери.

– Не знаю, страшновато, да и как мы вниз проникнем, все замуровано…

Мужчина пошел вдоль стены, трогая двери, все было наглухо закрыто. В углу двора он вдруг обнаружил небольшую щель возле самого пола. Пошатав еще ряд камней, мужчина легко вынул их из стены. В выемку теперь можно было немного протиснуться. Они посветили в лаз фонариками в телефонах, все время озираясь. Их вдруг охватило детское озорство, предчувствие чего-то захватывающего. Разглядеть в отверстие ничего не удавалось. Мужчина снял куртку и наполовину протиснулся в лаз.

– Ну, что там? – возбужденно спросила женщина.

Мужчина вылез из отверстия.

– Ничего не видно. Ты постой тут, я влезу, посвечу там и сразу назад, – сказал мужчина.

– Ой, милый, а вдруг кто-нибудь придет? – опасливо возразила женщина. – Или там, внизу, опасно?

– Я быстро. Только гляну – и назад! – Мужчина успокаивающе обнял ее. – Не волнуйся, ты же знаешь, я очень осторожен.

Они некоторое время целовались.

– Ну хорошо, ты только недолго, – попросила женщина.

– Я – мигом! – заверил мужчина и пролез в отверстие.

Женщина держала его куртку, озиралась. На верхнем ярусе показалась пара туристов. Женщина встала так, чтобы заслонить нишу, делая вид, что фотографирует внутренний двор. Туристы скрылись в одном из залов. Женщина заглянула в темный проем.

– Ну что там, эй! – позвала она.

Слышалось шуршание, мужчина ответил глухо, видимо, он отошел от отверстия.

– Пока ничего, тут большое подземелье! Свечу телефоном, пытаюсь найти надпись.

Прошло минут пять. Женщине стало скучно.

– Нет там этой надписи, милый. Выбирайся, поедем, а? – сказала она.

Мужчина не ответил. Женщина от скуки обошла вновь двор, подергала все двери, сделала еще фото.

– Эй, эй, ты как там, вылезаешь? – позвала она.

Ответа не было. Женщина не выдержала. Положив его куртку и сняв свою, она протиснулась в лаз.

Пахло мокрой землей. Под ногами она ощутила россыпь острых камней. Осторожно ступая, женщина сделала несколько шагов.

– Ты где? – почему-то шепотом спросила она.

Потом позвала мужчину в полный голос. Никто не ответил. Мгновенная паника вдруг сдавила горло. Женщине показалось, что воздуха нет и она прямо в эту минуту задохнется. Она повернулась к свету отверстия. И вдруг свет исчез. Как будто кто-то с той стороны лаза плотно закрыл его. Женщина крикнула изо всех сил. Перед ее глазами, набирая обороты, завращались разноцветные круги. На секунду ей показалось, что она слышит, как кто-то зовет ее по имени. Она попыталась опереться о стену, но ощутила пустоту, стены не было. Круги вращались все быстрее, женщина вспомнила про телефон, но он выпал из руки. В этот момент она потеряла сознание.

ЧАСТЬ 3

Женщина очнулась. Она почувствовала, что лежит на твердой земле, но не могла шевельнуться. Глаза были открыты, но ничего не видели. Чернота. Тишина. Было очень холодно. Сильно болела голова. «Я упала, ударилась. Или меня ударили?» – подумала она. Страшно хотелось пить. Женщина с трудом встала на колени. Она вспомнила, что у нее был телефон. И тут же вспомнила о мужчине. Попыталась позвать, но горло словно парализовало. Голоса не было. Ощупывая вокруг себя землю, она пыталась найти телефон. Не нашла. С трудом встав на трясущиеся ноги, женщина осторожно пошла, нащупав стену. Судя по всему, она все еще была в том проклятом подземелье, куда они так глупо полезли. «Почему я не удержала его? – отчаянно спрашивала она себя. – Что случилось? На нас напали? Кто и зачем? Чтобы ограбить, забрать телефон? Это безумие. Что с ним? Он упал, провалился в какую-то яму, лежит без сознания?»

