Читать книгу: «Фан-клуб колдовства (сборник)», страница 34

Глава 14. Встретимся на алтаре

– Значит, говоришь, светится и тянет? – довольная Танька, быстро-быстро, как белка, грызя подчерствевший со вчерашнего дня рогалик, натягивала кроссовки.

Она закинула за плечо собранный рюкзак и выбралась из палатки. Глянула на часы, присвистнула:

– Ничего себе мы заспались после вчерашнего! Надо пошевеливаться!

– Прощаться будем? – спросила Ирка, с сомнением косясь на неподвижные заросли. Общаться с Филиппом не хотелось, но, может, стоило сказать спасибо за палатку?

– Если я с ним попрощаюсь, так раз и навсегда! – с угрозой в голосе сообщила Танька. – Пусть спасибо скажет, что всю его коноплю в распыл не пустили! И то, только потому, что пожара боюсь!

Из зарослей донесся тихий вздох.

– Показывай, где твоя поляна? – Танька решительно зашагала по тропинке.

Ирка обогнала подругу и пошла впереди. Богдан двигался замыкающим.

В свете дня остров казался самым обычным. Полулес-полупарк, красивый, хоть и несколько замусоренный. И табличка, к которой вывела их тропа, тоже была обыкновенной жестяной табличкой. Несколько слов о найденном археологами и восстановленном древнем святилище и просьба не сорить там, где молились предки.

Ребята выбрались на поляну, и перед ними наконец предстало древнее святилище, раньше виденное лишь на рисунках. Необработанные низкие камни «восьмерки» и «бублика» были сложены в идеально ровные, как циркулем вычерченные, кольца. Над обоими кругами «восьмерки» возвышалось по грубой каменной стеле.

«Бублик» располагался на противоположной стороне поляны. Разорванная сторона кольца служила проходом к малому каменному кругу в центре, тоже охраняемому заостренными вертикальными камнями.

– Алтарь, наверное, – неуверенно предположила Танька, входя внутрь кольца.

– А тот, второй, тогда что? – Богдан кивнул на еще один, боковой алтарь, вписанный прямо в кладку «надкушенного бублика». – Между прочим, побольше центрального. И стел у него не две, а целых пять! А Иркина бабушка его почему-то не нарисовала.

Ирка пожала плечами:

– Даже не знаю. Только пять – число древних богинь, женской магии. Может, это святилище на двоих? – неуверенно предположила девчонка. – В центре кольца – алтарь бога, а сбоку – богини?

– Ага, он вроде как весь центровой, она вроде как в стороне, только на самом деле она – вдвое круче, чем он. Интересно, что именно твоей бабушке не нравилось: что богиню побоку пустили, или наоборот, что ее алтарь больше? – спросила Танька. Внимательно поглядела на малые каменные круги и отдельные стелы, разбросанные между «восьмеркой» и «бубликом» с двумя алтарями. – А вот эти, маленькие, одиноко стоящие, они тогда чьи? Еще каких-то богов, помельче? Тогда тут не святилище, тут целое общежитие получается!

– Может, хватит в их запутанных отношениях разбираться? Время знаем, место нашли, делать-то чего? – буркнул Богдан.

Ирка вытащила из рюкзака бутыль, задумчиво отхлебнула ледяной хортицкой воды… В глазах снова потемнело… Когда взгляд прояснился, Ирка поняла, что колдовская жизнь острова на самом деле никуда не делась. Шум ветра в окружавших поляну деревьях мешался с тихим, но раскатистым храпом: на каждой ветке кто-то дрых, высыпаясь перед грядущей ночью Солнцеворота. Трава и кусты шевелились – может, запоздалый ежик пробирался… А может, и не ежик. Не похож на ежика, ну вот совсем не похож!

Но главное – святилище! Ирка прислушалась, потом задрала голову, вглядываясь в голубой круг небес над поляной. То, что обитало тут… Оно было как будто везде. Грезило под землей и в то же время глядело на свой храм из бесконечно далеких небес. Тихо спало в каждом камне, в каждой каменной стеле и одновременно находилось в бесконечном далеке, откуда и путь сюда заказан. Но сейчас, здесь, оно словно бы встрепенулось, почуяв Иркино присутствие, жадно потянулось к ней навстречу…

– Чего делать? – хрипло, будто вода мгновенно застудила ей горло, переспросила Ирка. – Какая же все-таки я тупая! Майор ведь намекал! – Она вздрогнула. – Нет, не намекал! Он думал, что я… знаю! Думал, что могу!.. Они все так думали! – Девчонка взглянула на друзей блестящими, отчаянными глазами. – Вовкулаки все время говорили, что такое в древние времена делалось! Рудый еще спрашивал, есть ли у меня кандидатура!.. Сами подумайте, что делалось в очень древние времена в таких вот святилищах!

