Читать книгу: «Цепи Фатума. Часть 1», страница 2
Карта Бертлебена
Бертлебен
Глава 1. Ученик целителя
Ричард проснулся рано. Он лежал в постели и глядел в потолок, пытаясь припомнить сегодняшние сны. Но совсем ничего не отложилось, точно кто-то взял и стер их из памяти, хотя осталось чувство пережитых приключений и путешествий.
“Которые привиделись… и только”.
Он встал и оделся. Чего же цепляться за какие-то обрывочные видения? К тому же, впереди у него много работы.
Потягиваясь, юноша двинулся к окну, отдернул занавеску и осмотрелся: утро выдалось хмурое, серебристый туман, который снова спустился с гор, окутал все вокруг, словно вода стелясь по долине. Солнечные лучи не могли пробиться через пелену, которая стояла довольно высоко, поэтому мир вне комнаты выглядел серым-пресерым. Но пасмурный день не мог испортить Ричарду настроение.
Он подошел к тазу с водой, чтобы окончательно отогнать сон влагой и прохладой. Серебристая гладь, прежде чем расплескаться под ладонями, показала парню его лик: копну волос – только занявшийся всполох на осенней листве, дымчатый кварц внимательных глаз, мягкий изгиб улыбки и брови – колосья пшеницы.
Ему лишь стукнуло семнадцать, поэтому он не имел ни густой бороды, ни обильной колкой щетины. Отражение напомнило парню, что он походил на мать и на отца одновременно, являясь чем-то переходным от юности к взрослости. Что ж, время покажет, какой бородой он сможет похвастаться когда-нибудь. Прежде чем вода поведала что-то еще, Ричард сполоснул лицо и покинул комнатушку, направляясь на кухню.
Итак, дел полным-полно. Парень с недавней поры согласился на одну работу в Бертлебене – не слишком увлекательное занятие (хотя как посмотреть), но и не пыльное. Многим оно бы и вовсе показалась скучнейшим, однако новые навыки в жизни пригодятся, да и ему с каждым днем все больше нравилось это ремесло. Поэтому он не шибко жаловался, ведь выбор особо невелик: можно посвятить себя выпасу овец, работе в полях или на мельнице (а там, глядишь, лет через двадцать-тридцать обзавестись собственным стадом, клочком земли или маленькой мукомольней, чтобы на тебя, уже старика, пахали юнцы).
Но свое будущее парень представлял иначе. И чтоб переменить судьбу, стоит начинать с малого: итак, работая с Ильдой, он получает важные знания, а не только боль в пояснице, руках и ногах (кстати, теперича он ведает, как их снять). Стоит добавить, что наставница хорошо зарабатывала и ни в чем не нуждалась (страждущие от хворей ей несли арги, выздоровевшие – подарки), поэтому даже отшивала женихов, говоря про цветочки-ягодки по разным берегам (ухажеры недоумевали, ученик про себя смеялся).
Ричард и его семья жили недалече от небольшого городка в Предгорье, где никогда не происходило ничего интересного. Самыми важными событиями, которые случались в Бертлебене, пожалуй, можно по пальцам одной руки пересчитать: сбор урожая, открытие весенней ярмарки, последующая за празднеством охота, в которой и простолюдинам дозволено поучаствовать, или ссора кузнеца и портного (иногда мясника с пекарем).
Правда, как-то раз он самолично видел волков, оголодавших и осмелившихся подойти к окраинам городка, и чуть менее месяца назад огромную красную птицу (наверное, южную, залетевшую сюда по ошибке, ведь такие тут не водятся). А больше ему и рассказать нечего!
Однако старожилы могли поведать байки пострашнее звериной стаи и помнили еще кой-чего: воинский призыв, в который по указу короля Аргольда забрали даже мелких мальчишек, сход лавины, нударского скитальца, остановившегося на одну ночь в трактире Эвана, и, конечно, Чагринскую Чуму, которая доползла до столь отдаленных и диких мест. Подобное, из ряда вон выходящее, не забывали месяцами и даже годами (если не десятилетиями). Происшествия, несчастья или забавные казусы становились чем-то вроде легенд, обрастали выдумками и различными подробностями.
