Читать книгу: «Маргарет и Кент», страница 4
Прохожие и отъезжающие терялись в догадках, что за важную персону в штатском провожают германские офицеры. Кому предназначено столько внимания со стороны элегантных дам? Кто этот великий человек? Винсенте тепло попрощался с каждым из провожающих. С мужчинами по нескольку раз обнялся, женщинам перецеловал ручки. Затем Винсенте нежно обнял Маргарет и осыпал поцелуями все ее лицо. Маргарет разрумянилась, но из объятий своего «гражданского мужа» не вырывалась. Он сам отпустил ее и гордо прошествовал в вагон. Созданный «свитой» образ «короля» был настолько убедителен, что никто из пассажиров на протяжении всего пути не посмел заговорить с этим великим человеком, все были счастливы уже тем, что едут с ним в одном вагоне.
Глава 7. Опасная миссия
О том, что случилось дальше, Маргарет узнала гораздо позже. А пока, оставшись одна в большом доме, она не знала, чем заняться. Слонялась из комнаты в комнату, часто курила и почти не выходила из дома. Она только теперь начала понимать, что все ее интересы, заботы и тревоги так или иначе связаны с Кентом. И самое дорогое, что у нее теперь есть – его любовь.
В Праге Винсенте Сьерра, уругвайский гражданин, коммерсант из Брюсселя, поселился в гостинице «Амбассадор» на Вацлавской площади. Был поздний осенний вечер. Молодой человек устал с дороги и потому решил никуда из номера не выходить. Нежась в ванне, Кент обдумывал план своих действий на завтра. Рано утром он отправится на центральную площадь в торговые ряды, где расположен магазин сувениров Францишека и Ольги Воячек. Кроме того, что они резиденты советской разведки, их фамилии и адреса магазина, он ничего про супругов не знал. После встречи с Воячеками надо будет позвонить Урбану. Дальнейшая программа может быть составлена только по результатам этих двух важных встреч.
Винсенте вышел из ванной, вспомнил, что целый день практически ничего не ел, и заказал в номер ужин с бутылкой пензельского пива. Ну, конечно, он же в Чехословакии! Как можно провести здесь день и не попробовать главную местную достопримечательность? Пиво было каким-то жидким и совсем ему не понравилось.
Пражское утро встретило Кента ослепительным солнцем, ворвавшимся в огромные гостиничные окна. Вид из окна был потрясающим. Прага сверкала и купалась в солнечных лучах и предстала перед Кентом во всей своей неповторимой красоте. Для него теперь это был не просто один из красивейших европейских городов, Прага – родной город его любимой Маргарет. Вот было бы здорово, если бы сейчас она стояла рядом с ним, смотрела на улицу из гостиничного окна и рассказывала какие-нибудь трогательные истории из своего детства! Винсенте Сьерра вышел из номера и неторопливо спустился по широкой лестнице. Наскоро выпив чашку эрзац-кофе и просмотрев немецкую газету в гостиничном холле, Винсенте вышел на улицу. Адрес, по которому располагался магазин Воячеков, оказался частью небольшого торгового квартала, чем-то напоминающего ленинградский Гостиный Двор. Почти все соседние магазины уже работали. Магазин Воячеков был закрыт ставнями. Человеку, приехавшему из другой страны, непросто было определить, что именно это означало. Был ли магазин закрыт со вчерашнего вечера, а сегодня хозяева просто с утра задержались? Может быть, поехали за новым товаром? Или он закрыт уже несколько дней? А может быть, все-таки наихудший вариант – их арестовали? Закрытые ставни молчаливо хранили свою тайну. «А вообще тот ли это магазин, – засомневался Кент. – Адрес вроде бы тот. Но из-за ставен чем тут торгуют – не видно. И имя хозяев магазинчика тоже нигде не фигурирует. И вывески толковой нет». Если бы Кент приехал к ним не в военное время, да еще не по заданию ГРУ, он, конечно бы, расспросил продавцов соседних магазинов, как долго закрыт этот магазин, продают ли здесь сувениры и где ему найти Воячеков. А в своей ситуации он отправился к телефону-автомату и позвонил Урбану:
– Урбан, здравствуй, дорогой! Я, как и обещал, приехал в Прагу. Только я тут, к сожалению, проездом. Дня на три-четыре. Потом поеду в Берлин.
