Читать книгу: «Красная зона P. S. Из дневника доктора Рыбалкина»

Шрифт:

ISBN 978-5-0062-9340-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Игорь Галилеев
КРАСНАЯ ЗОНА
P. S. (из дневника доктора Рыбалкина)

«Плохо, если у человека нет чего-нибудь такого,
за что он готов умереть».
(Лев Толстой)
«Быть счастливым счастьем других —
вот настоящее счастье и земной идеал
жизни всякого, кто избирает
врачебную профессию».
(Гиппократ)
«Говори, что знаешь, делай, что обязан,
будь, чему быть».
(Софья Михайловна Ковалевская)

Об авторе:

Игорь Владимирович Галилеев родился в Пензе 3 мая 1972 года. Рассказы начал писать с юного возраста, первая публикация одного из них – в 1986 году. С 1989 года работал корреспондентом в пензенской областной молодёжной газете. С 1990 по 1992 год проходил срочную службу в рядах Воздушно-десантных войск. Вернувшись из армии, возобновил работу в СМИ. В 2021 году вошёл в десятку лучших региональных журналистов России.

Победитель и лауреат международных литературных конкурсов, среди которых V Международный Литературный конкурс «Хижицы-2021», премия «ДИАС-2022», «Крымское приключение-2021, 2022», «В каждом человеке солнце» (I место, организован Международным Детским Фондом при поддержке Правительства Московской области), и других. Международным Союзом русскоязычных писателей в 2022 году был назван «Автором года». Публикации в журналах «Нева», «Чайка» (США), «Четверговая соль», «Сура», «Север», «Пашня», «Вторник», «Рассказки», «Литра» и других.

Автор двух сборников рассказов «На струнах души» и «По радуге любви».

Живёт и работает в Пензе.

От автора:
Пандемия забрала сотни, тысячи жизней. И изменила миллионы судеб, пройдясь по ним трагедиями потерь. И у меня, автора этих и следующих строк, коронавирус забрал маму. Писать об этом, разумеется, больно и горько. И, возможно, я никогда не решился бы на такой шаг, но знакомство с замечательным человеком и профессионалом, спасшим многие-многие жизни, кандидатом медицинских наук, главным врачом «Пензенского областного клинического центра специализированных видов медицинской помощи» Сергеем Рыбалкиным, беседы с ним, и погружение в глубины страниц его дневника, которые станут связующей нитью рассказанных здесь историй, заставили меня задуматься о необходимости говорить о недавних событиях, о беспрецедентной смелости и самоотверженности врачей, которые без сна и покоя стояли на нашей защите от вируса и от нас самих. Жертвуя собой.
А также о «красной зоне», ставшей таковой от цвета невидимой глазом крови…

Пролог

Для самого обычного человека, пожалуй, нет ничего хуже больничного коридора. Какая-то здесь другая жизнь что ли. Жизнь, в которой, как ни верти, есть проблемы со здоровьем, а иногда – даже и горе. В народе от врачей почему-то принято открещиваться, мол, меньше знаешь – лучше спишь. А то, говорят, придёшь к ним только с насморком, а уйдёшь с целым букетом болячек.

Собственно, и я такой же – докторов полжизни стороной обходил. Ведь руки-ноги целы, сплю вроде бы ничего, то есть, нормально, голова, как и другие части тела, работают пока не плохо. Так что идти в больницу незачем. Вот когда приспичит… Тогда уж да, деваться будет некуда. Но, думалось, далеко это всё, где-то там, на самом горизонте ожидается. В старости. Только вот кто скажет: когда именно она, эта старость, приходит. Не сами ли мы её своими пока ещё работающими руками-ногами в свою сторону подталкиваем? Так как любая более-менее серьёзная болезнь – независимо от того, в каком возрасте она прилипла – это и есть тот самый путь к финишу.

Да, всё плохое неожиданно случается – утром, как всегда, на работу встал, потянулся, к ещё темнеющему окну подошёл, занавески расшторил, а тут: «здрасьте вам!» – с улицы, через стекло на тебя сморщенное, с мешками под глазами, уставшее лицо смотрит.

Ещё и вирус этот непонятный! Все уши за неделю про него прожужжали! И вдруг осознаёшь, что почему-то в носу свербит, да и горло першить начинает – градусник с того ни с сего тридцать семь показывает, и так далее… Само собой, вначале всё это на свою впечатлительность списываешь, но жена – гораздо более сознательный, чем я, человек – убеждает:

– Игорь, в больницу надо идти – там посмотрят, проверят, и спасут, если надо будет.