Окромя здешних сплетен и баек, которые и стар, и млад уж знали наизусть, народ еще любил послушать истории торговцев и путешественников, прибывших издалека, но они отчего-то стали заезжать в Бертлебен гораздо реже (и уже как два года к ряду – из-за снежных зим и размытых дорог – Праздник Весны проводили без гостей).
“Но ныне весна обещается быть погожей, ведь снег давно растаял, дороги не смыло, к тому же, заметно потеплело, – говаривал себе Ричард, – значится, скоро торговцы посетят наш городок!” – Ждал он этого с нетерпением, ведь странники привезут не только разнообразные товары, но и новые истории.
Думая о делах насущных и предположительно грядущих, юноша быстро спустился по лестнице.
– Доброе утро, матушка! – воскликнул парень, влетая на кухню.
Из всех комнат в доме ему больше всего нравилось находиться тут – в особенном месте, где витали ароматные запахи пряных трав и пищи, весело потрескивал огонь в очаге, а их семейство собиралось за большим столом. Ныне, конечно, кое-что переменилось: дяди Эрика с ними нет, а тетя Аврора предпочитала уединение, а если и появилась днесь – то не миновать ссоры с ее братом, отцом Ричарда. Но парень надеялся, что однажды жизнь переменится к лучшему, дядя вернется, а разом с ним и былое благоденствие.
– А где все? – Юноша огляделся: внизу никого, кроме матери, не оказалось.
– Леонард и Аврора уже ушли. – Изящная женщина с длинными светлыми волосами обернулась, оторвавшись от приготовления завтрака.
– Вместе? – озадачился он.
Мать развела руками и со вздохом ответила:
– Порознь.
– А Вейа?
– Пока у себя.
– Уже нет! – Рядом с Ричардом возникла девочка с тонкими чертами лица и внимательными голубыми глазами – вот и его кузина, Вейа. Ее волосы вспорхнули крыльями полевого тетерева, и она опустилась на стул.
– Ну ты и соня! – воскликнула Вейа. – Думала, вообще не проснешься. Хотела уже одна идти в Бертлебен.
– Вовсе я не соня! – возразил парень, садясь за большой деревянный стол рядом с ней. – А если ты так торопишься, то ступай без меня!
Вейа ничего не ответила, но лишь бросила на кузена испепеляющий взгляд. Ричард, довольный тем, что немного разозлил ее, откинулся на спинку стула.
– Ты разве есть не будешь? – поинтересовался он у сестрицы, подтягивая к себе тарелку с кашей и хлеб.
– Пока ты спал, я могла позавтракать десять раз! – язвительно воскликнула девочка. Вейа, будучи на три весны младше Ричарда, любила пререкаться, скажешь ей слово – она тебе два, ну и так далее. Девчонки в ее возрасте – сущий кошмар, с ними ладить непросто, но без кузины и ее шуточек он бы чувствовал себя одиноко.
– Если будешь есть по десять раз, то скоро провалишься со второго этажа прямо на кухню, – парировал братец, склоняясь над тарелкой.
– Очень остроумно! А если будешь столь долго дрыхнуть, то проспишь все на свете!
– Ну, такая уж тут жизнь! – Он повел плечами. – Не думаю, что пропущу нечто важное.
– Довольно препирательств, – несколько сурово сказала женщина, садясь между ними. – Прекратите ссориться!
– Да мы и не ссоримся, тетя Лана! – Вейа одарила Иоланту и Ричарда лучезарной улыбкой. – Это не всерьёз!
И, да, это действительно так. Хоть между ними часто возникали словесные перепалки, дружнее ребят в Бертлебене не сыскать. Но не все братья и сестры подобно ладили, а тем более обожали друг друга, порой – наоборот. Глянуть хотя бы на Леонарда и Аврору… Да уж!
Ричард быстро позавтракал, потом вместе с Вейей помог убрать со стола, побросал в мешок необходимое и направился к двери, накинув на плечи плащ. Вейа взяла корзинку со скарбом, чтоб продать или обменять его на рынке, и последовала за ним.
