Читать книгу: «Составительница ядов. Не влюблю, так отравлю», страница 2
Глава 4
– Красавица, что это ты в такой поздний час одна ходишь? Уж не приятелей ли на ночь ищешь?
Это был городской патруль. Полисмены из низших чинов по двое обходили улицы и контролировали, чтобы порядок был.
Сейчас один из них намекал на то, что я проститутка. Как известно, занятия продажей тела разрешены только в специальных домах, имеющих на то лицензию. Но нужда и конкуренция заставляли девушек искать дополнительный приработок на улице.
Я порядком струхнула. Теперь меня утащат в участок и продержат там до утра. Объясняй потом Ванде, как так получилось, что не пришла вовремя. Она резонно скажет, что нечего шляться, где попало, а с такой удачей в составительницах ядов делать нечего!
– Я помощница Ванды Многорукой, – пролепетала я, и ожидаемо, мой ответ был встречен взрывом хохота.
– Она говорит правду! – раздался позади смутно знакомый мужской голос.
Я обернулась и увидела крепкую высокую фигуру, выступающую из тени, отбрасываемой одним из трёхэтажных домов. На мужчине был плотный плащ с капюшоном, надвинутым низко на глаза.
– Это София Габелл. Её все знают по хриплому, вечно недовольному голосу.
Я вспыхнула и хотела было возразить, но мужчина уже сунул в руки служителей закона по серебряной монетке, и те, приложив руки в козырькам, спешно откланялись, пожелав счастливого пути.
– Нормальный у меня голос, – ответила я, когда мы со спасителем остались одни. Окрестности уже спали крепким сном, добропорядочных граждан в такое время и калачом на улицы не выманишь.
– Был бы нормальный, я бы вас не запомнил, София, – произнёс Рысь, а это был именно он, и скинул капюшон. – Могли бы и спасибо сказать. Я дважды спасаю вашу шкуру.
– Благодарю, – улыбнулась я, робея. Сейчас мы на улице одни, вечер для прогулок поздний, кто знает, что на уме у Короля мошенников?
– Иди, больше тебя никто не окликнет.
Рысь снова надвинул капюшон на глаза и, отсалютовав на прощание, скрылся в подворотне. Я так и не успела спросить, случайно ли он оказался здесь или следил за мной. Да это и неважно, больше мы вряд ли увидимся.
***
– Где ты была? – строго спросила Ванда, оглядев меня с ног до головы. – На другой конец леса моталась? И грязная такая, будто всё, что росло под ногами, выкопала? Это так?
– Нет, госпожа. То есть, хозяйка. Я тут зернового спирта достала, он ведь для настойки пригодится?
И я выудила из сумки пузырёк, который мне отдала Стефа.
– А спагригию принесла?
Ванда махнула рукой и пошла в дом. Я поспешила следом, аккуратно прикрыв калитку и посмотрев по сторонам. Никого. Рысь и верно не следил за мной, а по своим тёмным делам ходил.
– Да, это ведь мелисса лекарственная.
– Знаешь, для чего она нужна? Знаешь, раз спирт принесла! Ну, мне и лучше, меньше объяснять.
Хозяйка протёрла полотенцем и без того чистый кухонный стол и показала рукой, чтобы я выкладывала свои трофеи.
Да, я-то представляла, что у Ванды Многорукой есть хотя бы малюсенькая лаборатория! Она же и пищу готовит в кухне, и тут же яды делает. После заката.
Надо будет запомнить и не спешить пробовать её выпечку.
– Пусти тебя в лабораторию, так ты и её разнесёшь, – прищурилась Ванда и вздохнула. – Приступим, долго объяснять я не люблю. Схватывай на лету. Да и не записывай, ты должна хранить всё это здесь!
Хозяйка проворно для своей комплекции вырвала у меня из рук блокнот для записи, грифель я от неожиданности выронила сама. А потом Ванда приложила указательный палец к моему лбу. И так больно тыкнула, я думала, у меня череп треснет.
– Мелиссой управляет Юпитер. Такого тебе в школе не рассказывали, верно? Как и четвергом. Поэтому мы начинаем сегодня. Молиться умеешь?
Вопрос застал меня врасплох. Не то чтобы я не верила в Единого Бога, но, живя в приюте, поневоле научишься полагаться на себя больше, чем на Небеса.
– Ну, монашки пытались приучить нас к молитвам на восходе и закате Солнца…
– Значит, закрой глаза и моли Бога, как умеешь, о том, чтобы он позволил тебе проникнуть в тайны. А главное, скажи, «восстанови моё равновесие в мире». Ну, что смотришь, как собака на блоху? Давай!
