Читать книгу: «Освобождение», страница 3

Поставив свой пакет на один из стульев рядом со столиком, я уселся поудобнее и принялся изучать меню. Покушать, отчего-то, хотелось плотно, а это намекало на картофель, отбивную, яичницу из трёх яиц с бифштексом, ну, и кофе, что бы что-то кинуть в желудок, пока готовят мой заказ.

Кофе мне принесли через две минуты, заботливо поставив рядом с чашкой пепельницу и положив спички. Заверив, что моя трапеза будет готова уже через пятнадцать минут, жена хозяина кафетерия – дама, не то, что бы грузная, но и не маленькая – выполняющая здесь функции и главного бухгалтера, и официантки, и погонщика для хозяина-шеф-повара, удалилась на кухню, впрочем, тут же вернувшись за барную стойку, где опрокидывала очередной стаканчик местная пьянчужка. Это было мне не интересно.

Боковым зрением я увидел вошедшего посетителя. Молодая женщина. Не вооружена. Опасности не представляет. Направилась за столик через два от моего, села спиной. На этом мой интерес остыл и к ней.

А вот пьянчужка у стойки разошлась не на шутку. Хозяйка отказывалась ей наливать в долг, которого у неё накопилась, как я понял, изрядно. В общем, это создание направилось в поисках спонсора бродить по миру и добрело до моего столика. Я смерил её довольно тяжелым испытывающим взглядом, который и матёрых бойцов, вдвое больше меня габаритами, заставлял ретироваться, но это был не тот случай – полная прострация под воздействием алкоголя.

– Чего вылупился? Лучше выпить мне купи, – затянуло обычную для таких сцен песенку создание. – Ну, тебе, что, жалко? Жалко, да?!

Хозяйка заведения выскочила из-за барной стойки, желая избавить меня от столь докучающего общества, заодно поглядывая, не присмотрела ли пришедшая барышня что-нибудь себе в меню.

– Пошла прочь отсюда, пьяница. – выталкивает её взашей хозяйка, но уже довольно поздно.

Возмутившись полным игнорированием своей персоны, пьянчужка смахивает со стола чашечку с дымящимся кофе прямо мне на брюки. Не столько больно, сколько неожиданно… и больно.

– Ёб, твою… – выдаю я на автомате и осекаюсь.

Не верьте фильмам, где матёрые тренированные разведчики, во время допросов или максимальных нервных стрессов, даже инстинктивно, матерятся на языке своего персонажа по легенде. Чушня. Русский мат – явление, даже не культурное, а подсознательное.

В общем, осёкся я поздно. Подняв голову, я взглядом встретился с крайне заинтересованными глазками той самой молодой особы, которая зашла в кафе поужинать и которую звали детектив Борская…

– ЦРУ, значит? – поинтересовалась она тоном, которым детей уличают во лжи.

– А я этого и не утверждал. – откровенно съехидничал я.

Всё было плохо от слова «очень». Трогать девчонку было нельзя – слишком очевидна взаимосвязь, да, ещё и полицейский. Навешать новой лапши на уши не выйдет – дважды за день такой фокус проходит только с клиническими идиотами. Придётся договариваться.

– Я присяду? – скорее, приличия ради, спросила она, усаживаясь за мой столик.

– Располагайтесь, – так же, ради приличия ответил я. – Полагаю, Вы тоже решили сегодня не готовить? Выбрали уже что-нибудь?

– Повторите заказ молодого человека. – обратилась детектив к хозяйке кафетерия. – Он платит.

Я лишь кивнул в знак согласия, давая хозяйке понять, что нелепости не случиться. И от всей души оценил это милую беспардонную наглость.

– Если я не получу внятных ответов, то, хотя бы, получу ужин. – улыбнулась детектив. – Меня зовут Джин.

– Евгения… – протянул я задумчиво. – А меня И…

Я оборвался буквально на долю секунды, но она заметила. Это было глупо. Очень глупо. Она же и так знала как меня зовут. Ну, вот, какого хрена я полез представляться?!!

– … представлять(1) не надо, – попытался вкрутиться я.

Тщетно. У неё на лице всё читалось лучше, чем на рекламном дирижабле над футбольным полем. Это был прокол. Серьёзнейший прокол за последние годы.

– Ну, что же, мистер Алекс Норд, – снова прозвучал этот тон для детей. – Вот и познакомились. Вы так и не ответили, откуда всё обо мне узнали?

Ладно, тему она продолжать пока не хочет – уже хлеб и даже с маслом.

– Вот тут я сказал чистую правду. Я аналитик, – и тут мне комедию, действительно, ломать надоело, тем более, что это давно уже была трагедия. – Но кое-что я знал гораздо раньше. Не спрашивайте откуда.

