Читать книгу: «В погоне за собой, или Удивительная история Старика», страница 21

Я кивнул и задумался обо всем, что он мне сказал, и, вспомнив о его словах о животных, в моей памяти вдруг выстрелило воспоминание о той собаке, что я видел во время ночевки под мостом, когда Диего выгнал меня из своей квартиры на улицу.

Она мне напомнила меня. Побитая, одинокая, оставленная всем миром умирать на обочине дороги. Но лишь только она была рядом со мной. Мы были тогда вдвоем, без крыши над головой, без теплого ужина, без ничего. А теперь же у меня было все это, более-менее, но было, а вот собака осталась ни с чем. Жива ли она еще?

Тогда, ощутив вину, я понял, что должен сделать, и, если такова воля Вселенной, у меня должно было получиться.

Одним махом допив пиво, я поднялся и выложил деньги на стол.

– Вот это ты даешь, приятель,– Барри вздернул бровь, он успел выпить лишь половину своей порции.– Куда-то собрался?

– Творить свою судьбу. Исправлять ошибки.

И, развернувшись, я направился к выходу.

– Что же,– бросил мне в след бармен.– Надеюсь, еще увидимся, Клим. Удачи.

Я ничего не ответил. Это было и не нужно.

Покинув заведение, я включил карту в телефоне и нашел ближайший к месту моего расположения зоомагазин. Мне повезло, один находился всего в двадцати минутах ходьбы. Взяв курс на него, я шел, и время от времени сверялся с картой, указывавшей мое месторасположение и показывавшей кратчайший путь до места назначения.

Попутно с этим меня вновь начали мучить сомнения. Как же все-таки это было странно. Раньше я жил и был счастлив, но после того, как начал думать и оглядываться по сторонам, понял, что это был всего лишь самообман.

«Умные люди чрезвычайно редко бывают счастливы»

Так вроде бы говорил Эрнест Хемингуэй, и не он один. Такой вывод в самых различных вариациях делали множество мыслителей, но в чем же причина? Может, потому, что все пытаются найти свое счастье, ждут, когда оно само их найдет, или когда им его даст какая-нибудь высшая сила? Я же сделал предположение, что именно поэтому его и нет. Счастье нужно не искать и не надеяться, что оно само свалится на голову, его нужно создавать собственными руками.

В тот день я не знал, прав был, или нет, но решил попробовать и предпринял первые шаги.

Добравшись до зоомагазина, перед тем как войти внутрь я взглянул на небо и увидел солнце, уже начавшее заходить за горизонт, а после потянул дверь на себя и вошел внутрь.

За прилавком, располагавшимся в пяти шагах от входа, стояли двое, молодые парень и девушка. Был конец рабочего дня, они уже расслабились и были поглощены общением настолько, что даже не заметили нового посетителя. Парень что-то рассказывал, а девушка, стоявшая за прилавком у кассового аппарата, улыбалась и не отводила взгляда от своего собеседника.

Замерев у входа, я постоял там пару секунд, наблюдая за ними. Они выглядели беспечными и счастливыми, отдавшимися своим чувствам влюбленности, у обоих сверкали глаза, и ничто другое в этом мире их не беспокоило. В тот момент были лишь они и больше никого, остальные миллиарды людей словно растворились.

Не желая их отвлекать, я прошел вдоль стены и принялся нарезать круги по магазину в поисках необходимых мне товаров. Первым делом я взял сухарики со вкусом говядины, потому как наткнулся на уголок с вкусностями для животных в первую очередь, но вот с поиском остального вышло затруднение. Магазин представлял собой два небольших помещения, отделенных друг от друга стеной, в которой располагался обычный проем без двери, и ходил я по двум этим отделам минут десять, но так ничего и не нашел.

Тогда, поняв, что у меня нет выбора, я вернулся к кассе и обратился за помощью к продавцу-консультанту.

– Я извиняюсь,– сказал я, обращая на себя внимание.– Мне нужен собачий поводок и ошейник. Покажете, где они?

