Читать книгу: «Ассистентка Злодея», страница 2
Глава 1
Эви
Пять месяцев спустя…
С потолка свисали отрубленные головы – опять.
Эви вздохнула, помахала Марвину, закрыла за собой тяжёлую дверь замка и поспешила через холл, стуча низкими каблучками в такт колотящемуся сердцу.
Злодей был не в духе.
Одна отрубленная башка – в рамках нормы. Эви встречала их регулярно и уже привыкла за то время, что провела здесь, хотя этот факт сам по себе вызывал тревогу. Но сегодня там висели целых три мужских головы – рты распахнуты в немом крике, будто умирали люди, вереща от ужаса. А если приглядеться…
Фу, у одного не хватало глаза.
Эви внимательно осмотрела пол, прежде чем сделать следующий шаг: она отчаянно надеялась, что не наступит на глазное яблоко, как пару недель назад, когда пошла в пыточную передать сообщение. Тогда она лишь пискнула, но сомневалась, что, если такое повторится, сможет сдержаться. Отрубленный палец руки или даже ноги – ещё ладно, но глаза лопались, если на них наступить, и кажется, где-то здесь и проходила граница терпения Эви.
Она фыркнула и пошла дальше. «Я и так многое терплю, знаете ли».
Но глаз нигде не валялся. Эти ежедневные кошмары не тревожили её, как следовало. С начала работы здесь её потребность в нормальности испарилась, но она не возражала. Нормальность – для тех, кто не способен осознать и принять вещи за гранью. Так когда-то в детстве сказала ей мама, и по некой причине именно этим советом Эви не смогла пренебречь.
В любом случае от кошмаров было некуда деться. В конце концов, она работала личной ассистенткой Злодея. Название должности веселило её: она всё представляла, какой потешной была бы вакансия в новостном листке.
ДОЛЖНА БЫТЬ ХОРОШО ОРГАНИЗОВАННА.
ДОЛЖНА БЫТЬ ГОТОВА К ПЕРЕРАБОТКАМ.
ДОЛЖНА С УДОВОЛЬСТВИЕМ ПИСАТЬ ДЛИННЫЕ ДОКУМЕНТЫ.
ДОЛЖНА ОДОБРЯТЬ И ДАЖЕ ПОДДЕРЖИВАТЬ ПОДЖОГИ, ПЫТКИ, УБИЙСТВА.
НЕ ДОЛЖНА ВОПИТЬ, ЕСЛИ СЛУЧАЙНО ОБНАРУЖИТ НА РАБОЧЕМ СТОЛЕ ТРУП.
В оправдание босса следовало заметить, что такое случилось всего раз с тех пор, как она приступила к работе. Она пришла вовремя, как обычно, зашла в офис и сразу же заметила труп какого-то здоровяка на своём столе. Всё тело в резаных ранах, кое-где не хватало целых кусков.
Его пытали, прежде чем убить, – это было очевидно, и босс решил бросить труп на её аккуратном белоснежном столе, который стоял прямо перед его огромным захламлённым кабинетом. Эви навеки запомнила выражение лица Злодея, когда она вошла, обнаружила труп и тут заметила босса в дверях кабинета. Он просто стоял со скрещёнными руками, прислонившись к косяку, и пристально глядел на неё.
«Ну да, конечно. Проверка».
Хорошо хоть, на лице не читалось, что он ждёт провала.
К этому она так привыкла среди односельчан, что внесла такой взгляд в список вещей, которые вызывали в ней жажду насилия.
Так что Эви просто прикинула, как будет правильнее отреагировать – то есть что поможет ей сохранить работу, – и твёрдо решила оставаться собой.
Ну, собой с изувеченным трупом на столе.
Она покосилась на босса – он так смотрел на неё, что у неё перехватило дыхание. Он будто желал, чтобы она всё сделала правильно. Но какой в этом смысл? Может, у него несварение от утренних пыток и всего такого.
– Доброе утро, сэр. Мне работать с этим джентльменом? Или это тонкий намёк на то, что тело нужно переместить в более подходящее место? – спросила Эви, дружелюбно улыбаясь.