– «Страшная треба». – Танька процитировал тот древний текст, что помог им отыскать место. – Жертвоприношение! Майор сказал, что с этого и началось оборотничество. Чтоб ты смогла нормально перекидываться, надо пролить кровь? – Глаза ее налились ужасом. – Человеческую? – дрогнувшим голосом спросила девчонка. – Не может быть!

– А ты вслушайся, чего оно хочет! – Ирка протянула подруге бутыль.

Танька отхлебнула… И вдруг подскочила, словно короткая жесткая трава обожгла ей пятки. Ухватив Ирку за руку, испуганно поволокла ее прочь:

– Тебе нельзя тут оставаться! То, что там, под камнями… Оно жестокое! Злое!

Ирка высвободилась, покачала головой и смело двинулась между замершими, как часовые, каменными стелами.

– Нет, оно не злое. Оно у нас сильное, благородное, справедливое. Даже доброе, – язвительно сказала она. – Только всё это по своим, древним законам. Оно просто не понимает, почему кровавые жертвы – это плохо. Жертвы плохим, злым богам – вот что плохо, а жертвы ему – хорошо! Ведь оно хорошее, справедливое и так далее. С его точки зрения, жертвы радоваться должны, ведь они помогают ему, – Ирка кивнула на алтарь, – помогать людям! – Девчонка скривилась. – А знаете, мне его даже жалко. Насколько ж надо быть погруженным в себя и не замечать окружающего мира, чтобы за столько тысяч лет ничему не научиться, ничего не понять и ничуточки не измениться! – Она презрительно фыркнула, повернулась к алтарям спиной и зашагала прочь с круглой поляны с каменными кольцами.

– Уходим? – уточнила Танька, нерешительно оглядываясь на святилище.

– Уезжаем! – отрезала Ирка. – Как-нибудь обойдусь! Без всяких… отсталых!

– Ирка, погоди! Что значит «обойдусь»? – Не ожидавшая такого Танька бросилась за подругой. – Ты же не можешь так и дальше жить: не собакой и не человеком, не оборотнем и не ведьмой…

– А жертву я принести могу? – Сузившимися от гнева глазами Ирка уставилась на каменные круги. – Кого резать будем? Тебя? Его? – Она кивнула на Богдана. – Или туриста на пляже поймаем?

Танька тоже безнадежно вперила взгляд в древнее святилище.

– Я понимаю, даром работать никто не станет, – забормотала она. – Слушай, а деньгами оно не возьмет? А то туристы все разбежались, почуяли, видно… – Ведьмочка криво усмехнулась.

– Не все, – проговорил Богдан. – Идет кто-то. – Он быстро поволок девчонок в гущу окружавших поляну деревьев.

– Нас нет, нас тут нет! – уже привычно зашептала Ирка, отводя глаза.

– Они волки, у них нюх! – прошипел Богдан.

– Тут даже духу нашего нет! – выпалила Ирка, падая в кусты. Вот нюх ей еще отводить не доводилось.

Мгновение – и на тропе появились две хорошо знакомые фигуры. Майор и Рудый медленно пошли меж каменных кругов и принялись бродить, притопывая ботинками по земле, будто пробуя поляну на прочность. Даже пытались шатать каменные стелы. В сторону затаившихся в кустах ребят ни один головы не повернул. Ирка облегченно выдохнула.

– Вроде порядок! – наконец удовлетворенно объявил майор. – Всё намертво стоит, нигде ничего на спину не свалится!

– А что, неплохо бы парочку пернатых такой каменюкой в землю вдавить, – усмехнулся Рудый.

– Тут уж скорее они тебя вдавят, им это проще, – буркнул Ментовский Вовкулака. – Все-таки летают, могут сверху бить.

– Чтоб ударить, спуститься придется, – возразил Рудый. – А тут уж прыжка хватит, до горла добраться!

– Значит, все-таки стрелка, – шепнула Танька Ирке на ухо. – Драться собрались!

– Порвем, не сомневайся, командир! – продолжал выступать Рудый на поляне. – Нам с ребятами эти пучки перьев вообще на один зуб! Чего ты так волнуешься, не понимаю?