Ответов не было. Продвигаясь вдоль стены, она увидела впереди подобие мутного светлого пятна. Осторожно пошла к нему. Пятно увеличивалось, становилось чуть светлее. Это был тот самый лаз. Решение вдруг пришло.

«Надо выбраться, позвать на помощь, нужны люди, фонари. Я одна его не найду и не вытащу».

Женщина с трудом протиснулась в лаз. Во внутреннем дворе никого, тишина, и было как-то странно темно. Лежали их куртки. Любое движение отдавало болью в виске. Женщина потрогала волосы, крови не было. Она подняла куртку мужчины. Уткнулась в воротник. Знакомый запах его парфюма немного вернул силы. Слезы потекли по ее лицу. Натянув его куртку, она пошла на нетвердых ногах к выходу из замка. Хотелось бежать – туда, к свету и людям, но она еле могла идти. «Сколько сейчас может быть времени, почему так темно и никаких звуков вокруг?» – думала она, поднимаясь по лестницам.

Она вышла из замка к мосту. Мир вокруг изменился. Небо было предзакатным, темно-синим, стены потемнели. Крепость Корвинов уже не выглядела изящным замком из средневековой сказки. Она, как черная скала, нависала теперь над городом. Город был в мутной пелене, в которой не было видно ни дорог, ни домов. Женщина ступила на мост. Мост двоился перед ее глазами, дрожал, она шла, судорожно вцепившись в перила. Вокруг не было никого. Женщина прошла мимо будки охранника – она была пуста. Женщина вспомнила, что в будке должен быть телефон или кнопка экстренной помощи, всегда есть подобное во всех замках, музеях. Она толкнула дверь, та легко поддалась. На стене висел телефон. Женщина сняла трубку – мертвая тишина.

На подоконнике она увидела термос, напилась тепловатой воды. Сразу стало легче. Она вышла, прошла за ворота замка, мимо сувенирной палатки. Везде было пусто и очень тихо. Не слышно было даже журчания речки под стеной. Вдруг ее охватила паника, она поняла, что нельзя терять ни минуты, надо бежать, срочно искать помощь. Силы вернулись к ней. Женщина метнулась вперед по улице. И увидела на углу полицейскую машину.

Она подбежала. Машина была пуста, дверь открыта. На панели лежала рация. Женщина схватила ее, голос вернулся, она стала кричать в рацию. Ответом была тишина. Она еще долго трясла рацию, кричала, нажимала кнопки, но все было бесполезно.

Тогда она побежала по пустой улице. Она стучала во все окна первых этажей, дергала все двери. Дома равнодушно смотрели на нее окнами без света. Она выбежала к маленькой площади. За ней, торжествующе сияя огнями, стояла «Астория». Свет лился из каждого окна. Но женщина внезапно остановилась. Неизвестно почему, ей не хотелось переходить улицу и приближаться к отелю.

Она развернулась и тихо пошла в другую сторону. Прошла мимо пустой, ярко освещенной мэрии, вышла к собору. На улице попадались припаркованные машины. Но она больше не подходила заглянуть в них. Странное оцепенение охватило ее. Она поняла, что все это не имеет смысла, помощи она не найдет, это мертвый город, и сама она давно умерла, и его она не найдет, он тоже умер. И что ходит она по этому городу давно. Может, идут годы, а она все ходит по городу, и будет ходить до скончания веков. Пока весь этот мир не рухнет в тартарары. А на его месте не возникнет новый. Она подошла к собору и с каким-то тупым любопытством рассматривала причудливую вязь на его фасаде в зеленой подсветке. Что-то в узоре показалось ей знакомым. Поняв – что, она начала смеяться и не могла остановиться.

– Это же было в каком-то кино! Дурацком кино! – закричала она вдруг звонко, обращаясь то ли к собору, то ли к городу. – Считалка из книги! И все умирают, один за другим! А тут мы прочитали слова из пожелтевшей румынской книжонки, и исчез разом весь город, да?! Да и черт с вашим городом! Верните мне только моего любимого! Мы – не ваши! Не из вас! Мы уйдем и забудем или не забудем, а будем вместе смеяться над вами, над этой вашей Хунедоарой!

