Читать книгу: «Корзинка со звёздами», страница 4

Я лечу!

Сотни нежных пузырей ласкают взгляд, простираясь вдаль, куда ни глянь. Небо переливается всеми оттенками мягкого жёлтого и бежевого. Приземляюсь на очередной пузырь, чувствую его доброжелательный толчок и снова лечу, что-то радостно вереща – ни дать ни взять ребёнок. Не тридцатипятилетний небритый дядька, отец-одиночка, а пятилетний мальчишка, потерявший голову от восторга…

Отец.

Внезапно хмурюсь в середине очередного затяжного прыжка. Отец… Я здесь не просто так. Не для того, чтобы поскакать по пузырям. Я ищу свою дочь, свою малышку… Как её там…

– Яна! Ты где?

Я как раз приземляюсь на очередной пузырь, когда начинаю орать. Пузырь вздрагивает от моего крика и шарахается в сторону. Всё же ухитряюсь попасть но нему ногой и оттолкнуться, но траектория прыжка непоправимо нарушается, и я лечу уже не расправив руки, как крылья, а нелепым кувырком.

Зато, перевернувшись пару раз, я вынужден посмотреть в том направлении, куда раньше не смотрел. Там, вдалеке, зависла в воздухе, растопырив ручки, маленькая фигурка в розовых легинсах и белой маечке.

– Чёрт… Яна!

Сгруппировавшись, я с неожиданной для себя ловкостью отталкиваюсь от стенки пузыря и подобно снаряду устремляюсь к дочери, продолжая во всю глотку выкрикивать её имя.

Она приземляется на салатовый пузырь, не отталкиваясь от него; боже мой, она разворачивается и смотрит в мою сторону! Сейчас, сейчас я буду рядом с ней, я её защищу, вытащу отсюда…

Мне не видно лица и не слышно голоса; но я знаю, представляю себе, как её губки озадаченно шевелятся, произнося «Папа?»

А потом она резко отворачивается, подпрыгивает и улетает прочь.

Она убегает. От меня. Почему?

– Яна, не время играть! – рассерженно кричу вдогонку. – Вернись!

Хрупкая фигурка делает ловкое сальто в воздухе и падает вниз, растопырив руки-ноги, мимо пузыря – падает навстречу сверкающему туману.

Я замираю от ужаса на мгновение, пока до меня не доходит, что с такой слабой гравитацией невозможно разбиться от падения с высоты.

Осознав, ныряю следом.

Туман – не на земле. Он над землёй.

А под ним – странная, нелепая губчатая почва светло-жёлтого цвета. Приземляюсь и тут же снова подпрыгиваю. Нет, она не отталкивает, как пузыри, лишь чуть-чуть пружинит под ногами. Но она напугала меня до колик, пронзительно пискнув, когда я наступил.

Смирившись с противным писком губки под ногами, поглядывая на искрящееся от тумана небо, в котором угадываются очертания пузырей, бегу со всех ног в том направлении, где должна была упасть Яна. Почва временами слегка обрывается вниз или выступает вверх, образуя беспорядочные ступеньки. Бег по такому рельефу выматывает, тем более что здесь гравитация почему-то почти привычная, да ещё и приходится огибать непонятные вздутия на губке с растянувшимися порами, грозящими вот-вот порваться.

Когда я уже отчаянно решил, что бегу не в том направлении, за очередным ступенчатым выступом мелькает ярко-розовое пятно.

– Яна, стой! Подожди! Это я, папа!

Сосредоточив внимание на фигурке дочери, забываю смотреть под ноги и, конечно же, спотыкаюсь об один из бугорков.

С забавным чпоканьем бугорок лопается, и я обалдело слежу, как из него сначала выдавливается какая-то вязкая голубоватая субстанция, напоминающая зубную пасту, потом с шипением вырывается воздух, наполняя образовавшийся комок. В конце концов, нежно-голубой шар размером с автомобиль отрывается от вулканчика и принимается неторопливо подниматься ввысь, сквозь мерцающий туман, к своим собратьям.

Потрясённый увиденным, встряхиваю головой и с запозданием продолжаю погоню.

Но долго бежать не приходится – Янка стоит спиной ко мне, разглядывая примечательно высокую – выше неё самой – ступеньку из губки.