– Винсенте, ты? Ты где остановился? Приезжай ко мне!
– Я остановился в гостинице «Амбассадор». Мы обязательно встретимся. Только завтра. Я хочу тебя и господина Баранека пригласить завтра куда-нибудь на обед.
– И как тебе Прага?
– Я в полном восторге! Такая красота вокруг. И с погодой мне очень повезло. Слушай, а как мне можно позвонить Маргарет?
– Соскучился уже?
– Ну, чтобы она не волновалось. Война все-таки. Из главпочтамта?
– Нет! У нас сейчас нет никакой связи с внешним миром. Позвонить можно только из военной комендатуры. Но для этого надо быть очень дерзким человеком. И связи иметь. Я бы без острой нужды туда не совался.
– Ладно. Завтра увидимся и все обсудим!
Погуляв еще пару часов по городу, Винсенте вновь вернулся к таинственному магазинчику. Никаких признаков жизни. Может быть, рискнуть и спросить про них у соседей? Нет, это опасно.
На следующий день, как и было условлено, Урбан со своим партнером Баранеком пришли в гостиницу «Амбассадор», а затем вместе с Винсенте пообедали в ресторане. Баранек пригласил Винсенте на свои плантации хмеля и обещал утром следующего дня прислать за ним автомобиль. На том и расстались. Винсенте опять пошел в сторону «Гостиного Двора». Ставни на магазине Воячеков были по-прежнему закрыты. Винсенте не удержался и зашел в соседний магазинчик, торговавший обувью.
– Добре ден! Гутен таг! Пан желает купить обувь? – смешивая чешские и немецкие слова, спросил продавец.
– Обувь мне не нужна. Я в Праге по делам и хотел бы купить какие-то сувениры, – на всякий случай Винсенте стал говорить по-немецки. – Что-нибудь красивое, чтобы сразу было понятно, это подарок из Чехословакии. Жене, друзьям. Здесь поблизости где-нибудь продают сувениры?
– О, так вам надо искать не здесь! Идите вон туда, – продавец показал рукой в сторону большой площади, – там очень большой выбор! А здесь ничего нет. Был один магазинчик, но он закрылся.
– А его еще откроют? – как можно равнодушнее спросил Кент.
– Не знаю. Что-то там у них произошло… Не знаю. Они давно не работают. А обувь приобрести не желаете? – с надеждой в голосе еще раз спросил продавец.
– Давайте что-нибудь посмотрим, – согласился Винсенте. Он и так был настойчив в расспросах, надо было обязательно задобрить продавца и переключить его мысли от излишних подозрений на профессиональный интерес. Примерив несколько пар ненужной ему обуви и решив, что продавец уже забыл про расспросы о сувенирном магазине, Кент купил ботинки.
Утром Винсенте Сьерра в присланном за ним автомобиле отправился на хмелевые плантации Баранека. Его поразили размеры полей и то, как красиво выглядят созревшие цветки. Баранек сломал верхушку одного из растений и показал жестами, как выглядят правильный цвет и размер. Потом он растер все это в ладонях и дал Винсенте понюхать. Запах хмеля был сладковатым и дурманящим. Они немного погуляли по живописным полям, а потом направились в небольшой домик рядом с плантацией. Там уже был готов обед для дорогого гостя – нарезанные крупными ломтями несколько жареных гусей, аппетитные кнедлики, к которым полагались миски с топленым гусиным жиром, и свежесваренное темное пиво.
– Такого пива ты сейчас в пивных нигде не найдешь! – хвастался Баранек. – В Чехословакии до войны пиво было двенадцать градусов.
– А сейчас сколько? – поинтересовался Винсенте, вспомнив сомнительный вкус гостиничного пензельского.
– Два градуса! Всего два градуса! Это разве пиво? Это черт знает что! – возмущался Баранек.