– Возвращайтесь к обеду! – крикнула им вслед Иоланта.
– Хорошо! – откликнулись Ричард и Вейа, выходя во двор и вдыхая стылый и влажный воздух.
Небо затянули серые тучи. Солнце, успевшее подняться над горизонтом, походило на луну, потому что светило из-за седого облака, его лучи тщетно пытались достичь весенней земли.
– Похоже, без дождя сегодня не обойдется, – мрачно заметила Вейа.
– Тогда давай поторопимся. Будет некстати, если он застанет нас в пути.
Кутаясь в плащи, они двинулись в сторону Бертлебена. Туман особо не мешал, ведь тут не заблудишься: слева пахота, справа – тоже, а посредине дорога. Город лежал южнее, в трех ллигадах, идти так-то недолго, но если ливанет, укрыться негде – на редких деревьях едва распустились почки, так себе защита. В таком случае пришлось бы бежать к мельницам, чтобы переждать, или, вымокнув, двигаться по прямой, в город.
Из их ртов вылетали облачка пара, снег давно сошел, его клочья оставались лишь в чащобах и горах, но все-таки для весеннего дня еще пока слишком прохладно. Поля пустовали, землеробы возделали их частично (и сегодня вряд ли приступят к работе, виной тому непогода – за эту весну снег выпадал уже трижды).
Местные давно привыкли к межсезонным ненастьям; с гор в долину, где они обретались, часто спускался холодный ветер, приносивший с собой дождевые или снежные облака.
– Лишь бы на Праздник Весны потеплело! – воскликнул Ричард, когда они решили закончить разговоры о дождях и снегах, тумане и граде.
– Знаешь, – начала Вейа, когда молчание несколько затянулось. – я беспокоюсь за мать…
– А что с ней? – Хотя Ричард догадывался, о чем пойдет речь. В последние месяцы тетя Аврора печалилась еще больше и не отличалась разговорчивостью, а если и открывала рот, то начинала орать на брата по любому поводу. Тот в стороне не оставался и за словцом в суму не лез. Потом Аврора рыдала, Иоланта ее успокаивала, Леонард хлопал дверьми, шел рубить дрова, покуда не заполнял поленницу доверху, а затем брат и сестра опять шипели подобно кошкам, но друг на друга не кидались некоторое (весьма непродолжительное) время. В общем, такое поведение, увы, стало вполне обыденным, как и унылая морось в Предгорье, так что парень старался не обращать на зачинщиков свары особого внимания, хоть это его и тяготило.
– Думаю, она мечется из-за отца… ведь он уже три года не появлялся. – В голосе кузины читалась грусть. – Да и я скучаю без него… Очень.
Отец Вейи и до этого много путешествовал (даже не просто много, а постоянно и длительно), но всегда возвращался, – пусть через пару месяцев, а то и полгода, но однако же… И вот Эрик в очередной раз покинул Бертлебен – и с тех пор от него нет никаких вестей. Куда он отправился, никто из них не знал, даже Аврора.
– С ним все хорошо, просто дядя, как мне кажется, пока не может вернуться, – успокаивал сестру Ричард. – И мне его не хватает! – добавил он, приобняв Вейю. – Не расстраивайся, сегодня он не приедет, но завтра мы с ним обязательно увидимся.
– Спасибо. Стало немного лучше от твоих слов, – прошептала Вейа. – Только не говори маме о нашей беседе.
– Не скажу. И ты давай-ка не реви.
– Не реву я. Не реву. Видишь?
– Не ревешь? Точно?
– А сам-то!
– А что я? Ты еще скажи, что догонишь и посмотришь мне в лицо?
– Постой же! Куда ты побежал?!
Она быстро нагнала кузена. Оба перевели дух, а дальше шли чуть более спокойно во всех смыслах, принявшись болтать о всяких пустяках, чтобы отвлечься от мрачных мыслей – ведь если человек не возвращается домой, к семье, к такой смышленой и покладистой дочери, то он – либо попросту подлец (как утверждает Леонард), либо… мертв.