– Да, разумеется,– ответил парень.– Идите за мной.

Кивнув девушке, хихикнувшей в ладонь, а после посмотревшей на меня и смутившейся от своего фривольного поведения, молодой человек повел меня по узкому коридорчику, который формировали два стеллажа, возвышавшихся надо мной на целую голову.

Не прошло и половины минуты, как он привел меня к тому месту, мимо которого я прошел уже раз пять, и указал на нижнюю полку, и только после этого я заметил нужный мне товар. И что это за магия? Его там не было до той самой поры, пока меня чуть ли не ткнули в это место носом.

– Благодарю,– кивнул я, не глядя на продавца.– Больше пока ничего не нужно, спасибо.

Послышались удаляющиеся шаги.

Присев на корточки, я оглядел предлагаемый ассортимент. Каких там приспособлений только ни было, глаза разбегались, но не было смысла приобретать что-то дорогое, ведь не факт, что мне вообще удастся найти эту собаку. В конечном итоге я взял обыкновенный серый трехметровый брезентовый поводок с карабином и коричневый кожаный ошейник.

Расплатившись на кассе, я покинул магазин и направился в сторону метро.

Поездка до той станции, от которой до моста было идти всего минут десять, прошла незамеченной. С каждым преодоленным метром, приближавшим меня к месту назначения, переживания усиливались.

«Неужели ты настолько наивен,– говорил Страх,– что надеешься найти эту собаку? Она наверняка уже либо сбежала куда-то, либо, что более вероятно, умерла. Ты же видел, она была изранена. Ее задрали другие собаки. Ну, или дело довершил голод или какая зараза, занесенная через кровь»

«Такие животные умеют выживать,– не соглашалась Вера.– Этот пес уже взрослый, и если бы он был слаб, то умер уже давно. Не думаю, что подобного бойца можно сжить со свету парой царапин или одним днем без кормежки»

Они оба говорили убедительно, но выбор, кого же из них слушать, все же оставался за мной.

Добрался до нужной станции я в тот момент, когда солнце уже зашло почти наполовину.

Шагая в сторону моста, в правой подмышке я сжимал ошейник, в ладони той же руки держал поводок, а в левой стискивал упаковку с сухариками и надеялся, что они понравятся моему другу. Пока шел, сразу решил найти ближайшую ветеринарную клинику. С ней мне повезло меньше, до нее пешком было добираться минут сорок, но зато она работала круглосуточно, потому можно было сразу направиться туда и не дожидаться утра.

Когда я дошел до моста и увидел его, то на некоторое время впал в ступор. Это место много значило для меня, ведь оно совсем недавно едва не стало для меня последним, куда я мог бы отправиться по собственной воле. Мост, с которого мне едва не хватило глупости спрыгнуть.

Тогда проблема казалась сокрушительной, обуявшие меня эмоции говорили, что ничего не бывает хуже и что все кончено, но сейчас и двух месяцев не прошло, а я уже отошел, и все стало решаемым. Какую же я тогда ошибку чуть не совершил! Ошибку из разряда непоправимых.

Тряхнув головой в попытке выбросить из нее воспоминания того, как я стоял за ограждениями всего в шаге от гибели (и вечных мучениях, если верить Акелю), до моих ушей вдруг донесся частый топот чьих-то ног, и, обернувшись, я увидел человека, бежавшего вдоль дороги, которого сразу же узнал.

«Трус!»,– крикнул он мне тогда, когда я решал, свести ли мне счеты с жизнью или нет.

Но на этот раз человек, одетый точно так же, как и в тот вечер, ничего не сказал и, лишь глянув на меня и кивнув с легкой улыбкой на губах, продолжил бежать в сторону моста.

Поглядев ему в след несколько секунд, я крепче сжал предметы, которые держал в ладонях, и, вспомнив о своем намерении, отправился дальше.