– Хорошо, не буду, – на удивление легко согласилась она, а спросила несколько иное. – А насколько хорошо Вы меня знаете?

Я задумался, отвечать ей или нет. В конце концов, разубеждать её, что я русский было настолько же бесперспективным занятием, как и в одно лицо штурмовать Белый Дом. Хотя, сравнение не корректное – при штурме Белого Дома у меня шансы были весьма и весьма неплохие, а тут их не было.

– Практически все существенные моменты биографии, касательно России. Я знаю, что ты до шестого класса жила во Владивостоке, откуда уехала жить в Штаты через два месяца после смерти матери. Твой отец не захотел мириться с мыслью о том, что её нельзя было спасти и, возможно, до сих пор винит во всём хирургов. Зря. Рак есть рак – сносит даже сильнейших.

Она слушала спокойно, воспринимая незнакомца, который раскладывает её жизнь по полочкам, как нечто должное.

– А о «зелёных беретах»? Следил?

Шутила. Это добрый знак.

– Догадался. Твой отец – легенда ДШБ. Безумный берет. Других близких людей у тебя не осталось. Наверняка, хотела быть на него похожа, что бы он тобой гордился.

Я опять что-то сказал не то. Что-то лишнее. Что-то, что дало ей хорошую такую подсказку.

Нам принесли заказ и Джин вздохнула, оценивая, как она с этим будет справляться. Впрочем, ничего. Справилась не хуже меня, что намекало на отсутствие завтрака сегодня у доблестного детектива, а, учитывая то, когда произошло наше знакомство, то и обеда. В этом мы сегодня были похожи.

***

Проснувшись, я обнаружил Джин курящей возле открытого окна. В шелковой простыне на голое тело она смотрелась шикарно.

– Засранец ты, Игорь… – выдала она меланхолично.

Я подскочил с постели, как кипятком ошпаренный, и уставился на неё непонимающим взглядом. Ей богу, лучше бы она в меня пару раз из пистолета выстрелила. По крайней мере, к такому утру, после бурной ночи, я уже привык, но назвать меня по имени, которое я сам плохо помню…

– Засранец, засранец… – она сделала затяжку, тоскливо глядя в окно. – И наверняка, гадаешь, кто меня подослал с полными данными о тебе.

Вот, только истерики от сообразительной любовницы мне и не хватало. Я подошел к Джин и обнял её за плечи. Сопротивляться она не стала – уже не так печально. Став рядом, я тоже закурил, заметив, что моя пачка полегчала на шесть сигарет. Это за два то часа – нервничала девочка.

– Честно говоря, не гадаю. – спокойно ответил я на её подозрение. – Ты, просто, сообразительный полицейский детектив, а я, видимо, ляпнул лишнего.

Она ухмыльнулась, хмыкнула и слегка рассмеялась. Ну, точно, на истерику срывается. Ладно. Зима – не лето, переживём и это.

– Ты и честность – понятия не совместимые. Отец когда узнал о твоей смерти, пил два дня, – она была зла, и кажется, заслуженно. – Герой Чечни, блин!

Последняя фраза была сказана по-русски. Совсем срывается. Я тоже перешел на русский язык.

– А вот этого не надо, пожалуйста. Герой, не герой, а своё я там честно служил и то, что получил – заработал тоже честно, – всё таки, Женя задела меня за живое.

– Может быть, – опустила она глаза. – Но ты не подумал о тех, кому ты не безразличен.

Тут она была права. Правда, с поправкой на то, что близким я считал только дядю Сашу, а с её отцом и виделся то всего пару раз – один раз в детстве, когда папа был жив, а второй раз подростком, у дяди Саши… Стоп… а насколько хорошо они с отцом друг друга знали? Ладно… сейчас неудачный момент спрашивать.

– Ты как поняла кто я?.. – всё же, я рискнул вызвать гнев.

– По либидо, блин, – фыркнула Джин, но потом смилостивилась. – Безумным беретом папу называли только дядя Саша и твой отец. Учитывая возраст, и… дядя Саша писал, что ты был ранен осколком под Грозным…

Она провела пальцем по моему шраму. Вот так «здрасти». Вот это называется «особая примета», ещё и сам продемонстрировал. Да, ладно уж. Тем более, как-то уж само вышло, ну, вернее, незаметно дружеская беседа переросла в продолжение ужина, ибо, действительно, не ели ничего весь день, там же в ход пошла бутылка вина из холодильника, а там беседа с кухни как-то плавно перетекла в кресла, оттуда на диван, а оттуда в спальню. Короче, я сам не понял, как так получилось. И, похоже, лучше не задумываться. Отдал инициативу женщине – помалкивай и разгребай последствия.