Близ города туман уже лежал клочьями, открыв взору и мельницы на холмах, и кромку леса.
А вот и показались первые домики, чьи каминные трубы приветливо дымили. В воздухе витал приятный аромат дров, выпечки и копченого мяса. Бертлебен уже пробудился, и его жители готовились встречать новый день – пусть серый и промозглый.
Открывались ставни, распахивались двери заведений, торговцы раскладывали добро на лотках, чтоб успеть заработать, женщины мели пороги и трясли покрывала, по дороге проезжали повозки, а пастухи гнали стада на луга.
– Сперва зайду на рынок, пока дождя нет и торгаши не разбежались, – сказала Вейа. – И с девчонками повидаться договаривались. Удачи с работой, братец!
– И тебе, сестрица!
Она махнула рукой и скрылась за углом.
Путь Ричарда лежал совсем в другую сторону. Быстрым шагом, приветствуя знакомых, он пересек шумную площадь и остановился у странного вида лавки, ее витрину заполняли пучки самых разнообразных трав, сушеные грибы и колбы из цветного стекла.
Здесь жила целительница Ильда. Их городок слишком маленький, чтобы бургомистр организовал лечебницу или хотя бы подселил куда доктора, так что госпоже Нордвуд приходилось заниматься здоровьем жителей (кстати, она одной из первых в числе травниц получила бумагу от гильдии аптекарей, в которую с недавней поры стали принимать женщин). И только в самых тяжелых случаях (происходящих пару раз за пару лет) мог приехать окружной лекарь.
Парень толкнул дверь и прошел внутрь, встретившись с темнотой и духотой. Шел он медленно и даже снял с плеч мешок, чтобы ненароком ничего не уронить. Все горизонтальные поверхности (а кое-где и вертикальные) заполняли вещи – самые что ни на есть разнородные – целые груды, кипы, кучи: травы, свечи, книги, свитки, склянки, банки, горшки, ступки с пестиками, реторты и прочая утварь – как кухонная, так и из числа инструментария для выварки лекарств. Разложенное в беспорядке добро обрамляло огромный перегонный куб в центре помещения.
Ричард обошел аппарат, похожий на скопление медных груш, и двинулся туда, где посвободнее, а свет ламп ярче. Будь он владельцем, то поставил бы стойку поближе к выходу, а всю прочее убранство – подальше, чтоб не мешало; он даже пару раз намекал Ильде о перестановке, но та не стремилась ни к порядку, ни к переменам.
За большим прилавком сидела молодая женщина с формами более чем округлыми, но внешне приятными, без излишка полноты, ее волнистые рыжие волосы казались растрепанными, будто она то и дело запускала в них пальцы (“А, нет, не будто, она так и делала!”). Перед ней лежали толстенные книги. Наставница что-то выписывала из них, шевеля бровями и губами, потом откладывала перо и теребила прическу.
– Доброе утро, Ильда!
– Кто же сказал, что оно доброе? – протянула женщина, отрываясь от дел на сущий миг. – Сегодня просто отвратительный день!
– И почему же? – поинтересовался он.
– Для приготовления одного снадобья мне нужен солнечный свет, я потратила уйму сил и времени, и именно сегодня тучи заволокли все небо! – пояснила Ильда, взмахивая руками.
– Очень жаль, что так вышло, – сочувственно произнес юноша. – Но и вчера стояла хмарь. И позавчера. И…
– Ладно, ладно, хватит! Да, ты прав. Погодка нынче та еще стерва. Но я ведь не говорю про то, что минуло. Нужно верить в лучший исход. И надежда никогда не должна оставлять настоящего целителя! Не свезло, так не свезло! Отложим мой эксперимент, займемся работой. Ее скопилось полно! – Женщина уже улыбалась, приплясывая со склянкой, где плавали пиявки. – А теперь следуй за мной, ученик.
Они направились в соседнюю комнату – препараторий (так ее называла Ильда) с воздухом не таким спертым, но довольно пахучим из-за присутствия разнообразных ингредиентов – природных и химических.