Злодей лишь вскинул брови, потом отлип от косяка и подошел к её столу – и к трупу.
Она с трудом сдержала вздох, когда босс наклонился через стол и чёрная кожа обтянула бёдра – потому что он закинул труп на плечо, как мешок картошки, а не потому, что бёдра были весьма хороши. Глядя ей в глаза, он выпрямился и понёс тело к ближайшему окну… и не задумываясь вышвырнул наружу.
Эви подавила вскрик, пытаясь соответствовать. Впрочем, пока всё шло куда лучше, чем на предыдущей работе.
Глубоко вздохнув, Эви выдержала взгляд Злодея, не позволяя себе думать о кожаных штанах или, ещё хуже, бёдрах.
– Очень оригинальный метод решения проблемы, сэр… Принести вам чашечку зелья из котла Эдвина?
Кухонный огр каждый день готовил коричневое зелье из волшебных зёрен и свежую выпечку. Она раньше не слышала о таком напитке, но он повышал продуктивность труда и, кажется, настроение – даже несмотря на трупы.
Губы Злодея дрогнули, в глазах плясало веселье. Он не то чтобы улыбнулся по-настоящему, но почти, и у Эви заколотилось сердце.
– Да, Сэйдж, ты знаешь, что мне нужно.
С тех пор она ни разу не обнаруживала на рабочем столе труп, но это не значило, что последние месяцы были простыми. Злодей частенько отсутствовал, наверное, кошмарил жителей ближайшего городка, но она не хотела вникать в детали. Они договорились, что он не станет трогать её родную деревню – ну, по крайней мере, он что-то буркнул, а она приняла это за согласие. Но всё равно что-то подсказывало ей: даже труп на рабочем столе лучше, чем его сегодняшнее настроение.
Потому что сразу несколько голов значили только одно: что-то опять пошло не так, уже в третий раз за два месяца.
Эви со вздохом подошла к бесконечной винтовой лестнице. Постояла, глядя на неё и гадая: ну почему магии в стенах достаточно, чтобы вещи перемещались сами собой и чтобы держалась комфортная температура, но недостаточно, чтобы лестницы сделались… ну, не такими кошмарными. Покачала головой. Надо добавить в ящик для предложений.
«Не забыть: предложить завести ящик для предложений».
Она начала ежедневный подъём, сторонясь двери слева на первой площадке: она вела в личные покои босса.
Одним богам ведомо, чем он занимался в своей личной части огромного, намеренно мрачного каменного домища.
«Не думай про его личную жизнь, Эви».
Ещё одно отличное правило в список, который непрерывно пополнялся с первого дня работы.
«Не пытайся рассмешить босса, Эви».
«Не трогай волосы босса, Эви».
«Пытки не привлекательны, Эви».
«Не говори Эдвину, что зелье слишком крепкое, Эви».
Тяжело дыша, она преодолела ещё один пролёт и повисла в свете свечей на перилах следующего пролёта. Икры горели под плотной синей юбкой по щиколотку длиной.
Из пыточной в подземелье донёсся вопль, эхом отразившийся от стен, и она остановилась. Моргнула, встряхнула готовой и заторопилась наверх.
Несмотря на все свои гнусные злодейства, босс обладал своеобразным моральным компасом, которому усердно следовал: во-первых, он никогда не причинял вреда невиновным, к облегчению Эви. Его зло оказалось скорее возмездием. Ещё ей понравилось, что в его правилах было относиться ко всем женщинам с тем же уважением и почётом, что и к мужчинам. Если подумать, ничего впечатляющего, но, по крайней мере, на этой работе всё было куда последовательнее, чем во внешнем мире.
До того как начать работу на повелителя зла, Эви работала у деревенского кузнеца, Отто Варсена. Наводила порядок, подавала инструменты, чтобы он не отвлекался от ковки. Достойная работа, и денег хватало, чтобы помочь больному отцу, но при этом возвращаться пораньше – приготовить ужин для него и сестрёнки.