– От чего меня спасать-то? – возмущаюсь. – На мне пахать можно! Вон, смотри…

И градусник, который подмышку даже не засовывал, показываю:

– Температура спала совсем.

– Ага, совсем. До комнатной. Не спорь, завтра же в поликлинику идём…

Это вот как раз тот самый случай, когда никуда не денешься. В общем, согласился. Ведь мало ли на самом-то деле…

Надо сказать, что, к моему удивлению, больничные коридоры оказались почти пустыми – так, несколько пенсионеров – кто по одиночке, кто парами – на стульях рядом с кабинетами сидели. Совсем молодых или моего, чуть выше среднего возраста, не было. Разве что совсем маленькая – лет пяти – девочка суету наводила: то на стул рядом со своей бабушкой залезет, то спрыгнет, то, вдруг увидев чего-то в разноцветной книжке, засмеётся громко, то к другим посетителям с чем-нибудь приставать начнёт.

Вот и к нам подошла, вначале на меня серьёзно так посмотрела, затем – на мою супругу.

– А вы чего, – спрашивает, – болеете?

В виду того, что с детьми я не очень, жена ответила:

– Нет, моя хорошая. Вроде бы нет, пока врачи не сказали, – уточнила зачем-то.

Потом на пожилую женщину, которая в это время за нами с улыбкой следила, кивнула:

– А ты что же, бабушку, значит, сопровождаешь?

Девочка в ответ звонко рассмеялась:

– Да нет же! Мы с бабулей к моей мамочке пришли! Она прямо вот здесь, в этом вот кабинете, врачом работает. Мы ей обед принесли, а то, сидит здесь одна, даже покушать некогда…

В это время дверь открылась – вначале из неё вышел опирающийся на палочку старикашка, затем – молодая, тридцати ещё нет, – женщина в белом халате. Увидев дочку с мамой, её приятное лицо расцвело улыбкой. Затем спохватилась и уже ко мне:

– Извините, пожалуйста, вы пару минут не подождёте, пока я с мамой поговорю?

Жена меня снова опередила:

– Говорите сколько угодно. И перекусить, если хотите, можете – нам всё равно сегодня уже торопиться некуда.

Докторша покраснела:

– Эх, Анютка, всё, значит, рассказать успела, – женщина вздохнула. – Нет, вначале давайте я вас приму. Тем более что вы у меня последние по записи…

Спустя пятнадцать минут мы вышли из поликлиники и я, наконец, улыбнулся.

– Зря ты, оказывается, переживала, – говорю супруге, – видишь, здоров как бык, даже давление почти в норме! Теперь уж точно не скоро в больницу пойду. Да и людей там практически нет. Знаешь, что это значит?

– Что? – жена на меня с интересом посмотрела

– Это значит, что и вируса-то никакого нет! Просто раздули слона из мухи…

Но, как мне сейчас думается, сглазил я – уже через неделю буквально все больницы и другие медицинские учреждения моего города накрыло целое цунами из больных, на головы которых свалилась какая-то пока ещё не очень известная напасть под названием COVID-19. И если бы мне в тот момент кто-то сказал, что ту девочку – Анютку – спустя два года при новой встрече я не узнаю, я бы просто не поверил…

Из дневника доктора Рыбалкина (без даты)

Можно сколько угодно говорить о том, что коронавирус пришёл в нашу жизнь неожиданно, но, на самом деле, это не так. Последние два с небольшим десятилетия были, так сказать, разминкой перед самым серьёзным испытанием. Судите сами: эпидемия брюшного тифа, которым к двухтысячному году переболели более двадцати одного с половиной миллиона жителей планеты. Смертность составила 1%. Следом, в 2002 году, мир всколыхнула атипичная пневмония, появившаяся, кстати, всё в том же Китае – за год, когда царила эпидемия, в общей сложности заболели 8437 человек из 37 стран, смертельной инфекция стала для 813 человек. В 2009 году мир снова залихорадило: пошли новости о новом штамме вируса под названием «свиной грипп». Вспышка была зафиксирована в Мехико, дальше патология распространилась по Мексике и США. Вирус гриппа подтипа H1N1 остался у многих на слуху на долгие годы. После Америки случаи инфицирования вирусом отмечались в Европе, в частности, в Испании. А уже летом специалисты ВОЗ объявили о начале пандемии: она стала первой за последние 40 лет. Согласно статистике, в России данным штаммом вируса официально переболели 3122 человека, скончались – 14. В 2013 году к нам снова пришёл грипп. И снова «из мира животных», только теперь уже птичий. В 2013 году на территории Южной и Восточной Азии появился грипп, вызванный вирусами подтипов H5N1 и H7N9. Они передавались от домашней птицы к человеку. Для недопущения распространения эпидемии начали истреблять поголовье птицы: были данные об убое в Азии 140 миллионов кур.