– Странно, что ты до сих пор не лейтенант…

– Предлагаешь мне спать с каждым подозреваемым? – засмеялась Джин.

Это я получается подозреваемый? Прелестно.

– И кто из нас засранец? – намекнул я на ход своих мыслей.

Она сделала невинную мордашку и довольно неожиданно прижалась ко мне, обнимая.

– Не обижайся. Просто, понравился, а тут ещё и после работы попался.

Мда уж… Лучше бы подозревала. Не раскрутись ситуация так, как сейчас, я бы и предпочёл, что бы она уже через час-другой потеряла ко мне интерес и позабыла адрес, а сейчас надо было её держать в зоне досягаемости с такими то знаниями.

Кстати, всегда восхищался женской интуицией. Куда там аналитическим управлениям? Вот, как она поняла, что меня не устроило в её последней фразе? Тут, точно, без проколов – не было ни одного признака, я следил.

– Даже не думай, что развлеклась и будет. Заедешь за мной после работы.

– Сначала, я тебя на эту работу отвезу, – ухмыльнулся я.

А вот такой поворот был чем-то абсолютно новеньким в моей биографии. Обычно, отношения с женщинами были или деловые, или на одну ночь, а тут…

***

Прошло уже три месяца с дня ограбления. Скажем так, в моей жизни эти три месяца были «эпохой великих перемен» из того самого древнего китайского проклятия. Самым простым, к чему я привык сразу, стала появившаяся необходимость утром ехать сначала на одну работу, а потом уже на свою, а вечером, опять таки, к полицейскому участку, а потом вдвоём домой. Ну, это, если повезёт. А так, полиция, аврал, засиживание до утра.

Сколько раз я уже говорил Джин, что бы делилась своими служебными вопросами – моей квалификации хватило бы чуть более, чем полностью, что бы раскрыть половину её рутины за один вечер, при должным образом собранных вещественных доказательствах с места преступления. Как же, как же… Гордая. Сама всё раскроет. А мне оставалось скромно проснуться ночью от звука открывающегося замка, поставить кофе и повесить её куртку.

На все вопросы о работе она отвечала так же, как я отвечал о своей работе после «гибели» в Чечне. Короче, не говорила она ничего о своих расследованиях. Ещё и злилась, вдобавок, что намекало на несколько нераскрытых дел.

Вторым моим шоком от совместной жизни стал маленький бытовой факт – если ты живёшь не один, привыкай к тому, что можно не найти вещь там, где оставил. Как же это раздражало. Вы себе, даже не представляете, как же это раздражало… и продолжает раздражать. А ещё мне втык прилетел, когда Джин выяснила, что квартира, просто, напичкана оружием. Давненько на меня не орали. Ну, как орали? У меня в квартире стоит дорогостоящая современная звукоизоляция. Такую ставят в комнатах для «допросов» в ЦРУ, что бы не смущать аналитиков предсмертными криками тех или иных лиц, когда нет возможности сделать такое в отдалении от полугражданского персонала. Так вот, соседи снизу слышали о том, что я идиот… Эх, с таким то голосом Джинни в опере выступать. Правда, когда я ей это предложил, в меня полетел мой же «Люгер» калибра девять на девятнадцать миллиметров. А после этого была долгая обстоятельная лекция о том, что это Нью-Йорк и оружие здесь незаконно. Правда, после окончания нравоучений, лекцию читал уже я, не вдаваясь в подробности и детали причин. Когда я закончил, тема оружия была нами исчерпана раз и навсегда, а Джин ещё три дня присматривалась, буквально, к каждому прохожему на улице, после чего я получил по ушам за то, что «довёл её до паранои и шизофрении». Правда, этот конфликт удалось свести в плоскость шутки фразой о том, что я всегда умел вскружить голову дамам.

А ещё было тяжело достучаться до разума влюблённой девушки, что бы она меня на публике называла только Алекс. Первые две недели Джин несколько раз прокололась и при посторонних назвала меня настоящим именем. Пришлось объяснять, что рано или поздно это приведёт к тому, что мне придётся устранять всех свидетелей, кто это слышал – подействовало.

А сегодня вечером предстоял очередной виток пренеприятнейшего разговора. В принципе, я уже стал привыкать к тому, что меня могут «пилить» в рамках «нормальных» отношений, в понимании Джинни, но тут был другой случай – неправ был, как раз, я. Зная это, Джин давила на меня, как гидравлический пресс. Видимо, сегодня предстояло пояснить ей, что существует лишь две альтернативы и ни разу не больше. В конце концов, она, если и не знала, с кем связалась, то весьма недурно догадывалась.