– Ну что соколы – тупые, это как раз нормально. Птичья головенка маленькая, полноценные мозги не помещаются, – постепенно повышая голос, заговорил майор. – Но вы у меня почему такие безмозглые? – взревел он. – Не понимает он, видите ли! А что сегодня род вовкулак скорее всего прервется, это ты понимаешь? Соколов мы порвем, ишь! Да порвем, конечно!..

Сверху послышался негодующий птичий клекот. Над поляной вычерчивал круги громадный сокол.

Ирка тихонько выглянула из ветвей, присмотрелась… Полет сокола повторял очертания каменной восьмерки.

– Нет, ну ты посмотри на мерзавцев! Приглядывают за нами, чтоб мы, значит, какую мину здесь не заложили, – злобно пробормотал майор и, запрокинув голову, проорал в голубые небеса: – Порвем, порвем, и не сомневайтесь! – Он понизил голос и устало, безнадежно добавил: – Только и они нас – тоже! Их же вдвое, если не втрое больше! Никого к утру не останется: ни волков, ни соколов. Одни наши дохлые тушки и, конечно, она, красавица. Ну, может, еще и ты, Рудый, вместе с ней, если сильно повезет.

– Лишь бы не он! – Слова вырвались у молодого вовкулаки из самой глубины души.

Командир поглядел на него с любопытством.

– Значит, готов всех своих братьев положить? Ради какой-то бабы?

– Она не баба! – у Рудого даже волосы на затылке встали дыбом. – Она самая прекрасная! Она моя невеста! А он украл ее, отбил! – Молодой вовкулака заметался по поляне как безумный.

Засевшие в кустах ребята обменялись изумленными взглядами. Танька беззвучно разевала рот, как вытащенная из воды рыба.

– «Она» – это не территория?! «Она» – женщина?! Они стрелку за невесту забили? Это что еще за Елена Прекрасная и Троянская война? – наконец выдохнула Танька. – Быть такого не может! В наше время? Пусть здесь в святилище все ненормально древнее! Но вовкулаки-то у нас современные, вон как деньги выбивать умеют! Почему майор это позволяет?

Видно, этот вопрос заинтересовал и Рудого. Исподлобья глядя на командира, молодой вовкулака спросил:

– Что ж ты не запретишь, старшой? Зачем сам в бой идешь и остальных ведешь?

– А затем, щенок, что сегодня сокол у вовкулаки невесту безнаказанно закогтит, а завтра территории наши под крыло взять захочет! Пойдет слух, что зубы у нас сточились… – Ментовский Вовкулака содрогнулся, словно собираясь высказать самое страшное предположение, настороженно огляделся по сторонам и почти прошептал: – Глядишь, и жабы со змеями уже тут как тут – за своей долей приползли!

– Подумаешь, конкуренты – жабы, – презрительно фыркнул Рудый.

Майор поглядел на него, как на умственно отсталого:

– Иногда такое впечатление, что ты не моего помета! У меня таких глупых щенков быть не могло. Ты хоть соображаешь, на кого хвост поднимаешь? Да лучше три соколиные стаи, чем одна-единственная змея-оборотень или, не приведи бог, жаба! Как ни противно признавать, но с соколами мы одинаковые! Их и наши предки получили свою Силу здесь, у этих самых камней! Мы научились оборачиваться в волков, они – в птиц! – продолжал бушевать майор. – А змеи с жабами совсем наоборот! Они и есть змеи с жабами, которые умеют оборачиваться в людей! И пути их иные, не наши! Они в честную драку не полезут, они всё извиваются, комбинации у них хитрые, куда там ЦРУ… Вон, хоть самый знаменитый пример, как они внедрили свою жабу зеленую в царскую семью! А она и развернулась! Двух старших наследников перед царем подставила. Союз правящего дома с дворянством и купечеством развалила. – Вовкулака принялся загибать пальцы. – Сама тем временем вместе с сообщниками царя медленно отравляла – караваем, рубашкой, пропитанной ядом. Придворное боярство на галлюциногены подсадила: им, беднягам, то винные озера мерещились, то обглоданные лебединые кости оживали. Мужа вообще полностью подчинила – у их жабьего яда специфические испарения, мужики от них просто шалеют! Одно счастье, перестаралась: муженек ее в такой экстаз впал, что пожелал ее постоянно в человеческом облике видеть. Истребил истинную жабью составляющую, тут вся хитрая комбинация и накрылась. Случайность цивилизацию спасла! Да что я тебе рассказываю, или ты в детстве сказок не читал?