Она прокричала все это, и из нее как будто разом выпустили весь воздух. Она не заплакала, а села на ступени и долго сидела, нюхая его запах на воротнике куртки. Она не знала, сколько времени прошло. Ей показалось, что наступила полночь и прошла, что ночь уже близится к рассвету. Вокруг было так же тихо и пусто. Она встала, плотнее закуталась в куртку мужчины, которого больше никогда не увидит. Это она знала точно. И пошла к гостевому дому. Там были пушистые кремовые покрывала, пахло лавандой, стоял Санта-Клаус, и елка, и можно было лечь и вспоминать всю их чудесную эту поездку по Румынии, Новый год, который они встретили на площади в Бухаресте, смешной колпак, который он тогда хотел надеть на нее, а она не давала, и он надел его сам и ходил в нем всю новогоднюю ночь.

Она прошла под аркой, увидела открытую дверь в офис Берты, равнодушно отвернулась. Она знала, что никакой Берты там нет. Как нет никого в этом городе. Она включила свет в их комнате. И сразу стало уютно и легко. Елка – на микроволновке, на столе – бутылка вина, они так и не допили ее вчера. «Разве это было вчера? – подумала она. – А может, это было неделю назад? А, все равно. Надо лечь, накрыться с головой и лежать. Я не хочу больше ничего».

– Я не хочу больше ничего! – сказала она вслух. – Отстаньте от меня вы все. Пусть будет конец. Я просто закрою глаза.

Она допила вино, разделась, аккуратно сложила одежду, в ванной вымыла руки и лицо лавандовым мылом. Легла на постель, на его подушку, обняла его куртку и закрыла глаза…

Женщина проснулась от аромата свежесваренного кофе. Мужчина, что-то мурлыча под нос, разбивал в миску яйца. Почувствовав ее взгляд, он обернулся и сказал весело:

– Ну ты и соня! Ты проспала дивное солнечное утро! Толпы туристов уже штурмуют наш замок, и там будет жуткая толкотня! Вставай из своего сонного царства, я давно позавтракал, буду тебя кормить, если хочешь – с ложечки!

Увидев, что слезы потекли у нее по лицу, мужчина встревожился, мигом оказался рядом, крепко обнял.

– Ну что ты, что ты, малыш? Что такое, почему ты так смотришь и о чем эти слезы? Я люблю тебя, и все у нас хорошо, правда?

Она прижалась к нему, посидела так, потом подняла мокрое лицо.

– Мне просто приснился кошмарный сон. Самый кошмарный из всех!

Он нежно ее поцеловал.

– Надеюсь, не я там был самым кошмарным, в этом твоем сне? – рассмеялся он, тормоша ее.

– Нет, милый, не ты.

– Слава богу! Расскажешь?

– Не сейчас, потом. Как-нибудь, – ответила она.

– Договорились! Кстати, пока ты спала, я тут почитал про поминальные обычаи цыган и, кажется, знаю, что это такое мы с тобой видели в том окне. Это…

Она внезапно прервала его:

– Не нужно. Думаю, есть то, чему лучше остаться необъясненным. Непонятное пусть так и будет непонятным. Так лучше. – И добавила: – Слушай, мы можем прямо сейчас поехать? Не идти в замок, не завтракать, поесть где-нибудь в кафе, по дороге, просто одеться и уехать? Прямо сейчас!

Что-то такое было в ее голосе и глазах, что мужчина, только взглянув на нее, ответил коротко:

– Конечно. Как ты захочешь. У нас впереди еще полно таких замков. Поехали прямо сейчас.

Они всегда понимали друг друга с полуслова.

Солнце заливало улицы Хунедоары. Из кафе пахло сдобой. Девушки веселой стайкой бежали на автобусную остановку, догоняя отходящий автобус. Сновали машины. Флаги развевались над зданием мэрии.

– Какой все же красивый город! – сказал мужчина.

– Да, прекрасный! – ответила она.

На выезде из города женщина обернулась. Рыжая лиса стояла на обочине дороги и смотрела им вслед.

Отпуск в Синае

1

Валентина приехала в Синаю на поезде.