– Да! Ваше пиво очень вкусное! – отхлебнув из огромной стеклянной кружки, признал Винсенте. – В нем сколько градусов?
– Вот! В пиве важен и градус, и хмель! Во-сем-надцать! – гордо по слогам проговорил Баранек. – Такое пиво сварить непросто! Но именно такой градус идеален, чтобы запивать им жирного гуся.
Когда Винсенте еще только вошел в комнату и увидел, сколько гусятины и пива на столе, он был уверен, что четверо едоков: он, Баранек, Урбан и еще управляющий с плантации – ни за что не съедят и не выпьют даже половины выставленного угощения. Даже если к ним присоединится жена управляющего. Она хлопотала по хозяйству и, потчуя гостей, так ни разу и не присела. Однако факт остается фактом – несколько гусей и огромное количество пива к концу трапезы закончились.
Мужчины говорили о делах, о том, как полезно взаимодействовать с Дойче-банком. Про то, как своевременно Винсенте едет в Берлин. И как в дальнейшем еще можно будет расширить поставки замечательного хмеля, выращенного на плантациях Баранека, в том числе и за океан. И что местный хмель прекрасен во всех отношениях. Винсенте и раньше не сомневался в качестве продукции Урбана и Баранека, теперь же был во всем уверен абсолютно.
Вечером гостя на автомобиле отправили в гостиницу, взяв с него обещание на следующий день посетить дом Урбана и продолжить деловые переговоры.
У Урбана тоже много ели и пили много пива. Гостеприимство чехов может сравниться разве что с восточным гостеприимством. От посещения Праги осталась устойчивая ассоциация – город необыкновенно вкусного пива и обжорства. Город, где достаточно провести нескольких дней, чтобы глаза заплыли пивом и гусиным жиром.
Урбан и Баранек проводили Винсенте на вокзал. Баранек привез отъезжающему корзину всякой еды: пироги, птицу, кнедлики, пиво. Урбан передал сверток – подарок для Маргарет. Он не раз повторял, как дороги для него Зингеры, почти что родня. И как на его глазах росла Маргарет, и как он гулял на ее свадьбе. И как теперь все ужасно закончилось. И спасибо дорогому Винсенте, что он заботится о крошке Маргарет, о его дорогой девочке с золотистыми волосами.
Поезд медленно уходил с пражского вокзала. Настроение Кента могло бы быть радостным или хотя бы благодушным, если бы было выполнено задание Центра. Если бы удалось установить связь с Воячеками. Пока же с высокой степенью вероятности можно было предполагать, что и Францишек, и Ольга арестованы. А возможно, их уже и нет в живых. Что будет в Берлине? Резидентуры в Чехословакии и в Германии между собой не связаны, друг о друге ничего не знают. Но радиограммы в Центр перестали передаваться примерно в одно и то же время. К чему бы это? И если Кента в Берлине ждет провал, он даже не сможет сообщить в Центр про Воячеков. А еще он так и не связался по телефону из Праги с Маргарет. А ведь она ждет его звонка. И волнуется. Конечно, волнуется! Что если он больше никогда не увидит Маргарет и не услышит ее самый дорогой в мире голос?!
В столице гитлеровской Германии в ту пору действовало несколько разрозненных антифашистских групп, предстояло определить жизнеспособность трех из них. По каждой группе у Кента была скудная информация о двух-трех ее участниках.
Винсенте Сьерра поселился в одном из берлинских отелей неподалеку от центрального вокзала. Первым делом – поход в Дойчебанк. Служащие банка внимательно изучили рекомендательные письма, представленные президентом акционерного общества «Симекско», и пообещали через несколько дней принять решение по финансированию. В приподнятом настроении молодой человек вышел из банка и подошел к телефону-автомату. Первым в списке контактов значилась Ильзе Штебе. Кто она? Сколько ей лет? Чем занимается? Кент набрал номер. На том конце провода послышался пожилой женский голос.
– Могу я поговорить с фрау Ильзе? – по-немецки поинтересовался Кент.
