Читать книгу: «Анабиоз», страница 3

Круг шестой

1

Дулкин поднял глаза с коврика, посмотрел на меня. Снова на коврик. И опять на меня.

– И что это, мать твою?

– Коврик из машины моего брата. На нем кровь.

– Рогов, ты сдурел?

– Мы уже говорим обо мне?

С вечера я сразу позвонил на рабочий – у меня имелся только он – телефон Дулкина. Но трубку в отделе розыска пропавших, состоявшем из только одного сотрудника, так и не взяли. Поэтому я рванул в полицию с утра. С ковриком из салона нашей «Киа», свернутым в рулон и надежно упакованным в чистый полиэтиленовый пакет.

– Рогов, – вздохнул Дулкин. Он похлопал себя по карманам, очевидно, в поиске сигарет. – Рогов, это пятно, которому черт знает сколько времени. Это может быть что угодно. Грязь, кофе пролитый, или… – его фантазия исчерпалась: – …Или грязь. С какого хрена ты взял, что это кровь? Специалистом вдруг стал?

Я вспомнил все те моменты, когда я отстирывал со своей одежды такие же пятна. Кровь была моей, или оппонентов в драках во времена бурной молодости. Или вообще неизвестно чьей, когда я обнаруживал ее утром с похмелья и мог только гадать, что творил накануне. Если прокрутить все эти моменты под музыку, получится хороший видеоклип с пометкой «18+».

– Это кровь.

– Или грязь.

Меня начинало трясти.

– Послушайте, Валерий Николаевич, – я говорил очень спокойно. Специально следил за собой. – В кино я видел, что в полиции всякие экспертизы проводят. Криминалисты с пробирками и специальной аппаратурой и все такое. Не говорите мне, что в кино все врут, а экспертов у вас вообще нет. В кино ведь не врут?

Теперь начало трясти Дулкина.

– Рогов, б… дь, ты меня задрал уже! Задрал вчера, а сейчас тем более. Что тебе нужно, твою же наперекосяк, а? Чего ты тут отираешься?

– Мне нужно, чтобы вы сделали экспертизу. Она докажет, что это кровь, – не удержался и поддел опера: – А не грязь, кофе или грязь.

Дулкин протяжно выдохнул. Звук был, как у свистящего локомотива. Он ткнул пальцем в старое и высохшее пятно на резиновом коврике:

– Рогов, это пятно неустановленного происхождения. Оно старое. Для экспертизы наверняка непригодно.

– Давайте послушаем мнение самих экспертов.

– Иди музыку послушай! – зарычал Дулкин. – Во-первых, это старое хрен знает когда оставленное пятно. Во-вторых, и это главное, и слушай внимательно меня…!

– Только этим и занимаюсь.

– …Твой брат пропал за тридевять земель отсюда, черт знает где он пропал! Он уехал из Москвы на ПОЕЗДЕ, Рогов. Поезд, знаешь? Ту-ту и все такое. При чем тут коврик из его машины? Чего ты мне мозг с самого утра выносишь?!

Я вздохнул. Нужно было искать новый подход.

– Валерий Николаевич. Мой брат пропал – как вы там это называете? – при невыясненных обстоятельствах. Перед отъездом он жаловался на какие-то проблемы. В его машине я нахожу следы крови. А полицейский, в обязанности которого входит искать пропавшего и, вроде как, отрабатывать все версии, палец о палец не хочет ударить.

Дулкин яростно оскалился.

– Умный стал, да?

– Уж простите.

– Теперь ты вот так, значит, решил со мной говорить? Может, еще и к начальству моему пойдешь? Жаловаться типа?

– Хорошая, кстати, идея. Спасибо.

– Ты только из СИЗО приперся, и уже права качаешь! – рычал Дулкин, – Таких у нас не любят. Очень не любят, Рогов!

– У меня был условный срок за драку, но в СИЗО я полностью его отбыл, – парировал я. – Могу бумажку показать. Я был под подозрением в краже, но его с меня сняли. Перед законом я чист, если юридически посмотреть.

Дулкин фыркнул.

– «Юридически». Слов нахватался. С каких пор пацаны с района стали так бакланить? Феню отшибло?

