Читать книгу: «Слышащий сердце. 3», страница 3

Глава 5. Два дня на базе НАТО

Муса закончил доклад о своей командировке спецпредставителю мистеру Уэмфри и положил перед ним блокнот с отчётом. Этот тип занимался такими агентами, как Муса. Уэмфри носил только гражданскую одежду. Сегодня он был одет в белые шорты, аляповатую гавайскую рубаху и бейсболку NY Black Yankees¹². Несмотря на пляжный прикид, время, проведённое на Ближнем Востоке, давало о себе знать. Замени кепку на чалму – и вылитый бедуин, а не американский шпион. В кабинет вошёл поджарый, как марафонец, полковник Рэтклифф. Мельком взглянув на Мусу, он положил на стол несколько листов.

«Смотри-ка, полковник, начальник базы, а стучится к моему туристу!» – подумал Муса.

– Билл, вот графики переподготовки «морских котиков» на август и сентябрь, – пояснил Рэтклифф. – Могу взять кого-нибудь из твоих в сентябре, а в августе всего одна группа, и она, к сожалению, сформирована.

– Ну и отлично, полковник! Вот его, – мистер Уэмфри показал на Мусу, – и впишем на следующий месяц.

– А пока, – Уэмфри, не называя того по имени, уже обращался к Мусе, – тебе предоставляется отпуск на две недели. С острова не уезжать и быть готовым прибыть в моё распоряжение по первому требованию. Можешь собирать вещи. Свободен! А мне нужно поговорить с полковником.

Муса покинул кабинет своего начальника и посмотрел на часы. Они показывали шестнадцать тридцать. Через полчаса в казарму начнут возвращаться морпехи, и нужно успеть собраться до их прихода. Муса не хотел, чтобы его заметили. Кроме того, он переживал за оставленные в комнате дежурного по боксу вещи: мало ли кому захочется в них покопаться, а там кинжал. Любопытных на базе хватало. Муса выскочил из офицерского корпуса и бегом направился к себе в бокс. Он быстро пересёк залитый солнцем, словно напалмом, плац, миновал медицинский корпус и склад и вошёл в бокс «Н». В комнате, листая комиксы, скучал дежурный.

– Джимми, салют! – бросил Муса.

– Хелло! – дежурный сержант с радостью отвлёкся от осточертевшего чтения.

Он добродушно улыбался, выглядя с горой мускулов, игравших под камуфляжем, словно бойскаут-переросток.

– Ну ты и отрастил патлы с бородой! Полковник ничего не сказал тебе про твой внешний вид? – удивился сержант. – Когда в наряд? Или в морской патруль загремел?

– Не в этот раз. Командование решило, что я им до второго Вьетнама не нужен и могу поваляться несколько дней на пляже. Подстригусь, побреюсь и… Девочки про меня, случайно, не спрашивали?

– Повезло, а мне здесь корпеть и корпеть. Мой отпуск был в июне.

– Не переживай, Джимми, я девчонкам устрою отличный секс-тренинг и обещаю им рассказать, что ты тоже парень ничего и арсенал у тебя в порядке!

– Пошёл ты! Мы их тут и без тебя хорошенько натренировали! – беззлобно огрызнулся сержант, зная, что местные девчонки не могли устоять перед обаянием благородной восточной красоты, физической мощи и пронзительных голубых глаз Караджи. С ним на базе во время дружеских попоек в барах уже давно никто не заключал пари «она уйдёт со мной или с тобой?». Даже сильный ожог на левой стороне лица не был помехой.

– Я остановлюсь, как всегда, в отеле «Панорама» в Ханье. Передай Озкану из второго взвода, что я буду его ждать там.

– Тот турок, что ли?

– Да, пусть зайдёт по возможности. Только проверь, чтобы он свой гранатомёт оставил в казарме! Всех babes¹³ мне распугает.

– Ладно, вали отсюда и не расстраивай меня!

Выйдя за КПП, Муса направился вдоль пирса к гражданскому порту суда. Солнце уходило за холмы, бросая на набережную частокол из длинных теней мачт. Вечерний бриз потянул с залива, сдувая дневной жар. Муса мечтал о глотке холодного пива. Вскоре он смешался с толпой и, перейдя небольшую площадь, окружённую белыми невысокими зданиями, окликнул свободного таксиста.

