Читать книгу: «Псих», страница 26
– Меня с понедельника работа ждёт. – Всё же нашёлся, что сказать Илья.
–Я понял. – Очень информативно ответил Кот, понимание чего, наверное, очень сильно читалось на лице Ильи, который не постеснялся в выразительности своих лицевых мышц.
–Мы уже обсуждали твою кандидатуру, но ты сам видишь, что сейчас творится. Так вот, сейчас идёт подготовка к форуму «Свободной страны», после которого, по всей видимости, и будут решены все организационные и кадровые вопросы. Ну и там, я думаю, всё, в конечном счёте, положительно и решится для тебя. – Путём неимоверных усилий, пошёл на длительность этой речи Кот.
–Ну, если что, ты знаешь, как со мной связаться. – Ответил Илья, мало волнующийся за все эти решения. Сейчас ему хотелось только одно – увидеть «Симпатюлю», вслед за которой, он, как только распрощался с Котом и рванул. Кот же, принялся стоять в ожидании Коко, которая, заметив ждущего его Кота, с ходу заявила:
– Давай потом, сейчас некогда. – Но Кот, видимо, имел свои веские основания быть ещё более некогда и он, сократив между ними расстояние до самого не могу, приложив свою руку к её шее, для того, наверное, чтобы быть более доходчивым, очень тихо и выразительно произнёс:
– Ты чё, сука, меня подставить захотела.
–Я не пойму, о чём это ты? – в один момент растеклась красочность на её лице.
– Тогда почему в доме кто-то был? – сквозь зубы проговаривает слова Кот.
– Это всё, случайно вышло. (Волнительная пауза) Кто же знал, что она захочет приехать.– Задыхаясь, еле выдаёт оправдания Коко.
–А оперативность, которую проявила милиция, тоже случайность. – Выскрипывает слова Кот.
– Всё же обошлось. Разве не так. – Очень логична Коко.
–Хрен с тобой и твоей мстительностью. Но на этом всё, больше никаких неожиданностей для меня. – Улыбнулся Кот, понизив своё ручное давление на её шею.
–Ну, а что насчёт основного дела? – придя в себя, спросила Коко.
– Здесь порядок и Фурс уже занимается. – Ответил Кот. После чего Коко, получив свободный доступ к своим движениям, вновь, проявив желание идти, была, наконец-то, услышана Котом, который кивнул ей и она, послав того, желательно побыстрее к чёрту, вернулась к тому, кто там остался в кабинете.
Глава 22
Приписанные пропагандой истины
–И дым отечества, нам сладок и приятен. – Слишком иронично улыбчив, выпускающий кольца дыма Веня, находясь в кругу таких же курильщиков всяких там «Marllboro», «Camel» и «Winston», коих сейчас в приёмном кабинете Коко набилось не мало.
–И пусть только попробуют заняться импортозамещением (Даже импортный «word», ставит палки в колеса, обнаруживая ошибку, видно разработчики программ на русском языке, ещё не готовы к такому повороту дел, раз у них в словарном запасе отсутствует это слово) в этой отрасли растениеводства. – В согласии с Веней, ему кивает, когда-то бывшая совсем селёдкой Злата. Но хамон делает своё дело и теперь в Злате даже наметились незаметные до этого женские совершенства, на кои, со свойственным ему слюноотделением, посматривал сидящий напротив, смолящий сигару Ларион.
– Да уж, нечего говорить. Делу табак. – Как всегда точно поставил диагноз системе, некурящий, но всегда имеющий, что сказать, не понятно (по мнению Вени), каким образом затесался сюда, в ряды особо приближенных к несистемным, Шико. Между тем, покинувший кабинет, руководящий актив несистемных, поставил цели и задачи, а уж те, кто остался здесь, в кабинете, должны были всё детализировать и, отформатировав, и завернув в удобоваримую упаковку, всё это подать на обозрение такого доверчивого зрителя.