– Я не бакланю. И я не просто пацан с района, если не заметили.

Опер нахмурился. Я на самом деле не походил на всех остальных с нашего района, с кем Дулкин и ему подобные имели дело. Блатной жаргон не использую, семечки не грызу, в подъездах под гитару не играю, спортивные полосатые штаны не ношу. Даже матерюсь редко.

Но Дулкин не собирался сдаваться. Он снова прощупал себя, наконец нашел сигареты и закурил. Одарил меня взглядом палача.

– Короче, так. Забирай это барахло и вали нахер отсюда. Если не свалишь, я прямо сейчас закрываю тебя на 15 суток. Понял меня? – и кивнул на дверь. – Слился.

Из кабинета я выходил, кипя от ярости. Краем глаза, уже стоя в двери, заметил плакат на стене. Старый, выцветший, заляпанный. На листовке была изображена цапля, сжимавшая в клюве лягушку. Лягушка, чья песенка была явно спета, в это самое время держалась своими крохотными зелеными лапками за длинную шею цапли и душила птицу, сдавливая ей горло. Надпись гласила: «Никогда не сдавайся».

Я с детства любил такие вещи. Всегда расценивал их как знаки, посланные кем-то или чем-то лично мне. Вот и сейчас я мысленно пообещал лягушке с картинки: «Хорошо, не сдамся».

Я позвонил Жене, сообщив о результате. Хотел завезти коврик к ней, чтобы оставить там на хранение – на случай, если когда-нибудь здравый смысл восторжествует, и полицейские все-таки согласятся принять коврик на экспертизу. Женя была на работе. Она работала менеджером в крохотном турагентстве где-то в районе Мытищ. Женя предложила другой вариант: коврик я мог оставить ее соседке, пенсионерке.

Закат жизни у большинства современных людей вызывает настоящее безумие. Но Женя заверила, что соседка вполне бодрая и, что самое главное, адекватная.

Оставив пакет со свернутым ковриком, я второй раз за утро спустился в проклятое душное метро. Пунктом назначения был офис компании «Гермес».

Контора фирмы, где работал («работает!», одернул я себя) Сергей, располагалась на территории Москва-Сити, в новой высотке из стекла и бетона, смотрящей фасадом на Москва-реку. Здесь я чувствовал себя неуютно и не понимал, как мой брат мог работать. Офисная жизнь и все, что с ней связано. Я лучше бы перетягивал мебель в полуподпольном цеху в гаражах с Колей Фокиным, чем натянул на себя костюм и душный галстук и ходил каждое утро на поклон корпоративной культуре.

Да, мы с Сергеем абсолютно разные. Но все-таки мы одна семья и одна кровь. Мой брат работал («РАБОТАЕТ, черт побери!») здесь. Кто я такой, чтобы диктовать другим, как им жить. И уж тем более осуждать их.

Я ожидал чего-то масштабного и грандиозного и от самого «Гермеса». Например, что фирма занимает целый этаж. Или даже два. Сотрудники катаются на электронных самокатах-сегвеях и козыряют друг перед другом золотыми швейцарскими часами. Все оказалось не так. «Гермес» занимал крохотную часть коридорчика на 32-м этаже офисного небоскреба. Пять-шесть кабинетов, не больше. Я проследил за табличками на дверях и нашел приемную генерального директора. Дверь в кабинет Щербакова находилась рядом со столом секретарши. Миловидной молодой женщины в костюме.

– Добрый день. Я к Щербакову.

Секретарша оценивающим взглядом смерила меня с головы до ног.

– Вы по какому вопросу?

– По личному.

– А поподробнее?

– Только если ваша фамилия Щербаков.

– О, – растерялась секретарша.

– Скажите ему, – сжалился я, – что пришел брат Сергея Рогова.

Секретарша изменилась в лице.

– О.

– Вот именно.

Она предложила сесть. Я остался стоять. Секретарша зашушукала по телефону, косясь на меня. Потом положила трубку и поведала, что Николай Андреевич сейчас меня примет.

Через минуту открылась дверь кабинета. Я был наготове и тут же шагнул к двери. Из кабинета быстро вышел короткостриженый тип с наглым взглядом, который задел меня плечом. Довольно сильно, я пошатнулся.