Подбегаю к ней и с размаху (должно быть, при этом болезненно ударив) заключаю в объятья. Боюсь, что снова сбежит.

– Папочка, – тихо говорит она, прижимаясь, как котёнок – такая тёплая и живая.

– Почему ты убегала?

– Я боялась потерять звёздочки…

– Какие звёздочки, Яна?

– Из корзинки. Смотри!

Я перевожу наконец взгляд на стенку, в которую дочь так внимательно вглядывалась. И правда, звёздочки. Такие же, как были на дне корзинки…

– Они обещают отвести меня к маме, – доверительным шёпотом сообщает Яна.

– Маленькая моя… Они не смогут отвести тебя туда. Мамы нет.

Не приведи вас судьба увидеть подобный скептицизм на лице пятилетнего ребёнка. Это ненормально. Это страшно.

– Видишь, они ведут, – шепчет девочка, растворяясь в белоснежном сиянии.

Следом за ней растворяется и всё остальное – писклявая губка под ногами, вулканчики с зародышами нежных пугливых пузырей, искристый туман над головой, пахнущий озоном воздух…

И я.

V

Первое, что вижу, когда белизна отступает, трудно поддаётся описанию. Возьмите семечко одуванчика, переверните пушинкой вниз и увеличьте до размеров годовалого ребёнка. Теперь раскрасьте в ярко-красный цвет и представьте, что пушинки постоянно шевелятся, как щупальца, а их кожица просвечивает, и видно, как внутри переливается некая жидкость. Вот такая вот штука неторопливо летит прямо на меня.

Я реагирую неожиданно быстро и приседаю на корточки, не давая созданию (а что-то подсказывает, что оно именно живое) столкнуться со мной. Вдруг ядовитое? Проводив неведомую фиговину очумевшим взглядом, поворачиваю голову и вижу ещё трёх, направляющихся ко мне.

Поднимаюсь на ноги и отскакиваю. Но тут два создания сталкиваются друг с другом и стремительно разлетаются в стороны с наплевательским по отношению к земным законам физики ускорением.

Я не успеваю отпрянуть, и одна «пушинка» врезается мне прямо в живот. Ну как врезается. Я с ужасом опускаю голову, потому что ощущаю лёгкую щекотку внутри живота, и обнаруживаю, что существо проникло в меня. Хочу заорать от страха, но голоса нет. Потом оборачиваюсь и вижу напугавшую меня тварь прямо за спиной.

Она прошла насквозь.

Ещё одна неторопливо пролетает через моё плечо, позволяя мне подтвердить догадку. Я протягиваю руку, чтобы дотронуться до неё, но пальцы ощущают лишь лёгкое колебание воздуха, наподобие ветерка. Они нематериальны. Или я?

Но чудеса чудесами, а надо найти Яну. Оглядываюсь. Оказывается, сосредоточив своё удивлённое внимание на диковинных алых пушинках-призраках, я совсем не заметил, что творится вокруг.

Ничего.

Кроме них, здесь нет ничего. Ни земли, ни неба. Только белизна – я, правда, не уверен, что это именно белый цвет. Скорее, цвета нет вообще. Должно быть, моё сознание воспринимает эту пустоту белой, потому что мы привыкли называть этим цветом отсутствие цвета.

Становится страшно. Как мне искать дочь в этом нигде?

– Яна, – неуверенным голосом произношу я, боясь, что звук здесь тоже невозможен.

Напрасно боялся – звук есть. Странный, правда. Как будто слышу не ушами, а кожей, внутренностями, или даже чем-то другим… глубже внутренностей.

– Яна, ты где? – вопрошаю уже уверенней, не обращая внимания на мельтешащих перед глазами и стаями уже пролетающих сквозь меня призраков.

Нет, она не отзывается, но я слышу её. Смеётся. Это хорошо, значит, с ней всё в порядке. Нужно только определить, с какой стороны доносится смех.

А вот это уже труднее. Снова оглядываюсь вокруг – ни малейшего намёка, что здесь есть направления. Я даже не уверен, что именно стою, а не вишу головой вниз или не парю в горизонтальном положении. Мне не хочется думать об этом.