Тут уже хозяйка не допускала беспорядка, все расставила с тщательностью и толком (и не в таких необъятных количествах). В сравнении с предыдущим помещением коморка пустовала: ничего лишнего – маленький стол, два простых стула без спинок, узкие шкафчики со стеклами для хранения готовых лекарственных форм.
Так что Ильду не назвать неряхой, однако из-за чрезмерной занятости она допускала попустительство в отношении порядка и чистоты в остальной части дома. И, к слову, именно из-за щепетильности и аккуратности целительницы (правда, касаемо расхода сырья и ведения учетных книг) Ричард и оказался тут.
Он не стремился становиться ее подмастерьем и не интересовался аптекарским делом, собираясь взять бразды правления вечно закрытой скобяной лавкой Авроры (тут он соглашался с отцом, что нечего платить купеческой гильдии, если люд приходит за гвоздями и спичками прямо к ним домой).
Однако для торговли требуется какой-никакой опыт и навык, вот поэтому Грофф посоветовал юноше обратиться к Ильде, у которой каждая щепотка травы или капля масла идет под запись; ну а еще она занимается прибыльным ремеслом, есть чему поучиться. Так мало-помалу, познавая мелкие секреты торгового дела, Ричард втянулся и в лекарское.
Кроме того, целительница сама предложила пойти к ней в ученики. Вот и славно, потому что и Вейа имела виды на материнскую торговую точку, собираясь там всем верховодить, а уж ссор с кузиной на такой почве Ричард хотел бы избежать. Ее мать, конечно же, причитала, что она еще слишком мала, но та отличалась чрезмерной упертостью, вот поэтому (дабы доказать Авроре обратное) девочка приторговывала на рынке полезными мелочами (без ее участливости лежавшими мертвым грузом).
Теперь у каждого свое занятие, и нет поводов для мелких склок и обид.
Расположившись за столом, ученик и наставница принялись резать свежие коренья для дальнейшей сушки, готовить порошки, измельчая уже высушенное сырье, толочь свежие листья и стебли в тяжелых ступах, чтобы выделить сок, а уже готовые лекарства ссыпать и разливать в баночки и флакончики, а густые мази и пасты перекладывать в плоские футляры.
Аптекарский процесс напоминал готовку пищи, хотя и требовал куда большего усердия, внимания и большого количества знаний. Но парень хорошо справлялся, а целительница не скупилась на похвалу. За весьма короткий срок Ильда научила его многому: как распознавать ядовитые и лекарственные растения, правильно их собирать и хранить, а самое главное – как готовить лекарства.
Сначала Ричард считал, что тут нет ничего сложного – режь себе, вари, вот и готово! – но очень скоро осознал собственное невежество. Некоторые растения следовало собирать только на рассвете, другие же – при полной луне, дабы они не утратили целительных свойств, один и тот же компонент в определенных условиях мог как исцелить больного, так и нанести ему вред, да и на приготовление снадобий уходило много времени. А это они еще не касались всяческих химических соединений, занимаясь покамест натуральными ингридиентами, в основном – гербализмом!
Погрузившись с головой в работу и думы, ученик-целитель и не заметил, что уже пролетело несколько часов и звонили к обедне.
– Славно, на сегодня мы закончили! – Ильда хлопнула в ладоши, после пересчитала пузырьки с готовыми настойками и настоями, отварами и вытяжками, порошками и пастами, не забывая сделать записи в книге учета.
– Да, управились, – согласился парень, обтирая лоб тыльной стороной ладони.
– Держи-ка. – Целительница протянула Ричарду несколько книг. Тот глянул на корешки, ожидая увидеть труды по медицине и варке, но, судя по названиям, это оказались любовные произведения. – Отнеси их Бабушке Мораг, а заодно передай ей вот что. – Она подошла к полке и вернулась с парой бутыльков. Сироп от кашля. – Ильда показала баночку зеленого стекла. – Мазь от боли в костях. – Прозрачный флакон с желтоватым содержимым.
Юноша покивал, положил книги и баночки в заплечный мешок.
– Возьми с нее пять медяков – и оставь себе, это твое жалование.