Так основной костяк креативщиков составляла группа во главе с Веней, который всем своим внешним видом (ноу-хаусность его причёски была притчей во языках) показывал приверженность к теории распространения мозговых извилин в пространстве. Ведь избыточность извилин в индивидууме, получает своё продолжение в их волосах и это непреложный факт (а ты попробуй уложить эти непослушные, вьющиеся волосы). Другая же, не менее креативная группа во главе с Шико, не имеющего такой пышной прически, из чего можно предположить, что здесь имеет место зависть, считала, что всё это спорно, когда как наличие бороды, вот это уже бесспорный аргумент, подтверждающий мудрость её носителя.
На что в ответ звучала сакраментальная фраза Вени:
–Barba non facit sapiens. – На что в свою очередь следовал быстрый ответ Шико:
–Можешь не переводить, я в курсе. – Когда как он был совершенно не в курсе и эта фраза Вени, просто выносила мозг Шико, считавшего, что грех издеваться над его незнанием иностранных языков. Но если Шико не мог похвастаться большим образованием, то сама природа вставала на его сторону. И стоило только за окном выпасть снегу, как ряды носителей бород увеличивалось в геометрической прогрессии, что тихой сапой грело душу Шико, когда как Веня, явно кусая локти, пытался философски парировать, говоря, что всё это только сезонно. При этом и в стане Вени находились свои отступники, которые, не выдержав давления носимого на голове груза волос и однозначно поддавшись на соблазнительную рекламу на заборе: «Куплю волосы. Дорого!», – остригли себя (Забыв о постриге в орден справедливости) и, получив свои 30 сребреников, переметнулись в новомодный нынче стан «глобусов», не имеющих на голове и ворсинки.
–Ладно, за дело. – Сказал, вернувшийся в кабинет Максимилиан, хлопнув в ладоши, пытаясь разогнать сгустившийся над умами и столом дым. Что не так уж легко сделать, когда дым отечества и действительно сладок.
– Я не люблю беспредметных разговоров, коими нынче пестрит вся либеральная и свободная пресса. Правда, надо признать, что она и должна быть такой относительностью. Как говорится «Anescire ad non esse» или в переводе: «Из незнания к не существованию», что есть основное правило, которым мы руководствуемся в нашей работе. – Максимилиан выдохнул, бросил свой взгляд на эту пышущую желаниями публику и продолжил.
– Новая нормальность, вот тот принцип, который уже объединил все наиболее просвещённые головы на западе. И мы, как передовая часть страны, должны, наконец-то, осознать и сделать для себя выводы. Что всё, что мы делали до этого момента, в корне не верно. И для того чтобы достигнуть своих целей, мы должны отбросить прочь все эти устаревшие и никуда уже негодные методички (многозначительное ёрзание задниц на местах). Я слышу призывы, что нам необходим новый либеральный миф, со своим внешним управлением и ультиматумом Борова. Что ж, со многим и в частности, с предложениями и дискредитации наших противников, введением ценза по фарфоровым зубам, вводом новых санкций, со всем этим соглашусь. Но прежде всего, мы должны сами избавиться от своего стереотипного мышления, которое скажу откровенно, и в нашей среде уже приняло свои мифологические формы. Кроме того, нам нужна свежая кровь (причмокивания в зале). При этом мы должны изменить сам подход к нашей деятельности и главное, кардинально перестроить своё отношение к выбору нового лидера. Ведь от этого выбора и будет зависеть жизнеспособность нашего движения. И только благодаря правильному выбору, что, прямо скажу, в современных реалиях задача архисложная, мы сможем переломить ситуацию в свою сторону. Ну, а уж если не получится, то вы понимаете, что нас ждёт (повсеместный процесс утоления жажды пересохшего горла). Кто и кем он должен быть? – Задав громко вопрос, Максимилиан обводит взглядом присутствующих, которые почему-то попеременно сглатывают подступившие комки к горлу.