Спустившись под мост, мне все труднее было ограждать себя и глушить два голоса внутри головы, которые повышали тон с каждой секундой и спорили между собой все яростнее и яростнее. Каждый пытался переубедить меня и заставить принять свою сторону, но на этот раз я не слушал и шел вперед.

Добравшись то того места, той колонны, у которой мне в ту ночь пришлось переночевать, я огляделся и собаки не увидел. Позвал ее, посвистел, но она не приходила.

«Поздно»,– подумал тогда я, чувствуя, как все обрывается внутри. Страх торжествовал, но Вера не сдавалась и посоветовала мне присесть и подождать, что я и сделал. Опустившись на землю, стал ждать и шуршал пакетиком с лакомством, и спустя четверть часа произошло чудо. В мою сторону, словно сотканный из дымки, семенил рыжий пес, такой, каким я его запомнил. Шесть сваленная и с проплешинами, морда и бок в шрамах, половина уха отгрызена… мой побитый жизнью друг явился из ниоткуда.

– Привет, приятель,– сказал я ему, протянув руку.

Смотря на меня с настороженностью, он приблизился и обнюхал ее, после чего узнал запах и лизнул ладонь.

– Узнал меня, друг?– спросил я, открыв пачку с лакомствами и протянув один сухарик псу. Тот его с аппетитом слопал и завилял хвостом.– Узнал. На, вот тебе, держи.

Я высыпал полпачки на землю и, пока собака с аппетитом ела предложенное угощение, распечатал ошейник и надел на пса, поглаживая его при этом и стараясь не напугать. После прицепил поводок и, дождавшись, когда он доест, поднялся и повел его за собой. Тот даже не стал сопротивляться и, продолжая вилять хвостом, засеменил следом.

– Надо бы тебе дать имя,– предложил я, поднимаясь вместе со своим новым питомцем по склону.– Как тебе…– посмотрев на него и обратив внимание на рыжую шерсть, подходящее имя пришло на ум само собой.– Как тебе Огонь? Нравится?

Тот, разумеется, не ответил, но морда, как мне показалась, у пса была довольная, поэтому решил остановиться на этом варианте.

– Пошли, Огонь.

Добравшись до верха, я вытащил из кармана телефон, открыл карты и, еще раз взглянув на маршрут, ведущий в ветеринарную клинику, пошел по нему, чувствуя, как не привыкший к ошейнику пес то и дело дергает за него, и вдруг мне в голову пришла мысль. Та мысль, которая меня изводила до того момента, как я узнал о смерти Итана.

Решение было отложено по уважительной причине, но принять его нужно, без сомнений. И тогда мне стало понятно, что только к тому моменту я созрел, и понял, что это нужно сделать либо сейчас, либо никогда. Идя по мосту и наблюдая за закатом и окрасившимся в оранжевый небом, с трепыхающимся в груди сердцем я нашел номер и, выдохнув, набрал его.

Гудки, раздававшиеся в динамике, были для меня в тот момент отсчетом, и когда он кончится, мне должно сбыло стать известно, оставят меня в живых или нет. В какой-то момент я уже решил, что трубку никто не возьмет, но только в мою голову пришла эта мысль, гудки сразу же прекратились и раздался знакомый женский голос:

– Здравствуйте. Кто это?

У меня в животе словно завелись склизкие угри.

– Здравствуйте, Линнет,– к моему величайшему удивлению голос не дрогнул.– Меня зовут Клим. Вы мне оставили свой номер телефона в кафе. Помните?

Говоря по телефону, я шел вдоль дороги в сторону горизонта, за которое вот-вот должно было зайти солнце, окрасившее небо в оранжевый цвет, а Огонь семенил рядом со мной.

VII

Вот и все.

У каждой истории должен быть конец, а у хорошей тем более.

