Читать книгу: «Вторник, №18 (37), декабрь 2022», страница 2

Лауреатом в номинации «Вместе с книгой мы растём» стал председатель оргкомитета Фестиваля детской литературы имени Корнея Чуковского Сергей Белорусец.

Сергей Белорусец отмечен за свой поэтический сборник «Парикмахеры травы» (издательство «Самокат», художник Иван Александров).

Вместе с дипломом лауреата С. Белорусцу была вручена памятная статуэтка и букет цветов.

Члена Русского ПЕН-центра поэта Сергея Белорусца награждал президент Русского ПЕН-центра прозаик Андрей Георгиевич Битов.

Кроме Станислава Востокова (другого претендента на премию в детской номинации), из имеющих прямое отношение к Фестивалю Чуковского в зале Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко присутствовали легендарная Елена Цезаревна Чуковская, автор предисловия к книге «Парикмахеры травы» Павел Крючков, директор фестиваля Ирина Горюнова, сотрудник Дома-музея Чуковского в Переделкине Владимир Спектор и координатор программ фестиваля Арсений Белорусец.

Комментарии к этому отчёту будут по-своему забавными.

Хотя и точно не имеющими прямого отношения к истории фестиваля.

Разве что – косвенное…

Елену Цезаревну Чуковскую устроители специально пригласили на церемонию, чтобы наградить меня.

Как инициатора проведения и председателя оргкомитета фестиваля Чуковского.

Но почему-то решили, что в зале Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, где проходило награждение, её нет.

Зато в зале оказался Андрей Георгиевич Битов, который, будучи президентом Русского ПЕН-центра меня, члена этого ПЕНа (опять же простите за рифму) и награждал.

И – наградил…

Любопытно, что в отчёте о церемонии, опубликованном на интернет-портале «Университетская книга», Андрея Георгиевича, перепутав, назвали не президентом Русского ПЕН-центра, а президентом фан-клуба Сергея Белорусца…

Что ещё было?

В конце сентября побывал я на нескольких радиоэфирах, рассказывая о прошедших мероприятиях и планах Чукфеста.

Помню, выступал в эфире радио «Подмосковье».

И – на «Радио России» тоже.

А ближе к самому концу фестивального года информационный спонсор Чукфеста еженедельник «Книжное обозрение» посвятил нашему детищу всю свою 20-ю полосу.

Ну а несколько раньше стали мы вместе с ответственным секретарём премии имени Чуковского Павлом Крючковым одними из открывателей московской библиотеки имени Чуковского.

Библиотека имени Чуковского

В четверг 6 октября состоялось праздничное мероприятие, посвящённое присвоению Детской библиотеке №75 имени Корнея Чуковского.

На торжестве, наряду с первоклассниками 672-й школы, главой управы района «Перово», другими уважаемыми людьми из местной администрации, по приглашению заведующей библиотеки – культурного центра и руководительницы детского литературного объединения «Рыжий кот» Анны Епишенковой, присутствовали и выступали сотрудник Дома-музея Корнея Чуковского в Переделкине Павел Крючков и председатель оргкомитета Фестиваля детской литературы имени Корнея Чуковского поэт Сергей Белорусец, пригласивший перовских школьников на церемонию закрытия пятого Московского фестиваля детской литературы имени Чуковского и вручения Премии К. Ч.

Кстати, ребята из литстудии «Рыжий кот» являются членами детского жюри литературной премии имени Корнея Чуковского, которая на этот (уже четвёртый по счёту!) раз найдёт своих лауреатов 30 ноября в Большом зале ЦДЛ.

Анна Епишенкова выразила сердечную благодарность Елене Цезаревне Чуковской – внучке Корнея Ивановича – за отзывчивость и реальную помощь.

Ну а завершили мы Фестиваль Чуковского 2011 года уже привычным образом.

В помещении, привечающего нас ежегодно и не по одному разу, горячо нами любимого и премного уважаемого Центрального Дома литераторов.

Торжественное вручение

В среду 30 ноября в Центральном Доме литераторов церемонией вручения Премии-2011 завершил свою работу пятый (юбилейный!) Московский фестиваль детской литературы имени Корнея Чуковского.