Ирка вдруг понимающе кивнула, словно отлично поняла, что именно Ментовский Вовкулака имел в виду.

– Это он о чем? – недоуменно спросила Танька.

– О Царевне-лягушке, – бросила Ирка. – Так я и знала, что с этой историей нечисто!

– А ведь она бы потом и муженька загрызла, – мрачно добавил майор. – Зубы у жаб-оборотней – будь здоров, и противоядия от их яда не существует!

Ирка вздрогнула. Если бы тогда, в ее доме, зубастая жаба прокусила туфлю…

– Законы у нашего мира древние и очень простые! Один раз дашь слабину – и всё, конец! – заключил майор. – Поэтому сегодня мы с ними будем драться, хотя надежды выжить практически никакой.

– Современные-то они современные, а сами по древним законам живут, – вздохнул прячущийся в ветвях Богдан.

– Это не древние, это вечные, – шепнула Танька. – По ним у нас хоть бандиты, хоть бизнесмены, хоть оборотни…

– Ты, Рудый, вперед-то в драке не суйся. – Ментовский Вовкулака просительно поглядел на рыжего. – Может, уцелеешь. Женишься на своей… – Он пожевал губами, будто сглатывая слово, и выдавил: – …Красавице, наплодишь новых волчат.

– Ты что говоришь? Вы за нас сражаться будете, а я за спинами отсиживаться? Не будет такого! – Лицо Рудого вдруг озарилось. – Драки тоже не будет! Я знаю, что делать!

– Что ты там знаешь, щенок, – поморщился майор. – Иди, зови остальных. Солнце садится, Солнцеворот в силе, как стемнеет, можно начинать.

– Не веришь мне, и не надо, – усмехнулся молодой вовкулака. – Все будет хорошо! Я женюсь, и вы на свадьбе погуляете…

Рудый кувыркнулся через нож. Серый с рыжеватыми подпалинами волк широкими скачками понесся по тропе.

– Ага, и Днепр сметаной потечет, – вслед ему добавил майор. – Ох, мальчик, мальчик! – Старый оборотень устало присел на край каменного кольца.

– Не нравится мне все это, ох как не нравится! – бормотала Ирка, тревожно вглядываясь в печальную фигуру у древнего алтаря.

– Отползаем через чащу и сматываемся, – с готовностью предложила Танька. – И правда, ну его, этот остров, святилище, оборотней!..

– Ну уж нет! Вот теперь я никуда не уеду! – отрезала Ирка. – Стоило их в прошлый раз спасать, чтоб теперь они друг дружку под корень извели!

– Почему я знала, что ты это скажешь? – безнадежно вздохнула Танька.

Глава 15. Р-рви их!!!

В сгущающихся сумерках серые тени проскальзывали на поляну. Мягко переступая лапами, волки входили в разомкнутое кольцо и укладывались на еще хранящие солнечное тепло камни.

Раздался шум многочисленных крыльев, и на каменную «восьмерку» разом опустилась соколиная стая.

Оборотни замерли неподвижно, меряя друг друга взглядами через все пространство поляны. Солнце село, но на поляне стало словно бы светлее. Присмотревшись, Ирка поняла, что это медленно разгораются сами каменные кольца, заливая все вокруг светом.

С тропы донесся топот лошадиных копыт. Две хорошо откормленные лошадки, вороная и гнедая, притрусили неторопливой рысцой.

– Время! – резким мяукающим голосом бросил полицейский с круглой кошачьей физиономией. – Не желают ли противники помириться?

– Помиритесь, га? Ту вашу кралю – шоб ее пидняло та об землю гэпнуло, та ще раз пидняло – на шо ее делить?! Хиба що напополам, та потим съесть? – Длинноногий дядька Мыкола сдвинул на затылок милицейскую фуражку.

Оборотни молчали.

Кругломордый раздраженно фыркнул:

– Есть ли у противников претензии?

– Есть! – неожиданно отозвались соколы, и над каменной «восьмеркой» встал их старший. – Судья не объективен! У вас с вовкулаками общие интересы!

– Ты что хочеш-шь сказать, птичка? – злобно растопырив усы, прошипел кругломордый. – Что я тоже волк?

Ирка ясно увидела, как в седле гнедой лошадки сверкает растопыренными когтями готовый к броску кот.