– Ильзе уехала в Дрезден! Я не знаю, когда она вернется… Ей что-нибудь передать? Я ее мать! – ответила женщина.
– Как она поживает, у нее все в порядке?
– Да. Насколько мне известно, да. Что ей передать, когда она вернется, кто ей звонил?
– Ничего не надо передавать. Благодарю вас. Всего доброго! – Кент повесил трубку.
«Слава богу! Ильзе жива и не арестована. Ее могли мобилизовать для каких-то военных работ и направить в Дрезден. Конечно же, у нее не было возможности оттуда выйти на связь. Скорее всего, именно так. Впрочем, все могло быть и наоборот. Неизвестно, кто на самом деле та женщина, которая отвечала по домашнему телефону Ильзе. Возможно, Ильзе арестована, а задача женщины отвечать на телефонные звонки и встречать гостей, приходящих к Ильзе, чтобы выяснить все ее связи. Что ж, и в этом случае Кент вел себя правильно и ничем себя не выдал. Вторым человеком, с которым предстояло встретиться, был некто Курт Шульце. Что-то может проясниться после визита к нему. У Курта не было домашнего телефона, зато был известен его адрес в пригороде Берлина.
Самое удивительное, что Курт был дома и радостно встретил незнакомого человека из Центра. Курту Шульце было под пятьдесят. Он со своей семьей жил в небольшом собственном доме. Мужчина рассказал гостю, что в группе Ильзе Штебе он выполняет обязанности радиста. Еще в 20-е годы Курт вступил в коммунистическую партию Германии. Он убежденно говорил о том, что только Советский Союз в состоянии остановить Гитлера, поэтому он и помогает советскому народу. Связь с ГРУ прекратилось из-за того, что они не могли выдержать программу выходов в эфир, предписанную Центром. Потом устарели шифры. Поэтому, если резидент из Центра даст новую программу и шифр, связь будет восстановлена. Передатчик в настоящее время исправен и находится прямо в доме Курта. «Наконец-то удача! Наконец-то будет о чем доложить в Центр. Это просто здорово, что у Курта и у Ильзе все в порядке», – радовался разведчик. Кент рассказал, как шифровать информацию, какой книгой пользоваться, это был Виктор Гюго и «Собор Парижской Богоматери», объяснил программу связи и пароли. Курт как прилежный ученик несколько раз по заданию Кента составил шифровку для передачи в Центр. Поздно вечером вполне довольный результатами дня Кент вернулся в гостиницу.
На следующее утро за завтраком в ресторане гостиницы уругвайский бизнесмен Винсенте Сьерра познакомился с немецким генералом, и тот, обнаружив в молодом человеке внимательного слушателя, пригласил его поужинать. В этом же гостиничном ресторане, только ближе к вечеру. Днем, чтобы не тратить время попусту, Кент отправился к телефону-автомату позвонить руководителю второй группы немецких антифашистов – Харро Шульце-Бойзену. Про этого человека Кенту не было известно ничего, кроме имени и явно непростой фамилии, номера телефона и домашнего адреса. Впрочем, это не так уж и мало. Кент первым задал свой вопрос по телефону, когда на другом конце провода сняли трубку:
– Добрый день! Могу я поговорить с господином Харро Шульце-Бойзеном?
– Добрый день! А кто его спрашивает? – поинтересовался бархатистый женский голос.
– Я его знакомый, мы в прошлом году вместе отдыхали в Карловых Варах! – Кент на одном дыхании выпалил слова пароля и тут же засомневался, нужно ли их было говорить этой женщине.
Приятный женский голос как будто всю жизнь ждал этих воспоминаний про Карловы Вары:
– О, так это вы! Я так рада! Я жена Харро. Он сейчас еще на работе! – ответила женщина, потом на секунду замолчала и, спохватившись, добавила: – Так жаль, что в Карловых Варах была отвратительная погода!
Окончание ее фразы тоже было паролем.
– Вас зовут…? – поинтересовался Кент.
– Либертас, – ответила немка.
– Прекрасно, Либертас, что хотя бы вы оказались дома. Может быть, мы встретимся сначала с вами и обсудим, когда лучше всего встретиться с вашим мужем?