Торжественное вручение премии проходило в Большом зале ЦДЛ, а непосредственно перед церемонией – в Малом зале ЦДЛ состоялась пресс-конференция.

Премия, включающая в себя четыре номинации, была вручена уже в четвёртый раз (до этого в 2007, 2009 и 2010 гг.).

Премия имени Чуковского на данный момент является самой престижной премией в области литературы для детей и существует при поддержке Правительства Москвы (финансируясь из бюджетов Департамента СМИ и рекламы и Департамента культуры).

Премия активно служит делу пропаганды чтения.

Председателем жюри премии в этом году был легендарный Эдуард Успенский.

Ответственным секретарём жюри – как и всегда – научный сотрудник переделкинского мемориального Дома-музея Корнея Чуковского литературный критик Павел Крючков.

Поимённый состав остальных членов жюри выглядел так: главный библиотекарь Центральной детской библиотеки имени Аркадия Гайдара Татьяна Рудишина, сотрудник Дома-музея Чуковского в Переделкине Владимир Спектор, лауреаты премии имени Чуковского прошлых лет Марина Бородицкая, Григорий Кружков, Михаил Яснов, Григорий Гладков.

Все они (кроме Григория Гладкова) – наряду с председателем оргкомитета фестиваля и премии поэтом Сергеем Белорусцем и членом оргкомитета фестиваля и премии Сергеем Агаповым приняли участия в компактной, но весьма информативной пресс-конференции (всего аккредитовалось порядка пятнадцати российских и столичных СМИ).

На церемонию были приглашены учащиеся московских школ, члены общества многодетных семей Краснопресненского района, а также широкие массы общественности.

Лауреатам вручили специальные дипломы, цветы, памятные значки и календарики с символикой фестиваля.

В фойе перед началом действа разгуливали персонажи сказок Чуковского и другие узнаваемые ростовые фигуры.

Ростовые фигуры водили хороводы, окружая радушной весёлой заботой малышей и детей постарше, которых оказалось отнюдь немало на фееричном более чем двухчасовом красочном литературно-музыкальном действе…

И разновозрастные ребята, и взрослые, собравшиеся в Большом зале ЦДЛ, с удовольствием наблюдали за торжественной церемонией закрытия фестиваля и вручения премии, прошедшей незаорганизованно и по-домашнему раскрепощённо…

За что отдельное спасибо ведущему церемонии Павлу Крючкову.

Концертная программа осуществилась силами актёров Театра «Игра», Студии юного актёра, вокально-инструментального дуэта в составе Евгении Славиной и Игоря Белого и самих лауреатов литературной премии имени Чуковского разных лет.

Лауреатами премии названы:

– Сергей Махотин (номинация «За выдающийся вклад в отечественную детскую литературу»);

– Артур Гиваргизов (номинация «За развитие новаторских традиций Корнея Чуковского в современной детской литературе»);

– Жанна Переляева (номинация «За плодотворную деятельность, стимулирующую интерес детей к чтению, к отечественной детской литературе»);

– Виктор Лунин (премия читательских симпатий «Золотой крокодил»).

Именно с этой премии началось награждение лауреатов.

Её вручало детское жюри, которое состояло из представителей четырёх детских литературных студий, а именно: «Рыжий кот», «Кот в мешке», «Пресня» и «19 октября».

Премию Виктору Лунину вручали председатель жюри Эдуард Успенский и председатель оргкомитета фестиваля и премии Сергей Белорусец, заодно поощривший представителей детского жюри памятными сувенирами с символикой фестиваля его нагрудными значками, а также номерами газеты «Пионерская правда», любезно предоставленными редакцией.

Артура Гиваргизова – «этого интеллигентного литературного хулигана» – награждали Сергей Агапов и Татьяна Рудишина. Лауреат прочитал несколько остроумных стихотворений, завершив своё искромётное выступление стихами о премии Чуковского.

Марина Бородицкая и Павел Крючков вручили диплом лауреата Жанне Переляевой, известной всей России журналистке, уже тридцать лет подвижнически занимающейся детскими литературными радийными передачами.

Диплом же лауреата Гран-при премии Чуковского 2011 года был принят замечательным Сергеем Махотиным из рук обладателей предыдущих Гран-при Юрия Кушака (2007) и Михаила Яснова (2009).