Через двадцать минут Муса был в холле отеля в греческом стиле. Он небрежно бросил на стойку регистрации свой американский паспорт на имя Исмаила Караджи. Муса был уверен, что шеф забронировал ему номер именно на это имя. Так и оказалось.

– Контора работает! – удовлетворённо хмыкнул Муса.

Он поднялся в номер и остался доволен открывшимся видом на море. Слева таяло апельсиновое солнце. На виду оставался лишь самый край его корочки. Минута, и бледное оранжевое золото залило весь горизонт. Зажигались звёзды. Муса спрятал документы и деньги в сейф и уставился на кинжал – он не помещался в неширокое стальное нутро.

«Завтра пойду в банк и положу бебут в ячейку», – решил Муса.

С террасы донёсся плачущий звук бузуки, и он поспешил вниз.

Ранним утром Муса пошёл к морю. В отсутствии у отеля своего пляжа Муса видел плюс. На террасе для купания и загорания, прилепившейся на сваях к почти отвесной скале, чужих не могло быть – только постояльцы отеля, которых он постарался запомнить за ужином. Компанию Мусе составили двое русских туристов и полный грек с не сходящей с лица улыбкой. Вчера он сразу бросился ему в глаза не столько из-за запоминающейся монументальной полноты, сколько потому, что от его столика с симпатичной блондинкой не отходил официант. Грек, а чаще его спутница раз за разом отдавали указания.

«Генеральный менеджер отеля, что ли?» – подумал Муса.

Потом греку принесли газету. Муса ещё удивился, зачем она понадобилась тому за ужином во время отпуска. Но толстяк неожиданно встал и подошёл к телевизору у бара. Передавали какие-то местные новости.

«Ничего особенного, – решил Муса, не заметив значка ни ВВС, ни CNN, а лишь загогулину на кириллице. – Наверное, кто-нибудь по пьянке сорвался на машине с обрыва. А этот просто хочет узнать, не клиент ли его гостиницы угодил в неприятности».

Сейчас грек, осмотрев маску и ласты, проверял линь, прикреплённый к концу гарпуна. Ружьё для подводной охоты и кукан лежали у него под ногами.

«Оптимист!» – ухмыльнулся Муса и полез по лестнице в воду.

Грек подождал, пока Муса отплывёт подальше, спустился, надел снаряжение, зарядил ружьё и поплыл в сторону скал, которые торчали острыми вершинами в двухстах метрах от берега. Муса решил расслабиться и полежать на спине. Он покачивался на ровных, почти незаметных волнах и обдумывал план, который созрел у него в голове вчера за ужином. Он решил с утра купить сим-карту местной телефонной компании, потом сходить в банк и арендовать ячейку, а заодно снять наличными деньги, которые пришли ему на счёт в Хелленик Банк за командировку в Чечню.

«Восемьдесят тысяч долларов Овсепяна плюс мои двести – итого двести восемьдесят! Неплохая компания для „Слышащего сердце“ в сейфе! И на счёте в „Би-Эн-Пи де Пари“ в Марселе почти полмиллиона долларов! Совсем чуть-чуть осталось до лимона, если не пристрелят раньше!»

Эта последняя оговорка тем чаще посещала голову Мусы, чем ближе становилась заветная цифра с шестью нулями. Она отравляла ему приятную математику жизни. Вот и сейчас Муса окинул горизонт, и море почему-то уже не казалось таким нежным и ласковым. Голубое небо отчего-то побледнело, а старый маяк на вершине скалы представлялся явным кандидатом на снос.

«Отличная мишень для корабельной зенитки», – мрачно подумал Муса и погрёб к берегу.

К моменту, когда он вытирался полотенцем, неприятные размышления переросли в смутное предчувствие плохих новостей.

«Почему? – никак не мог понять причину испортившегося настроения Муса. – А может быть, тот грек? Чего он бегал вечером к телевизору с газетой, а потом шушукался со своей спутницей? Нужно обязательно узнать».

С этими мыслями, не заходя в свой номер, Муса сел за стойкой бара. Там суетился, натирая бокалы, бармен в обязательной белой рубашке и чёрных брюках. Он гремел бутылками, расставляя их в холодильнике.