Ванда села на табурет и сложила руки на животе.
Я некоторое время смотрела на неё, но потом поняла, что теперь ход за мной. И время позднее, чтобы стоять и таращиться на хозяйку. Ей виднее.
Так, закрыла глаза, мысленно произнесла три строчки молитвы и добавила слова, подсказанные Вандой.
И ничего не изменилось. Никакого дуновения ветерка или внутреннего сияния света прозрения!
– Ну что застыла? Теперь мельчи, а я посмотрю, – Ванда подвинула мне каменную ступку с пестиком.
Ага, Стефа говорила, что надо прям в порошок истолочь. Только растение ведь не засушенное, только тюря получится.
– Вот, моё возьми, а твоё я засушу, – улыбнулась хозяйка, поймав мой растерянный взгляд. – Проверить хотела, как ты справишься. Вижу, что соображаешь немного, чутьё меня не подвело.
Истолочь в ступке сухие листья и корни было нетрудно, я нашей травнице в приюте с малолетства помогала, большего мне и не доверяли.
Тем временем Ванда встала и достала из шкафа пустую банку с широким горлышком.
– Теперь порошок сюда, а сверху лей спирт, – приказала она. – Да смотри, чтобы жидкость покрывала порошок. И не разбрызгивай! Вот так, аккуратно. И на огонь!
Плитка-самопалка была, в точности как у Дорофеи дома. Только выглядела посолиднее.
Я делала всё, что говорила Ванда. Аккуратно помешивала темнеющую жидкость и пыталась почувствовать вибрации вокруг себя. С последним выходило туго.
И спросить было страшно, вдруг хозяйка сразу поймёт, что я не ходила в ученицах?
Пока я мешала настойку, думала о том, как мне повезло. Ванда не выгнала меня, платить неплохо обещала, ещё и ритуалам научусь. Говорят, она знает такие, какие другим и не снились. Ни в одном учебнике их описаний не найдёшь.
А потом я услышала. Сначала думала, что показалось. Но нет, голос мелиссы был похож на шёпот травы, колышемой лёгким ветерком.
Она говорила что-то про Серу и Ртуть. Про Силу, которую готова мне отдать! Вот это да!
Я и раньше знала об этой своей способности слышать голоса растений, но никогда ещё не ощущала их так явно, словно они на ухо нашёптывают.
– Что значит «сжечь мёртвую голову»? – спросила я, когда Ванда дала отмашку, что можно прекращать.
– Откуда знаешь про голову?
–Услышала только что.
Я решила не врать. Почему-то мне сейчас показалось, что хозяйка совсем не так проста, как хочет казаться. Мол, меркантильная особа, наживающаяся на пороках ближних. На смерти невинных.
– Будем соль делать. Мёртвая голова – это как раз то, что от мелиссы осталось.
Мы вышли на улицу. Было тихо и душно. Ванда зажгла фонарь и повела меня на задний двор. Здесь уже было сложено кострище и горка из кирпичей.
– Вот сюда давай, осторожно ложкой доставай голову. Будем выпаривать.
Я выполнила все указания хозяйки так дословно, будто смесь в моей ложке могла взорваться.
В итоге я осталась сидеть на скамейке и смотреть за котелком, в котором выпаривалась Волшебная Соль. Ванда принесла мне тарелку, полную земляники, и, зевая, отправилась спать.
– А что ты думала? Что я всю ночь с тобой просижу? Да и ни к чему это! Настойка твоя, она тебе силы давать будет. Устанешь или захвораешь, глотни отвар или присоли свою пищу, вмиг поправишься. Только не всё вместе!
И ушла в дом. Я же осталась сидеть, покачивая ногой в воздухе и лакомясь спелыми сладкими ягодами. Такими вкусными, что во рту, после того как съешь их, долго оставался приятный привкус.
Я сидела, помешивая смесь в котелке, время от времени гоняла дым, валивший из-под посудины, как на сеновале при пожаре, и думала о том, как хорошо.
Под утро, когда порошок стал кристально-серым, я заглушила огонь крышкой. Вот и всё. Моё первое большое дело завершено.
Сегодня днём, когда высплюсь, зайду в гостиницу и заберу вещи. Ванда предоставила мне наверху чистую небольшую комнату.
И начнётся новая безбедная жизнь. Тогда я не представляла, что самые главные испытания ещё впереди. И совсем скоро придётся столкнуться с первым из них.