Да-да, в том самом «дизель-электропоезде Бухарест—Синая», который был известен всем женщинам Советского Союза по фильму «Безымянная звезда». Мог ли представить себе известный румынский драматург, автор одноименной пьесы, что через 40 лет в одной далекой суровой стране станет так популярна та романтическая история…

Свое имя Валентина не любила. Стеснялась его старомодной пышности. Худенькая, невысокого роста, прямые русые волосы, серые глаза, бледная кожа, неяркие губы. В институте на фоне бойких однокурсниц выглядела серым воробышком. Только темные длинные ресницы были у нее хороши. «Русопяточка», – говорил дед.

– Ну какая она Валентина? – недовольно выговаривал дед Ольге Николаевне, когда та объявила, как хочет назвать дочь. – Это скорее Машенька. Или Даша. Дашутка.

Но Ольга Николаевна была тверда. Она хорошо владела английским, учила французский, работала переводчицей с иностранными делегациями в Москве. Любила французскую драматургию, мечтала о Париже. Высокая, с копной светлых волос и карими смеющимися глазами, Ольга Николаевна в молодости была очень красивой женщиной. У нее был роман с французским инженером, работавшим в Москве. Через год инженер отбыл на родину, к семье, но любовь к Франции у Ольги Николаевны осталась навсегда.

Валентина ничего не взяла от материнской красоты, пошла в отца. Тот был начальником геологической партии, постоянно ездил по всему Союзу, то в Казахстан, то на Алтай. Что нашла Ольга Николаевна в этом мужчине с обычной внешностью и в общем-то невеликими перспективами – неизвестно. Но каждый приезд мужа домой становился праздником. Сразу приходили в гости друзья, накрывался стол, много хохотали, пели песни под гитару. Вскоре родилась Валентина. А через год отец, работая в Якутии, жестоко простудился и умер от пневмонии в больнице. Валентину растили мама и дед.

Только дед называл Валентину Валюшкой и Валечкой. Ольга Николаевна звала ее полным именем с раннего детства. Когда Валентина пошла в первый класс и учительница говорила: «А вот Валечка…» – Ольга Николаевна спокойно поправляла ее. И вскоре все в школе привыкли. Валентина сначала даже гордилась своим именем. Кажется, гордость закончилась в шестом классе. Их учительница литературы обожала поэзию Багрицкого и, хотя того уже не было в обязательной программе, взахлеб читала ученикам его стихи.

Когда она прочла классу «Смерть пионерки», Димка Жуков первым на перемене заорал: «Валя, Валентина, что с тобой теперь? На тебя упала крашеная дверь!» Класс ликовал. Валентина убежала домой, плакала, говорила, что в школу больше не пойдет. Ольга Николаевна запальчиво перечисляла: «Валентина де Вильфор в „Графе Монте-Кристо“, Валентина у Франсуазы Саган в „Сиреневом платье Валентины“! Жуков твой дурак! И все они там дураки! Это прекрасное имя! Свет клином на Багрицком не сошелся!» Но Валентина твердо решила, что имя свое она больше не любит. Она была впечатлительной и чувствительной девочкой, но не размазней. Характер у нее был. В школе Валентину продолжали дразнить «крашеной дверью», она слушала молча, никак не реагировала, и в конце концов одноклассникам наскучило это развлечение. Что толку дразнить человека, который не кидается на обидчиков с кулаками, не рыдает и вообще ухом не ведет?

А потом было окончание школы. К школьному выпускному Ольга Николаевна заказала для дочери у знакомой портнихи необыкновенное сиреневое платье. Такого платья не было ни у одной девочки из всех выпускных классов! Сиреневый шелк струился, платье сидело идеально, все ахали. И тот же ехидный Димка Жуков смотрел во все глаза и первым пригласил Валентину на танец. Это был триумф Золушки. И Валентина снова полюбила свое имя.