– Полегче.

Тип мельком глянул на меня, что-то пробурчал себе под нос и испарился. А на пороге кабинета уже вырос Щербаков. Лоснящийся здоровьем и успехом тип лет 45. Плотный, с волевым лицом, уверенный в себе. Он сразу протянул руку.

– Вы брат Сергея?

– Алексей. Рогов.

Жестом он пригласил меня внутрь. Жестом же предложил сесть. Я не возражал. Кабинет был шикарный. Хай-тек, минимализм, панорамное окно с роскошным видом. Щербаков уселся в кожаное кресло напротив меня.

– Чем могу помочь?

– Я пытаюсь сообразить, что мне сделать, чтобы найти брата.

Щербаков с сочувствием кивнул.

– Паршивая история. Очень паршивая.

– Спорить не буду. Скажите, зачем вы отправили Сергея в Оренбург? Что он там должен был сделать?

– Цель командировки не имеет к его исчезновению никакого отношения. Насколько я знаю, до Оренбурга Сережа так и не доехал.

«Сережа» резануло слух.

– А все-таки. Или это секретная информация?

– Конечно, нет, – Щербаков пожал плечами. – Наша фирма, «Гермес», занимается инвестициями. Покупкой активов. Мы приобретаем разные перспективные, по оценкам наших аналитиков, фирмы. В основном в регионах. Финансируем, оптимизируем, выводим на прибыль. Доводим до хороших результатов и продаем. Понимаете?

– Чем занимается фирма – да. Зачем мой брат поехал в командировку – не совсем.

– А, ну да. Мы присмотрели там одно рекламное предприятие. Работает оно практически по нулям, но перспективы хорошие. Реклама в лифтах. У нас на примете есть несколько похожих предприятий в других регионах, и возникла мысль… скажем так, сделать сеть рекламных компаний. Масштабировать, оптимизировать. Понимаете?

– Не обязательно каждый раз это спрашивать, – я разговаривал очень вежливо, кстати. – Я вас слушаю.

– Вот Сергей и должен был встретиться с хозяйкой фирмы. Посмотреть бумаги. Баланс. Имущество ихнее. Посетить точки, где стоят их рекламные щиты. Одним словом, посмотреть все на месте. И потом подготовить отчет. Стоит овчинка выделки, или лучше не связываться.

Проблемы. У Сергея были проблемы.

– С этой сделкой было что-то не так?

– Почему вы это спрашиваете?

– Брат говорил, у него неприятности. Незадолго до этой поездки.

Щербаков нахмурился.

– А он говорил… какие именно?

– Если бы.

– Ну, – гендиректор фирмы развел руками. – Может быть, с девушкой. С родителями. С приятелями. Мало ли что. Здесь все спокойно. Никаких конфликтов, никаких неприятностей, как вы выразились. Обычная рабочая обстановка.

– Может, он с кем-то из коллег не ладил?

– У нас тут соревновательный дух. Кто встал первый, того и тапки. Каждый старается урвать свой кусок, понимаете?

– Капитализм.

– Что? А, ну да. Хочешь заработать – выкладывайся. Это мой девиз. И я хочу, чтобы так же думал каждый в моей компании. Пока получается. Но переход на личности недопустим. Я слежу за этим. Так что, если вы думаете, что из-за какого-то рабочего момента кто-то мог… – Щербаков покачал головой. – Это исключено. Да и вообще. Вряд ли работа Сергея связана с тем, что случилось. Насколько я знаю, он благополучно сел на поезд и даже звонил в дороге своей девушке?

– Но до места не добрался.

– Страна у нас большая. Поезд идет через множество регионов, городов, поселков. Останавливается на разных станциях. Люди выходят, новые заходят. Понимаете, о чем я? А ведь вокзалы – это всегда криминал. Это все знают.

Я вспомнил про Дулкина. Опер из отдела пропавших делал вид, что никогда о таком не слышал.

– Николай… Андреевич, – не сразу вспомнил я имя Щербакова. – Еще кое-что. Как-то раз, приблизительно за неделю до командировки, Сергея ночью вызвали на работу. И как раз примерно тогда он сказал о неприятностях.