– Привет! Какие новости? – обратился к нему Муса по-английски.

– Для маленького деревенского Крита даже слишком много новостей в течение одной недели! – возбуждённо ответил бармен. – В пятницу на дискотеке в Ираклионе от передозировки умер школьник. Подозревают, что наркотики поставляют албанцы из деревни Виклахорио.

– Это та, что в ущелье Забвения? По-моему, полная ерунда, я не верю в эти россказни! – сказал Муса.

– Да? А туристов на прошлой неделе там обстреляли? Аккуратно так перед самым бампером пустили очередь из автомата!

– Эти-то как туда проскочили? – искренне удивился Муса, так как он хорошо знал, что в ущелье Забвения невозможно попасть, не проехав мимо КПП тренировочного горного лагеря НАТО. А военные строго следят за теми, кто хочет проехать дальше в горы. Мусе была достоверно известна истинная причина такой «заботы» о туристах, а местные в те места носы не совали.

– Не знаю. Известно только, что они вернулись напуганные назад, а у лагеря их ждала военная полиция. Бедолаг отвезли на базу «морских котиков», составили протокол, выписали штраф и через пару часов с пинками отпустили, велев, чтобы больше не катались в «красной зоне»¹⁴.

Это было похоже на правду. Оставалось неясно, почему их пропустили и как марихуана попала на местную дискотеку. Муса строго следил, чтобы его албанская банда не промышляла ни здесь, на Крите, ни вообще на греческих островах. Пляжи и клубы Санторини, Пароса и тысячи других островов были лакомым кусочком для албанцев и манили своими безграничными коммерческими перспективами. Но Муса запретил своим сбывать наркотики здесь, в месте их производства, чтобы не привлекать внимание. Есть проверенный балканский маршрут, есть Генуя, оттуда товар доставляется круизными лайнерами вдоль побережья Франции и Италии – хороших пляжей и клубов там полно, да и клиенты побогаче.

«Что-то пошло не так в моё отсутствие! – по-настоящему встревожился Муса. – Нужно срочно встретиться с Озканом и группой. Но сначала купить новую симку и арендовать ячейку в банке для налички и кинжала».

Муса поднялся в номер, вытащил бебут из-под дивана и открыл сейф. Запустив руку внутрь за деньгами, он обратил внимание на часы. Они показывали половину девятого.

«Слава аллаху, я в Греции и банки здесь открываются рано», – Муса, забыв про завтрак, спустился в фойе.

Пятиминутное ожидание такси и десятиминутная поездка до Ханьи прошли в лёгком беспокойстве, хотя банки только-только открылись. Муса старался контролировать себя, тем не менее он заметил, как его нервировала подчёркнутая вежливость и дотошная профессиональность клерка Хелленик Банка, который желал оказать полный спектр услуг дорогому клиенту. И конечно, никуда по-гречески не торопясь. Siga-siga¹⁵…

– Договор аренды стандартный, но я бы рекомендовал вам внимательно с ним ознакомиться, – с расстановкой пояснял клерк. – Особенно с положениями о сроке аренды и об ответственности за сохранность вашей собственности…

– А-а-а! – Муса даже застонал.

– Простите, не понял. Вам зачитать текст?

– Не-е-ет, не нужно! Где подписать? – Муса схватил шариковую ручку на пружинке и вытянул её почти на всю длину.

– Подождите. Я сейчас распечатаю документ.

И клерк, нажав кнопку на клавиатуре, наконец поднялся и отправился за перегородку к принтеру.

«Слава Магомету, что не в соседнее здание ушёл!» – с издёвкой думал Муса.

– Извините, – клерк стоял перед ним с распечаткой контракта, – я забыл спросить: вы будете оформлять опись вложения?

– Нет, конечно. Семейные фотографии и архивные документы, ничего особенного или ценного.

– Значит, такой вариант вам не подойдёт. Подождите, сейчас я найду нужный файл.

Клерк уткнулся в экран компьютера, иногда двигая мышью.

– У-у-у-ум! – подавил очередной вздох нетерпения Муса.