После чего новоиспеченный лауреат прочитал несколько своих стихотворений и спел под гитару три песни собственного сочинения (дважды в импровизированном содружестве с по очереди вызванными С. М. из зала юными помощником и помощницей…).

В заключение вечера состоялось интерактивное (с включением в него многочисленной детворы) выступление клоуна Плюха (Юрий Кудинов), заменившего в концертной программе Григория Гладкова.

Впрочем, Гладков прислал сорокасекундный киноролик с тёплым (из Анапы) приветствием в адрес фестиваля и премии имени Корнея Чуковского.

А в средине церемонии зрителей растрогал и рассмешил нежный и трепетный киносюжет, повествующий о деятельности фестиваля за прошедший год (с декабря до декабря), снятый и бережно смонтированный Владимиром Спектором (при участии его бессменной ассистентки Татьяны Князевой).

Цветы лауреатам вручала молодая писательница Юлтан Садыкова.

Мероприятие завершилось за несколько часов до зимы весёлым праздничным фуршетом!

Пользуясь случаем, хочется сказать огромное спасибо всем тем, кто способствовал и сопутствовал фестивальному движению в течение всего юбилейного года: директору фестиваля Ирине Горюновой, координатору программ Арсению Белорусцу, членам оргкомитета Ольге Ворониной и Ольге Мурзиной, сотруднице переделкинского Дома-музея Чуковского Наталье Продольновой, руководителю компании «Наносфера» Александру Чистякову, нашим дорогим участникам фестиваля, членам жюри, коллективу Театра «Игра», Федеральному агентству по печати, Правительству Москвы, Союзу писателей Москвы, Гослитмузею и многим-многим другим…

Ну и небольшое, но, кажется, необходимое послесловие к данному художественно-документальному отчёту.

Идея вручить «Премию за пропаганду идей…» радийной журналистке Жанне Переляевой пришла в голову Павлу Крючкову, а всё остальные члены жюри своего ответственного секретаря безоговорочно поддержали.

Кстати, жюри премии с того времени больше не менялось.

До самого последнего вручения премий Чуковского в 2017 году.

Неизменно председательствовал Эдуард Успенский.

Секретарствовал Павел Крючков.

А членами жюри оставались Марина Бородицкая, Григорий Кружков, Михаил Яснов, Татьяна Рудишина, Владимир Спектор и Григорий Гладков.

Правда, последний в работе жюри (с первого персонального опыта вхождения в него) участвовал только фактом своего номинального списочного присутствия.

В реальности получая таким образом деньги за своё выступление на традиционной ноябрьско-декабрьской церемонии вручения премии Чуковского.

Либо – за неприсутствие на нашем мероприятии.

Ввиду собственного отсутствия в Москве.

Как это было в 2011 году.

Либо – за другой вариант неприсутствия.

Ввиду присутствия в Москве, но попадания лишь на фестивальный финальный фуршет.

Такое тоже однажды имело место.

В нижнем буфете ЦДЛ…

Либо Григорий Васильевич вовсе не получал гонорара за участие в работе жюри.

Как стало бывать со всеми его членами, начиная с 2013 года…

Только раз впоследствии (в 2014 г.) случилось иначе.

Но ничем хорошим для Чукфеста это в результате не кончилось….

А ещё как-то раз человек в шляпе, непредсказуемый Григорий Гладков, вроде как приходить к нам на цедеэльское мероприятие не собирался.

Вовсе.

Но в последний момент вдруг возник.

На излёте торжественной церемонии.

В результате – я от неожиданности сразу выпустил Гладкова на сцену, чтобы его выступлением торжественно закрыть торжественную церемонию…

И – торжественно закрыл.

Совершенно забыв при этом про прекрасного барда Андрея Крамаренко.

Который, приехав заранее, терпеливо и дисциплинированно ожидал своей очереди выступить.

Бесшумно настраивая гитару где-то в глубине.

В одной из комнат за сценой…

А смешную историю про стишок о премии Чуковского, рассказанный Артуром Гиваргизовым на церемонии вручения ему её, вы сумеете прочитать в моём литературно-художественно-документальном приложении к моим же литературно-художественно-документальным воспоминаниям о нашей тринадцатилетней фестивально-премиальной истории…

Прочитать здесь.