– Я пока что, не скажу, да и переходить на личности не в моих правилах (слышны облегченные выдохи тех, кто задерживал дыхание), но я всё-таки дам вам основной принцип, на который нам нужно будет опираться в подборе нового лидера (шелест блокнотов и приятные звуки, открывшихся колпачков от ручек). Иисус не был христианином, Будда не был буддистом, так и лидер оппозиции, не должен быть оппозиционером (мёртвая тишина). Да, именно такой подход и сможет вытащить нас из болота и дать хоть какой-то шанс на спасение. Да и вообще, случившийся раскол, вещь всеми прогнозируемая и ожидаемая, так что поэтому, мы просто обязаны его использовать по полной. Как, к примеру, в своё время РСДРП раскололась на большевиков и меньшевиков, так и мы, вобрав в себя все свежие силы и, выдвинув своего нового лидера, создадим новую партию, названную по этому, ассоциативному историческому примеру «большевидящие». Это пока что, только черновой вариант. И как только мы сможем преодолеть себя, то только тогда наша партия, как и сто лет назад, сможет привести к кардинальному слому прежнего режима. – На фоне замерших, с разинутыми от недопонимания и изумления ртов, закончил свою речь Максимилиан.
–Но как? Это немыслимо! Совершенно не понятно. Ну, таким Макаром, мы чёрт знает, до чего дойдём. Это чё за фамильярность. Я, знаете ли, не потерплю подобные упоминания. Да рот свой закрой. Сам пошёл. Пузиционер. От такого слышу. Господа успокойтесь. Пасть закрой! – дискуссионный шум накрыл кабинет Коко и всех тех, кто не успел и значит опоздал. Максимилиан же, задав тон и тем самым, выполнив свою задачу, решил, что его присутствие на этом можно ограничить и, воспользовавшись своим привилегированным положением, в соответствии с ним, ушёл не прощаясь.
–Справедливость, как истина, есть вещь сама в себе и практически недостижима. А это значит, что только борьба за неё и есть истина. – После первых жарких, уравнительных, связанных с таптыванием в землю и смешиванию с грязью споров, которые позволяли размяться языкам оппонентов, приложившись к сигарете, озвучил начало перекура Веня.
–Тьфу, на твои философские бредни. – Всё не унимался, некурящий и поэтому неугомонный Шико (А так бы взял, пристрастился к табачным изделиям и тогда бы точно, его задымленные лёгкие, не позволили бы ему бегать на длинные дистанции и подниматься на высокие этажи).
–Это, что же получается, что и сам! (Указывая пальцем вверх) есть самый главный мировой оппозиционер к действующей власти мирового капитала. – От осознания этой своей мысли, Шико под осуждающие взгляды курящей креатуры, умеющих когда надо держать язык за зубами, попытался сразу же обеими руками заглушить, вырывающийся из глубины его души стон.
–Это всё твои фантомные понятия, которые, смотри, доведут тебя до…– недоговорила Злата, которую перебила нетерпеливая Кувна: «Моральная люстрация, вот что тебя ждёт, милок».
–Да вы меня неправильно поняли. – Пошёл на попятную, на дальнее место, не нашедший поддержки Шико.
–А я считаю, что надо весь суверенитет взять и поделить. – Ни с того, ни с сего, посчитав, что о нём забыли, заявил о себе Крюгер, неизменно противоборствующий всему тому, что начинается на букву «р» (Наверное, его в детстве логопеды сильно помучили, из-за его не выговора этой не сговорчивой буквы «р» ,отчего он и взъелся на весь русский мир) и на что говорят, у него была своя сдвиговая бзик-меточка. Так что всё это его русофобское поведение, есть всего лишь следствие перенесенного им удара по рукам логарифмической линейкой, от того сквернослова логопеда, который не только отбил у него охоту картавить, но и добавил в его багаж знаний, обширный запас новых, совсем недетского ума слов, которые он поначалу употреблял по чем зря, не имея о них и приблизительного понимания. Но когда его возраст уже соответствовал и позволял зрело понимать значения этих слов, то они уже для него утеряли всю свою свежесть и проникновенность, способную достичь самых глубин неподготовленных детских душ. Что, наверное, и послужило главной причиной того, что он решил податься в политику, чтобы уже с помощью политических пружин, вызывать тот шок и трепет у людей, с которым бы они, раскрыв рот, смотрели на него, как и в те времена, его детских лет, когда он особо смачным словом, сбивал их с толку и вызывая изумление, а также в школу родителей этого сквернослова.