Я рассмотрел жизнь Клима чуть ли не под микроскопом, показал при этом часть своей, и если мой дорогой читатель из всего этого ничего для себя не вынес, то стоит перечитать всю историю еще раз, или же выбросить ее и забыть. К тому же, хотелось бы упомянуть и о том, что не стоит принимать все мои выводы как безапелляционное утверждение истины, ведь над своим мнением не властен даже я. Вдруг со мной через пять минут случится что-то такое, что заставит меня в корне изменить свое мировоззрение? Не знаю.

Одно лишь мне известно. Нужно прислушиваться к другим, но всегда поступать по-своему, потому что именно поступки делают человека самим собой. Если же он будет всегда делать так, как ему советуют, то он потеряет себя и растворится в личностях других. Поэтому, если мой дорогой читатель где-то не согласен со мной, пусть обругает меня, и я этому буду лишь рад, ведь это значит, что оную историю читают думающие люди.

На этом вынужден откланяться.

Убрав руки с клавиатуры ноутбука, я откинулся на спинку своего инвалидного кресла и ощутил, как знакомая боль пронзила ноги (и в особенности колени), но в тот момент мне не было до этого дела.

Рукопись закончена!

Странно это. За свою (по известным читателю причинам не побоюсь этого слова) долгую жизнь я успел сделать много: построил собственную компанию, заработал кучу денег, объездил почти весь мир, завел новую семью. Но ощущение того, что все не напрасно, появилось только в тот момент. Мне словно наконец-то удалось встать на то место, что изготовлено только для меня одного, и никого другого.

Взяв в правую руку стакан с водой (после разговора с Климом о прошлом алкоголь в моем рационе был почти полностью исключен), я сделал несколько глотков и осмотрелся.

Как же это хорошо – творить на свежем воздухе! Большую часть времени, проведенную за написанием этой истории, я находился в саду за домом среди деревьев. Растения служили для меня и успокоительным, и чем-то вроде зарядки, без перебоев подпитывавшей меня природной энергией.

Дело было сделано, я написал свою книгу, жизнеописание Клима и автобиографию, и у меня появился логичный вопрос.

«Что теперь?»

Долго ждать и теряться в догадках не пришлось, вскоре ко мне пришла Ульяна.

– Ну что, господин Вирт?– поинтересовалась она, как всегда улыбаясь.– Вы закончили?

– Да,– кивнул я, ощущая небывалый душевный подъем.– У меня получилось.

– Поздравляю вас,– ответила Ульяна, после чего, помолчав, продолжила.– Теперь вы готовы?

То был вопрос, но интонация больше походила на утверждение.

– О чем ты?

– Вы знаете, о чем.

Эти загадки должны были смутить меня, но этого не произошло. Она была права, и подсознательно я это знал, хотя и не хотел осознать.

– Так, что дальше?– повторил я свой вопрос, как несколько минут назад, только на этот раз вслух.

– Идемте в дом. Скоро к вам должны прийти.

Ульяна развернулась и пошла в сторону входа в мою спальню. Не задавая никаких вопросов и чувствуя, что ответы и так скоро будут получены, я поехал за ней следом, и через несколько минут мы оба были на кухне.

Раздался звонок в дверь.

– А вот и они!– воскликнула Ульяна, хлопнув в ладоши, и засеменила в сторону входной двери.– Подождите секунду!– не было ясно, к кому в этот момент она обращалась, ко мне или к тем, кто пожаловал в гости.– Все в сборе! Теперь мы все вместе, как и раньше! Проходите скорее, господин Вирт будет рад вас видеть!

Девушка вернулась, а следом за ней шли Клим, державший на поводке пса, Линнет (я о ней только слышал, ни разу не видел ее воочию, но узнал сразу же и понял, что внешность женщины мне до дрожи в груди знакома), и… и Итан. Живой и невредимый. У меня от этого камень с души свалился!

Правда, сначала я не поверил своим глазам, но потом, спустя какую-то секунду, это вдруг перестало казаться мне таким странным.

– Добрый день, Акель,– поздоровались со мной в один голос Линнет, Итан, и Клим, после чего последний кивнул в сторону своего пса.– Познакомьтесь. Это Огонь.