Глава 5
Не знаю то ли дело в возбуждении от событий прошлого дня и ночи, то ли спагирическая настойка оказала своё волшебное действие, но спать долго не хотелось. Я заснула на рассвете, а проснулась почти в девять утра, при этом чувствовала себя бодрой и полной сил.
– А есть что-нибудь от комаров? – спросила я, спустившись на первый этаж, у Ванды.
Она сидела в гостиной и курила длинную трубку.
Такие я видела только у мужчин, да и то не у всяких. Курение в Плауполисе не было под запретом, но и не поощрялось. Считалось языческой привычкой, простительной только неграмотным. Что с них взять-то!
– Конечно, – Ванда внимательно посмотрела и выдохнула колечко дыма в мою сторону. – Я думала, ты знаешь, что для этого требуется цитронелла, а она в наших краях не растёт. Купить-то можно, только на базаре дерут втридорога. Но ты сходи приценись.
– С чего вы вязи, что я куда-то собираюсь?
У меня вчера закрались сомнения, что Ванда умеет читать мысли, вот уж не хотела бы я иметь под боком такого человека. Не то чтобы мне есть что скрывать, хотя нет, разумеется, тайн полно у каждого, но всё же не хотела бы я с телепатом дело иметь.
– Да что тут думать?
Ванда отложила трубку в сторону и посмотрела на меня с улыбкой, какой воспитательницы приюта часто смотрят на подопечных. «Как мало вы ещё знаете!» – вот что говорил такой взгляд.
– Ты пришла с одной травницкой сумкой. Говоришь, полгода жила в столице, неужели даже сундук не нажила? Значит, есть место, где он стоит, и ты захочешь за ним вернуться. Никакой магии, София!
Ванда впервые назвала меня по имени. Я уж думала, она его и не запомнила!
– Только ты никогда не объясняй клиентам, что да откуда знаешь. Пусть думают, что это магия, тебе же на руку. Боятся, значит, уважать станут. Вот тебе немного мелочи, и впрямь, возьми пучок цитронеллы, комары в начале лета злые, голодные. Тебя сожрут, ещё и на меня накинуться!
И улыбнулась, как кошка, съевшая сметану.
Я поклонилась и поблагодарила хозяйку, ещё раз отметив про себя, что пока мне везёт, словно в рубашке родилась. И лицензия гильдии есть, и работа. А впереди – хороший заработок. Скоплю денег, а там домик прикуплю. На всякий случай.
Возвращаться в приют нянечкой я больше не планировала. Хватит с меня серых стен и скрипучих кроватей!
Оставив плащ в комнате, я отправилась на базар налегке. Сначала требовалось найти место и купить покушать. У Ванды я просить еду не смела. Об этом мы не договаривались.
– Лепёшки. Вкусные лепёшки! – неслось откуда-то справа.
Мужчина с окладистой смоляной бородой басовито выкрикивал на всю округу, расхваливая самые свежие и питательные лепёшки. Конечно. Я бы была не прочь чинно cесть в таверне и заказать барашка с овощами, но пока это было мне не по карману. Я старалась экономить, чтобы хватило на приличную одежду из Торгового квартала.
То, что у меня в животе, никто не увидит, а приличное платье, о дорогом и речи не было, оценят все. И отношение другое будет, не как к нищенке-побирушке!
Я достала пару медных монет и заплатила за лепёшку.
– У меня самые вкусные. Приходи к Занзибару, скидку сделаю, если каждый день брать будешь, – пробасил мужчина.
Хоть приставать не начал, меня эти сальные взгляды вымораживали ещё со времён пребывания в приюте. Там вообще никто не церемонился: приютская, значит, за кусок горячего хлеба готова ляжки раздвинуть.
Я встала в сторонке и принялась есть лепёшку, одновременно посматривая на окружающих. Базар делился на две части: одна для бедняков, неспособных потратить больше десяти медяков в день, другая – для тех, кто побогаче и может побаловать себя роскошью. Конечно, понятие роскоши у каждого своё.
Вон, кто-то из попечительниц приюта как-то высказалась, мол, не надо учить воспитанниц этикету. Всё впустую. Из низов никому не подняться, это только в песенках поют о бедных, но честных девицах, ухвативших удачу за хвост и женивших на себе аристократа.
А в книжной лавке, которую я посетила сразу, как только приехала в столицу, о таком уже не пишут. Те, кто имеет свободное время на подобное развлечение, о бедняках читать не станут.
