Цитаты из книги «Амстердам», страница 8

- Ужасные похороны.

- Даже выпить не дали.

От скуки или из садизма застегивают в прачечной рубашку на все пуговицы?

Воздух был спертый и влажный, словно много раз прошел через легкие.

Гений. Это слово пострадало от инфляции и затерлось.

Шагая по платформе в мрачном настроении, он почувствовал, что походка у него неровная, как будто одна нога стала длиннее другой. Он сел, снял ботинок и обнаружил черный шматок жвачки, вдавившийся в зигзагообразные канавки подошвы. Поезд уже тронулся, а он все еще выковыривал, вырезал, выскребал ее перочинным ножом, брезгливо вздернув губу. Под черной паутиной была розоватой, как тело, и еще попахивала мятой. Как отвратителен этот интимный контакт с содержимым чужого рта и беспредельная низость эти жвачных, плюющихся жвачкой куда попало.

Клайв остановился на углу и вдохнул мягкий амстердамский воздух, отдававший, как всегда, сигарным дымом и кетчупом.

Письмо, отправленное в ярости, лишь вкладывает оружие в руки твоего врага.

письмо, отправленное в ярости, лишь вкладывает оружие в руки твоего врага. Яд в сохранённой форме, который используют против тебя в сколь угодно отдалённом будущем.

В медицинской иерархии можно достичь таких высот, когда вас уже неловко называть "доктор"

Восприятие мелодической линии – сложный психический акт; но его выполняет даже дитя; мы рождаемся с этой наследственностью, мы – Homo musicus.