Несмотря на то, что птичий грипп был замечен преимущественно в 2013 году, отдельные случаи отмечали и раньше: с 2003 года. Так, например, в России этот штамм гриппа был выявлен в июле 2005 года в Новосибирской области, затем его нашли в Томской, Омской, Тюменской, Курганской областях и в Алтайском крае. Причем все эти случаи инфицирования касались только птицы, в России за все время распространения птичьего гриппа случаев заражения людей не было.

После этого засветилась геморрагическая лихорадка Эбола – заболевание, которое для многих остается загадкой. Это вирусная высокозаразная патология, отмечается она редко, но, как говорится, метко. Последняя вспышка была зафиксирована в 2014 году в Западной Африке. Болезнь смертельно опасна: число летальных исходов в среднем около 50%.

На фоне всего вышеперечисленного рано или поздно должна была возникнуть куда более опасная, более людоедская эпидемия, бороться с которой – по крайней мере, на первых этапах её распространения – человечество будет не в силах…

Глава I. Первые жертвы

Хорошо помню, как сообщения о приближении пандемии пролетали мимо ушей – это где-то там, на Востоке происходит, и до нас, как бывало раньше, беда не доберётся. Мол, хрена с два ей Россию взять! А, тем более, известно же – граница под надёжной охраной, через которую не только несанкционированную граммульку золота в потаённых складках организма утаить сложно, но и какая-то бацилла прошмыгнёт вряд ли.

Поэтому спали спокойно. Нет, конечно же, в курилках и между собой вирус обсуждали, спорили о его смертоубийственной способности, но вы же помните: всё было что ли походя, лениво, без энтузиазма.

Моей компанией для таких дебатов стали собачники.

Французский бульдог появился в нашей семье благодаря дочери – именно она подарила супруге на день рождения это ушастое и любознательное двух месяцев отроду чудо, которое спустя очень короткое время стало полноценным членом нашей семьи. Мы живём в районе, где много природы – рядом замечательный огромный парк и сквер. Именно в нём мы совершаем прогулки с собакой. Во время этих променадов я познакомился с другими такими же, как и я, любителями четвероногих питомцев. Стали общаться, с некоторыми – даже дружить. Несмотря на разность возрастов, сфер деятельности и, собственно, самих наших любимцев.

Замечу, что ко времени описываемой истории в нашем регионе, впрочем, как и везде в России, уже было рекомендовано соблюдать масочный режим и социальную дистанцию в полтора метра. Однако думается, что последнее предписание в условиях толкотни в общественном транспорте, тесноты в большинстве магазинов и так далее, было невыполнимо в принципе. Но в тот момент растерянности от незнания и непонимания настоящего масштаба беды, любые действия хоть сколько-нибудь напоминающие некие противоэпидемиологические меры, казались по-настоящему действенными.

Возможно, в силу существенного процента нигилизма в характере русского человека, и в медицинские маски, как в панацею, поначалу мало кто верил.

– Игорь, вот ты сам посуди, – внушал мне во время прогулки с псом пенсионер Валерий Иванович, который, по слухам, был отставным военным и что такое дисциплина, следовательно, знал не понаслышке, – нам из телевизора говорят, что надо эти чёртовы маски надевать, а сами-то что?

– Что? – не понял я.

– Без масок ходят! Я лично видел! Да и на заседаниях своих тоже без них сидят. А дикторы, глянь, тоже туда же. Получается как: им, значит, маски не нужны, а мы, обычные люди, эти намордники, значит, носить должны! Я вон даже на Петровича его не одеваю…

Пожилая лохматая дворняга, услышав свою кличку, повернулась и внимательно посмотрела на хозяина – мол, может, надо чего.

– Я тебе вот что скажу, – продолжил Валерий Иванович, – все эти маски – херня самая настоящая. Я в интернете какого-то профессора слушал – как там бишь его: то ли Шлихман, то ли Клячман, один хрен, в общем – так вот, он говорит, что вся эта эпидемия – фикция!