Наконец договор был подписан и два ключа (один от комнаты с ячейками, второй – от самой ячейки) были получены. Оставалось снять наличные со счёта. Сумма достаточно крупная, а Муса заранее деньги не заказывал. Но простого объяснения, что он покупает здесь дом, а владелец настаивает на расчёте наличными, оказалось достаточно. Деньги в кассе нашлись.

Закончив с формальностями в банке и купив новый телефон с местным номером, Муса уселся за столиком в кафе на оживлённом променаде, ведущем к старинному венецианскому порту Ханья. Почти успокоившись, он стал думать, как лучше и быстрее собрать всех своих. Звонить с нового номера Озкану или кому бы то ни было из банды и светить новый номер Мусе не хотелось. И тут удача повернулась к нему лицом. Он заметил в толпе прохожих младшего брата одного из своих боевиков. Пацанёнок с тёмными, торчащими во все стороны вихрами явно вышел на охоту за кошельком и неторопливо приближался к кафе. Муса следил за мальчонкой, ловя момент, чтобы встретиться с ним взглядом. Тот, видимо, уже выбрал себе жертву и теперь внимательно оценивал окружающих. Муса ждал, когда и он сам окажется «на радаре» малолетнего карманника.

Муса перехватил сканирующий взгляд пацана и глазами показал ему на пустое кресло напротив себя. Мальчишка по инерции проследил за выбранной жертвой – высоким худым мужчиной в шлёпках на босу ногу и в футболке «Манчестер Юнайтед». На поясе у туриста висела сумка-кошелёк, ставшая мишенью для преступника.

– Кока-колу мне… большую! – усевшись, заявил мальчишка, зачем-то ещё больше разворошив копну своих волос.

– А мороженое будешь? – Муса сделал знак официанту.

Муса не торопился, выжидая, пока пацан уплетал шарик за шариком мороженое, запивая лимонадом. Наконец креманка опустела. Мальчик старательно собрал остатки с краёв и зачерпнул ложкой молоко со дна.

– Извини, обломал тебе охоту, – перешёл к делу Муса. – Мне срочно нужен твой брат, Агон. Пусть сейчас же летит сюда. Скажи, что его ждёт Мерджим¹⁶.

Глаза мальчишки буквально вцепились в мужчину: это имя он явно слышал много раз.

– Пусть найдёт мне Янычара! Пулей давай! И вот, на тебе, – Муса положил перед мальчиком пятьдесят долларов. – Компенсация.

Мальчик схватил зелёную бумажку и засунул её в карман. Маленький албанец уже был готов рвануть исполнять поручение незнакомца, но тот удержал его за руку.

– Постой! – Муса высыпал горсть монет в детскую ладонь. – Купи мороженое сёстрам. Запомни – я в кафе Remezzo!

Муса знал, что полтинник уйдёт в общак и детям ничего не перепадёт. Мальчик кивнул и нырнул в толпу туристов, расслабленно текущих в старинный порт. Обдумывая дальнейшие действия и то, как поменять план, если его банда окажется причастной к недавним происшествиям, Муса рассматривал необычные здесь, на Крите, яркие разноцветные дома итальянских негоциантов с портиками и балконами.

В Ханье всё напоминало о временах, когда островом владела Венецианская торговая республика: контрастная цветовая палитра, архитектурные детали, кованые вывески табачных киосков и винных магазинчиков, названия ресторанов, узкие боковые улочки, сплетающиеся в средневековый лабиринт и часто заканчивающиеся тупиком или высоченной лестницей к крохотному лоскутку голубого неба. Даже фасады православных церквей сохранили печать былого могущества. О Греции в городе ничего не напоминало, лишь местная речь, да и та заглушалась иностранной многоголосицей.

Муса переводил взгляд от дома к дому, от кафе к винному подвальчику, останавливаясь на какой-нибудь специфической итальянской детали, как бы фиксируя и запоминая свою очередную мысль. Не зная, сколько он просидит в кафе в ожидании, Муса заказал пива. Чуть поодаль, бликуя солнечными зайчиками, плескалось тёплое море.

Глава 6. Мафия меняет курс

Евгений закрыл свой номер и спустился в фойе «Гранд-отеля». Ни Битюга, ни его парней там не было.