На страницах настоящей книги.

Однако – значительно ниже…

Позже.

В отсеке, где расположено ещё несколько рассказов, имеющих то или иное (некоторое) отношение к фестивалю и премии Чуковского.

Или – к кому-нибудь из наших участников.

Или – к другим людям, с Чукфестом хоть как-то (на самом деле – более чем!) связанных.

Хотя бы формальными узами.

Но в то же время – очевидно кармическими.

Что вполне позволительно сказать, например, о Сергее Капкове.

Назначенном руководителем Департамента культуры Правительства Москвы в сентябре 2011 года и покинувшим департамент по собственному желанию в марте 2015-го.

С которым я так ни разу в жизни не увиделся.

Но за много лет до описываемых событий писал в его честь поздравительные стихи.

По просьбе автора фирменного стиля Фестиваля Чуковского – дизайнера и архитектора Владимира Юданова.

Знавшего Капкова по довольно продолжительной и продуктивной совместной работе.

На Чукотке…

Но, повторяю, это будет в приложениях.

Которые будут значительно ниже.

И – которых (надеюсь!) будет аж целых два.

Кроме документально-литературно-художественного приложения, будет и сугубо документальное.

Включившее в себя различного рода письма (в том числе благодарственные), отзывы, тексты апелляций, профессиональные комментарии юристов, несколько чукфестовских афиш, изображение логотипа, краткие описания нескольких наших проектов…

К сожалению, так и нереализованных.

В основном из-за отсутствия пресловутого финансирования.

Как было, например, когда мы с Ольгой Мурзиной и досуговым детским центром «Пресня» (нам помогала руководитель его литературной студии Анна Ямпольская) разработали проект разновозрастных мастер-классов от Фестиваля Чуковского и фонда «РАДА»

Или, например, был ещё проект.

Я его назвал строчкой из стихотворения Риммы Казаковой.

«Наше отечество – русский язык».

А посвящён этот проект был пропаганде русского языка и современной отечественной детской литературы.

Естественно, силами Фестиваля Чуковского.

Причём не только на территории Москвы, области и России, но и по всему пространству ближнего и дальнего зарубежья.

Со всеми его русскоязычными сегментами, анклавами и диаспорами…

Продолжение следует

Ивет АЛЕКСАНДЕР

Крепость моего целомудрия
Новелла

Часть 1

Ночь сумбура. Трезвый взгляд на вещи, или Утро леднёвской казни

Все, как всегда, смеялись над анекдотами Кирилла. Все, кроме этого нового парня, которого привела Леднёва. Казалось, у него не было чувства юмора, ну или оно было, но где-то на уровне кончиков его пальцев.

Мы стояли рядом, спиной к барной стойке, лицом к Кириллу и нашим ребятам – я, Леднёва и между нами этот её новый поклонник, ну или кто он там ей был. (Она вообще мало в чём разбирается хорошо, а в парнях так точно ничего не соображает, то есть вообще. Каждый следующий – очередная слёзная ошибка.)

К бару всё время кто-то подходил и уходил с напитками, но посторонних среди них не было, так как для празднования своего дня рождения наш однокурсник Арсен Аданец закрыл популярный в городе молодёжный клаб «Запасной Выход», которым владел его отец. Всё было прикольно, пока во время нашего всеобщего хохота над анекдотами мне вдруг не показалось, что моего локтя кто-то легонечко касается. Раз, другой… Я обернулась, решив, что это происходит не случайно. И я была права. Это был он, леднёвский непонятно кто. Он не смеялся совсем. Он смотрел на меня так, будто хотел что-то сказать, однако ничего не говорил. Но когда он в очередной раз нагло дотронулся до моей руки, я резко развернулась и, уставившись на него в упор, прошипела:

– Тебе чего?