– Да, конечно! Я готова хоть сейчас. Нет, пожалуй, минут пятнадцать мне надо, чтобы собраться. Давайте встретимся через пятнадцать минут! Где? И как я вас узнаю?
– Неподалеку от вашего дома, у станции метро. Я буду курить сигару, а под мышкой у меня будет черная папка из крокодиловой кожи. Я буду ждать вас столько, сколько нужно!
«Как замечательно! – размышлял Кент, положив трубку и выйдя из кабинки телефона-автомата. – Просто здорово все складывается в Германии. Все немецкие резиденты живы и здоровы. Все готовы продолжать сотрудничество с Центром и только и ждали связного, чтобы возобновить свою работу! Какие они молодцы, хоть и немцы. Впрочем, и Гете, и Шиллер, и Карл Маркс, и Фридрих Энгельс тоже родились в Германии. И Эрнст Тельман… И Клара Цеткин. Это еще раз подтверждает, что все зависит от самого человека, а не от его национальности».
Ровно через пятнадцать минут, вот что значит немецкая пунктуальность, женщина была у метро. Она оказалось очень миловидной и изящной.
– Вы? – подошла она к Кенту.
– Я!
– Как мне вас называть?
– Давайте меня будут звать Вальдес! – назвался Кент первым пришедшим на ум именем.
– Давайте! Вальдес так Вальдес! – женщина протянула ему руку. – А я Либертас! Это мое настоящее и единственное имя! – улыбка Либертас была очень доброй и образовывала милые ямочки на щеках.
–У меня такое чувство, что мы уже знакомы! Вы похожи на какую-то известную артистку. Вы случайно не снимались в кино? – поинтересовался Кент.
– Ха-ха-ха! Уж мне-то известно, что такой комплимент часто говорят женщинам, желая с ними познакомиться. Но вы отчасти правы – я актриса. И даже окончила профессиональную актерскую школу.
– И вы на самом деле снимались в кино?
– Да нет же! В кино я не снималась. Зато до войны играла в театре. А сейчас работаю на студии мультипликационных фильмов.
– Кино для детей?
– Если бы для детей! Увы, нет! Нашей студии сейчас не до детей. Мы делаем агитационные мультфильмы для армии. Наша студия подчиняется непосредственно Геббельсу. И, между прочим, он часто бывает у нас в офисе.
– Вы лично знакомы с Геббельсом? – удивился Кент.
– Что поделаешь, такая работа, – улыбнулась Либертас, – зато умение перевоплощаться очень часто выручает меня в обычной жизни. Я без труда примеряю на себя ту или иную роль и могу абстрагироваться от реальной ситуации.
– Как же я рад, что у вас все в порядке! От вас долго не было вестей! Ну и как вы тут живете? – Кент немного запнулся, потому что у него едва не вырвалось в продолжение фразы… «среди фашистов».
– Живем! Трудно живем, как все. Много работаем. Боремся за наши идеалы. Внимательно следим за тем, что происходит на фронтах. Ждем добрых перемен! – Либертас, видимо почувствовала, что именно он хотел спросить, и добавила, –Нам нелегко, но сейчас мы чувствуем себя увереннее!
– Как Харро? Как и когда я смогу с ним встретиться?
– В последнее время он очень много работает. Их контора сейчас размещается в пригороде. В Берлине муж бывает довольно редко. Но я сегодня же позвоню ему, и он обязательно приедет, чтобы с вами повидаться! Мы на самом деле ждали такой вот встречи!
– Я тоже рад, что мы встретились!
– Вы ведь всего несколько дней в Германии? – Либертас сделала небольшую паузу, но потом решилась и продолжила: – Вы не обидитесь, если я вам дам маленький, но очень важный совет?
– Не обижусь… Обещаю!
– Вы неплохо говорите по-немецки. У вас вполне правильное произношение. Но, находясь в Германии, старайтесь меньше говорить по телефону. Здесь спецслужбы прослушивают телефонные разговоры. И опытное ухо немецкого прослушивальщика всегда уловит в вашей речи акцент иностранца.