«Может, курят?» – подумал Евгений и вышел в дверь, услужливо открытую швейцаром.

Но и на улице Битюга не было.

«Где ж они? Пора бы…» – Евгений вернулся в гостиницу.

Он постоял с минуту, наблюдая, не спустится ли кто по парадной лестнице, заглянул в бар. Там потягивали дорогущий «Гролш»¹⁷ лишь несколько иностранцев. Евгений решил подняться в кафе «Мезонин».

Евгений сразу заметил знакомые плотно сбитые фигуры, которые что-то обсуждали между собой, нависая над столиком.

«Вот они где, мои коренастенькие!» – Евгений поймал себя на мысли, что рад этой встрече.

Бросив на ходу: «Мне капучино, вот туда» и не скрывая своей улыбки, он пошёл к знакомым.

«А ведь у меня в Питере никого не осталось ближе этих парней!» – Евгению пришла неожиданная мысль, пока он шагал от лестницы до столика.

Братва тоже его заметила и с довольными гримасами, шумно сдвигая стулья, поднялась навстречу.

– Заплутал, что ли, в родном городе? – намекнул на небольшое опоздание Битюг. – А мы думали, что «Мезонин» для тебя теперь знаковое место.

– Да нет, он товар на «галёре»¹⁸ по привычке хотел сбросить! – прикололся один из парней.

– Ну и чё-как насчёт наживы во Франции? – поинтересовался Битюг, как всегда двигая нижней челюстью, как утюгом. – Кошельки толстеют?

– Да и вы, я смотрю, не похудели! Крепчаете и крепчаете!

Обнявшись и обменявшись шутками, все сели на свои места. Евгений, улыбаясь, смотрел на пацанов, понимая, что он действительно соскучился по ним.

– Что, вернулся к настоящим делам? – будто влез в голову Евгения Битюг.

За кофе они обсуждали ничего не значащие новости, откладывая главный разговор на потом.

– Когда встреча с продюсером? Это приличный телеканал? – допытывался Евгений.

– Успеется с ним. У нас здесь такое кино начинается, что башку сносит, как снайперская пуля! – намекнул Битюг на что-то серьёзное.

– Проблемы? – Евгений вскинул брови.

– У Эстета и тебя – да, – Битюг встал и, не дожидаясь счёта, кинул банкноту на столик. – Пацаны, вы в паджеро, а мы с ним – в крузере.

«Та-а-ак, начинается, – забеспокоился Евгений. – Хотя зачем я дёргаюсь? Какая разница, с кем встречаться первым? Всё равно рано или поздно эта встреча состоялась бы. Лучше сейчас».

Чёрные с затонированными стёклами джипы выкатили на Невский проспект и повернули направо к Дворцовому мосту. Автомобили переехали на Петроградку и, минуя Каменноостровский проспект, окольными путями через острова пробирались к Приморскому проспекту. Ни Битюг, ни Евгений долго не начинали разговора. Первым нарушил молчание Битюг:

– Не дрейфь раньше времени. Едем в «Лисью нору» к своим, но разговор предстоит трудный. Общество волнуется и не понимает, чем занят Эстет и почему он не возвращается. Хотят узнать, он при делах или нет. И ваще, какие у него планы? Олег Генрихович, конечно, в авторитете, но три года отсутствия многовато… Так они думают. Что скажешь?

– Мне есть что ответить. И, если общество созрело и уполномочено, у меня имеются очень интересные предложения, – спокойно отреагировал Евгений, повернув голову к окну, чтобы рассмотреть «Суперсиву»¹⁹ и, может быть, увидеть свой бывший дом на Яхтенной.

– Как у тебя, Юра, с новыми документами? – поменял тему разговора Евгений.

– Сработало, как ты и говорил. Не без смазки, конечно, но всё получилось. Съездил к матери в Псковскую область, прописался, в районном суде поменял фамилию на её девичью.

– Какую?

– Я теперь Красилин, Юрий Алексеевич Красилин! – не без самодовольства ответил Битюг.

– Погоняло тоже сменил? Погоди, угадаю… Маляр? Или Красава?

– Ну и с-с-сука ты, Женя! Это короны у нас некрепко на бошках сидят, а клички до конца жизни, – усмехнулся Битюг. – Но подколка зачётная!