По крайней мере, это была достойная работа. А потом всё изменилось.
Эви провела рукой по плечу, нащупала под льняной рубашкой выпуклый, неровный шрам. Будь он от обычного клинка, уже зажил бы как следует. Но какие бы чары ни содержались в том белом кинжале, рана была проклята. И серьёзно: стоило Эви почувствовать боль в любой части тела, шрам раскалялся. Весьма досадно, учитывая, что неодушевлённые предметы подозрительно часто выскакивали на дорогу перед ней.
Если где-нибудь можно споткнуться, Эви обязательно споткнётся.
Посмеиваясь и тяжело дыша, она пошла по последнему лестничному пролёту. Логово такое, что деревня влезет, а они работают под самой крышей? О Злодей, тебе имя – коварство… Но она упрямо шла наверх, к человеку, который изменил её жизнь.
«Человек», подумалось ей, неподходящее определение для босса. Во многих смыслах он был чем-то бо́льшим, но она отвечала за все его прихоти и потребности, и это неким образом очеловечивало его. Завеса тайны, окружавшая его вначале, соскользнула, и взгляду её предстала более чёткая картинка.
Но ей предстояло ещё многое узнать.
Например, что за тьма разверзлась в его душе, если с бедного потолка свисают три башки?
Она добралась до верхней ступеньки и вытерла пот со лба, оплакивая время, потраченное утром на наведение красоты. И без зеркала было понятно, что щёки горят, а выбившиеся из косы волоски липнут ко лбу. Пока шла, она чувствовала между бёдер скользкий пот.
Она мечтала о свободных штанах.
Босс внятно объяснил, что нет никаких правил насчёт одежды для сотрудников, а значит, впервые в жизни Эви могла надеть на работу что-нибудь, кроме унылых сереньких платьев. Но она всё ещё опасалась, что скандальные вещи вроде штанов привлекут к ней слишком много внимания.
«Ноги? У женщин? Зовите глашатая!»
Нет, загадочная работа, на которую она уходила каждый день, и так вызывала в деревне слишком много подозрений. Лучше не выделяться, чтобы и взгляда лишнего не привлекать.
Если кто-нибудь спрашивал про работу, она отвечала, что работает горничной в большом поместье в соседней деревне.
Не совсем даже ложь. Она постоянно прибиралась за Злодеем, и обычно речь шла о крови.
Эви пересекла холл, потянула за ближайший к витражному окну светильник и отошла назад, а кирпичная стена медленно скользнула в сторону, открывая потайную бальную залу, которая служила рабочим местом. Эви торопливо зашла – стена вернулась на место – и глубоко вздохнула. Знакомый запах пергамента и чернил в воздухе успокаивал, неизменно вызывая у Эви улыбку.
– Доброе утро, Эванджелина.
Утро пошло насмарку.
Ребекка Эрринг и её штат управленцев располагались слева, и все оторвались от работы, чтобы посмотреть на Эви. Ребекка пристально глядела ей в глаза сквозь большие круглые очки.
– Доброе утро, Бекки.
Та разгладила перёд наглухо закрытого платья на пару размеров больше, чем нужно.
– Посмотрим.
Шесть пар глаз вернулись к пергаментам – все осознали, что сегодня кровавой бани не будет.
Честно говоря, Бекки выглядела вполне симпатично. Она была всего года на два старше Эви, но два года превращались в десять, если смотреть, насколько увереннее держалась Бекки.
У неё была идеальная смуглая кожа, а строгая улыбка очень шла ярким чертам. Широкие скулы, широкая челюсть – это привлекало взгляд к точёному лицу. Если бы она была хоть на десятую часть столь же мила, сколь прекрасна, Эви сочла бы Бекки лучшим человеком на свете.
Но увы, Бекки была мерзкой.
Эви сладенько улыбнулась и заправила волосы за ухо.
– Трудное выдалось утречко?
Бекки улыбнулась в ответ – улыбка вышла такая жёсткая, хоть дорогу к замку ей мости.