Щербаков нахмурился, вспоминая.

– Вызвали ночью…? Ничего подобного.

Я насторожился.

– Вы уверены?

– Само собой. У нас такое вообще не практикуется. Мы не экстренная служба, чтоб ночью сотрудников на ноги поднимать. Да и плюс… Сережа перед отъездом не занимался ничем срочным. По крайней мере, настолько срочным, чтобы среди ночи дергать его и вызывать в офис.

Мы говорили еще минут десять, пока не стало окончательно ясно, что здесь я ничего не добьюсь. Кроме того, что узнал уже. У Сергея были неприятности, о которых он не мог говорить даже своей девушке и без пяти минут невесте Жене. Только мне. Но меня в нужную минуту не оказалось рядом.

Я уже уходил, когда в приемную за мной следом вышел Щербаков.

– Алексей. Хотел сказать… Сочувствую, что так вышло. И если я могу чем-то помочь в поисках Сережи или информации о том, что с ним случилось, – Щербаков был чертовски деликатен. – В общем, хоть как-то поспособствовать или помочь. Обращайтесь ко мне.

Он протянул визитку. Я принял карточку. На ней были его рабочий и сотовый телефоны. Я был удивлен. В ответ на мой немой вопрос Щербаков вздохнул:

– Это ведь я согласился отпустить Сережу в эту поездку. Если бы я знал, что так повернется…

– Согласился? – прищурился я. – Что это значит?

– То и значит. Сергей сам вызвался поехать. Даже настаивал. Сказал, что он с огромным удовольствием поедет и развеется.

Я был озадачен. Это многое меняло.

2

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем тебе смотреть вещи Сергея? Что ты хочешь там найти?

Я терпеливо вздохнул, глядя на отца. Он стоял на пороге бывшей детской комнаты, где мы с Сергеем выросли. Стоял, словно цербер, охранявший запретное царство.

– Если найду, ты узнаешь первый.

– Тебе больше всех надо?

– Отец, если ты о том, что никто ничего не делает, то есть вообще ничего, все только смотрят на свои телефоны, как на волшебные кристаллы, как будто эти телефоны живут собственной жизнью и могут заставить Сергея вернуться и позвонить – то да. Мне надо больше всех.

Отец покачал головой.

– Этим полиция занимается.

– Полиция ни хрена ничем не занимается. Я сегодня был там.

– Знаю. Мне звонили. Сказали, ты скандал устроил, – отец говорил устало, всем своим видом давая понять, как он смертельно устал от моих выходок и от меня самого. – Тебя чуть на 15 суток не посадили. Когда же тебе надоест нарываться. Почему ты не можешь жить как все нормальные люди.

Дулкин, сукин сын.

– Нормальные люди смотрят на свои телефоны и ждут чуда.

– А ты, значит, воюешь против всех? Мир и все люди вокруг ничего плохого тебе не сделали. Вокруг нет врагов. Ты сам свой враг.

Он не называл меня по имени. Я забыл, когда слышал последний раз «Леша» или хотя бы «Алексей» из его уст.

Непроизвольно я снова вздохнул.

– Батя, я только хочу понять, о чем мне пытался сообщить Сергей перед тем, как исчезнуть. Для меня это тоже важно. Он мой родной брат. Хочешь ты это признавать или не хочешь, суть не меняется.

Отец поколебался. И отошел от двери.

В нашей с Сергеем комнате, в которой мы жили, росли, спали, делали уроки и общались все эти годы, все было по-прежнему. Сергей съехал лишь пару месяцев назад. Его вещей было много. И я принялся рыться в них. Я знал, где что лежит. Его книжная полка с книгами. Сергей всегда много читал. Шкаф с его вещами. Из большинства он вырос, но мать не позволяла выбрасывать. Письменный стол с выдвижными ящиками, заполненными всякой всячиной.

Отец пялился в одну точку, погруженный в свои тревоги. Мне было жалко старика. Интересно, было ли ему хоть когда-нибудь жалко меня. Или было вообще хоть что-то из чувств или эмоций, кроме усталого равнодушия. Я отогнал всю эту чушь и спросил, роясь в верхнем ящике стола:

– Дулкин только на меня жаловался, или еще и по делу что-нибудь сказал?