– Та ни, он, мабуть, хочет сказать, что ты тэж мент, – пробурчал дядька Мыкола, успокаивающе поглаживая кота по спине.

– Если господам угодно, я могу быть судьей. – на поляну вышел Пылып з конопэль. – Мы с ребятами как раз хорошо расслабились и решили слегка поразвлечься.

Затаившаяся в кустах троица увидела, как на противоположной стороне поляны, выбирая лучшие места, рассаживаются Филипповы волхвы. Поплыл сизый дымок.

– Работнику правоохранительных органов ты, Балабан, значит, не доверяешь, а для этой… преступной нечисти готов шоу устроить? – Возмущенный майор навис над старшим соколом.

– Мы всю ночь будем болтать или все-таки драться? – глядя на майора сверху вниз, бросил сокол Балабан.

– Та краще б болтали! – тяжко вздохнул дядька Мыкола. – Ладно, втрьох судить будем! Или кого-то и цэ не устраивает? – И даже Ирка в кустах поежилась под тем жутким горящим взглядом, которым нескладный, похожий на Дон Кихота человек обвел поляну.

Лошадей отвели в сторону, троица судей уселась за краем поляны.

– Ну що… – Дядька Мыкола снял фуражку, пригладил редкие волосы. – И не хочется, а починаты трэба…

– Стойте! – Принявший человеческий облик Рудый вышел из каменного кольца.

Балабан презрительно хмыкнул:

– Никак струсил, женишок! Что ж, возвращай невесту…

– Что-то я не поняла, с кем из них сама невеста? – сквозь листву и сгустившийся сумрак вглядываясь в происходящие на поляне события, шепнула Танька. – Чего они ее друг у друга требуют?

– Поиздеваться хочешь, Балабан? – Рудый гордо выпрямился. – Я-то не трус! А вот как насчет твоего парня? Слабо со мной один на один, любым оружием, в человеческом облике? Кто победит – тому и девушка.

– Ох уж да, ты не трус, – язвительно протянул Балабан, но видно было, что за едким тоном он скрывает тревогу. – У вас разные весовые категории! Ты ж вдвое больше!

– Ну, пусть дружка возьмет, нет, двоих, – издевательски предложил Рудый. – Как раз сравняемся!

– Ты, знаешь, не увлекайся, – буркнул майор у Рудого за спиной.

– Да ладно, командир, этого цыпленка щипаного первая попавшаяся ведьма бутылкой пива уделать может, – хмыкнул Рудый.

– У меня такое чувство, что я сейчас начну болеть за соколов, – прокомментировала негодующая Танька.

Белая птица с неровно выстриженными перьями взмыла с каменной стелы и грянулась оземь.

– Хватит! – Низкорослый крепыш с разводами мазута на лице гордо вскинул голову. – Деремся!

Они стояли друг против друга. Широкоплечий вовкулака легко держал у бедра десантный нож. Низкорослый сокол натягивал на руку длинную, по локоть, перчатку, усеянную острыми стальными шипами.

– Цестус! Вроде кастета, только круче – хоть кистью, хоть локтем бить можно, – шепнул Богдан, с интересом знатока присматриваясь к приготовлениям.

Оборотни сбились в кучки возле своих каменных кругов.

Хищно пригнувшись, бойцы двинулись навстречу друг другу. Пружиня на полусогнутых ногах, они кружили, будто не на бой сошлись, а на танец. Вовкулака несколько раз обманно повел ножом – опытный боец, он не спешил нападать. Затянутая в перчатку цестуса рука сокола дергалась наперехват… Опускалась… Тот нервно усмехнулся:

– Что, на свидания ты так же торопишься?

Нож метнулся вперед. Легко увернувшись, сокол пропустил лезвие мимо себя. Шипы цестуса ударили вовкулаке в висок. Но Рудый уклонился…

Противники снова закружили. Их руки стремительно замелькали. Сверкал клинок, выбивая искры из шипов перчатки, сталь билась о сталь.

Железные пальцы Рудого ухватили Кречета за плечо, рванули к себе, животом прямо на выставленный клинок. Соколы отчаянно закричали… И в ту же секунду цестус взметнулся, разбивая Рудому подбородок и губы.

Бойцы разлетелись в стороны, замерли друг напротив друга.

Кречет медленно отнял окровавленную ладонь от живота. Криво улыбнулся:

– Ерунда, царапина! А вот ты ей теперь вряд ли понравишься! С такой-то рожей!