Лепёшка закончилась слишком быстро. Я очнулась только тогда, когда в руках остались одни крошки. Мысленно обругала себя самыми последними словами, хотела же оставить по запас! Приютская привычка доедать всё до крошки подвела меня снова. В приюте оно оправдано, но не здесь, где больше никто у меня ничего не отнимет на правах силы!
О, как я ошибалась!
До гостиницы я добралась без приключений, она находилась рядом с Торговым кварталом, местом бойким, для приличных господ и леди. Я специально выбрала такую, когда полицейские выкинули меня с прошлого места проживания. Я снимала комнату напополам с девицей, которая, как и я, прибыла в столицу за счастьем.
Я знала, что она занимается проституцией и принимает гостей в нашем общем жилье. Не нравилось мне это, только Лада – девушка хорошая, а то, что пошла по лёгкой дороге, так для «магических пустышек» иного пути и не было. Ну, разве что на кухню в чернорабочие или в прачки.
Так вот, кто-то донёс на мою сожительницу, и нас обеих лишили комнаты. Ладу забрали в участок, отрабатывать возможность не получить «волчий билет» на восток, где находятся плантации по сбору хлопка, выращиванию риса и прочих зерновых, а меня просто предупредили, чтобы не связывалась с такими девушками.
Весть быстро разнеслась по округе, и я поняла: никто мне комнату не сдаст. Надо, чтобы всё улеглось, вот и подалась в гостиницу. А тут и мыслью о работе у Ванды загорелась. И всё выгорело, ведь!
– Мне жаль, барышня, но ваши вещи были перенесены в чулан, – огорошил меня с порога портье.
Сам плюгавенький, зуба, вон, не хватает, а всё туда же, строит из себя благородного!
– А на каком основании, любезнейший? Я за комнату вперёд на два дня оплатила!
Если что, я себя в обиду не дам. Это не всегда прокатывает, но иногда от проблем избавляет.
– Ну как же, барышня, вас из сундука завоняло и дым едкий пошёл, что у горничной, пришедшей убирать нумера, обморок случился. Пришлось целителя ей звать, а это дело такое, недешёвое. И полицмейстера, который бы сундук ваш вскрыл, да опись составил. Вот и получается, в траты вы нас ввели. Задолжали, стало быть.
И портье так выразительно на меня посмотрел: чем расплачиваться будем, дорогуша?
Глава 6
– Мне эти вещи очень нужны, господин! Ну, пожалуйста!
Первая тактика, которую я применяла, назвалась «давить на жалость». Срабатывала она часто, особенно когда я просительным тоном добавляла:
– Я из приюта, это мои единственные вещи.
– И что? Платить будете?
Так, в этот раз не прокатило. Да, эликсир поддержания сил, который я изготовила собственноручно ещё во времена пребывания в приюте в качестве помощницы воспитателя, был очень даже хорош для самоучки, но обладал неприятной побочкой. Его нельзя было долго хранить.
Я-то рассчитывала, что вернусь быстро, а задержалась почти на двое суток.
– Сколько с меня, уважаемый?
Я приосанилась и приняла вид оскорблённой добродетели. Мол, не побирушка и не нищенка, выкупить вещи мне по силам. А потом мне озвучили цену.
– Тридцать пискалей, госпожа.
От негодования у меня даже дар речи пропал, но быстро нашёлся.
– Это же грабёж средь бела дня!
– Как скажете, госпожа, – улыбнулся плюгавый за стойкой гостиницы и чуть ли не руками потёр, предвкушая, как будет рыться в моих вещах, чтобы отобрать себе лучшее. И в бельё, должно быть, крючковатый нос засунет!
Фу, не позволю! Тем более что это действительно мои единственные вещи!
– Ладно, по рукам. Но учтите, что я теперь работаю на Ванду Многорукую. Так что если захотите воспользоваться её услугами, шепну о вашей скупости.
Я сказала наугад, но, как ни странно, это возымело почти магическое действие.
– Не серчайте, госпожа, я могу квитанции показать, только сами посудите, полицмейстеру надо дать на лапу, чтобы проблем не заработать. Он ведь мог и прикрыть гостиницу до выяснения, – плюгавенький скуксился и принялся притворно вздыхать.
В его словах была доля правды, но этот тип наверняка и себе хотел урвать. Знаю я его породу: глазки бегают, пальцы проворные. Жулик, только при должности.
– Двадцать… пять пискалей и ни пискалем больше.