Я посмотрела на Леднёву, мол, займись. Но ей было не до него. Она давилась со смеху. Ну не до такой же отрешённости в самом деле, чтобы забыть про того, с кем пришла? Хотя, конечно, не одна она была подвержена обаянию Кирилла. Не буду врать, у него даже старые анекдоты слушаются как новые. Вот чего-чего, а этого таланта у меня нет. И это не имеет отношения к моему чувству юмора. Мне кажется, я знаю все анекдоты на свете, но сама я их почти не рассказываю, ну или рассказываю, но не так, как Кирилл. Он их преподносит очень по-своему. По-особенному. Я думаю, что никто из наших ребят так азартно их рассказывать не умеет. Кирилла же я готова слушать часами и мне всегда будет смешно. Я вообще люблю смотреть на него, когда он разговаривает. Особенно люблю смотреть на его губы. Одним словом – смотреть ему в рот. Что я и делаю. Я бы так и продолжала смотреть на Кирилла, если бы не этот странный леднёвский мальчик.

– Хотел познакомиться, – ответил он.

– Леднёва ведь представила нас всех – «моя группа». Тебе что, мало?

– Да, мало. Она не назвала тебя.

– Значит, не надо было, – сказала я и, забрав с бара свой второй за вечер дисаронно со льдом, ушла к Кириллу.

Он сидел на высоком стуле перед небольшой сценой, в окружении наших ребят, и шпарил свои хохмы, пока молчала музыка. Он вполне мог бы их говорить и со сцены, так это было восхитительно. Мне жутко захотелось встать с Кириллом рядом, хотя бы для того, чтобы этот леднёвский парень отцепился. Но он как раз последовал за мной.

Я подошла к Кириллу и подставила ему своё лицо. Его крепкая рука рефлекторным движением обвила змеёй мою шею, и на моём носу отпечатались его губы. Ну почему на носу? Что за дурацкая манера? На нас смотрит вся группа… А мне так хочется быть его маленькой девочкой! Но не ребёнком же, в самом деле, а обычной современной студенткой меда, которая тоже может нормально целоваться в губы на виду у всех. Конечно, ничего особенного не случилось после наших с Кириллом объятий. Все по-прежнему хохотали над его анекдотами, и то, что он меня поцеловал, считалось в этот момент не главным. Где-то в глубине души мне было немножечко обидно, что наш поцелуй остался незамеченным, хотя я понимала, что мы с ним уже не свежая сенсация курса и к нашей паре привыкли – нас ведь постоянно видели вместе. Кирилл теперь был только со мной. Его бывшие остались в прошлом. Они были до меня, всё равно что их не было вовсе. Мы с ним уже больше месяца вместе, а этих девчонок и дух простыл. Ну где они сейчас? Нет их с нами. И вообще, они были не из нашей группы, а из параллельных. Мне кажется, что у нас с ним всё серьёзно, а что у него было с теми… меня не касается. Он мне нравится, возможно, я даже люблю его. А как его не любить? Он такой весь… правильный, что ли. Высокий, коротко стриженный, круто загорелый. А руки… Мускулатура так и прёт за пределы его чёрной футболки, аж хочется застрять в его руках навсегда. А тут нате вам, нарисовался этот леднёвский элемент.

– Кирилл, тебе что-то принести? – кокетливо спросила я, но так, чтобы мой преследователь услышал.

– Да, бэби, подкинь мне пепси. С меня хватит спиртного на сегодня, – голосом сознательного парня ответил Кирилл.

Я сделала глаза на леднёвского мальчика и направилась к стойке за пепси.

– Со льдом, – крикнул мне вслед Кирилл.

– Зна-ааа-ю-ууу, – певуче протянула я на ходу.

Тут опять хохот над очередной порцией юмора от Кирюши, и снова кончики пальцев этого… леднёвского некто у меня на теле.

– Ну что ещё? – дёрнув плечом, я откинула его руку. – Леднёва! – крикнула я, пытаясь привлечь её внимание. – Твой парень, кажется, заблудился.

– Не заблудился я вовсе! Демид. Ваш доброжелатель, – настойчиво продолжал он, идя за мной.

– Спасибо, не надо. У вас уже есть кому желать добра, – огрызнулась я, кивая на Леднёву.

– А разве запрещено желать добра кому-то ещё?

– Да, запрещено! Тем более что я не одна, как видите.

– Разве? – он криво усмехнулся и посмотрел так глубоко в мои глаза, что мне стало не по себе.

Проникновенно и нагло. Слишком откровенно, надо сказать. Не знаю, как там насчёт химии между нами, но физика в этот момент присутствовала точно – я ощутила лишние удары сердца.