–Можешь не выпендриваться, тебя Макдак не слышит, а вот твои слова до Ходока обязательно дойдут, и тогда смотри, как бы тебе не остаться без кэша. – Сражает Крюгера своей проницательностью Айтемий.
–Да, кстати, по этому поводу хотел вам рассказать анекдот из эпохи Ельцина. – Вдруг заявляет, хвастающийся перед всеми своей близостью к разным, а не только к одному послу, Ерёма. А он, надо признаться честно, имел генетическую предрасположенность к этому роду деятельности и хотя самому ему, в отличие от его родителей, которые и привили ему эту гостевую жизнь с высоты дипломатического посла, не удалось ногами, в качестве какого-нибудь атташе, открыть дверь консульского кабинета, он всё-таки сумел впитать в себя всю философию не имеющей родины перелётной птицы. С коей, он в своих книжных назиданиях и обрушивался на посмевших усомниться в том, что края обетованные находятся именно на там, на Лазурном берегу.
–Так вот, значит. – Начал погружать в атмосферу той, такой благостной для либерала эпохи Ельцина Ерёма, эту сгрудившуюся вокруг него, ностальгирующую не только по вечерам у себя в отдельном кабинете, но и на страницах различных, пропахших нафталином СМИ.
–В общем, едет Ельцин на встречу и уже опаздывает, ну и говорит своему водителю, давай быстрее я опаздываю, а тот ему в ответ, я не могу, вон знак стоит, а через 100 метров пост ДПС, нас же оштрафуют. Ельцин не знает уже, что делать и говорит, давай вылезай из за руля, я сам сяду. Поменялись они, превышают скорость, и гаишник их тормозит, подходит к машине и падает в обморок, после чего машина уезжает. К этому гаишнику подбегает другой и спрашивает, что случилось, кто там был. Тот ему в ответ, не знаю кто, но водитель у него Ельцин. – Замолкает Ерёма, давая слушателям в полной тишине переварить смысловую нагрузку анекдота.
–Так значит! – Вдруг хлопнул себя по лбу Айтемий.
–А ты, как будто не знал. – Свысока замечает тому Вениамин.
– Ловко закручено. Были же времена. А я раньше и не в курил. Да, понимание и знание, приходит со временем. – Раздаются возгласы знатоков слушаний.
Что же касается Ерёмы, то он, сверкая глазами, посмотрел в сторону посла Макдака, который благосклонно кивнул ему в ответ, типа: да-да, помним такое.
– Баян. Борода. – Тихо отозвались на смех этих однозначно лизоблюдов, ревностно поглядывающие на посла Макдака, сторонники Айтемия.
–Ну, а что нам может предложить Ларион. – Заявил, взявший на себя право предлагать Веня. – Ему, наверное, оттуда, издалека, всё видится в лучшем перспективном свете.
Ларион же, услышав этот призыв к своему вескому слову, не поторопился его озвучить, а пошептавшись с сидящим с ним Болтом, выдвинул того на соискание своих предложений, этот пользовательский социальный глас народа. Который, надо отдать ему должное, частенько предварял, прощупывал и вбрасывал через блогосферу нужный, но ещё неотточенный контент, который пройдя через свою комментируемую мясорубку, уже на выходе, позволяет судить о качественности этого информационного вброса.
– Я предлагаю новый лозунг. – Выйдя в центр кабинета, громко озвучил своё слово Болт. – Мы за сменяемость лиц оппозиции.
–Что-о-о! – в один момент сорвались голоса присутствующих в хрип. Что, в свою очередь, вызывает видимую панику на лицах Болта и Лариона, неожидающих такой реакции на их предложение.
– Это провокация! Заокеанский заговор. На свою рожу посмотри, падла. Ох*реть, не встать. Да, что б тебя. – Со всех сторон обрушились социальные комментарии этого сообщества, на этих определенно мордераторов.