– Я сегодня пришла первая, так что пришлось засучить рукава.
В переводе с Беккиного это означало: «Я пришла раньше тебя, а значит, я лучше, чем ты. Трепещи перед моей ужасающей пунктуальностью».
Глядя прямо перед собой, чтобы не дать себе закатить глаза, Эви протолкалась сквозь толпу народа – каждый мчался по своим делам. Босс требовал от каждого работника результатов, и каждый отчаянно пытался доказать свою незаменимость.
В этой просторной, открытой комнате, за потайной дверью, стояло множество столов. В бежевых кирпичных стенах через равные промежутки были витражные окна с изображениями разнообразных пыток и злодеяний, и тёплый свет заливал всё помещение. Под потолком поблёскивала на свету затянутая паутиной люстра, и Эви вспомнила отрубленные головы, свисающие со стропил внизу. Она всем сердцем надеялась, что крик из пыточной не означал, что скоро появится ещё одна.
Она всего несколько раз спускалась в подземелья, но ненадолго, и так и не добралась до этой комнаты ужасов. Но некоторые стажёры там побывали. Это стало центральной темой их брезгливых шепотков у кухни.
– Несёт тухлой рыбой и отчаянием, – сказала одна.
Эви тут же уточнила, чем пахнет отчаяние, но девчонки не ответили, лишь зашептались о своём.
Заводить друзей ей никогда особо не удавалось.
Начать хотя бы с того, что с самого детства, когда пропала мама, Эви слишком уж хорошо наловчилась избегать всего неприятного, как приливных волн, не позволяя таким вещам ранить.
Она мельком подумала, что эта работа может сделать её угрюмее. Чтобы люди, глядя на неё, видели жизненный опыт и умудрённость. Но несмотря на возможность стать персонажем мрачным и пугающим, Эви осталась такой же, какой и была всегда, – оптимисткой, а это, поверьте, такая себе черта, когда работаешь в злодейском офисе. Конечно, она не хотела бы становиться злодейкой, но когда всю жизнь тянешься к солнышку, можно и о дожде помечтать.
Наедине с собой она гадала, каково это – прожить остаток дней без улыбки, каково – когда тебя боятся так, как босса. Но Эви Сэйдж не была злодейкой, и любого, кто счёл бы её таковой, незамедлительно бы подняли на смех.
Разумеется, нечего удивляться тому, что все вокруг смотрели на неё как обычно, если она продолжала терпеть и улыбаться. Эви солгала и всей деревне, и отцу, так что они с Лиссой оставались в неведении, куда она ходит каждый день. Серьёзно, для их же блага. Отец и так терзался тем, что стал обузой для дочерей, когда заболел и больше не смог работать из-за Неведомой болезни – недуга, который опустошал королевство последние десять лет.
Эта болезнь поражала всех без разбору – никаких видимых причин для выбора жертвы. Кому повезло, те умирали быстро. Другие ослабевали настолько, что не могли подняться с кровати, а болезнь медленно крала их жизни, как коварнейший из воров.
Отец прожил с болезнью достаточно долго, чтобы лекарь заверил их с Лиссой, что папа не умрёт в ближайшее время. Но теперь он был слишком слаб, чтобы вернуться к своему труду.
К счастью, он был мясником – Эви с этим повезло, потому что она выросла среди крови и трупов, а теперь сама занималась ровно тем же самым. Правда, туши животных и трупы людей – очень разные вещи.
Она села за стол и принялась за работу с документами, напомнив себе, что, по крайней мере, сегодня у неё на столе нет трупа. Прошёл всего час – и в стену за её спиной что-то врезалось. Эви подскочила и с нелепым шлепком свалилась на пол. А пока падала, задела руками документы, и теперь два часа работы над счетами осыпались вокруг неё, как бумажные снежинки.
«Очень профессионально, Эви».
Она знала, что её стол стоит слишком близко к кабинету начальства, чтобы расслабляться хоть на минуту.