– Дёмочка, ты много выпил? Поди сюда, – поманила его Леднёва, водружаясь своей широкой попой на барный стул.

– Я ещё вернусь, – бросил он мне, отходя к Леднёвой.

– Очень надо, – фыркнула я, развернувшись к барной стойке.

Но что-то мешало мне дышать как прежде и спокойно смотреть в его сторону. «Ах, зачем я только взяла по второму кругу, – подумала я. – Всё! Не буду допивать этот чёртов дисаронно».

– Сделай-ка мне горячего шоколада, Ник, – попросила я бармена. Но, глянув на остатки ликера в своём бокале, добавила: – И эту капельку туда же… Пожалуйста.

Потом, с обожанием обернувшись на Кирилла (он весь светился от успеха), спохватилась:

– И пепси со льдом, плиз.

– Ты выглядишь устало, – сказал Демид, снова сбежав от Леднёвой ко мне.

– Слушайте, вы…

– Можно на ты, я не так стар, – самодовольная улыбка не сходила с его лица.

– Ты всегда такой… наглый? – избегая зрительного контакта, спросила я.

– Да. Тем и славен.

– Ну и катись. Мне не нравятся наглые.

– Неужели?

– Послушай…

– Демид, – напомнил он.

– Никакой разницы. Иди-ка ты… к своей Леднёвой. Мне не хочется с тобой ругаться, дай отдохнуть.

– Моей Леднёвой? Разве она не твоя подруга? Я с ней познакомился пару часов назад.

– Да? И она привела тебя к нам? – искренне не врубаясь в ситуацию, спросила я. – Вот дебилка.

Я посмотрела на Леднёву, пожирающую восторженным взглядом моего Кирилла и, шагнув к ней, выкрикнула:

– Больная, очнитесь!

Ноль внимания. Я защёлкала пальцами у неё под носом, чтобы переключить её взгляд на себя.

– Займись своим гостем, нечего таращиться на чужих парней. Ты зачем притащила этого Демида, если он тебе не нужен? Для кого?

Она вдруг перестала смеяться и серьёзно так говорит:

– А для тебя, балды.

– Для меня? Зачем он мне? Где ты его нашла, вообще?

– В спортзале. Чего ты рот разинула, Лазарева? Чем он тебе плох?

– Ты совсем спятила? Я ж с Кириллом…

Но я даже не успела договорить, как она заржала, буквально как лошадь.

– Ой, я не могу… Ты блаженная. Откуда ты вообще такая взялась? И это при таких-то крутых родителях. Вот дура дурой, ей-богу. Кирилла она захотела. Да кто его только не хочет?

Меня будто обдали кипятком.

– Что ты такое болтаешь, Леднёва?

– Я болтаю? Ты других послушай. Да над тобой уже вся группа смеётся. Скоро весь курс трястись будет. Ты что, правда, ничего не видишь? Да посмотри ты на него… – она бросила взгляд на моего Кирилла.

– А что такого? – я смотрела на своего бойфренда, но не понимала, о чём она говорит.

Парень, как парень.

– Это ж игрок.

– Что ты имеешь в виду? – я была в ужасе от её намёков.

– Он здесь со всеми… был, – она сделала круг рукой по всему шумному залу.

– Со всеми… этими… девочками. Дошло теперь? Даже со мной…

Она ткнула себя указательным пальцем в вываливающуюся из глубокого декольте грудь и, не смыкая пухлых губ, с ходу опрокинула шат водки себе в глотку.

Эту её последнюю фразу, сказанную, возможно, в состоянии праздной эйфории, я переварила потом, когда вернулась из шока. Музыка заиграла угрожающе громко и быстро, и все бросились танцевать в полумраке шумного зала. Блондинка с длинными ногами, минимально обернутая в чёрную блестящую клеёнку, вдруг повисла на Кирилле. Казалось, если бы не он, она б уже лежала на полу. Я её совсем не знала. И откуда она только взялась? Глиста.

– Ну, что стоишь? Иди. Служи. Неси ему пепси со льдом. Ты ж не мне его заказывала, – Леднёва спрыгнула с барного стула и, схватив за руку приведённого с собой спортсмена-Демида, повела на танцплощадку.