– Как сложно! Спасибо! Буду осторожнее. Да я и до этого старался.
– Акцент! По телефону он чувствуется особенно.
– Простите!
– Интересно, а какой у вас родной язык? Французский? Испанский? Польский? Русский? Я, кстати, неплохо понимаю по-русски. Говорю плохо.
– Можно я не буду отвечать на этот вопрос?
– Теперь, уж, вы простите! Конечно, не отвечайте.
Кенту совсем не хотелось расставаться с Либертас и чувствовать снова свое одиночество в этом большом малознакомом, глубоко вражеском городе, но пора было прощаться.
– У вас ведь есть наш адрес? Приходите послезавтра. Харро уже, наверное, приедет. За час просто позвоните и скажите всего два слова: хозяин дома? Провожать меня до моего дома сейчас не надо! Нет-нет, это не из-за спецслужб, а из-за соседей. У нас самые обычные соседи – со своими сплетнями и домыслами. Мы будем вас ждать! – приветливо улыбнулась Либертас и протянула руку на прощанье.
– До свидания, Либертас!
– До свидания, Вальдес!
Кент разве что не подпрыгивал от радости. Со стороны могло показаться, что по улице идет студент, который только что успешно сдал трудный экзамен. Перед глазами молодого человека все еще оставался образ Либертас Шульце-Бойзен. Какая же она милая и умная Либертас! Как повезло Харро. Муж и жена в этой семье – единомышленники. Увлечены не только друг другом, но и общей борьбой за счастье своей родины. И неважно, что живут они в самой страшной стране мира – в Германии. Они вместе! Как бы хотелось Винсенте так же открыто жить с Маргарет. Быть ее настоящим мужем. Чтобы она разделяла все его политические взгляды и убеждения. Чтобы он мог без опасений обсуждать с ней любые вопросы. И они вместе победили бы в борьбе с проклятыми фашистами. А потом уже после войны вдвоем, спокойные и счастливые, разъезжали бы по Европе и любовались архитектурными красотами и беспечно ходили по музеям. Вот даже сейчас пусть не жена, пусть ничего не знает про его задание из Центра, пусть не разделяет никакие его политические убеждения, пусть бы просто была рядом эта самая Маргарет. Интересно, а она сейчас о нем вспоминает? Или ее сердце действительно превратилось в кусок льда из-за потери этого ее Эрнеста! Впрочем, если бы Эрнест Барча не умер, сейчас бы все сложилось по-другому. Она бы вообще не смотрела в сторону Винсенте, да и он бы не догадался обратить внимание на Маргарет. А сейчас он по ней очень скучает. Милая. Лучшая в мире. Самая красивая… Родная Маргарет…его Блондинка!
Ужин был обещан немецкому генералу, с которым Кент познакомился и разговорился в поезде по дороге в Берлин. Мужчины заранее заказали столик в гостиничном ресторане и теперь сидели в ожидании горячих блюд и курили сигары. Говорил преимущественно генерал – делился впечатлениями о развлечениях немецкой столицы. Винсенте изображал интерес, но мысли его были заняты совсем другим. Нельзя сказать, что ему было совсем скучно от того, о чем с восторгом рассказывал генерал. Просто гораздо больше зацепило то, что в это время происходило вокруг. Внимание привлекли десять офицеров в мундирах царской армии России. Они подошли минут десять назад и сели за соседний столик. Подобные мундиры он прежде видел только в музее. Через четверть века после падения монархии в России было весьма непривычно наблюдать за мужчинами в подобной военной форме. Что было еще более экстравагантным и никак не вязалось с окружающей обстановкой, так это то, что офицеры не просто громко разговаривали, а громко разговаривали по-русски. Всех их слов было не разобрать, но главной темой обсуждения было недавнее лихое мародерство атамана Шкуро в Югославии под покровительством немцев и ожидание появления этого самого атамана в ресторане, потому что это, якобы, его излюбленное место. До этой поры Кент был уверен, что бандита Шкуро, по крайней мере, так его называли чекисты, давно расстреляли. А оказывается, атаман не только жив, но и сотрудничает с гитлеровцами. Прозвучала еще одна знакомая фамилия – генерал Краснов. Судя по всему, тот уже был за соседним столиком среди царских офицеров, но кто из них был именно Краснов, Кент так и не определил. Зато все-таки дождался и увидел до сих пор непотопляемого атамана Шкуро. Тот по-хозяйски ввалился в ресторан и даже не посмотрел в сторону царских генералов. Шкуро гулял со своей компанией, больше напоминающей свиту. При этом чопорная ресторанная администрация деликатно закрывала глаза на чрезмерную шумливость свободолюбивого кубанского казака.