Последняя бумажка спланировала ей на грудь, и Эви проследила за ней взглядом, не торопясь вставать и подбирать документы. Там что-то или кто-то определённо врезалось в стену… Ещё один удар, за ними два шлепка потише и звон стекла.
«А это картина в рамке, которую я только на прошлой неделе повесила заново».
Не поднимаясь с пола и ощущая себя крайне глупо, Эви перевернулась и встала на колени, чтобы собрать разбросанные бумаги. Тихонько айкнула, потирая зад.
Могла бы и не таиться – чёрная дверь кабинета Злодея распахнулась так, что стены затряслись, а остальные сотрудники замерли.
Эви медленно подняла взгляд от бумаг в руках: сперва на носок блестящего чёрного сапога, а потом – выше. Предполагалось, что тёмные штаны сидят свободно, но вместо этого они обтягивали мускулистые бёдра, а выше начинался впечатляющий торс.
Глаза скользнули по полурасстёгнутой чёрной рубашке, как у пирата – она открывала крепкую грудь. Даже в мятом Злодей выглядел ошеломительно.
Когда она наконец подняла взгляд на его лицо, пришлось проглотить вздох и запрятать его поглубже, чтобы никто не нашёл. Но как тут удержаться? Челюсть такая резкая, что сама по себе может считаться оружием, и такая твёрдая, что невозможно не трепетать.
«Не трепещи при виде босса, Эви».
Она раньше думала, что труднее всего смотреть ему в глаза, поразительно чёрные, – они будто затягивали в себя, как сеть для души. Такие глаза умоляли отвести взгляд, но Эви пренебрегала этой мольбой, потому что на них было очень приятно смотреть.
«И на губы».
Пожалуй, самая выразительная часть его лица: любое движение едва заметно, но значит так много, что Эви принялась коллекционировать его выражения. Например, сейчас он плотно сжал губы. Она бросила взгляд на глаза: он пристально глядел на неё сверху вниз. Голову он слегка наклонил, и Эви несколько поплохело при мысли о том, что он, должно быть, думает о ней, когда она позорно стоит тут перед ним на четвереньках, будто играет в чехарду.
«Он озадачен? Смущён? Прибьёт меня за неуклюжесть?»
Он медленно опустился на одно колено, оказавшись с ней на одном уровне.
Не ощущая ни капли должного страха, Эви вместо этого радостно улыбнулась человеку, в ужасе перед которым жило целое королевство.
– Доброе утро, сэр. – Из кабинета босса донёсся сдавленный стон. Она подняла брови, покосилась в сторону кабинета и добавила: – То ещё утречко, да?
Босс тоже поднял брови.
– Да уж.
Покачал головой, будто поражаясь собственному ответу, и принялся собирать оставшиеся бумаги с пола, а потом положил их на стол.
Эви попыталась встать и поморщилась, а воплощение зла бросило на неё внимательный взгляд. Уголки рта хмуро опустились. Он… сердился? Ну разумеется, он сердился. Эви побеспокоила его, плюхнувшись на задницу.
Ухватившись за край стола, она подтянулась, но босс взял её за талию и поднял, не дав возразить. Да она и не стала бы – его крупные ладони были, что уж, весьма приятны.
Поставив её на ноги, босс немедленно опустил руки, вытянул по швам. Чувствуя, как горят щёки, Эви старательно избегала смотреть ему в глаза – боялась, что увидит ухмылку или что похуже, и в итоге заглянула в вырез его рубашки.
И её рот по какой-то неведомой причине решил выработать ударные объемы слюны.
«Эванджелина Селия Сэйдж, если ты выбрала именно эту секунду, чтобы распустить слюни, больше никаких тебе горяченьких книжек!»
Отвлёкшись на его грудь, Эви не сразу заметила, как на неё смотрит босс. Не так, как предыдущие начальники: он будто осматривал её. Будто искал, что не в порядке.
– Как ты упала, Сэйдж? – Он говорил спокойно, изысканно. Переливчатый акцент только добавлял голосу привлекательности.
– Стул взбунтовался, – спокойно пояснила Эви. – И я плотненько познакомилась с полом.