Крузер резко затормозил в метре от бампера паджеро. Парни вышли и с минуту смотрели на пролетавшие по трассе автомашины. Битюг опустил стекло и приказал одному бойцу сходить и проверить, нет ли у придорожного магазина кого-либо подозрительного.

– А то мы с Евгением запи… пиликали длинную оперу и назад почти не глядели! С приездом, французский турист! Узнаёшь нашу нору? – Битюг повернулся к Жене. – Памятное местечко, да? Как и мастерские в ИТУ-16.

– Только покомфортнее. А здесь накормят? – Евгений вылез из машины и втянул в себя медовый запах сосняка.

– Всё будет по высшему разряду! Ведь кого встречаем? Консильери самого Эстета! – на крыльце стояли одетые, как будто собрались в филармонию, Константин Фёдорович по кличке Шут и Денис Иванович, он же Крематорий. Внешне они, как и их клички, были полными антиподами, хотя оба были выбриты наголо. Константин Фёдорович всегда улыбался, даже когда ругался. Особенно зловеще выглядели в его исполнении угрозы с улыбочкой и нахальными умными глазами. В общем, натуральный клоун. Крематорий был здоров, как медбрат в психушке для буйных. Мощные мускулистые руки были в сплошных наколках. Похоже, что всё его огромное, под два метра, тело было в татуировках, потому что даже горло опоясывала перепутанная колючая проволока. А отсутствующий взгляд холодных серых глаз палача никому радости в жизни не сулил – отсюда такое мрачное погоняло.

«В тот вечер они тоже нарядились! С платочками в кармашках! – вспомнил Евгений, поднимаясь по ступенькам. – Сейчас какой сюрприз меня ждёт?»

– Извини, что без хрустальной рюмки на серебряном подносе, ибо эстетов среди нас не осталось, а шутники ещё найдутся! – продолжал хохмить с подтекстом Крематорий.

– Да ладно тебе пугать дорогого гостя. Посторонись, не загораживай вход. Что мы торчим на улице? Мы же, Женя, такую поляну накрыли – закачаешься! – и Шут, отойдя в сторону, театральным жестом пригласил Евгения в дом.

Стол в гостиной, где Женя впервые увидел Жанну, был накрыт с настоящим размахом. Русские бандиты, как и итальянские мафиози, отлично понимали, что их деловой разговор, как горная река, непредсказуем и может завернуть куда угодно: и на свадьбу, и на похороны. Но и то и другое – отличный повод вкусно покушать и крепко выпить. Поэтому на жратву гангстеры, откуда бы они ни были, никогда не скупятся – нет смысла самим себе портить жизнь.

И Евгений был точно уверен в одном: поест он здесь лучше, чем в любом ресторане, а дальше как повезёт. За обедом все были заняты разносолами и водкой, заполняя паузы между пиратскими тостами рассказами и байками, тем более что их за три года накопилось достаточно. Наконец со стола убрали, оставив только графин с водкой, стопки и чёрную икру.

– Ну-с, поговорим о деле? – начал главный разговор Шут. – Вы там, во Франции, разве не чувствовали, как обчество за вас переживает? Мы прям не ожидали, что Эстет такой толстокожий. Да, Крематорий?

– А как же ностальгия по России? – саркастически поинтересовался Денис Иванович.

Евгений, догадываясь, куда клонят авторитеты, решил перевести разговор с жаргонного на цивильный лад. Он не стал употреблять клички, а обратился подчёркнуто вежливо, по имени-отчеству.

– Константин Фёдорович, Денис Иванович… (После паузы.) Юра, три года не срок, чтобы заскучать. Дело новое. Заграница как минное поле… И письмо вам не напишешь со всеми подробностями. Если проблема только в отсутствии информации, то я здесь для того, чтобы дать вам полный отчёт. Ведь доверие между нами осталось, так? Три года. И не такие сроки мотали раздельно, наверное!

Евгений наклонился к кожаному портфелю и достал из него пачку документов.

– Прямо как тома уголовного дела! – пошутил Крематорий.

– Осталось приговор заслушать! – вторил ему Шут.