Я так и осталась стоять с пепси в руках, совершенно трезвая и злая.

Немного успокоившись, я тоже пошла в полумрачный сверкающий зал и, добравшись до Кирилла с блондинкой, остановилась.

– О, мой пепси! – радостно выкрикнул Кирилл и взял из моих рук напиток.

Ни тебе «спасибо, бэби», ни рефлекторных объятий мускулистых рук, ни даже жалкого поцелуя в носик. Ни-че-го! Просто пепси со льдом, таким же холодным, как его пустое сердце.

Я размахнулась и влепила ему пощёчину, да такую крепкую, что даже в мигающей неоновой абстракцией темноте на его лице стал виден след моих пальцев.

Совсем некстати остановилась музыка и звук затрещины повис в воздухе завершающим аккордом.

Кирилл растерялся. Он так и остался стоять с пролившимся от моего удара пепси. Клеёнчатая глиста вытаращила глаза и стала захватывать воздух губами, как рыба, выброшенная волной на берег. Все смотрели на меня. Я не смотрела ни на кого, кроме Кирилла.

– Ты… ты…

На большее меня не хватило.

Я кинулась к выходу, сбивая всех на своём пути. Только бы поскорее выйти наружу. Мне было плохо, мешало всё. Я внезапно ощутила себя клаустрофобиком, агорафобиком и ещё кем-то там с манией преследования.

Вырвавшись на улицу, я наконец глубоко вздохнула. Обида душила. Мысли разбегались во все стороны. Слова Леднёвой о том, что надо мной все смеются, застали меня врасплох. Я не могла в это поверить. За что? Да, может, эти дуры просто завидуют мне, потому что Кирилл выбрал меня? Что я несу… Он меня не выбирал, я просто оказалась под рукой. Нет, это неправда! Всё было иначе… Он сам пригласил меня сесть рядом с ним на лекции по неврологии, когда мы вошли в аудиторию. Потом, на лабораторных, мы тоже были вместе. В анатомичке тоже. После занятий он предложил подвезти меня, и я бы, конечно, согласилась, если б не была на своей машине. Он провёл меня до университетского паркинга и стоял рядом, пока я не отъехала. Ну а затем всё и началось. Мы были вместе в универе и за его пределами. Мы ходили в кино, гуляли в парке… Мы занимались вместе в библиотеке меда и однажды у меня дома. Мне даже казалось, что между нами должно было что-то произойти в тот день, но мы оба были нерешительны. Конечно, я делала за него какие-то небольшие работы и однажды написала вместо него огромный реферат, но мне ведь это ничего не стоило. И потом, Кирилл был сильно занят, он подрабатывал ночами, ужасно уставал. Во всяком случае, он так мне говорил. Однако мы с ним постоянно встречались, мы целовались на каждом шагу. Все это видели. Он был мил и заботлив. Он открыто восторгался мною. Так было на самом деле. Не могло же мне это казаться? Выходит, Кирилл одновременно бывал и с другими девушками в эти же дни? Но когда? Как такое возможно? Мне могло быть безразлично, с кем он там встречался до меня, но не одновременно же со мной…

Меня мутило от грустных мыслей и от выпитого спиртного, и я плохо соображала. Но я знала одно, в нашу группу я больше не вернусь.

Пытаясь остановить такси, я встала на краю тротуара и отчаянно замахала рукой. Но, признаюсь, я едва могла что-то видеть от слёз, лившихся ручьём. Всё, о чём я думала в этот момент, это то, что я опозорилась на весь универ. Что это конец и что меня там больше не будет. Уеду в другой город или в Канаду к родителям. Подальше от всех! Предатели!

Наконец остановилась какая-то тачка, и, открыв дверь, я плюхнулась на переднее сиденье.

– В центр, – не торгуясь, еле выговорила я и повернулась к окну, стараясь не вдыхать навязчиво-расслабляющий аромат салона.

– Не ваш день, – тихо сказал водитель, чуть отъехав от клаба.

– Не ваше дело…

– Может, я могу помочь. Я ваш доброжелатель.

Нет! Этого не могло быть! Я убью тебя, Леднёва!

