Читать книгу: «О младенцах, преждевременно похищаемых смертью», страница 2

Тогда может возникнуть вопрос: по какой причине Бог попускает младенцам умирать? И как это может соотноситься с представлением о благости Божией? На это свт. Григорий отвечает, сообразуясь с представлением о всеведении и благости Бога, знающего все обстоятельства будущей жизни каждого человека и потому полагающего одному Ему известные пределы земной жизни: «Тому, Кто будущее знает наравне с прошедшим, справедливо воспрепятствовать продолжению жизни младенца до совершенного возраста, чтобы силою предвидения предусмотренное зло не было совершено, если младенец останется в живых, и чтобы жизнь того, кто будет жить с таким произволением, не сделалась пищею греха» (с. 47). При этом во всем происходящем в земной истории «Бог по преизбытку премудрости умеет и зло обращать в содействие добру» (с. 56).

Рассмотрение вопроса о судьбе душ умерших младенцев свт. Григорий помещает в контекст разбора святоотеческой антропологии. Здесь мы встречаем краткий обзор основных положений учения о человеке Григория Нисского: устроение человека, его предназначение, образ Божий, действие греха на человека, богопознание и богообщение. Свт. Григорий, как зрелый богослов, повторяет свои важные истины о том, что богообщение есть жизнь для души, а подобное познается подобным (то есть Бог познается через образ Божий в человеке и через уподобление Богу).

Текст публикуется по изданию: О младенцах, преждевременно похищаемых смертью // Творения святого Григория Нисского. Ч. 4. М., 1862. С. 327–360.

П. К. Доброцветов

О младенцах, преждевременно похищаемых смертью. К Иерию

Тебе, доблестный [муж], все умелые в слове и составители речей покажут, конечно, силу в слове, пускаясь, как бы на поприще какое-то, на описывание множества чудных дел твоих, потому что какой-либо важный и обширный предмет, о котором и слово бывает высоко, возвышаемое величием дел, когда предложен он сильным в слове, обыкновенно делает речь еще более велегласною. Но мы, подобно старым коням, оставаясь вне поприща, на котором состязуются, напряжем только слух, дабы услышать состязания в произносимых о тебе речах: не достигнет ли до нас какой-либо звук от слова, летящего на стремительной и быстрой колеснице, при описании чудных дел твоих? Поскольку же бывает, что конь, хотя по старости остается вне ристалища, но нередко, топотом скачущих возбужденный к ретивости, поднимает голову, смотрит, как готовый к скачкам, дышит раздраженно, часто двигает ногами, ударяя копытами о помост, и одна только ретивость у него к скачкам, а сила бежать давно истощена временем, – подобным сему образом и наше слово, по старости не входя в состязание и уступая поприще сильным ученостью, показывает тебе одно усердие, с каким желал бы я подвизаться за тебя, если бы и мои силы процветали, как у тех, которые ныне стали сильны в слове. Доказательство же усердия моего состоит не в том, чтобы повествовать что-либо о твоих делах, ибо в этом едва ли успеет сильное и напряженное слово и не останется много ниже достоинства, истолковывая эту необъяснимую стройность нрава, срастворенную из противоположностей. Как природа, нависшими бровями отеняя чистый блеск лучей, доставляет глазам срастворенный свет, так что приятнее делается сияние солнца, соразмерно потребности срастворяемое тенью бровей, – так степенность и высота нрава, соединенные в меру со смиренномудрием, не отвращают от себя взоров, взирающих на это, но делают так, что смотрят с удовольствием, так что и блистательность степенности не помрачается, и утаиваемое внутри не пренебрегается из-за смирения, но в одном равно усматривается и другое: в высоком – простота и, наоборот, в смиренном – степенность. Пусть другой описывает это и воспевает многоочитость души: власам на главе равночисленны, может быть, душевные очи, всюду равно быстро и верно видящие, так что и далекое усматривают, и о близком не остаются в неведении, учителем полезного не ждут себе опыта. Одно провидит очами надежды, другое знает по памяти, а иное обозревает в настоящем, и все это в совокупности, не смешивая, приводит в исполнение на все разделяющийся ум.