–Да я. Да разве. Да вы не так всё поняли. – Прижатый к стенке, пытался оправдаться Болт, над головой которого сгустились тучи из множества рук, пытающихся дотянуться до его кучерявой головы. При этом одна весьма смышлёная Злата, всегда предпочитающая обходные пути, вознамерилась получить долгожданный клок его волос, ведь они у него не в пример ей, вызывая её зависть, колосились завитушками на голове. Так что, жажда мщения явно превалировала в её действиях. Так вот, она, не имея достаточного росту, но обладая определенной сноровкой и смекалкой, смогла-таки найти иные пути, которые и позволили ей заполучить клок кудрявых волос этого Болта.
– Лариона к ответу! – раздались возгласы из группы во главе с Айтемием, после того, как Болт был повержен и подъём вверх сжатой в кулак руки счастливой Златы, в которой торчал клок волос, вырванных из одной части тела (по причине цензурных ограничений, лучше оставим уточнения за пределами домыслий) Болта, ознаменовал победу здравой, с явным количественным преимуществом, грубой физической силы, над не продуманной и явно волюнтаристской, чьей-то единоличной идеей.
–Господа, господинушки. – Пятясь в сторону Макдака, не желая на себе испытывать ту же судьбу, на которую теперь нечем жаловаться Болту, Ларион начал вводить в транс смотрящих, а других в этом месте не было, идущих на него и жаждущих справедливости правозащитников.
–Я имел в виду. – Попытался отговориться Ларион.
–Я тебе сейчас, сам ввиду и выведу. – Тут же последовал угрожающий ответ Ерёмы.
–В оффшор. – Добавил этот весельчак Шико, что на время, смехом в их рядах, разрядило обстановку и дало возможность Лариону сказать.
– Я хотел сказать, что мы, попадая во власть, тем самым и добиваемся смены лиц в оппозиции. – Попытался донести свою мысль Ларион.
–Нашёл дураков. А ты нас спросил. Умник нашёлся. Говорящая голова. Да хрен тебе, ушлёпок бургеровский. – Обрушились правозащитные мнения на голову Лариона, людей волнующихся за судьбу страны, и своё частное, и общественное место в ней. Как очень аргументированно любят заявлять защитники своей версии развития государства Россия, надо любить не родину, а своё место в ней. И как только комфортность места будет соответствовать категории хорошее и замечательное, то тогда уже, можно будет назвать это место родиной. Что, наверное, есть торрентированная калька с известного изречения: Ubi bene, bi patina (Где хорошо, там и родина).
– Океан переплыв, ты только климат поменял, а не свою душу. – Подливает масло в свой тлеющий душевный огонь, знаток афоризмов Веня.
–Да это же фишка кировских братанов. – Непонятно чем, а всего вероятнее тем, сжавшимся местом, наскоро подумал, чем себе, по поднявшейся реакции из-за стола этих братанов, подписал приговор участия посторонних лиц в своей судьбе Ларион. А тут ещё этот Веня, редко оставляющий недоделанным и недобитым любое дело, не может не промолчать, вбивая свой гвоздь в репутационную составляющую объекта.
– Господа! А не кажется ли вам, что, таким образом Ларион, нам показал большой…– Веня посмотрел на очень вальяжно расположившегося на полу Болта, сплюнул в его сторону, и продолжил. – Смачный Болт.
Что и говорить, а аргументированность и теоретическая обоснованность наших будущих поступков, всегда бодрит и воодушевляет их исполнителя. Ну а когда же дело идёт о правозащитной деятельности, то тут уж пощады не жди. Так что и нечего говорить, что борцы за различные права всегда очень эмоционально и нервно относятся к их защите. И они, закатав свои рукава, а кто-то даже завернув повыше юбку (Сейчас посмотрим, какой у тебя болт. И не надо тут разбрасываться ничего не значащими для нас словами, толерантность, так что лучше рот закрой, падла.) не только ограничились устными поправками с занесением в личность Лариона, но и по полной приложились, прошлись и внесли свои изменения в его облик оппозиционера.