– По рукам, госпожа. Марта, проводи госпожу Габелл в тот чулан, куда мы перенесли её вещи, – крикнул плюгавый и так выразительно посмотрел на сонную рябую девицу, прибежавшую на его зов, что у меня закрались сомнения. А все ли вещи ещё там?
Девица пожевала полные губы, потеребила тонкую косу невнятного серого цвета и махнула мне рукой. Мол, ступай следом.
Я подчинилась, но напоследок смерила недоверчивым взглядом портье. Тот заискивающе улыбнулся и уткнулся в журнал, лежащий на стойке, с таким видом, словно хотел отыскать на его белоснежных страницах смысл своей жизни.
Марта привела меня под лестницу и достала из свежего передника ключ. Вставила его в амбарный замок и распахнула дверь чулана. Тут же в её руках появилась лучина с магическим светом, которого хватило бы осветить всю гостиницу. Не скупятся здесь на магические артефакты, а вот за какой-то грошовый убыток с меня три шкуры дерут!
Свой сундук я увидела сразу, он был здесь самым новым. Я кинулась к нему, открыла крышку и попросила Марту посветить. Девица немного помешкала, на её лице промелькнуло недовольное выражение, но подошла.
Я заглянула внутрь и ахнула. Все мои платья, не говоря уже у туфлях, купленных в Торговом квартале благодаря жёсткой экономии, были свалены в одну кучу. Сверху лежали осыпавшиеся веточки полыни, которые я использую для защиты от моли. Но и это было небольшой потерей.
Часть книг, которые достались мне в дар от приютской библиотеки, исчезли. Из других были варварски выдраны страницы. А у саквояжа, в котором хранятся готовые зелья, был сломан замок, а часть пузырьков, ополовинена.
– Кто всё это сделал? – сжав зубы в бессильном гневе, пробормотала я. Ответа, разумеется, не последовало. Марта только ехидно хмыкнула.
Вот повернуться бы к ней и плеснуть, куда попаду, той зелёной жидкостью в крайнем правом ряду. Это настойка виринеи лозогонной, растения редкого, но крайне полезного, если есть желание напакостить обидчику. Выльешь на него, – кожа того и позеленеет. Безвредно, зато очень точно: будет обидчик ходить в зелёных пятнах дней десять, и кто сведущ, сразу увидит, что за человек этот тип. Насолил знающему, сам и виноват.
Да только вой поднимется до небес, тогда и плакали мои вещи. Опять-таки полицию вызовут, снова траты!
Нет, я решила засунуть обиду подальше и поступить благоразумно.
– Найдите мне извозчика, пожалуйста! – сказала я как можно добродушнее и сунула в руку Марты медную монету.
Служанка хмыкнула, но согласилась, предварительно показав на выход. Мол, одну тебя здесь не оставлю, вдруг своруешь чего, а спрос с меня будет.
Пришлось проглотить и это! Я поднялась с колен, отряхнув подол, нарочно делала это медленно, чтобы Марта в душе ругалась, да вслух ничего не произнесла. Не отдавать же ей монетку обратно, пусть и медную!
Ждать долго не пришлось. Вскоре извозчик был найден. За несколько медных монет он погрузил мой сундук на повозку и кивнул, чтобы садилась. Конечно, я хотела бы ехать в настоящем экипаже, как знатная дама, чтобы перья на дорогой шляпке элегантно покачивались в такт лошадиному шагу, а я бы пресыщенным взглядом смотрела в окошко и подносила к носу надушенный платок, чтобы заглушить запах улицы.
И ничего, что пахло в Плауполисе вполне приятно, потому что столичное министерство жилищного хозяйства использовало очищающие артефакты каждый четверг второй и четвёртой недели месяца, главное для богатой дамы, как говорила моя бывшая воспитательница, быть в образе.
Дорога была гладкой, мечты мои иссякли, я вдоволь натешилась ими, как ребёнок любимой игрушкой, поэтому, не теряя времени, решила провести поверхностную ревизию в сундуке. Вдруг Ванда решит сразу же дать мне новое поручение, а то платье, что сейчас на мне, грязное? Буду хоть знать, какое из сундука достать!
Хоть одним глазком оценю масштаб бедствия в моих вещах, потом уже всё достану и перетряхну как следует. Я приоткрыла крышку и сунула руку в угол, где лежал саквояж с зельями.
Он был таким удобным, застёгивающимся на настоящие кожаные ремешки! Настоящее сокровище, которое мне подарили в день, когда я окончательно покинула приют, чтобы попытать счастье в столице!
Однако рука нащупала нечто такое, чего в моём сундуке просто не могло быть!