– Добро. Спасибо! – Он еще собирался спросить про книги, но не про любовные. К примеру, не завалялось ли, скажем, у Ильды среди сущего беспорядка чего-нибудь действительно полезного – травника или пособия по перевязкам, но не успел.
– А вот список растений, которые необходимо собрать. – Ильда уже провожала его к выходу, попутно прихватив с прилавка свиток. – Только делать это надо в темное время. Травки уже пробудились после зимы, а мы как раз пополним запасы свежим сырьем. Особенно важен Вороний Глаз, помни, его цветение зависит от движения Клиндора, так что сегодняшняя ночь – самый подходящий момент! К следующему лунному циклу он уже отцветет, а значит…
– Не видать нам средства от отеков, – продолжил ученик. – Знаю, знаю, Ильда.
– И что бы я без тебя делала, Ричард! Ты просто умница! Что ж, тогда до завтра!
Ричард попрощался с наставницей и вышел из лавки.
Глава 2. Эвелир
Самым обидным для Сансары стало то, что добираться из Альсвега, где они потерпели полный провал, до Эвелира – тут обитала царица Фидес – придется более месяца.
Как только она и Форти выбрались из крепости, та взорвалась суетой – факелы мелькали тут и там, растекаясь огненными реками, раздавались команды, топали кони и бряцали латы. Оставалось надеяться, что искали не их… И почти сразу выяснилось, что местные теперь охотились за принцессой и ее свитой. И с каким запалом! Ух! Только вот удалось ли схватить девицу или нет? – Сансаре не ведомо… до сих пор.
Позже к ним подлетела красноперая авэ (после вымирания эльфов люди перестали разводить таких птиц и использовать их для доставки сообщений, но Фидес – во-первых, не человек, а, во-вторых, верна традициям Старого Мира) и повторила волю царицы – оставить принцессу в покое и возвращаться домой (да, да, они способны не только переносить бумажки, но еще запоминать фразы и целые предложения).
“Да, мамочка, уже бегу!”
А что еще оставалось? Вопросы донимали, а ответы они получат только по возвращению… если, конечно, мать удостоит их ими. У нее имелся некий многоярусный план, а Сансару посвятили лишь в его малую часть, позволив потянуть за одну единственную ниточку.
“И чего ради? Что за бессмыслица?! Или Фидес ждала моего поражения? Нет, спланировала его! Посему и доверилась той нударке! Но чем сребровласка лучше меня? А что ждет принцессу? Почему мать сперва позволила эльвинке обрести силу, а теперь возжелала погубить?” – Вот что не давало покоя.
Но уже слишком поздно… Либо нударская интриганка изловила эльвинку, либо упустила, а шанс, что Сансара и Фортиан заново отыщут принцессу, – упущен.
Что делать дальше, зачинщица не могла придумать, поэтому они топали в сторону Зуна – и все.
Возможно, Колесо начнет вращаться иначе и укажет новый путь. Хотя читать знаки, которые оно тебе подбрасывает, – дело не из легких: порой, только совершив что-то, ты можешь понять – да, в этом есть смысл, в следующий раз – осознание приходит куда позднее. Но теперь Колесо безмолвствовало, будто указание Фидес – единственно правильное, безошибочное, ему и нужно следовать. И девушка просто не могла уловить сути и понять, по какой причине в самый последний миг судьба отвернулась от нее. Спасало ли ее Колесо таким образом? Но от чего?
По пути, чтоб отвлечься, они взялись за пару мелких дел: выбили долги, припугнули мелкую банду, разобрались с одним наглым торговцем. Мелочи недостойные Колеса… Но, как знать, может, эти поступки вкупе приведут к чему-то более важному?
Фортиана подобные терзания не заботили, он просто следовал за Сансарой и полагался на нее, отвечая за грубую силу, это ее удел – думать за двоих и планировать каверзы. А она пребывала в недоумении, не имея понятия, что их теперь ждет.
– Порой приходится действовать по обстоятельствам, – утешал ее громила. – И разве нужен план, чтобы вернуться домой? Не забивай голову зазря.