– Как это? – уточняю без интереса.

Мне эти разговоры хуже горькой редьки надоели – в то время я уже работал журналистом в одной из пензенских газет и находился, так сказать, на передовой слухов, расследований «заговоров» и в принципе обладал реальной картиной происходящих в мире событий.

– А вот так! Чтобы народ надурить!

– Так какая же от этого выгода, а, Валерий Иванович?

– Вот посмотришь: очень скоро ушлые дельцы цены на эти самые маски до небес поднимут, озолотятся они на них. Дальше – больше. Потом мелкий бизнес похоронят, только крупная рыба останется. Сам ведь знаешь, что во все времена на любом кипеже кто-то руки греет. Не даром говорят: кому война – кому мать родна.

Я задумался на секунду.

– А знаете что, Валерий Иванович, думаю, что здесь дело каждого – верить в рекомендации и, соответственно, придерживаться их, или не верить. Наверное, нельзя в данном случае своё мнение навязывать.

– Это не Бог, чтобы верить или не верить в него. Здесь всё совсем по-другому…

На том тогда и расстались.

Утро следующего дня конца марта выдалось морозным – снег еще не сошёл, и по ночам было хорошо за минус. Скорее всего, поэтому и моих «коллег» -собачников не наблюдалось. На том самом месте, где мы вчера прогуливались с Валерием Ивановичем, я заметил какое-то движение – это оказался его пёс Петрович. Однако почему-то он был один, без хозяина – забившись под лавку, собака буквально тряслась от холода, а в шерсти на лохматой морде от конденсата образовались сосульки. При этом показалось, что из глаз собаки не переставая текут слёзы…

Я присел перед Петровичем на колени:

– Ну, ты чего, собакин, потерялся? А хозяин твой где?

Затем повнимательнее посмотрел по сторонам и на всякий случай крикнул:

– Ау! Валерий Иванович!..

Дворняга, услышав хозяйское имя, жалобно заскулила и ткнулась холодным носом мне в щёку. Что-то поняв, мой бульдог пристроился рядом с Петровичем – может, чтобы согреть его, или пожалеть.

Из разговоров с пенсионером я знал, что живёт он в одиночестве в частном доме не далеко от сквера – жену похоронил несколько лет назад, а дети работают в столице. То есть, случись чего, помочь будет некому. Поэтому без особых раздумий решил, что надо сейчас же сходить и проверить – что там у него и как.

– Петрович, веди-ка ты меня домой, – пёс встрепенулся. – Ну, Петрович! Домой!

Собака поняла и, выбравшись из-под скамейки, оглядываясь, посеменила в сторону частных построек.

Дом Валерия Ивановича оказался небольшим, но ухоженным и, на вид, крепким – дорожка, ведущая от открытой настежь калитки, была расчищена от снега; в дальнем углу участка, возле деревянного строения с трубой, аккуратной стопочкой лежали дрова; сбоку слева, рядом с обвитой сухими стеблями плюща беседкой, виднелся хороший самодельный мангал; а около гаражных ворот справа стоял мотоцикл «Урал» с люлькой, которым пенсионер иногда пользовался даже зимой.

Подбежав к дому, Петрович снова заскулил и поскрёб лапой сколоченную из досок дверь, которая сама собой распахнулась, приглашая войти.

С порога я крикнул внутрь:

– Есть кто живой? – затем почему-то смутился и сам себя поправил: – Хозяин, вы здесь? Валерий Иванович, отзовитесь!

– Нету его… – вдруг раздалось откуда-то сзади. Оглянувшись, я увидел пожилую женщину в наброшенном на плечи пальто и пуховом платке на голове – она опиралась двумя руками на невысокий заборчик со стороны соседнего участка. – Увезли его ночью.

– Куда? – спрашиваю в растерянности.

– В больницу, куда же ещё, – женщина пальто посильнее запахнула. – С вечера Валерию Ивановичу худо стало – температура поднялась, еле дышит. Хорошо, что я вот зашла зачем-то, «скорую» вызвала. Сразу же приехали, десяти минут не прошло! Доктора как инопланетяне были – в комбинезонах, на лицах маски, даже глаз не видать. Положили его на носилки и повезли, горемычного. А мне сказали дома теперь сидеть, никуда, даже в магазин, не ходить. А как же мне туда не ходить? Я ведь тоже одна, с голоду-то, чай, не помирать же.

