Читать книгу: «Не демоны и не ангелы», страница 2

Глава 1: “Месяца два назад…”

Константин сидел со вторым баллоном дешевого пива. Обычно во время таких посиделок, где-то на середине второго баллона начинались философские мысли, которые к счастью, а наверное к несчастью, заканчивались на завершении третьего баллона. Сегодня не исключение.

Константин задумался о своем появлении, о своих родителях. Наверное, большое преступление заводить не детей, а необходимые атрибуты – «так надо», «здоровая семья». А ведь именно так он и появился на свет. Ведь «так должно быть», “у всех есть дети”. Костя допускал, что он сам может быть не прав, может где-то есть и понимание, и любовь, но не для него. Только не надо себя жалеть, еще раз повторил Костя про себя, иначе не обойдемся четырьмя баллонами. Придется опять идти в магазин, видеть пренебрежительные взгляды продавщиц и заинтересованные лица злоупотребляющих в одно время с ним. Этого совсем не хотелось.

Атрибут, его компьютерный термин, прочно засевший в голове Кости. Именно атрибутом был он сам. Он должен быть прилизанным буржуа, который мечтает только о том, чтобы вкусно поесть, получше купить себе шмотку, проехать на красивой машине, заявить что следующая куча мусора принадлежит ему на праве собственности и потратить на оформление этого права какое-то неимоверное количество времени и денег. Странно пытаться произвести впечатление на людей, чье мнение тебе безразлично – загадка современного общества. Косте стало опять неуютно, он отхлебнул в очередной раз, решил отвлечься. Вот почему глупость не считается пороком? Когда-то давно великий циник Эразм Роттердамский написал «похвалу глупости», но сейчас этот цинизм стал проклятием. Нельзя распространять глупость, она легко и просто входит в общество, начинает диктовать свои законы и правила, делает бюрократию всепроникающей, вбивает в головы понятия о добре и зле – всё это делает глупость.

Исчезает мысль, развитие, среда для честности и порядочности, исчезает человек – появляется инстинкт, и снова закрывается круг. Костя отхлебнул. Все-таки бороться с глупостью нужно, но это борьба не явная, она даже не борьба, в прямом её смысле, а сизифов труд. Косте опять стало не по себе. В голове появился голос. Он мягко и настойчиво предложил Косте не волноваться, “конечно, хочешь вызвать панику, призови всех к спокойствию” – пронеслось в голове у Кости. Но тот же голос вдруг явственно хихикнул и согласился с утверждением. Допился! Костя вспомнил Владимира Семёновича Высоцкого, «уж лучше с чёртом, чем с самим собой», на что голос снова хмыкнул.

В мыслях Константина стало светло и чисто. Появился он сам, как из зеркала, наблюдая за своим состоянием. Остальные два места, напротив Константина, заняли две фигуры: один был больше похож на демона, а второй, в белом и с огромными синими глазами – ангел, только без улыбки всепрощения на губах.

– Итак, будем знакомы, – широко улыбнулся демон. Несмотря на попытку изобразить естественную улыбку, он не смог утаить скрывающуюся за ней фальшь.

– Шиза, значит, всё… – Константин ожидал от себя, но всё равно было страшно. Страшно не умереть и исчезнуть, нет – стать ещё более ненужным и слабым, чем сейчас – нелегкая перспектива, но и её можно принять, – Приготовились! Марш! – Кстати, а почему я сказал вслух?

– Нет, не шиза, ты кандидат, – слова демона были приятны и понятны.

– Какой кандидат, к чему? – недоуменно спросил Константин.

– Тебя выбрали те, кто живет, жил и будет жить дальше. Твоё видение мира устроило большинство.

– Ты сможешь принять правду, какой бы она не была – сказал ангел.

– Я не хочу изменять мир под себя, мне хочется, чтобы мир стал ближе и понятнее всем, не мне одному.

– Ты прав, – неожиданно сказал ангел, голос у него был глубокий и тихий, без намека на сострадание и жалость, чистая стерильная правда.

– Мир не меняется от одного человека, но запал всегда один, сейчас настолько всё неправильно и плохо, что нам надо будет участвовать, – ангел был обстоятелен, кто бы сомневался, – мир изменится не по твоей воле, но с твоим участием.

Демон откровенно хохотнул.

– Тебе сегодня достаточно или рассказать про нас?

– Достаточно, – Костя вспомнил про недопитое пиво и желании обратиться к врачу.