В порыве ярости, я вцепилась в руль чужого автомобиля, сама не понимая почему, и со всей силой крутанула в сторону тротуара. Демид дал по тормозам и мгновенно смахнул меня назад в пассажирское кресло.

– Ты что, с ума сошла? Иди вон прыгай с моста, если жить надоело.

– И прыгну.

– И будешь дурой безнадёжной.

– Это всё из-за тебя! – орала я.

– Я-то здесь причём?

– Зачем ты пришёл? Кто тебя просил?

Я была уверена, что всё это произошло из-за того, что он там был с нами.

– Если бы ты меня не отвлёк, я бы отнесла Кириллу его пепси со льдом, и всё… Никакая блондинка на нём бы не висела, и мы б ушли с ним вместе! – я не могла остановить свои слёзы.

– Бы… бы… Ты сама слышишь, что несёшь? Не будь этой девушки, была б другая.

– Тебе откуда знать? Вы с идиоткой Леднёвой всё испортили!

– Говори адрес.

– Что?

– Куда ехать! – приказным тоном сказал Демид, явно не желая выслушивать меня.

– К чёрту!

– Ну, туда я ещё успею.

– Тогда выпусти меня отсюда.

– Никто тебя не держит.

Я открыла двери и выкарабкалась из его серебристого мерса, пропахшего мужскими духами GIO, бестактно совращающими мой мозг.

На своих высоченных каблуках я пошла по тротуару вперёд. Медленно, потом быстрее. Мне казалось, что я действительно способна броситься с моста, главное дойти до него. Но тут я вспомнила, что оставила в клабе свой клатч и замерла на месте. Мне хотелось выть от негодования. Там были мои ключи, кредитка, немного наличных, что-то из косметики, iPhone, права… Там было всё!

Послышалось, как за спиной остановилась машина. Я обернулась. Демид просто следовал за мной по пятам.

– Что случилось? – он открыл дверь и поднялся с сиденья.

Я не ответила, но снова расплакалась.

– Иди сюда, – позвал он спокойно.

– Зачем? – я не двигалась.

– Иди.

Я шагнула к его мерсу. Он обошёл машину и открыл мне дверь.

Отъехав немного, он спросил:

– Говори, что ещё случилось?

– Я туда не вернусь.

– Куда?

– В клаб.

– Ну и не возвращайся. Реветь-то зачем?

– Я оставила там всё…

Он развернулся к заднему сиденью и, достав оттуда мой клатч, спросил:

– Это твоё «всё»?

– А откуда…

Я счастливо засияла и, прижав сумочку к себе, стала рыться в ней. Слава богу, всё было на месте.

– Твоя Леднёва приказала.

– Дрянь она, – захлопнув клатч, определила я.

– Я так не думаю. Она о тебе заботится.

– Пусть о себе заботится. Видала я таких заботливых.

– А чем ты не довольна? Она тебе открыла глаза на твоего… жиголо, который ловко использовал тебя и твои таланты в своих целях.

– Да как ты смеешь? Открой дверь! Открой сейчас же! Я не хочу ехать с тобой в одной машине. Лучше б уж я на своей поехала.

– Ты ж вылетела, как угорелая, к тому же без ключей. А возвращаться не хотела. Забыла?

– Ну и что? Я бы… Я бы… Я бы попросила официанта принести мой клатч. И поехала б домой на своей машине.

– До первого полицейского…

– Тебе-то что? Ты посторонний человек, мы даже не знакомы с тобой.

– Ну почему ж? Леднёва ведь познакомила нас.

– Леднёва сама с тобой не знакома. Подумаешь, в спортзале встретились какой-то… час назад. Разве это знакомство?

– Так что тебе мешает? Давай познакомимся поближе.

– Я не хочу с тобой знакомиться. Открой дверь.

– Поздно. Мы уже на трассе. Я не могу здесь остановиться при всём желании. Тебя как зовут, Лазарева?

– Никак.

– Ладно. Начало положено. Милая Никак, куда мы едем? Ты адрес свой помнишь или уже всё вылетело из головы?

– Хам.

– Быстро же ты меняешь свои имена, но я запомню, – хмыкнул он.

– Что? Да кто ты такой вообще, чтобы со мной так говорить?