Услышав свое имя, чистый, без ран и проплешин, с отросшей шерстью и выглядевший так, словно за ним всю его жизнь ухаживали хозяева, пес гавкнул, завилял хвостом и посмотрел на меня, а я, взглянув ему в глаза, сразу же все понял. Узнал их, эти глаза, ведь столько раз в них смотрел.

– Привет, друг мой,– сказал я, улыбнувшись и погладив подошедшего к моей коляске Огня по холке, как в старые добрые времена, а после взглянул на остальных и прослезился.– Раньше у меня не было возможности извиниться. Простите меня за все.

Все мои гости не двигались и лишь улыбались.

Тогда я понял, что этого мало, и попытался встать. Ноги вновь прострелила боль, мое тело рухнуло бы обратно, но Линнет подхватила меня за локоть и помогла встать.

– Спасибо,– кивнул я, после чего поравнялся с ней и взглянул в глаза, те самые, которые смотрели на меня во время нашей первой встречи, когда ее тело прижимало меня к полу. Тогда они полыхали страхом и злостью, но спустя время все изменилось, и многие вечера я смотрел в них, лежа в кровати или сидя перед камином, и видел в них целую вселенную, бесконечную и всемогущую вечность.

Она всегда умела меня поддержать и делала это даже теперь.

– Прости меня, дорогая, умоляю,– по моим щекам продолжали течь старческие слезы.– Прости за то, что бросил тебя тогда, в такой момент…

– Тебя никто не осуждает кроме тебя самого, Акель,– ответила она, и хоть голос был чужим, я услышал в нем знакомые нотки, из-за которых у меня, как раньше, так и в тот момент, начало все трепетать внутри.– Ты ни в чем не виновен, но ты продолжаешь казнить себя каждый день. Изо дня в день. Ты в Аду, к которому сам себя приговорил.

– Ты же знаешь, что это не так. Это было допущено из-за…

– Если бы я так не думала, то не стала бы говорить. Прямолинейность – мой конек.

Это точно. Столько лет прошло, а она ничуть не изменилась.

С трудом отведя глаза, я взглянул на Клима и Итана.

– Так бы вы выглядели, если бы выросли?

– Примерно,– ответил Клим.

– Простите меня. Вы, оба. Если бы я доглядел за вами обоими… все было бы иначе.

– В этом быть может, и была твоя вина…

Начал Итан, но закончил за него Клим.

– …Но никто из нас на тебя не в обиде. Мой план сработал. Мы все вместе. Но тебя с нами пока нет, и если ты не простишь себя, то не сможешь к нам присоединиться, в Раю, том самом, что описывал мне. Туда с чувством вины не пускают.

– Но как… как…– слезы стояли в горле и мешали говорить. Мне с трудом удалось их протолкнуть и закончить вопрос.– Как же такое возможно простить?

– Понять, что никто не держит на тебя зла. Ты выполнил свое предназначение,– Клим кивнул в сторону ноутбука.– Теперь остался последний шаг.

– Кстати, а где ваш младший брат?

– Позади тебя.

Обернувшись, я увидел стоявшего за моей спиной Фернандо.

– Здравствуй,– мне не удалось сдержать улыбки.– Хоть ты и самый младший, но всегда умел меня вылечить.

Фернандо ничего не сказал и лишь улыбнулся.

– Ты понимаешь, что происходит?

– Да,– кивнул я, только к тому моменту это признав.

– Что же?

– Не могу.

– Скажи это.

– Не могу. Н-не могу.

– Ты должен. Посмотри на меня.

Он молчал, пока я не поднял голову и не взглянул ему в глаза, те самые, в которые я до смерти боялся смотреть после смерти Авена.

– Ты должен это сказать,– продолжил Клим.– Вслух. Только после этого ты по-настоящему все осознаешь и признаешь.

– Вы… вы… вы все ненастоящие.