– Нет, – ангел был непреклонен, – Легенда о Содоме и Гоморре аллегория, но имеющая свои основания. Когда мир погружается в хаос неверия и алчности, выбирается один человек, который имеет хоть какое-то представление о добре и зле. Сейчас этот человек – ты. Мы представляем одно целое, но в разных ипостасях, а ты собираешь воедино. Теперь всё!

Картинка исчезла, Костя сидел в той же позе, абсолютно трезвым. Он разделся и, вылив пиво в раковину, лег спать. Спал крепко и без сновидений. Только мысли кружились в голове, не отвлекая от сна. Мысли….

Когда мне задавали вопрос “как?”, я делал паузу, прежде чем ответить. Меня всегда интересовало не «что», а именно «как»: как приходят письма, как их считывают, какие понятия для индекса, и почему улица называется как-то и имеет какой-то номер. Я не обращал внимание на кручение пальцем у виска моих друзей и подруг, но, когда это становится массовым…. Боже! Какой ужас! И ты как в эксперименте Соломона Эша начинаешь сомневаться в собственной сознательности, становишься сам себе изгоем, начинаешь копаться в себе и искать не решение, нет, искать собственную уязвимость и неправильность, и, замыкаясь, становишься ненужным себе, не говоря об остальных – жуткая ирония, плата за разум, бесчеловечная плата. Второй вопрос – «зачем?». Зачем то, зачем это, для чего? Suum cuique – каждому своё, говорит нам латынь, а на русском звучит вопрос – зачем тебе? Но хуже всего, когда этот вопрос не звучит вовсе, и тебе равнодушно, и тебе не надо – вот это уже не смешно. Вообще равнодушие – страшный порок, самый страшный из всех. Тебе не нужно, не интересно, не любопытно, не интригующе, не смешно, не чувствительно – в итоге ты мертв. Нет, физически ты дышишь, ходишь, даже говоришь, но слова пусты – это и есть смерть. Неправильно быть мёртвым среди живых, распространять сладкий запах зависти, уныния, высокомерия, зачем? Опять это слово «зачем». Купи себе новую одежду, купи себе новый телевизор, телефон и массу еще более нужных вещей, возьми их себе, не задавай лишних вопросов. А когда ты спрашиваешь «зачем», ты выпадаешь из местной ойкумены, ты изгой. Конечно, мне нужна новая одежда, вкусная еда, и новые вещи, но возводить в культ? Зачем? Опять треклятое «зачем».

Мне всегда казалось, что сделать что-то полезное – приятно, это уже подарок судьбы, но оказалось, что продать, представить гораздо выгоднее – гораздо существеннее и важнее, так зачем делать, если всё получит тот, кто продал, извечный вопрос зачем? Тебе говорят: “мы тебя не понимаем, ты говоришь сложно и непонятно”, но ведь встречал много людей, которых я не понимал, но я старался их услышать, принять и понять! А вы? Те, кто говорит со мной на языке «нового времени», вы слышите? Пытаетесь? Я ненавижу равнодушие, и сам становлюсь равнодушным обывателем: мне уже не безразличны часы на запястье, не безразлична машина, на которой ты ездишь, не безразличен парфюм и ручка, которую ты достаешь, чтобы что – то записать. Мне уже не хочется ничего менять. Это уже естественно, и не менее ужасно. Фобос и Деймос современного мира. Равнодушие и Гордыня – возвеличенные до крайности. Одно влечет другое и не может существовать друг без друга, равнодушие к таким как ты, неверие таким как ты, и пренебрежение к такими как ты. Я каждый день живу по-другому, и, мне кажется, что я на другой планете. Я читаю книги, смотрю фильмы, сижу в социальных сетях, но это чувство меня не покидает. Я атрибут. Атрибут чего-то другого, может быть важный, а может быть и не важный, атрибут непонятной мне сущности. Мной пытаются манипулировать, иногда успешно. Мной закрывают какие-то проблемы, иногда успешно. Мной оперируют, как законченным атрибутом, не слыша, не понимая, не пытаясь понять, зачем понимать атрибут? Каждый день я с новыми силами, откуда они берутся – загадка, встаю и живу по-другому: слышу, вижу, пробую, пытаюсь понять, понимаю, принимаю как есть, и всё равно проигрываю. Проигрываю большинству, которое выставляет мне оценки исходя из своего равнодушия и гордыни, исходя из того, чем живут они – деньгами, понтами, грехами, смертями, долгами. Они живут этим. И жить по-другому – «непонятно», кто живет по-другому – «не наш человек». И ты стараешься, упрощаешь, не употребляешь терминов и латинских фраз, но дело не в технике, дело в сути, ты не понят, в общем и целом. Наверно все из детства: тихий задумчивый ребенок располагает к пренебрежению, зачем его о чем-то спрашивать, а тем более слышать?! “Зачем?” – замечательный вопрос.