– Я за неподсудность речей оппозиционера. – Высокочастотность произношения Лариона, утонула в гуле низкочастотных, наносимых ему ударов, кировскими и другими братанами по оружию.
Глава 23
Выходы, входы и озарения только кажется, что проходных, но совсем непроходных персонажей
–А я, вот так бегать, уже не могу. – До выбежавшего на улицу Ильи, донеслись слова «Симпатюли».
–Я это…– несколько растерялся, уставившийся на «Симпатюлю» с глупой улыбкой Илья.
–Вы меня, может быть, не помните, – затараторила «Симпатюля». – Но для меня вы и ваше лицо, отложилось в памяти на всю жизнь. Вы стали для меня своего рода олицетворением, той моей беззаботной жизни до аварии (тень памяти, на мгновение заволокло её лицо). И я не знаю, почему так случилось, но вы были последним, кого я видела. И я загадала, что если я вас найду, то я смогу выкарабкаться и вернуться к прежней своей жизни. Я вас не напугала? – сама испугавшись, остановила себя «Симпатюля». После чего, обнаружив, что её визави еще не попытался скрыться, а стоит на месте, не может удержаться от нахлынувших на неё чувств, которые непременно необходимо разделить именно с ним, продолжила свою сбивчивую речь:
–Конечно, прежнего не вернёшь, но я стараюсь, как могу. А ведь только мысли о вас, как бы это не звучало глупо, мне помогали всё это время. И как видите, я понемногу выкарабкиваюсь. ( Нажав на колесо коляски, улыбнулась эта «Симпатюля» ) Но может я, что-то не то говорю и вы меня, совсем не помните? – потемнели глаза, испугавшейся «Симпатюли».
–Я помню. – Ответ Ильи, который всё-таки, по определенным причинам чувствовал себя несколько неуютно, вернул к жизни эту следившую за каждым его движением «Симпатюлю».
– Маша. – Протянула приветственную руку, улыбающаяся «Симпатюля».
–Илья. – В свою очередь протянул для рукопожатия свою руку Илья.
–Только Маша и не какая Мария, которых тут пруд пруди. – Заявила Маша.
–Это точно. – Кроток и поэтому краток в ответ Илья.
– А вы что здесь, как бы это сказать получше. А-га вот, забыли. – Засмеялась Маша.
– Да я вот, тоже самое думаю, а чего я собственно здесь забыл. – Отзеркалился смехом Илья. – Хотя, чтобы что-то забыть, надо вначале что-то иметь. – Добавил Илья.
–Понятно, не хотите с ними иметь ничего общего. – Сказала Маша.
– Вы догадливы. – Ответил Илья.
–А вот меня никто не спрашивает. – Нахмурилась Маша. – Да что там не спрашивает …–не стала договаривать, о чём-то там задумавшись Маша, но, видимо, мысли ею были быстро прочитаны и она быстренько их упаковав, вновь вернулась к Илье.
–Так может быть, вы куда-то спешите и я вас задерживаю? – с тревогой ожидая положительного ответа, спросила Маша. Впрочем, она всё же знала, что на подобный вопрос не существует положительного ответа и на него, даже если у вас дома утюг не выключен, и полностью залитые соседи под вами, уже сооружают плоты, то всё равно последует: «Нет, конечно, я никуда не тороплюсь».
–Может тогда, где-нибудь посидим… – Не закончив предложение, посмотрев на своё положение, рассмеялась Маша. – Ну, вы меня поняли. – Закончила она, поглядывая на встречно улыбающегося Илью.
–А я, знаете ли, очень даже не против. Вот только куда пойти, я не очень то знаю. – Ответил Илья.