Через день после встречи с Либертас, как и было условлено, из телефона-автомата Кент набрал номер квартиры Шульце-Бойзенов. И, помня про свой акцент, произнес четко по-немецки всего два слова:
– Хозяин дома?
– Да, я вас жду, – ответил мужской голос.
Многоквартирный дом, в котором жили Харро и Либертас Шульце-Бойзены, выглядел весьма респектабельно. На лестничных площадках почти на всех дверях висели дорогие металлические таблички с выгравированными фамилиями жильцов. Как правило, перед фамилией была добавлена свастика. Кент не знал, кто был Харро по профессии. Либертас была актрисой, может быть, Харро тоже? Странный дом. Поднявшись на второй этаж к двери с табличкой Шульце-Бойзен, Кент обомлел: там было указано и воинское звание хозяина, указывающее на его принадлежность к люфтваффе… «Ничего себе, – застыл от неожиданности Кент, – он еще и штабной офицер!»
Первое желание было – развернуться и убежать. Молодой человек интуитивно повернулся и медленным шагом пошел к лестнице. Но потом подумал: а почему бы и нет? И решительно вернулся к двери. Нажал звонок. Дверь открыла улыбающаяся Либертас:
– Гутен таг! Мы вас ждем. Пожалуйста, проходите.
Навстречу вышел и хозяин. Он был в военной форме.
– Вас не предупредили, что я офицер люфтваффе? Вас это удивило? – улыбнулся хозяин и протянул руку гостю. – Харро Шульце-Бойзен. Я действительно служу в аппарате Геринга. И это нисколько не мешает мне быть антифашистом. Даже наоборот – помогает! Проходите в комнату. У нас есть настоящий кофе.
Либертас пошла хлопотать на кухню, а Кент и Харро сели за стол в ожидании кофе. Кент огляделся по сторонам. Его внимание привлекли многочисленные стеллажи с книгами. На них вызывающе расположились «запрещенные» немецкие классики и, что самое удивительное, полное собрание сочинений В.И.Ленина. Да еще и на русском языке. На самом видном месте.
– Вижу, вы удивлены книгами в моей библиотеке? – заметил Харро. – Здесь не только политика и философия, есть и немного любовной лирики. Но вы, конечно, заметили, большая ее часть составлена из так называемых чрезвычайно «вредных» книг. Вредных, по убеждению нашего нынешнего правительства. Для меня это своего рода производственная необходимость. У меня даже есть специальная бумага за подписью Геринга, разрешающая мне хранить и изучать эти литературные труды. Так сказать, в целях борьбы с врагом. Необходимое условие успеха любой борьбы – сбор информации о враге. Этим я, собственно, и занимаюсь! Впрочем, вы ведь тоже.
Кент улыбнулся удачному речевому обороту собеседника:
– И вправду! Я здесь по заданию Центра. Мне поручено узнать, в каком состоянии находится германское антифашистское движение. Установить контакт с отдельными группами…
– Да, я знаю. Мне уже доложили, что вы встречались с Куртом. И теперь у него есть возможность радиосвязи. Наша группа будет пользоваться иногда этим каналом.
– Вы взаимодействуете между собой?
– Да. Пока у нас есть такая возможность. И я очень рад, что мы сможем еще активнее взаимодействовать с нашими товарищами из Москвы.
Либертас принесла чашки с настоящим натуральным кофе и гордо поставила их перед мужчинами. После этого она опять отправилась на кухню.