Глава 2

Они явились к нему снова где-то ночи через две, когда Константин был дома и уже предвкушал вечер с бокалом пива в руке. Он собирался в магазин, когда в сознании настала тишина, уже знакомая, и он упал в кресло напротив двух фигур.

– Решение принято, Константин, – ангел был немногословен, а огромные синие глаза бесстрастны.

Константин на секунду задумался. В памяти еще были свежи картины прошлого посещения. Его испуг, наверное, был явно написан на лице, впрочем, если бы явление было в этом мире, хотя….

– Мы в новом мире, – демон был более внимателен к Константину и мог более подробно объяснить действия всей троицы, правда всё равно никогда не делал этого полностью, – ты теперь будешь с нами, мы тебе будем помогать. Ты будешь помогать нам определять общее направление. Константин, у нас есть помощники из нашего общего прошлого и будущего, они будут приходить, когда возникает необходимость, но в таком обличии в каком удобно им, а не тебе, будь внимателен.

– А как я буду узнавать? – Константин явно был растерян. Что ждет его? Как оно будет происходить? Этот извечный вопрос «как»! На вопрос «зачем» у Константина уже был ответ, он понял. Но легче от его понимания не стало, а жалеть себя Константин давно не позволял даже мысленно.

– У тебя всё появится в голове: проекции и образы. Не скажу, что ты всему научишься сразу, но знать и чувствовать изменения будешь, – демон прямо источал любезность.

– Ты будешь появляться с нами или без нас во многих местах сразу, – ангел всегда говорил немного, но очень в тему. Правда – странная вещь. Одно слово может изменить многое, если оно сказано к месту. Теперь Константин знал это наверняка.

– Твоя и наша цель – научить новому: научить людей видеть и слышать. И ты, как человек, будешь помогать нам, нелюдям, доносить это человечеству: как видеть, слышать, чувствовать, понимать, сочувствовать. Понять человека может только человек, поэтому ты с нами, – демон был многословен, хорошо хоть он объяснял подробно, иначе Константин бы потерялся и испугался неведомого. Как оказалось ангел и демон взаимно дополняли друг друга, один говорил подробности без истины, другой истину без подробностей, а человек преображал в чувственное восприятие две эти крайности, или взгляда, выбирать человек всегда может, и должен, но почему-то, иногда просто боится.

– Ты будешь сводить нашу деятельность воедино.

– Твоё чувственное восприятие мира отразится на нашей общей деятельности. Так как ты живешь в России, отсюда пойдут изменения, и именно здесь нас будет больше. Ненамного, но больше, нежели в других местах Земли. В остальных частях света твоего влияния будет существенно меньше, но там мы справимся сами, – демон даже вздохнул от горечи, что ему придется работать за кого-то, а он, итак, перегружен и переработал.

– А я останусь человеком? Ну я хотел сказать мои натура не сотрется за всеми проявлениями? – Константин думал, что сейчас начнут потешаться над ним как в жизни над его мыслями.

– Нет, ты останешься человеком, – ангел сказал это жестким тоном.

– Тебе следует выбрать наблюдателя, который сможет критически оценивать твою личность и человеческую сущность. Лучше всего подойдёт специалист-психолог или психотерапевт. Работа с человеческими душами – их профиль, – демон был серьезен как никогда, – ты выберешь сам конечно, но я бы тебе посоветовал обратиться к психологам, ты же иногда чувствуешь себя не таким как все? Так они в этом специалисты, критичный взгляд – их профессия.

– То есть лечь в дурдом? – не сказать, что Константин был в ужасе. Исходя из того, как он сейчас проводил время – решение очевидное, но рад он не был. Человеческое в нем говорило о том, что жить дальше как-то надо, а тут будучи отличным от других – сложно, а с клеймом дурдома пробиться в люди будет и того тяжелее. Становилось страшновато от такой перспективы.

– Мир изменится, напрасные страхи, – ангел редко спускался до человеческих эмоций, но, видно, сильное смятение Константина подтолкнуло ангела смягчить свою жесткость.