Училась Валентина неплохо, но на медаль не потянула, в иняз не прошла по конкурсу, поэтому поступила в институт культуры на библиотечный факультет. В их «девичьем» институте («женский монастырь», называла его мать) шанса завести роман с кем-нибудь не было. На институтских дискотеках приходящие кавалеры быстро разбирались бойкими сокурсницами. Все же Валентина была застенчива. Сказывались избыток чтения, французская и английская романистика – все эти повести, пьесы, где мужчины делали шаги первыми, женщин добивались и больше всего в женщине ценились беспомощность и хрупкость.

С бывшим мужем они познакомились случайно, на вечеринке в студенческом общежитии МИИТа. На втором курсе института быстро образовывались студенческие пары, друзья сходились, расходились, как всегда это бывает в юности. Их пара не распалась, студенческий брак, как ни странно, был прочным. Прочным до наступления иных времен.

Муж после института инженером не работал ни дня, оказался весьма талантливым предпринимателем, открыл свой бизнес, ездил в командировки, дела шли отлично.

Их семейная жизнь была легкой, быт не угнетал, Ольга Николаевна всему научила дочь, Валентина успевала и готовить, и убираться, и читать, и учить язык. То есть языки. Английский, благодаря матери, она учила с детства и говорила прилично.

Румынский Валентина начала учить после фильма «Безымянная звезда». Была совершенно очарована той историей, захотела прочитать пьесу в подлиннике. Ольга Николаевна отнеслась скептически, она, конечно, хотела, чтобы дочь учила французский. Но румынский давался Валентине легко. Она уже ждала Степку и коротала ожидание, читая на румынском.

Родился Степка со смешными круглыми глазами и светлым вихрастым чубчиком.

Степка был слабеньким, стало не до чтения, Валентина целиком погрузилась в заботы о ребенке. Жизнь всей семьи вращалась вокруг этого маленького, красного, орущего днем и ночью младенца. Утром, перед работой, муж бегал на молочную кухню. Днем Валентина ложилась поспать после бессонной ночи. На пост у детской колыбельки заступал приходивший дед. Дед избрал собственный способ укачивания. Он громовым голосом пел военные и революционные песни, расхаживая по комнате строевым шагом со Степкой на руках. На «По долинам и по взгорьям» Степка орать переставал, только ныл, на «Вихрях враждебных» кряхтел и четко засыпал под «На границе тучи ходят хмуро». На любимой песне деда. Тот был офицером-пограничником. Дед уверял домашних, что и Валентина в детстве засыпала всегда под эту песню. Ольга Николаевна приходила по вечерам, делала внуку массаж, приносила череду, Валентина с мужем купали ребенка в отваре трав.

К году Степка немного выправился, превратился в пухлого бутуза, ползал вовсю, третировал старую смирную кошку Дусю. Когда он обсыпался мукой, вывернув все содержимое кухонного шкафа, или переворачивал кошачьи миски, Ольга Николаевна называла его «Стенькой Разиным» и «башибузуком». Дед возмущался таким сочетанием.

Степка рос, муж Валентины занимался бизнесом, Ольга Николаевна вышла на пенсию, но работала в школе учительницей, Валентина собиралась поступать в аспирантуру, дед старел. Потом муж стал все чаще проводить вечера и ночи в саунах, кабаках – «мы с партнерами, ты же понимаешь, без этого нельзя, не поймут, такой бизнес».

Все понимала Валентина. Все понимала и только тихо вздыхала Ольга Николаевна. Вскоре муж сообщил, что у него другая женщина и он уходит к ней. Точнее, новая женщина переезжает к нему взамен старой. Развелись они тихо, мирно, как интеллигентные люди. Валентина со Степкой перебрались в квартиру к бабушке. «Вырастим», – коротко сказала Ольга Николаевна. И они стали жить втроем. Бывший муж их не бросал, исправно привозил деньги, яркие импортные одежки Степке, проводил с сыном каждое воскресенье. Потом стал приезжать чуть реже, потом еще реже и затем перестал приезжать совсем.

2

Дед все чаще болел, Ольга Николаевна забрала его к себе, а в однокомнатную квартиру деда перебрались Валентина с сыном. Валентина вышла на работу, заведовала районной библиотекой. Степку пришлось отдать в детский сад. Денег не хватало. Ольга Николаевна по вечерам сидела над проверкой бесконечных тетрадей, в выходные давала частные уроки английского. Валентина брала заказы на переводы, писала рефераты студентам, об аспирантуре пришлось забыть. Она продолжала учить румынский. Крутясь то на одной работе, то на другой, она про себя зубрила слова и артикли. Матери она об этом не говорила. Одна сокровенная мечта упрямо жила в ней.