Затем спохватилась:

– И вы в дом-то не заходите, вдруг заразу какую подцепите, а дверь я потом закрою. Так что…

И вроде бы уйти хотела.

– Извините, пожалуйста, а куда же собаку девать? – на Петровича, который в это время внимательно к нашему разговору прислушивался, киваю. – Может, присмотрите, пока хозяин в больнице.

Женщина остановилась.

– Конечно, присмотрю, оставляйте прямо здесь – они же, считай, не разлей вода были. Так что пусть остаётся – это ведь и его дом тоже. А покормить, если что, покормлю, не переживайте…

В общем, обратно я с тяжёлым сердцем пошёл – калитку поплотнее, на крючок закрыл, на дворнягу оглянулся – он так и остался сидеть на пороге ставшего в миг таким пустым дома…

Но утром следующего дня Петрович снова оказался на своём «посту» под той самой лавкой, где они с хозяином так любили отдыхать, радуясь свежести начинающегося дня – он также трясся от холода и слёзы текли по его лохматой морде. Но, несмотря на мороз, пёс не уходил – ждал возвращения своего человеческого друга…

Собака пропала примерно через полторы недели.

В тот же день я от кого-то узнал, что Валерий Иванович в больнице умер.

От вируса, которого совсем не боялся…

Из дневника доктора Рыбалкина (15 марта 2020 года)

Наверное, вначале надо пояснить – что же такое «нулевой пациент». Дело в том, что именно с него начинается вспышка заболевания, которое перерастает в эпидемию, а потом в пандемию. Это первый пациент, заразившийся какой-либо инфекцией и который послужил источником заражения других людей. При этом сам «нулевой» может не страдать от симптомов переносимой им болезни. Больше того – он может и вовсе не знать, что является переносчиком.

Если говорить о так называемом «нулевом пациенте», ставшем распространителем новой коронавирусной инфекции COVID-19, то докопаться до истины всё-таки вряд ли получится. Хотя некоторые эксперты такие исследования проводят. Например, кое-кто утверждает, что первой заболевшей 11 декабря 2019 года стала женщина, торговавшая морепродуктами на рынке Хуанань в Ухане. Между тем, известно, что в период между 13 и 15 декабря в Центральную больницу Уханя госпитализировали 65-летнего грузчика с того же рынка с нетипичным воспалением легких, от которого не помогали антибиотики и противогриппозные препараты. У него выявили вирус SARS-CoV-2. Затем, 27 декабря, в больницу попал работник рынка с симптомом поражения легочной ткани в виде «матового стекла», выявленным с помощью компьютерной томографии. 28 и 29 декабря в госпиталь доставили еще троих работников рынка с тем же респираторным заболеванием. В итоге к 28 декабря уханьские врачи диагностировали у семи пациентов SARS-CoV-2, и четверо из них были связаны с рынком.

Всего же 10 из 19 всех самых ранних случаев заражения коронавирусом оказались связаны с рынком, а, точнее, с его западной частью, где стояли клетки с енотовидными собаками.

Нулевым пациентом с коронавирусом в России оказался мужчина, прилетевший из Милана. К слову говоря, он же стал и первым в стране выздоровевшим заражённым. Коронавирус у него обнаружили быстро – заболевание диагностировал главврач инфекционного центра в Коммунарке. Произошло это 27 февраля. Известно, что заразились и пожилые родители пациента, с которыми он контактировал. Из-за возраста их заболевание протекало тяжело, отец мужчины находился на искусственной вентиляции лёгких.

А 15 марта, стало известно о первом заболевшем коронавирусом пензенце – это оказалась женщина с высокой температурой, которую госпитализировали с жалобами на затруднённое дыхание. При этом люди, находившиеся с ней в контакте, взяты под наблюдение. Анализы членов ее семьи, были отрицательными. Хотя тесты, сделанные женщине в Пензе, дали положительный результат – их подтвердили специалисты из Новосибирска. Известно, что за пределы России она не выезжала. Поэтому можно предположить, что заражение произошло от человека, побывавшего за рубежом. Был определён круг лиц, с которыми общалась заболевшая пациентка. Их оказалось 244. Все они находятся под наблюдением медиков.

Честно говоря, я боюсь даже думать о том, что на самом деле нас ждёт дальше, с какими невероятными сложностями нам всем придётся столкнуться в ближайшее время. Но анализ стремительно развивающейся ситуации показывает, что готовиться надо к самому негативному сценарию…