– Оттуда менять мир логичнее всего, нежели из других мест, – демон мастер подробностей, – сам подумай, новый мир будет не похож на то, что было раньше? Не похож. От кого должны прийти изменения? От того, кто не похож на всех остальных, то есть, не от властных и облеченных доверием людей, а от таких, каких в старом мире считали неправильными, а в новом мире будут считать правильными. Да и психолога там себе выберешь, то есть убьешь двух зайцев сразу, а выступить мы тебе поможем.

– Символ надо предусмотреть, – ангел сказал, посмотрел на демона и, явно превозмогая себя, продолжил, – древний символ твоей земли – черное полотнище с красной окантовкой, с золотым ликом Христа. Рыцарь твоей земли, один из твоих предков, не против помочь и вознести стяг над твоей столицей.

– Я принимаю решения такого уровня? – осознание и правильный ответ пришли к Константину сразу, как только он закончил свой вопрос.

– Естественно, всё государство не заменишь, – демоны любят государства, именно иерархия придумана ими – подробности без истины. В государстве можно творить любую глупость, прикрывшись солидным мнением народа. Бюрократия – творение демонов. По-отдельности все умные люди, но вместе творят глупость на глупости, в отдельности все решения логичны, но в целом – чушь. Творение демонов – подробности без истины. Как можно по отдельности изучить целое? Вот поэтому ангел здесь. Истина дается с трудом и требует всего внимания и целеустремленности, и дается не всем, – ты обратишься к государству, но преобразования в целом оставь на наши плечи, – демон был серьезен, – будет параллельное действие государственного аппарата и нас, что получится – представить сложно, но не делать – ещё хуже.

– А кто мне будет помогать кроме Рыцаря? – Константин всегда отметал свою врожденную скромность, когда дело доходило до конкретных решений, поэтому начальство его не любило.

– Тебе будут помогать многие из прошлого и будущего. Те, кто выразил желание в нашем мире, многих ты знаешь по книгам, многие неизвестны для тебя.

– Ты не будешь один, – ангел всегда точен, от его слов всегда веет надежностью.

– В основном участвовать будут люди из твоей страны, но некоторые придут из других – это дело общее, – демон всегда скажет то, что может сказать, секреты Полишинеля.

– Некоторых ты будешь знать и чувствовать, некоторые будут работать по своим убеждениям и программам, ты знать не будешь, но они будут помогать общему делу, потом ты постепенно поймешь, – странно было слышать от ангела такую длинную фразу, да еще и не очень конкретную, видно сообщение было важно для одного человека, для Константина.

Глава 3

Мир начал меняться. Первые изменения коснулись общего настроения – в очередях всё чаще можно было услышать:

– Извините.

– Пожалуйста.

– Конечно.

Вместо ранее звучавших:

– Вас здесь не стояло.

– Пошел вон.

– Да кто ты такой есть.

Мир начал меняться в мелочах, с которыми сталкивается каждый человек ежедневно. Собственно, именно это и было целью всех пришедших не с этого мира. Мы, люди, забываем, что каждый день и каждый миг нашего существования – века и годы в существовании тысячи существ не в нашем мире, что каждое больное слово ранит не только ныне живущих, но и предков, и потомков наших, и других людей. Мы сами настолько усложнили свой мир, что без помощи извне не смогли бы все исправить. Добро усиливает жизнь во вне, а злость и невежество ослабляют обитателей миров. Даниил Андреев в своей «Розе Мира» был во многом прав. Веер Миров существует, но мы с этими мирами тесно связаны. Теснее, чем можно предполагать: наши мысли отражаются в том мире, а идеи становятся там вполне осязаемой реальностью. Изменить мир мыслей и чувств сложнее, чем поменять государственное устройство, хотя все вещи взаимосвязаны.

Константин был призван для изменения чувств и мироощущения вокруг, в то время как Отец Сергий прибыл для крупных и масштабных изменений. Иногда не стоит менять всё кардинально, но в этой ситуации выбора нет, да и вариантов других тоже. У Отца Сергия своя задача – он меняет государство. Ему не впервой это делать. Что тогда, что сейчас, делает он это от всей своей души. Московские князья только став воспитанниками Отца Сергия начали строить Государство, до этого они были простыми удельными князьками.

Глава 4

Григорий Павлович был в ярости. Мало того, что мальчишка ему приказывал, совещание, в организацию которого было вложено столько его сил, прошло без видимых результатов, кроме, разве что, появления Рыцаря, так еще и Валентина заняла роль стороннего наблюдателя, как будто между ними ничего не было в прошлом. Куда не кинь всюду клин! Люди еще не разошлись. Только мальчишка и Валентина куда-то внезапно исчезли. Между участниками совещания шли оживленные дискуссии, будто чего-то ждали, и ожидания оправдались. На кресле, где только что сидел мальчишка, появилась фигура, одетая в какой-то балахон. Седая борода и жесткие синие глаза практически в пол лица делали фигуру значимой, хотя еще не все поняли насколько.