– Не всё так мрачно. Вот смотрите, – Евгений эффектно, веером, словно колоду карт, разбросал бумаги на столе. – Здесь выписка из банка в Люксембурге. Счёт номерной, секретный. Кредитные карты, тоже номерные, лежат там же в ячейке. Ваши ключи, – Евгений аккуратно пододвинул их ближе к авторитетам.

Люстра удачно блеснула своим хрусталём в жёлтом металле.

– Чё, неужели золотые? – удивился Крематорий.

– Эстет, сука, во всём эстет! Знает, как подъехать! – вполне дружелюбно прокомментировал Шут.

– Оригинальные банковские, – Евгений раскрыл ладонь. – Запасные из никеля я себе оставлю как консильери.

– Ты, Женечка, что-то про банковскую выписку говорил, – Шут ловко выдернул из кучи бумаг нужную. – Сколько-сколько здесь?! Крематорий, посмотри! У меня от волнения аж очки запотели!

– Всю братву тамбовскую можно уложить в мавзолей из уральского малахита рядом с Лениным! Казанских рядком – вдоль Кремлёвской стены. А уралмашевцев поставить навечно в почётный караул! – присвистнул Крематорий, закончив водить пальцем по бесконечным нулям после первой, но тоже красивой цифры.

– Работает схема так… – Евгений положил левую руку на толстый устав с учредительным договором: – … имеет несколько участников, в том числе и вас в лице траста, – рука Евгения перешла на другую стопку. – Ежеквартально фонд автоматом перечисляет десять процентов трасту, а тот транзитом в банк на ваши номерные счета. На них суммарно где-то десятка. Это наш вклад на нужды общества. Хоть завтра летите, снимайте нал и гуляйте в Монако. Дополнительные пятнадцать процентов зарезервированы за трастом на отдельном счёте фонда.

– А там сколько?! – дёрнул кадыком Крематорий.

– Восемнадцать лямов в долларах, – буднично ответил Евгений. – Вот о них и будет наш разговор. Денис Иванович, Константин Фёдорович, прошу ещё раз посмотреть все документы и убедиться в их подлинности. Адрес банка или мой французский телефон нужно запомнить наизусть. Количество денег запоминать не надо, через месяц будет другая сумма. Документы я назад не повезу, а сожгу при вас в камине.

– Итого почти под тридцатник с шестью нулями. Неплохо вы с Эстетом наварили, ой неплохо! – произнёс Шут. – Ну и какой будет план, кроме того что всё сжечь прямо здесь?

– Ни рюмочки тебе запотевшей, ни икорочки, а щелястый вагончик из сырой досочки… Где спасибо от уважаемого общества? А, господа хорошие? – Евгений, не улыбаясь, смотрел Крематорию прямо в глаза.

Именно он в случае необходимости был бы исполнителем.

– Ты прости нас, Евгений! Просто числа такие огромные, а нулей столько, что в наших головах не помещаются. Вот последние мозги из ушей и вывалились! Да за такое дело! Да за наш воровской фарт и вашу с Эстетом честность! – Шут уже разливал водку по рюмкам.

Шута Олег Генрихович приблизил к себе за изворотливый ум и умение выстраивать замысловатые комбинации, которым не могли помешать ни расстояния, ни высокие заборы, ни колючая проволока, ни пропускной режим. Вот и сейчас от Шута потребуется напрячь свои мозги. Крематорий будет прикрывать всю комбинацию, точнее её участников. Вопрос – как?

По задумке Эстета и Евгения, тот момент, когда Россия объявила дефолт по государственным облигациям и рубль рухнул ниже некуда, был идеальным для захода в легальный сектор экономики. Не для всех, конечно, а для тех, у кого была твёрдая валюта. Эстет считал, что сто с небольшим миллионов долларов – достаточный стартовый капитал, чтобы завязать с криминальными делами и обелиться.

Вся необходимая инфраструктура: фонды, трасты, компании в офшорах и счета в уважаемых западных банках (ведь это так похоже на то, как работает глобальный бизнес) – была готова и проверена в действии. А если чего-то в структуре не хватало, то создать новый элемент (траст – компания – банковский счёт) можно за несколько дней.