– Ты прав, – говорила она, а сама думала, что в случае с Фидес всегда стоит держаться на два хода впереди, ибо та в считанные мгновения обставит тебя на десять.
Так и прошел целый месяц. И вот они добрались до Эвелира – давным-давно тут цвел и благоухал один из городов эльфийского Владычества, а ныне – обосновались редрины. А еще эти руины – их с Форти дом.
Как так получилось?
Нет, речь пойдет не про то, как гуммские детеныши обрели мать-редринку и житье в стане зверолюдов, об том позже, поговорим сперва про редринов и откуда они взялись. Пожалуй, стоит начать с начала. С самого начала.
В те времена, о которых помнит лишь сама земля, в Мэриеле жили одни дикие звери, никаких вераров, нударов, а тем более гуммов в помине не существовало.
Твари плодились, сбивались в стаи, охотились и боролись за еду. Жизнь отличалась первобытной простотой и безжалостной дикостью.
Время шло… Мир преображался. Менялись и его обитатели. Однажды звери обрели разум, но не все из них возжелали (или сумели) расстаться с повадками хищников, отказаться от борьбы за власть и угодья, прекратить травлю себе подобных, созидать и создавать, вместо того, чтоб убивать и разрушать.
Народ, звавшийся редринами, оставался такими же коварными и жестокими на протяжении многих тысячелетий. Это племя постоянно разжигало пламень раздора в Старом Мире. Их боевой рев никогда не стихал, а смысл существования они видели в бесконечной охоте – и уже не ради пропитания, а для забавы.
Много веков лилась кровь, впитываясь в черствую почву. Но близился конец Древней Эпохи, а его предзнаменованием стало появление вераров, которых позднее нарекли эльфами, а затем нударов и гуммов – людей. Эти народы объединились, вступили в схватку с дикарями и одержали победу.
Потерпев поражение, редрины ушли в другие края, лежащие далеко на Юго-Западе. Тогда племя зверолюдов исчезло, затаившись на какое-то время.
Наступило долгожданное спокойствие.
Но тысячу лет назад этот народ вновь явил себя, став еще более сильным и свирепым. Они пришли, чтобы отомстить эльфам за поражение и изгнание. Старые раны затянулись, а когти и клыки давно алкали вонзиться в эльфийские глотки.
На сей раз редрины сговорились с гуммами и вместе с ними полностью истребили эльфов. Мир утопал в войнах, а Колесо вращалось с бешеной скоростью.
Царица мало говорила о Старом Мире, лишь наставник (а заодно и невольник Фидес) чуть больше поминал Утраченную Эпоху. От него Сансара узнала кое-что, но далеко не все. Тысячу лет назад мир лишился обладания и чуть не погиб. Но помимо этого произошло в те далекие вехи нечто настолько жуткое… то, что изменило не только континент, но и всю Ойру навсегда.
Но ни редринка, ни ее узник не раскрывали иных карт, продолжая молчаливую игру как друг с другом, так и со всем миром (точнее, с тем, что от него осталось), а Сансара могла лишь наблюдать за ними.
Нет, она не совсем понимала их мотивы, хотя и пыталась. Куда уж вникнуть в замыслы существ, коим более десяти веков?! И тут подкрадывалось сомнение: если уж последний из эльфов и мог прожить столь долгую жизнь, то что насчет редринки? Наверняка мать – самозванка, хоть и обладает. Но пока дочь не сообразила, как использовать подобное подозрение против нее.
Летопись времен истерлась, а Эвелир не собирался делиться с ней сокрытыми под толщей песка тайнами (помимо тех крох, которые она откопала сама; в конце концов, Сансара – не историк и не ученая).
Но что бы там ни случилось, теперь город эльфов принадлежал редринам… а Сансара с Форти служили их царице. И ведь не выпутаешься из этих цепей! А все по одной простой причине: плевать, что Фидес их взрастила, а они должны благодарить воспитательницу за сию блажь, проблема в ее мощи, возрастающей год от года, если не с каждым днем. Никто не сможет остановить редринские орды: ни эльвины, ни нудары, ни гуммы, ни джархи. По этой причине нударская леди предала принцессу Ливию и вслед за королем Аргольдом примкнула к Фидес.