Уголки его губ чуть приподнялись, и Эви подумала, что нашла сокровище. Повернулась, чтобы отложить бумаги на стол, и спину вновь прострелила острая боль. Она поморщилась.
Тень улыбки сбежала с губ босса, и Эви рассердилась на саму себя за неуклюжесть, из-за которой он перестал улыбаться.
– Сходишь к врачу? – спросил он, опираясь ладонью на стол и подаваясь к ней. Это движение обрисовало крепкое предплечье ниже закатанного рукава.
Хмм… У неё вдруг пересохло во рту.
– Нет, сэр, не хотелось бы вовлекать Татьянну в войну со стулом. – Она наклонилась к нему, поманила поближе. Он повернулся к ней ухом, и Эви прошептала, не дав себе удивиться, что он потакает её шуточкам: – Пусть всё останется в тайне, а то остальные стулья поднимут бунт.
Тут босс сделал такое, что смертная душа Эви чуть не покинула тело: он рассмеялся. Ну, точнее, длинно закашлялся, прикрыв рот ладонью. Так он, очевидно, прятал улыбку, с которой боролся не на жизнь, а на смерть.
Эви потрясённо буркнула себе под нос:
– Не так уж и смешно.
Тут они оба заметили, что за ними внимательно наблюдает весь офис, но не успел босс одарить всех предупреждающим взглядом, как все разбежались по делам, будто муравьи, над которыми уже занесена нога.
Разумеется, кроме Бекки, которая ястребиным взором сверлила их через всю комнату.
– Сходи к врачу, Сэйдж. Неделя будет тяжёлая, нельзя допустить, чтобы ты свалилась замертво.
– Сэр, никто ещё не умирал от синяка на попе.
Он сощурился, знакомым образом кривясь, и даже Эви поняла, что переборщила.
Она слегка попятилась.
– Но первой я стать не хочу, так что… ну, схожу прямо сейчас.
Она обошла его по широкой дуге, прошла мимо кабинета. Успела подсмотреть, что внутри лежит щуплый мужичонка, придавленный кирпичом. Кирпич, очевидно, вывалился из стены после того, как в неё швырнули этого мужика.
На краю стола босса, по обыкновению, сидел Кингсли – последние несколько месяцев это было его место. Он окинул Эви немигающим взором и поднял перепончатой лапкой крошечную табличку. На ней красным мелом было написано: «АЙ».
Эви очень нравилось это крошечное существо. Обычно он просто сидел на столе, смотрел за всем и молчаливо советовал – босс дал ему грифельную дощечку для письма. Маленькая золотая корона неизменно блестела на скользкой голове.
«Ещё как ай», – одними губами ответила Эви и снова посмотрела на пострадавшего на полу.
Попыталась вызвать в себе сострадание, которое следовало бы проявить, учитывая боль мужчины, но слишком уж много человек на её памяти заходило в этот кабинет и выходило из него, так что она экономила сострадание для тех, кто был его достоин.
Похожий на хорька тип, который, кажется, на той неделе кидался камнями в уток у неё в деревне, не подходил под это определение. Эви улыбнулась, пытаясь заверить себя, что босс, наверное, не за честь уток боролся, когда превращал этого мужика в кровавое месиво. Но тут ей подумалось, что даже если он не вступался за уток намеренно, всё равно вышло именно так.
И это почему-то казалось не менее милым.
Она спрятала улыбку, вернув на лицо спокойное выражение, и пошла дальше – к коридорчику, который вёл к врачу. Из-за синяка. На попе.
Не успела она схватиться за голову, оплакивая утро-катастрофу, как вспомнила босса на коленях перед ней, подающего ей бумаги, с распахнутой рубашкой, смеющегося.
Может, не такая уж и катастрофа.
Конечно, нельзя предсказать реакцию босса, когда она вернётся за стол и будет вынуждена признаться, что в документах нестыковка – она обнаружила её с утра. Она ещё не всё знала о Злодее, но уже поняла: он ненавидел ошибки в документах не меньше, чем она – чужие глазные яблоки на полу.