Рудый мучительно шевельнул разодранным ртом:

– Много… болтаешь!

Струйка крови текла у вовкулаки по подбородку. Струйка крови текла у сокола по животу. Первые капли упали на утрамбованную землю.

Ирка почувствовала, как нечто в каменных алтарях словно повело носом, принюхиваясь.

Противники вновь ринулись навстречу друг другу. Сшиблись, сцепившись, покатились по земле, разомкнулись… Вовкулака держал соперника за волосы, запрокидывая ему голову, а в горло соколу упиралось лезвие клинка.

– Отдавай… – начал Рудый.

Противник с силой ударил локтем назад. Щипы цестуса вонзились вовкулаке в живот… Рудый отпрянул, зажимая ладонями рану… Нож выпал из рук…

– Сравнялись! – хрипло вскрикнул сокол, выворачиваясь из волчьей хватки. Замахнулся цестусом, нацеливаясь добить шатающегося противника…

– Еще нет! – рявкнул Рудый. Поднырнул под кулак и заехал врагу коленом под дых.

Сокол захрипел, согнулся пополам, и тут же колено Рудого впечаталось ему в физиономию, с хрустом ломая переносицу.

– Вот теперь – сравнялись! – взревел вовкулака, швыряя сокола оземь и наваливаясь сверху.

Похожие, будто отражения, одно окровавленное лицо нависло над другим…

Вопя от возбуждения, Филипповы волхвы вскочили на ноги…

Тело сокола поплыло, меняя очертания. Отчаянно молотя крыльями, громадная птица вырвалась из человеческой хватки. Загнутый клюв походя долбанул вовкулаку в лоб. Сокол взмыл…

Прикрывая голову руками, вовкулака перекатился в сторону, кувыркнулся через валяющийся клинок… Падающего сверху сокола встретила распахнутая волчья пасть.

Кости крыла страшно хрустнули в крепких волчьих челюстях. Держа в зубах бьющуюся птицу, волк бежал к алтарю каменного кольца. Над «восьмеркой», отчаянно и бессильно крича, метались птицы.

– Давай, сынок, давай! – бешено орал майор.

Рудый мотнул башкой, с размаху швыряя трепещущего сокола между стелами. Тяжелое тело ударилось о камни. Задыхающийся, окровавленный человек лежал на алтаре.

Другой такой же задыхающийся и окровавленный человек навалился на него.

– Мой вер-рх, мой! – рычал Рудый. – И она тоже – моя! Вер-рни!

Ирка увидела, как поверженный медленно, с трудом покачал головой.

– Она… с тобой… – шевельнулись разбитые губы. – Ты… отбил…

– Вр-решь! – сильные пальцы Рудого сомкнулись у противника на горле.

Сокол захрипел, задыхаясь.

– Да он же его сейчас убьет! – Ирка вскочила на ноги…

Грянул выстрел.

Молодой вовкулака дернулся, запрокидывая голову. Схватился за грудь. И рухнул на алтарь рядом с бесчувственным соперником. Кровь врагов смешалась.

Каменные круги вдруг разом содрогнулись, будто от землетрясения. И вспыхнули неистовым светом! Камень алтаря едва слышно вздохнул, и Ирка увидела, что кровь впитывается в него, будто в губку. Юная ведьма почувствовала, как из камней выглянуло нечто. Оббежало взглядом поляну… И точно приготовилось к рутинной, изрядно надоевшей, но – что поделаешь! – нужной и важной процедуре.

– Волк – жертва, волк! Не сокол! – радостно проклекотал старый Балабан, вскакивая над «восьмеркой». – Но… кто стрелял? Кто? – Он растерянно обвел глазами окаменевших от неожиданности судей и зрителей.

– Издеваешься? – прохрипел майор. – Р-рви их!

Перемахивая через каменное кольцо, громадные волки кинулись на середину поляны. Дикий вой атакующей стаи располосовал ночь. Навстречу, яростно клекоча, неслись соколы. Хищно растопыренные птичьи когти вонзились в вовкулачий загривок. Могучий загнутый клюв ударил в крепкий волчий лоб, швыряя вовкулаку наземь. Молотя крыльями, по двое-трое соколов налетали на огрызающихся волков. Но где-то уже волчьи зубы крошили тонкие птичьи косточки, и сокол с перебитым крылом бессильно бился на окровавленной траве… Тьма полнилась криком, хрипом, стоном, клекотом, яростным щелканьем челюстей.