И Сансара тоже выбрала верную сторону. Вскоре это место станет центром Ойры, а редрины заполонят Мэриел от Нуда до Зуна и от Вера до Уна.
Но покамест оплот зверолюдов напоминал руины – вот что случается, если только брать и ничего не давать взамен. Редрины жили разбоем и подачками – Мэриел откупался от Фидес, зунары почитали ее как богиню и тащили разнородное добро (что по сути тот же оброк, лишь бы она их не терроризировала). И дань шла далеко не на градостроительство.
О прошлом величии Эвелира (да и Старого Мира в целом) напоминали остовы строений: колонны, ступени, остатки башен и даже статуи. Архитектура имела формы настолько крупные и объемные, с трудом верилось, что столь грандиозные города пали под натиском дикарей. Воображению – стоит лишь мысленно разметать песок и дорисовать продолжение любых развалин – представали такие виды, от которых захватывало дух. Сансара отдала бы многое, чтобы посмотреть, как выглядел Эвелир в древности.
Редринам никогда не возвести ничего подобного…
Их поселение окружало сплошное запустение (и оно же давно проникло в каждое обиталище). Основная часть городища напоминала муравейник и вздымалась изрытой подземными ходами шапкой, а среди последков Старой Эпохи громоздились теперешние уродливые жилища и смотровые башни – из булыжников, бревен и шкур. Южнее расползались пустыни Зуна, а на Севере – чахлые леса, состоящие из полумертвых кривых деревьев. И только сотню ллигад спустя рыжий песок заканчивался, сменяясь зеленью, – уже в землях королевства Мэриел, на которые и Фидес, и ее подданные взирали с нескрываемой завистью, алчностью и нетерпением – в ожидании часа, когда смогут разорить соседние владения.
Еще бы! Днесь все кричало об упадке, ведь редрины не творили, а лепили будущее из крошева мира, который самолично и изничтожили.
И есть иная причина. Разруха воцарилась не только из-за здешних обитателей и их всепоглощающей тяги к уничтожению и истреблению.
Виной тому красный камень.
Сансара его опасалась, другие ему поклонялись.
Он давал силу, но пожирал жизнь – не только обладателей, связанных с ним узами Фатума, но и всего Эвелира, каждого его жителя.
Мать лишь усмехалась, стоило озвучить сию догадку, наставник – помалкивал. Но их подтверждения и не нужно. Девушка просто чувствовала это. С самого детства кристаллы пугали ее. А сейчас, пожалуй, страшилась она их еще пуще. Что насчет Форти? – тот вечно повторял за ней, раз уж храбрая “Девочка” чего-то боится, то и “Мальчику” следует.
В общем, держались оба от проклятого чуда света подальше.
Но царица проводила рядом с громадой кристаллов почти все время… Она стала хранительницей камня и распорядительницей утраченной силы – на пару с наставником они додумались, как вытянуть оттуда отголосок обладания и наделить им любого… Вот почему Фидес обрела власть и диктовала условия странам с современными армиями и флотом.
Все это разом нахлынуло на Сансару. Возвращение в места, где ты рос, всегда пробуждает воспоминания и думы, и в этом случае она не стала исключением, хоть и воскрешала в памяти их с братом детство и отрочество без душевной теплоты и иных нежных чувств.
– Дом, родной дом… – проговорила девушка, вдохнув пыльный и сухой воздух, стоило ступить в кишащий редринами оплот. Форти лишь насупился.
Местные их знали в лицо, тут и не затеряешься в толпе (та расступалась с поклоном).
А дети самой величайшей редринки – понурые и уставшие – шли прямиком в логово царицы (дворцом, замком или крепостью ее обитель никак не назвать), боясь встречи с матерью, которую подвели и чьих надежд не оправдали.
Найденыши не могли предположить, начнет ли она злиться или возликует, если все сталось по ее хитрой задумке. Допустим, верно второе, тогда беспокоиться не о чем, – а они удостоятся похвалы (главное не обольщаться и не шибко надеется, ведь судьба преподает жестокие уроки).