Валентина хотела увидеть Румынию. Чем больше она изучала эту страну – тем больше ей хотелось пройти по улицам Бухареста, города с шестивековой историей, взглянуть на средневековые замки и крепости, подняться на Трансильванские горы. На море Валентина была в детстве. В настоящих горах она не была никогда.

И самой сокровенной частью этой мечты было желание поехать в Синаю. Об этом Валентина запрещала себе думать. Казалось детским, стыдным – мечтать о Синае, только потому что ты когда-то посмотрела фильм, в котором Синая – это лишь название места, нет ни одного кадра из этого города, все снималось в павильонах и в Ленинградской области, на Финском заливе. И какая может быть заграница вообще в такое время, когда каждый день думаешь о том, как свести концы с концами?

Валентина не признавалась себе в том, что она хочет пройти путем героини фильма – по Бухаресту и по вокзалу Синаи. И хотя бы на минуту стать, почувствовать себя Моной – изнеженной, капризной красавицей, которой не нужно думать, как заработать на пропитание, которую любят мгновенно все встреченные люди. Валентина подходила к зеркалу, смотрела на свое отражение. Вздыхала, ругала себя за дурацкие детские мечты, говорила, что пора уже повзрослеть. И продолжала учить румынский.

О «румынской мечте» знал дед. Деду Валентина рассказывала все. Так было в детстве, так было и теперь. Только дед мог слушать рассказы внучки, не выражая ни осуждения, ни критики. Впрочем, и одобрения он тоже не высказывал. Просто молча слушал.

Прошел год, Степка рос, в 4 года он знал уже несколько десятков английских и французских слов, бойко пересказывал детские английские стишки – сказывалось воспитание бабушки. Ольга Николаевна по-прежнему была энергична, деятельна, ее оптимизм был опорой всей их жизни в самые трудные дни. А дед все дряхлел. Все реже гулял, ничем не болевший за всю жизнь, часто лежал. Ольга Николаевна, имевшая везде друзей и связи, возила его к самым лучшим московским докторам. Заболеваний никаких не обнаруживалось.

– Это старость, Оля. Просто возраст пришел, – говорили врачи.

Приближались Новый, 2013-й год и день рождения Валентины. Она родилась в декабре. 25 лет – шутка ли? Четверть века было прожито!

Денег на банкет в ресторане не было, Ольга Николаевна переживала. Круглые даты в семье было принято отмечать шумно и празднично. А Валентина не хотела пышного торжества, она взяла отгул на работе и собиралась провести эти два дня с сыном.

На дне рождения были домашние и две школьные подруги. После того как подруги ушли, дед сказал:

– Валя, у нас с матерью для тебя небольшой подарок. – И протянул ей конверт.

Валентина открыла, и… конверт выпал из ее задрожавших рук. Это была туристическая путевка в Румынию. На новогодние каникулы и еще две недели! На целых 20 дней! Оплаченный билет и отель.

Валентина, не веря себе, посмотрела на мать.

– Я не могу это, что вы, откуда такие деньги? – выговорила Валентина, давясь подступившим к горлу комком. – Я не могу! Мне и отпуска такого не дадут!

– Поздно, дело сделано! – весело ответил дед. – Все оплачено, денег не вернут. Так что поезжай, Валюшка!

– У меня даже паспорта нет! – пролепетала Валентина.

– Я обо всем договорилась, завтра дам адрес, подойдешь с документами, – произнесла Ольга Николаевна своим четким, хорошо поставленным «учительским» голосом. – Отпуск ты не брала два года, так что его тебе дадут. – Помолчала и, глядя в глаза дочери, добавила кратко: – Поезжай, Валя. Здесь у нас все будет нормально.