Когда Григорий Павлович посмотрел на фигуру, сидящую на стуле, у него сжалось сердце. Он понял, что мальчишка – мелочь, пешка и лишь начало, в сравнении с величием фигуры, явившей себя. Фигура, одетая в балахон – творец государства, воспитатель князей и наставник царей – отец Сергий. Участники совещания сначала не заметили, все еще продолжая свой межсовещанческий трёп.

Хозяин земли Русской явился. Спорить с ним можно, если дело стоящее, но выкрадывать для себя, стараться казаться большим, чем ты есть – бессмысленно, не тот человек сидел напротив участников совещания. Перед ними сидел человек без слабостей, упрямый, жесткий к себе и к другим, с неуемной энергией сердца, с любовью и ненавистью на ты, Отец! “У мальчишки хорошие друзья”, – подумал Григорий Павлович, – “одна Валентина чего стоит”. Он неожиданно вспомнил их адюльтер. От неё он ждал её покорности и участия в его проектах, но получал беспристрастность и сарказм, что ему, ЕМУ – звезде институтской практики быстро наскучило, его ждали проекты чрезвычайной важности, а сарказм, пусть и по делу – не для него.

– День добрый, господа, – Отец Сергий решил все-таки обратить внимание собрания на свое присутствие.

Шум потихоньку сошел на нет, все глаза были направлены на фигуру в странном балахоне.

– Человек, который был здесь – Вестник. Я буду заниматься более конкретными делами – речь Отца Сергия была современна и тиха, слова были вескими и разлетались по комнате вязким месивом, – Для начала я представлюсь, я – отец Сергий – воспитатель князей московских. Многие из вас читали обо мне. Скажу сразу: часть – правда, часть – преувеличение, часть – ложь. Я снова здесь. Изменения коснулись вашего мира. Я не могу оставить государство, которому отдал всё, без внимания. Возможности мои возросли многократно, и дело построения государства мне не в новинку.

– Отец Сергий, а что будет с нами? С устройством, которое есть сейчас, – председатель собрания явно был растерян, но на уровне инстинкта слова его прозвучали твердо.

– Мир будет меняться, люди в основном будут продолжать жить, но по – новому. Вам будет дана возможность измениться со всеми вместе, если вы ей воспользуетесь, для вас мало что поменяется, однако внутри вы изменитесь полностью. Внутренние изменения – основная цель нашего вмешательства: принести в мир злобы и ненависти – любовь и сострадание.

– А государственная структура? Кто будет у власти? Этот парень? – члены комиссии были конкретны. Их мало интересовали общие фразы. Они каждый день ели и спали. Им нравился комфорт – терять его они совершенно не хотели.

– Нет, не парень, не я, не вы. Государственную структуру будем менять мы с вами. Сделаем ее прозрачной и выборной. Наши помощники приготовят нам людей путем приобщения к высшим силам большинства способных и перспективных. Мы с вами адаптируем существующую структуру под новых людей, чтобы им было комфортно развивать человечество дальше, – Отец Сергий говорил строго академическим языком, которого не было в его время, но которому можно научиться. Особенно, когда на это есть вечность. – Сначала надо будет изменить выборную систему и перераспределить ответственность между местным самоуправлением и другими структурами. Местная власть должна получить максимально возможные права и обязанности. Далее органы федеральной власти и органы регионального представительства реорганизуются в аналог вечевого правления и именно представительства лучших и достойных людей региона. Далее центральная власть должна пересмотреть свои функции и от части функций отказаться, стальные реорганизовать по другим принципам, какие скажу позднее. Сейчас основная задача принять факт изменений и морально подготовиться, – глаза отца основателя государства смотрели спокойно и ясно на присутствовавших.

Григорий Павлович сидел сбоку от Отца Сергия, как сел сразу при появлении Константина и Валентины, он понял сразу, что изменения будут основательными, и Валентина, по старой дружбе ему не поможет остаться поближе к кормилу. У нее своя роль в этой игре, и, для него, Григория, в этой игре нет места. “Надо меняться самому”, – пронеслось в голове Григория, а жизнь у него не вечная, в отличие от Отца Сергия.