– На самом деле я приехал из Брюсселя, – пояснил Кент. – Но непременно передам всю информацию о вас и от вас в Центр. Курту я передал программу выхода на связь и шифры. Вас поручено просто выслушать. Еще я должен узнать про группу Арвида Харнака.
– С этой группой тоже все в порядке. Они активно работают, и мы периодически встречаемся. В антифашистском движении сейчас много разных людей, не только коммунисты: рабочие, военнослужащие, из науки, культуры, искусства. Вы же понимаете – мы сотрудничаем с Советским Союзом не потому, что не любим свою страну, а как раз потому, что очень любим Германию. Да, мы долго не выходили на связь с Москвой. Для всех нас было трагедией, что Советский Союз оказался не готов к войне. А ведь наши антифашистские группы несколько раз посылали донесения и через посольства Советского Союза в Европе, и напрямую в Москву о готовящемся нападении.
– Да. Информация об этом поступала практически из всех европейских резидентур. Я, к сожалению, не могу вам сейчас ответить, почему руководство страны не предприняло действенных или хотя бы видимых шагов по подготовке к этой войне.
– Ну, да ладно! Когда-нибудь, возможно, мы об этом узнаем… Сейчас мне важно передать вам следующую информацию. Вы будете записывать или запомните? Там много цифр.
– У меня есть специальные симпатические чернила. Я запишу вашу информацию в зашифрованном виде. А в Бельгии разогрею утюгом листы и восстановлю все записи. При этом постараюсь большую часть информации запомнить.
– А интересно, какие они? Можно, я попробую сам написать в вашем блокноте что-нибудь этими волшебными чернилами? Слышал, конечно, про них. Но сам не пользовался никогда.
– Ну, вот! А еще в люфтваффе работаете! И не пользовались шпионскими штучками! Да, пожалуйста! – Кент протянул Харро свой блокнот и ручку.
– С чего начнем? Например, вот это потери германской армии на Восточном фронте с начала войны по личному составу, по самолетам, по танкам и другой бронетехнике. Далее, – Харро писал аккуратным почерком цифры в блокнот, с интересом наблюдая, как светлеют сделанные им записи, – сообщите своим, что руководитель разведки БСРА господин Пасси завербован и теперь работает на Канариса.
– Штаб-квартира разведки БСРА, насколько мне известно, находится в Лондоне? А саму БСРА возглавляет Шарль де Голль? – уточнил Кент.
– Да. Сейчас я еще напишу вам координаты, в которых располагается ставка Гитлера.
Аккуратно выведя на бумаге цифры, Харро передал Кенту блокнот и продолжил:
– Передайте своим, что гитлеровское командование всегда активно использует промышленные ресурсы оккупированных территорий, потому что немецкая промышленность уже совершенно не справляется с обеспечением армии. Начались серьезные перебои с сырьем, особенно с горючим. И последнее. Возможно, самое важное. Если война с Советским Союзом продлится до следующего года, а теперь такие настроения преобладают, линией направления самого мощного удара гитлеровской армии будет Кавказ. Армии нужна нефть. И уже разрабатываются планы перехода через горы на Майкоп и по югу России. Вот, пожалуй, и все.
– Не так уж мало. Я обязательно передам эту информацию, как только приеду в Брюссель.
– Будьте осторожны, – предупредил Харро, – сейчас очень активно развивается пеленгование. Появляется такое новое оборудование, ну, знаете, они могут довольно быстро определить, откуда ведется радиосвязь. Да и наши дешифровальщики не стоят на месте. Кстати, вот еще очень важная информация – шифр, по которому работали до войны все дипломатические службы Советской России теперь ни для кого не тайна. Мы, правда, сообщали об этом в Швейцарию через связного. Он, насколько мне известно, передал эту информацию.
– Спасибо огромное! Все, что вы рассказали, – очень важно. Я думаю, мне теперь даже и не стоит разыскивать Арвида Харнака. Все необходимое я от вас узнал, в том числе и то, что с ним вы поддерживаете постоянную связь. Мне пора!
