Читать книгу: «Андрейкин дедушка – хулиган», страница 6
Представитель марсиан
– Смир-р-но! – ни с того, ни с сего прямо в ухо лежащему гаркнул генерал. – Это что еще за фокусы?!
Андрейкин дедушка со страху дрыгнул левой ногой, а начальник военной базы, к которому и был обращен вопрос, не придумал ничего оригинальней, как по-жабьи выпучить глаза и высунуть язык.
А предмет удивления этих двух достойных вояк – Андрейкин дедушка – осторожно открыл глаза и осмотрелся.
Затем с натужным кряхтеньем встал на ноги, зачем-то поклонился в пояс генералу и взял под козырек, а потом еще на всякий случай перкрестился.
– Эх, я вам… клоуны! – грозно сверкнул очами генерал. Забрался в подъехавший "Уазик" и растворился в полях.
Андрейкин дедушка помахал рукой вслед удаляющейся черной точке и, шатаясь, поплелся домой. За ним на почтительном расстоянии шли скорбящие.
Поминутно усмехаясь в бороденку, деревенский мститель что-то бубнил себе под нос. К счастью, часть его монолога удалось расслышать сумасшедшей Асе, когда дед проходил мимо свалки – места ее ежедневного дежурства.
– Вона значит как! – дивился Пятачок. – Живем вроде как на одной планете. А эти залетные глядят на нас, как на пришельцев. Генерал-то меня не иначе как за марсиянина принял! Хо-хо, вон зенки-то вытаращил… Оказия!
Тут наш философ встал как вкопанный перед столбом.
На нем болталось написанное от руки объявление. Оно сообщало, что завтра, первый раз за всю историю Алексеевки приезжает живой губернатор!
А посему всем жителям под страхом смерти было приказано покрасить заборы в зеленый цвет. Никого не волновало, что у некоторых не то что зеленой, вообще никакой краски отродясь в хозяйстве не водилось. Да и дома у иных выглядели пострашнее покосившихся плетней…
В случае невыполнения правительственного распоряжения саботажникам грозил штраф – овца или пять куриц.
При мысли об этом Андрейкин дедушка враз протрезвел и спешно затрусил к дому.
Поравнявшись с первыми дворами, он поморщился: в нос ударил запах краски. Все до одного алексеевцы, как обычно, оставили дело политической важности на вечер самого последнего дня…
За созвездием Гончих псов
Но был в селе человек, который и не думал ничего красить. И вовсе не потому, что у него не наблюдалось ни забора вокруг ветхой избушки, ни овец, ни кур. Просто до политики и всяких важных персон ему отродясь не было никакого дела.
Уже давно стемнело, а он все сидел на завалинке на краю села, не двигая ни единым мускулом.
Далеко-далеко, за созвездие Гончих псов забросил глаза пастух Витька.
С самой макушки вселенной смотрело на него прекрасное женское лицо. Загвоздка была в том, что оно принадлежало коренной жительнице Земли.
– Японский поп! – с чуждой своей суровой натуре нежностью то и дело приговаривал Овечий царь.
Ему хотелось бесконечно повторять имя глядевшей с космических кущ дамы. Но с губ слетали почему-то одни японские попы, до которых Витьке в эту ночь не было абсолютно никакого дела.
Тем временем к пригорку, на котором одиноко восседал пастух, неслышно подкрался Ядрён Батон со своей собачкой Акулиной.
Витька энергично дернулся: неслышно подошедшая Акулина укусила его в спину. Овечий царь даже не ругнулся. В Алексеевке уже привыкли к тому, что Акулина грызла всех, кого Ядрён Батон удостаивал вниманием.
Батону было около тридцати годков. Последние десять из них он считался самым завидным женихом на три ближайшие деревни. Когда-то у парня были и имя и фамилия, как у всех. Но их давно и безвозвратно забыли. Так как ничего героического за свою жизнь Батон не совершил, то кличку ему дали не за заслуги, а за сдобную телесную форму – пузцо булочкой.
– Ну и здравствуй, блошиный корм! – прохрипел Батон, нависая над Витькой сзади. – Драться будешь?
– Канделябр тебе в дышло, – беззлобно ответил Витька.
– Ну и ладно, – присел рядышком Батон. – Ты мне тоже сегодня очень нрависся. Видал Ленку?
При этих словах Овечий царь снова дернулся. Но Акулина тут была не при чем: она кусала только один раз.
Батон подсел ближе:
– Говорят, ее физиономия аж в Москве на рекламных щитах висит. Маму, говорит, навестить приехала. Ох, конфетка!
Тут к превеликому удивлению Батона Витька вдруг вскочил на ноги и мустангом ускакал в поле.
Их с Батоном бывшая одноклассница Ленка и была той самой дамой, которая рассматривала Витьку с вершин небосвода только что. Не далее как позавчера вечером она прикатила в Алексеевку с маленьким сынишкой, тем самым озорником Андрейкой, в гости к родителям.
И свистел ветер в лопушистых ушах Витьки, хотя на дворе стоял мертвый штиль. Пушечным ядром вспарывая покой июльской ночи, Витька бежал и вопил на ходу что есть мочи:
– Куды? Куды?
Нет, не рассудком, скорее всей своей наивной полудетской натурой Витька чувствовал, что нет у него никаких шансов даже заговорить с Ленкой. Она ж расхохочется от одного его вида!
Парень давно привык к тому, что его маленькая никому не нужная родина медленно ветшает. И он с друзьями отживает вместе с ней. Старики давно смирились с этим, но сердца немногих оставшихся здесь молодых эта несправедливость каждый день грызла голодной цепной собакой.
Так больно Витьке не было еще никогда. Он бежал и бежал в непроглядную темноту, пока не свалился в тот самый окоп, из которого его недавно извлекли…