–Так покатим вперёд по мостовой, а там что попадётся на пути, то значит нам туда дорога. – Сказала, резко развернувшись на своём совсем не тихоходе Маша. После чего, также резко крикнула: «Я своим ходом!», – находящемуся недалеко от них, со стороны стоянки машин какому-то мрачному типу, который вероятнее всего, выполнял обязанности охранника, плюс водителя. На что охранник, очень даже живо отреагировал на этот её кивок, переменив свою опорную ногу и, продолжая смотреть сквозь Илью, остался той же присутственной незримостью.
–С ним, иначе нельзя. – Видя смущение Ильи, поспешила оправдать свою резкость Маша. Вслед за этим Илья занял позицию сбоку от неё, и они таким скоростным ходом двинулись в путь, размерность которого всегда находится в прямой зависимости от твоего попутчика, который живостью своего характера и предопределяет этот будущий путь. Сейчас же, именно Маша полностью взяла в свои руки, не только колеса своего кресла-каталки, но и примерила на себя одежду лоцмана, определяющего местный фарватер мостовой.
Правда, надо признать, что хотя в наше время особы женского пола уже давно на себя натянули мужские брюки, но, тем не менее, всё же в некоторых направлениях жизнедеятельности, эта мужская, однозначно движимая шовинизмом натура, так и не хочет допускать в некоторые отрасли, связанные с управлением, особ женского пола, которые уже давно не согласны на пассажирские места (даже в первом классе), а им подавай, если не капитанское, то хотя бы лоцманское место. А уж как там, на месте, то не ваша забота, как-нибудь уж с ориентируемся. А кто не согласен, то того боцман лишит обеда, а наша прекрасная представительница рода человеческого – сладкого. Так что, для начала попрошу вас, морские волки, с ориентироваться и подобрать подходящее название для новых управленцев (ведь негоже женского рода особу называть мен). И нечего рожи кривить, и причитая, бездоказательно заявлять, что женщина на судне к беде, а быстро построились, когда перед вами стоит лоцгёрл.
Что же касается Маши, то она посрамила всех тех, кто заявлял, что девушка не способна выполнять несколько дел одновременно – так она за раз, лихо управляла своей коляской, пугала зазевавшихся голубей и пугающе для Ильи, была откровенна с ним. За то время, а за какое, надо признаться, Илья не совсем уловил для себя эту временность, ну, в общем, за тот временной промежуток, на который их сподобила судьба, Маша успела откровенно рассказать Илье всё о себе. Так в её жизни произошёл полнейший слом и что после аварии она, не смотря на поддержку близких, осталась одна сама по себе, с кем, конечно, можно поговорить на любые темы и надо признать, что лучшего, чем она слушателя не найдёшь на всём белом свете, но всё же при всём этом, хочется поговорить с кем-нибудь менее пристрастным к тебе. И Маша, следуя своему определяющему желанию, за это короткое время, может быть, несколько поспешно обрушила на Илью всю свою накопившуюся невысказанностью. При этом, как казалось, для Маши действительно не существовало жизни до аварии, и её волновало только то, что было после неё, и на что у неё накопилось своя кипа вопросов и претензий.
–Он говорит мне, раз это судьба, то грех не использовать этот шанс. – Хмуриться Маша, вспоминая автора этих рекомендаций – своего отца. – Я для него ещё одна политическая целесообразность и ему плевать на то, что меня пришлось собирать по частям, и что моя прежняя жизнь перечёркнута. Хотя, я сама это понимаю и пытаюсь устроиться в ней. – Остановившись у бордюра дороги, Маша принялась анализировать, сколько ещё ей на пути встретится этих путевых препятствий, из которых бордюры, уложенные заподлицо бортовые камни, будут самые лёгкие, когда как человеческая сущность, как правило, заподлицо заложенная в него, в согласии с его природой, не то что уступит, а скорее поставит подножку тебе.
–Но я Маша, а не как эти Марии, дети поколения дипломатов без ручки, из-за своей близости к кормушке, возгордившись, потеряли не только всякие жизненные ориентиры, но и посчитали, что только благодаря им и существует, и благоденствует страна, которая вдруг заерепенилась и, посчитав их за паразитов, указала им на своё место. Отчего они, не выдержав такого откровения, уже отправились благоденствовать в другие места, откуда им умеющим только одно, будет лучше поливать грязью всё равно неумытую Россию. – Вновь испугала Илью своей резкостью высказываний Маша, которая заметив это, поспешила сослаться на трудности её положения, где часто без резких движений, трудно преодолеть препятствия.