– Они ищут.

– Это его слова?

– Они разослали фотографии по всем городам. Фотографии с описанием.

– Это называется ориентировки.

– Тебе лучше знать.

Я пропустил намек мимо ушей.

А потом открыл второй ящик и нашел кольцо. Квадратная коробочка, обшитая атласной тканью. Я открыл ее. Внутри лежало тонкое красивое кольцо из белого золота. Я медленно опустился на старенькое компьютерное кресло, созерцая блеск благородного металла. Кольцо для Жени.

– Не трогай, – подал голос отец.

– Что?

– Положи на место. Ты его не заберешь.

В голосе отца послышалась решимость, похожая на угрозу. Меня как ледяной водой окатили. Знаете, можно осознавать, что ты неуклюжий, но, когда падаешь и ломаешь ногу – это все равно очень неприятный сюрприз. Так и здесь. Я давным-давно знал, каких мыслей обо мне отец, но слышать подобное последнему намеку было все равно за гранью понимания.

– Ты сейчас серьезно?

– Просто положи.

Я так и сделал. Медленно. Чувствуя, как закипает злость.

– П…ц, – произнес я, не сдержавшись. А ведь я никогда раньше не выражался при родителях. – Это перебор, батя. Это серьезный перебор. Ты думаешь… Ты думаешь, я пришел сюда, чтобы спереть что-нибудь? У собственного брата? За кого, б… дь, ты меня принимаешь?

Отец упрямо набычился. Он тоже сообразил, что момент для разбора полетов подходящий.

– А ты сам себя кем считаешь?

– Ты всю жизнь относился ко мне, как к существу второго сорта. Для тебя в семье было всегда только три человека: ты сам, мать и Сергей. Я был недоразумением, которое путалось под ногами и бесило.

Я ударил в точку. Отец чуть растерялся.

– Не ври.

– А знаешь, я специально бесил тебя, – я распалялся все больше. – Видел все это, поэтому многое делал специально. Знаешь, почему? Даже когда я был сопляком, я понимал – все мы интуитивно понимаем некоторые основные вещи, это в нас прошито – что так относиться к собственному родному сыну нельзя. Ты не представляешь, как хреново осознавать, что ты не нужен родителям.

– Перестань, – его голос хрипел.

– Дослушай меня. Ты мне намекнул, что лучше бы вместо Сергея пропал я. Хочешь правду? Я согласен. Я только за. Сергей был бы с вами, а я не видел бы твоей презрительной рожи. Но факты таковы, что пропал именно Сергей. Так карта легла. И сейчас, здесь и сейчас, перед тобой стоит только один твой сын. Который никуда, уж прости, не пропал. Этого сына ты терпеть не можешь, но это ничего не меняет.

– Хватит.

Теперь я чуть ли не орал, звонко чеканя каждое слово.

– Ни хрена не хватит! Я скорее сдохну, чем что-то возьму у Сергея. У тебя есть не только любимый сын, но и жена. А у меня есть только брат. Он – вся моя семья, которая действительно принимает меня. Можешь ненавидеть меня, вперед. Можешь желать мне что угодно, на здоровье. Меня это перестало задевать уже давно. НО, батя. Оскорблять меня не смей. Считаешь меня чужим – считай, но тогда уж помни, что чужие за оскорбление могут дать в морду. Так что следи за своим поганым старым языком. Я могу проглотить очень многое, но не все.

Я вышел из комнаты и быстро направился к двери. До меня донесся серый голос отца.

– Стой.

Я в сердцах, впервые в жизни, послал его и хлопнул дверью.

А потом напился. Так отчаянно, словно это был вопрос жизни и смерти. Не думая о деньгах, которых оставалось все меньше и меньше. Напился в нашем баре, находящемся на углу квартала, где я отирался денно и нощно все последние годы и где знал каждого человека и каждый штрих интерьера.

Я уже был на рогах, когда в баре нарисовался Тимур. Он принес мне сотовый, который я просил пару дней назад.

– Чистый?

– Обижаешь, – заявил Тимур и на самом деле принял обиженный вид. – Сам перепрошивал. Для себя хотел оставить.