Главное – правильно определиться с объектами для инвестиций. По мнению Эстета (Евгений с ним был согласен), не нужно жадничать и лезть в слишком большие дела. Он полагал, что эта слабость государства временная, и если перейти дорожку дядям в погонах, можно впоследствии огрести по полной.

– Таким образом, Константин Фёдорович и Денис Иванович, никакой нефти, никакого газа! И близко не подходите. Даже если чёрный фонтан забьёт прямо в Крестах²⁰ и начальник предложит вам скважину приватизировать за долю малую, откажитесь за неимением денег. Он подумает, что вы дураки, и отстанет.

– А как же моя мечта о бензоколонке на старости? Машинки дорогие, феррари или астон мартины, подъезжают, заправляются. Мерсы и «бомбы»²¹ – тоже добро пожаловать! Денежка в кассу течёт. А рядом я сижу в мягком кресле и курю гавану²²!

– Крематорий, ты сейчас сценарий своих похорон, что ли, пишешь? Какая сигара на заправке?! – раздражённо бросил Шут. – Давай серьёзно поговорим. Дела такие предстоят, а ты тут со своими воровскими понтами. Заканчивай травить, времена другие! Что нужно сделать?

– Работы будет много, – продолжил излагать план Евгений. – Но действовать надо аккуратно – так, чтобы вас в проектах не было видно. Всё должно быть чисто и легально. Пришёл западный инвестор. Хочет вложиться в петербургскую экономику. Что имеется у вас прикупить, господин мэр? Ах, у вас выборы на носу? А у нас как раз есть киностудия. Она и ролик про вас снимет, и эфирное время купит. Какие телеканалы нужны? Только местные? А может, хотя бы один федеральный? Пусть страна знает, какие люди у нас в Питере есть!

– Ладно, Женя, хватит хохмить! Крематорий понял свою ошибку! – Шут поднял обе руки вверх. – Так ведь, Денис Иванович?

– А чё? Хрен с ней, с нефтью! Но лес или пиломатериалы-то гнать за бугор можно же? Тут у нас тоже вся инфраструктура-тура с просеками готова! – не успокаивался Крематорий.

– Соскучился по лесосеке? Допи… ликаешься на скрипке, и хозяин выделит тебе личную делянку, но будет очень холодно, а рваный ватник и мокрые варежки греть не будут. Так что давайте выпьем за завершение данного этапа… в нашей жизни! – Шут разлил водку.

Битюг весь разговор молчал, наблюдая по заданию Эстета за намёками, которые могли проскользнуть в словах авторитетов и которых Евгений мог не понять. Но разговор явно свернул с опасной дорожки, которая могла привести к серьёзной разборке насчёт общака, к воровской сходке и даже войне. Поэтому он решился задать вопрос про лес, заодно морально поддержав Крематория (слишком уж, показалось, его забили в разговоре).

– Нет, всё-таки непонятно: почему нельзя? – подал голос Битюг. – Ведь по закону же можно приватизировать леспромхозы и арендовать лес. А там всё наша братва кругом…

– Ну, во-первых, на тех делянках столько банд перемешано, что задолбаешься интересы разводить от Карелии до Сибири, – примирительно, спокойным, ровным голосом начал объяснять хитрец-дипломат Шут, поворачиваясь то к Битюгу, то к Крематорию и посматривая, словно ища поддержки, на Евгения. – Во-вторых, история государства российского, особенно современного, так затейливо переплетена с историей, аккуратно назовём это, казацкой вольницы, что сразу и не поймёшь, где свои, а где… опять чужие.

– Ну ты вещаешь прямо как Олег Генрихович о криминальном происхождении мировой аристократии и власти! А попроще для нас, простых бойцов, можно? – перебил Шута Битюг.

Евгений знал эту теорию, которую ему вполне доходчиво изложил Эстет за коньяком у камина и которая, при прочтении архивных документов под определённым углом, вполне укладывалась в историческую картину.

«Уж Англия точно насквозь пиратская структура!» – соглашался он с Эстетом.

Но тот шёл ещё дальше, развивая тему крестовых походов, казачьих территориальных захватов и связывая их с государственной властью. Особенно нетривиально Эстет интерпретировал природу советской власти, но интересно было послушать и Шута. Похоже, что именно он был первым и основным собеседником Эстета.