–Ну, а как же. – Махнув по направлению того места, откуда они только что вывернули, сказал Илья.
–А, это то. – Улыбнулась Маша и ничего сейчас не пояснив, оставила всё на десерт, который непременно наступит, после небольшой заправки в кафе, в котором уже Маша, очень сочно разбавила эту посиделку с Ильей, который, надо признать, ещё не переварил уличную информацию, обрушенную на него ей, а тут, вместе с питательной пиццей, добавилась ещё весьма калорийная и питательная для мозга добавка из специй, которыми так была полна Маша. Что, конечно же, с одной её стороны, ну хочется человеку после вынужденного периода молчания, когда не с кем по душам поговорить, было понятно, но с другой, сидящей напротив неё Ильи, эх, утратили мы веру в искренность и, надев на себя бронежилет бесстрастия, держим язык за зубами, было не очень.
Что же касается её десерта, то она призналась Илье, что её отец, о чём она, может, кому другому и не сказала (такая выборность, вновь заставила Илью напугаться), один из тех лиц, кто имеет большое влияние в определенных, каких он, наверное, уже догадался, политических кругах. И что он решил использовать её такое состояние, которое, по его мнению, будет способствовать продвижению её на политический олимп, где сейчас за неимением новых лиц, наметился определенный застой.
На её же вопрос, а что там делал Илья, тот признался, что он, скорее ничего не делал, ну а если подробнее, то разбавлял своим присутствием одного, известного во всё тех же определенных кругах Кота. Который, как оказалось, был знаком Маше, которая считала того довольно любопытной личностью, к тому же, её общение с его подопечными, которых он в свойственной манере обозвал терапевтами, немного скрасило её унылую жизнь. Правда, жаль, что всё так быстро закончилось и она, наверное, больше ни с кем из них не увидится.
–Я тоже. – Вдруг вспомнил кое-кого, про себя проговорил Илья.
Но вот кафе, скрасив своей питательностью их внутреннюю жизнь организма, осталось позади и кажется, настал момент расставания, на который, со своей противоположной стороны улицы, продолжал смотреть всё такой же хмурый тип, который, наверное, по его мнению, своей не улыбчивостью, должен был внушать, а уж чего, он пока что и сам не домыслил.
–Вот мой телефон. – Слишком спешно взяв Илью за руку, протянула ему листочек с номером телефона Маша. – Ты мне позвонишь? – с мольбой в лице, добавила испуганная Маша, чем привела Илью ещё в большее смущение, которым он, если не сказать больше, был наполнен всю их сегодняшнюю встречу. И ведь, наверное, и ей, и ему, всё это видимое положение вещей, ясно и понятно, для чего, чтобы не быть недопонятым, просто необходима не спешка, которая своей постепенностью, сможет разрешить прийти к общему знаменателю.
И Илья, которому по большому счёту, всё понравилось, выйдя из кафе, сам хотел предложить Маше, если она, конечно, захочет, ей позвонить, но когда она, вполне осознавая всю сложность взаимоотношений между людьми с разным здоровыми достатками, даже неосознанно использует их в своих целях, то это всегда некоторым образом коробит. И разве Илья, да и любой другой человек в таком случае, сможет отказать и, конечно, он говорит своё, возможно в данный момент, неискреннее: « Да».
Осчастливленная же его ответом Маша, уже по-другому, заставляя устыдиться своей неискренности Илью, ещё немного щебечет, тем самым не давая возможности высказаться философствующим рядом с ними прыгающим воробьям, затем по телефону вызывает хмурого типа, который, надо признать, очень скор и они вместе с Ильей, загружают в машину Машу. После чего она, бросив на Илью многозначительный взгляд, сказав: «Пока», – с ветерком и с этим хмурым типом уносится из его вида вдаль.