3

Декабрь пролетел незаметно, наступил новый год. Валентина ходила как в тумане, все ее мысли были о поездке. Было много хлопот по оформлению документов и с отпуском, но все в итоге завершилось благополучно. Настал день отъезда. Валентина все никак не могла выпустить Степку из рук. Машина за ней уже пришла, подруга с мужем везли ее в аэропорт. Дед проводить ее не смог – болел. Ольга Николаевна оставалась с ребенком.

Они обнялись, Валентина в последний раз поцеловала Степку и поехала в Румынию.

Она впервые летела на самолете и вдруг осознала, что не представляла, какое это удовольствие – лететь над облаками, освещенными солнцем. Даже если бы ей сказали, что, полетав, они вернутся в Москву, – она была бы счастлива от одного этого полета. Погода была отличная, Бухарест встретил совершенно весенним теплом и ярким солнцем.

Отель Валентины был на окраине города – простая бюджетная гостиница, но ей она показалась дворцом. Все было как в кино: холл с мягкими диванами и наряженной елкой, отельный бар, где бармен протирал бокалы точно так, как это показывали в фильмах, разноцветные чемоданы иностранных туристов. Валентина поразила свою группу знанием румынского. Когда портье говорил с их гидом Снежаной при заселении, Валентина робко вставила пару фраз. Она впервые говорила на румынском, и, судя по уважительному взгляду портье, говорила неплохо.

Номер Валентине достался маленький, со спартанской обстановкой: две кровати, две тумбочки, два стула, небольшой столик. С балкона открывался вид на жилой район советской застройки, на панельные дома. Но все это было неважно, Валентина предвкушала встречу с Бухарестом.

И вот перед ней был город – совершенно такой, каким она себе его представляла. Очень старый, уставший многовековой город. Великолепная лепка витых колонн дворцов и соборов контрастировала с граффити, которыми был изрисован низ фасадов. Ажурные галереи чередовались с величественными куполами, арки вели в извилистые улочки, улочки сменялись просторными площадями. Гид рассказывала группе о стиле ар-нуво, о турецком влиянии в архитектуре, о «маленьком Париже». Валентина смотрела, и ей казалось, что этот город не похож ни на какой другой. Ей хотелось отойти от шумной группы, купить рогалик в любом кафе, идти по темной брусчатке улицы Липскани, сесть на скамейку напротив собора, смотреть на собор, на прохожих, крошить рогалик голубям. И дышать этим бухарестским воздухом, который тоже казался ей особенным.

– …А вон там вы можете увидеть небольшую, но очень красивую старинную церковь Златари. – Валентина вдруг услышала слова гида. – Ее еще называют Церковью чудес. В ней хранятся мощи святого Киприана. Киприан жил в третьем веке нашей эры, был некромантом, темным магом, повелителем ведьм и колдунов. Однажды его посетил язычник, которые хотел жениться на христианке Юстине, которая приняла обет целомудрия. Человек попросил Киприана сделать так, чтобы Юстина полюбила его. Киприан вызвал демонов, которые набросились на молодую женщину, но ее вера была настолько твердой, что их усилия оказались напрасными, – рассказывала гид. – Огорченный поражением Киприан принял христианство и освободился от Сатаны: сжег свои книги заклинаний, а потом стал священником. Эта история, однако, не имела счастливого конца. Киприана и Юстину захватили в плен и по приказу римского императора Диоклетиана, который боролся с христианством, казнили. Тела захоронены в Риме, а в церкви Златари хранятся мощи святого Киприана – его рука. В Румынии существует поверье, что тех, кто посетит Церковь чудес, святой Киприан защитит от болезней, сглаза и всяких темных сил.

Впрочем, – добавила гид, – церковь известна не только этим мифом, но и очень красивыми потолочными фресками и витражами. В нашей экскурсии посещение церкви не запланировано, она уже закрыта сегодня. Но в свободное время желающие могут в нее сходить.

Судя по лицам туристов, таких энтузиастов в группе не было. Все ждали окончания экскурсии, чтобы расспросить гида о ближайших магазинах. Наконец обзорная экскурсия была закончена, Снежана рассказала о программе на завтра, туристы наперебой задавали вопросы о бухарестских распродажах.