– Ты так всем говоришь.

– Но теперь это правда.

– Так ты тоже всем говоришь. – Тимур зарычал, я с усмешкой отмахнулся: – Ладно, забей. Какой у меня номер?

– Понятия не имею. Позвони мне.

– Как-нибудь обязательно.

– Нет, в смысле, тогда твой номер…

– Не перегревайся, – привычно буркнул я и побрел к барной стойке. Заказал сразу три кружки. Две себе, одну Тимуру. Вернувшись, тяжело плюхнулся за стол, чокнулся с кружкой Тимура и залпом осушил половину своей. Однокашник с тревогой наблюдал за мной.

– Все нормально, да?

– Ни хрена. Все паршиво, Тим.

– Ну да, ну да, – закивал он. Поковырял в носу. – О, слушай. Я что тебе хотел сказать… У твоего брата своя страничка есть?

– У него целая книжная полка. Он любит читать.

– Не-не-не. Я про социальные сети. Где-нибудь у него есть аккаунт? Вконтактыш, мордокнига, одноклассники?

Я задумался. Голова к этому времени соображала уже плохо. Хотелось просто сидеть и пить до беспамятства. Потом, может быть, подраться с кем-нибудь, заслуживающим того, чтобы излить на него свою ярость. А вот думать не хотелось.

– Вообще не в курсе. Ты знаешь, я всем этим делам не доверяю.

– Знаю-знаю. – Сегодня, судя по всему, у Тимура была новая фишка: повторять каждое слово два-три раза. Это было отвратительно. – Большой брат следит за тобой и все такое.

Я хмыкнул.

– Если бы большой старший брат следил, кое-кто был бы сейчас дома.

Тимур запнулся на полуслове.

– Не бей меня.

– Хватит пороть чушь, Тим.

Я залпом допил пиво и побрел в туалет. И, пока я гонял по дну унитаза чей-то бычок, меня вдруг осенило. Еле дождался, чтобы вернуться. А когда водрузил свое почему-то пошатывающееся тело на стул, выпалил:

– Ты можешь достать распечатку звонков?

Тимур поперхнулся пивом. Откашлявшись, моргнул.

– Чего?

– Ты же у нас чертов компьютерный гений. Один раз ты уже это делал, помнишь? Я тебе даю номер сотового Сергея. А, погоди, ты же знаешь его номер… Ты пробиваешь его и достаешь мне распечатку звонков. Кому Сергей звонил в последний месяц. И кто звонил ему.

Тимур вздохнул. И принялся ломаться, за что мне сразу захотелось двинуть ему.

– Ну не знаю… Это не так просто… Нужно звонить тому пацану в офис, да еще и бабла ему сунуть…

– Тимур, – с нажимом сказал я.

– Хорошо, я все сделаю, – быстро откликнулся тот.

…Проснулся я около полудня. Как добрался до матраца на полу квартиры Тимура и даже до самой этой квартиры, я понятия не имел. Осмотрел костяшки – царапин нет. Драки не было. Уже хорошо. Я отругал себя за слабость. Пока мой брат черт знает где, я нажираюсь в кабаках.

Умывшись и ради разнообразия даже побрившись, я порылся в подаренном Тимуром сотовом телефоне. Нашел календарь. Когда ты нигде не работаешь, тебе, по существу, плевать, какой сегодня день недели. Ты выпадаешь из времени и дрейфуешь сам по себе. Сегодня, оказывается, была суббота. Женя не работала. Поэтому я вышел на свет божий и с сигаретой в зубах побрел к метро.

На звонок в домофон Женя ответила сразу.

– Женя, это я.

Я услышал, как она вздохнула.

– Сейчас выйду.

В ожидании Жени я закурил. Когда она с сумочкой на плече вышла из подъезда, я хмуро покосился на девушку.

– Не хочешь пускать даже? Тебе мой отец, что ли, звонил?

– При чем здесь твой отец?

– Наш с Сергеем отец.

– При чем здесь ваш отец?

– Должна же быть причина, почему ты даже в подъезд меня впускать отказываешься.

– Я тебя не боюсь, – заявила Женя.

– И не должна.

Она выдохнула. Разговор получался странным.

– Хочу родителей проведать, к ним собираюсь. Ты меня как раз в дверях застал. Так что не принимай на свой свет. Ты что-нибудь узнал или просто так пришел?

Вкратце я пересказал свой вчерашний разговор с Щербаковым.

– Сергея не вызывали ночью в офис. Не было такого. У них так не принято.

Женя, пораженная, медленно села на лавочку и пробормотала себе под нос:

– Так…

– Ты не смотрела, с какого номера ему звонили?

– Так…

– Женя?

Она вздрогнула, подняла глаза, вернулась в реальность.

– Я не проверяю телефон своего парня, как некоторые. Я ему верю.

– И верь дальше. Он тебя любит. Когда он приходил ко мне, говорил только о тебе. И сверкал при этом, как обсосанный со всех сторон леденец.

– Так… – снова сказала Женя. – Он на самом деле во что-то вляпался, да?

– И потому решил уехать, – согласился я. – Он сам вызвался, так сказал его шеф.

– Так…

– Закругляйся, пожалуйста.

– Ты думаешь… Думаешь, эти его непонятные неприятности… догнали Сергея?

Пришлось признаться:

– Я пока вообще не знаю, что думать. Но я узнаю. Обещаю тебе. Для меня это так же важно, как и для тебя.

Я хотел сказать правду – для меня это гораздо более важно – но решил поберечь ее чувства. Сейчас, как ни странно, она была единственным, кто не хотел плюнуть мне в рожу. Можно было даже сказать, что мы с Женей были заодно.

Она посмотрела на меня и кивнула. В ее глазах промелькнуло нечто, смахивающее на признательность. Потом Женя закусила губу.

– Как ты думаешь… Сергей жив? Я читала, что в 90 процентах случаев такие люди… Их где-то убивают просто, или…

Теперь пришла пора заботиться уже о своих чувствах.

– Так, Женя. Договоримся раз и навсегда. Сергей жив, пока не доказано, пока Точно не доказано, обратное. Мы не знаем, что с ним случилось, где он сейчас, но мы исходим из того, что он жив. И мы найдем его. Он вернется, и все будет хорошо. Слышишь?

Она покивала, а потом красноречиво покосилась на часы. Я, как в той песне, все ловлю на лету, поэтому поднялся со скамейки.

– Если что, звони. Я тут обзавелся сотовым. Сейчас тебе СМС-ку пришлю.

Когда мы покончили с идентификацией моего нового номера, и я уже развернулся, чтобы двинуться к чертовому метро, Женя окликнула меня.

– Леш! – я обернулся, и она подошла ко мне. – Я так подумала… Ты время тратишь. У тебя ведь ни работы сейчас, ничего, а ты мотаешься по всему городу. Если хочешь, можешь взять машину Сергея.

Я был приятно удивлен, но покачал головой:

– Не думаю, что это очень хорошая идея.

– Сергей был бы не против, – настаивала Женя. – Там полный бак, он перед отъездом заправился. Ключи отдашь ему. Когда вернется. Раз уж мы договорились считать, что… что это точно будет.

Аргумент был хороший. Я пораскинул мозгами и сразу же нашел в идее обзавестись машиной свои плюсы. В первую очередь это была возможность бомбить по нашему району, а значит, заработать денег.

Вдвоем мы поднялись наверх. Я постоял снаружи, пока Женя в квартире искала ключи от отцовской «Киа». Затем на лифте мы спустились прямо на парковку и побрели по широкому проезду, утыканному с обеих сторон машинами жильцов.

– Только пообещай, что ты не будешь разбивать ее. Или оргии там устраивать. Я себя не прощу, если ты подведешь.

Пообещай. Она уже берет с меня слово, как недавно это делал брат.

– Вы с Сергеем хорошая пара, – улыбнулся я. И уже открыл рот, чтобы сказать «Обещаю, не волнуйся», но так ничего и не сказал. А потом и вовсе закрыл рот. Женя, наоборот, открыла.

– Где машина? – с глупым видом спросила она.

Женя растерянно таращилась на парковочное место с номером их квартиры. Отцовского автомобиля и след простыл.