– Это как? Яснее.

Раньше мой голос дрожал, но теперь окреп, и мне удалось продолжить ровно и без запинок.

– Вы ненастоящие. Выдуманные. Придуманные мной.

– Зачем?

– Ты же знаешь,– покачал я головой, пытаясь сдержать новый приступ слез, который, несмотря на все усилия, продолжал пробиваться.– Зачем заставляешь?

– Только после этого тебе удастся простить себя, выдернуть этот кол, который не один десяток лет торчит в твоей груди, в самом сердце, и не дает ему биться, не дает тебе дышать.

– Я выдумал вас, чтобы спасти, всех. Чтобы помочь вам всем, потому что раньше не смог этого сделать. И ты умер,– я взглянул на Итана сквозь пелену слез, затуманивавшую мне зрение,– ты умер из-за меня. Умер, чтобы я смог признать, что Авен умер, и умер он не по моей вине. Что так должно быть. Придумал все это, чтобы простить себя.

Мои руки опустились, а потом и голова на них, и я уткнулся лицом в ладони.

Некоторое время меня не трогали, но в один момент кто-то положил ладонь на мое правое плечо, и в этот момент пришло облегчение. Клим оказался прав, тяжкий груз, который мучил меня большую часть жизни, пропал.

– Вот так,– кивнул он, сияя одобрением.– Ты отпустил, простил сам себя, и теперь путь открыт.

Утерев глаза, я поднял свой взор и посмотрел на Клима, стоявшего в полушаге от меня.

– Куда мне идти?

Сын кивком головы указал в сторону моей спальни.

– Мы тебя проводим.

Держа меня под локоть, Клим направился в спальню, а остальные последовали за нами, не говоря при этом ни слова.

– Зачем нам туда?

– Там находится проход,– пояснил мой старший сын.– Он тебе уже знаком.

Как только мы вошли в комнату, мне стало понятно, о чем шла речь. Мы оказались не в спальне, а на чердаке, том самом, что был в моем старом доме, только вот картины там отсутствовали, зато сохранилась синяя дверь.

– Это он?

– Он,– кивнул Клим и отпустил меня.– А теперь скажи. Ты прощаешь себя?

– Прощаю. На этот раз я сделал все, что было в моих силах.

– Это все, что требуется.

В этот момент послышался щелчок, и синяя дверь распахнулась, а за ней, как и в прошлый раз, был ослепительный белый свет.

Ощутив, что Клим отпустил меня и отошел на шаг, я испугался, что ноги мои не выдержат, но каково было мое изумление, когда в них не появилась боль. Точнее, чувствовались лишь ее отголоски.

– Они ждут,– сказал сын.– Иди уже. Здесь тебя больше ничего не держит.

– Спасибо,– кивнул я, а после повернулся к остальным.– Спасибо вам за все.

Ответа от них не последовало, лишь теплые улыбки, но этого было достаточно.

Посмотрев секунду на свое тело, оставшееся лежать на полу с пустыми остекленевшими глазами, уставившимися в потолок, я вошел в дверь. Меня что-то очень сильно тряхнуло, ослепило, и спустя секунду мое окружение изменилось.

Я стоял на холме, он весь зарос травой, доходившей мне до колен, а сквозь нее пробивались красивые яркие цветы. Высоко в небе светило солнце, не было ни облака, и только тогда я заметил так хорошо знакомый мне дом.

Он стоял рядом с рекой, бравшей начало у горизонта, изгибавшейся рядом с домом и уходившей вдаль, к водоему, тянувшемуся вдоль высокой отвесной скалы, бесконечной и уходивший на расстояние, недоступное человеческому зрению. На верхушке ее росли розовые и синие цветы, и вниз спадало множество водопадов, появлявшихся то тут, то там. Так же я разглядел на берегу лодочный домик, а рядом с ним, привязанная к вбитому в землю большому колышку, на поверхности воды болталась лодка.

Простояв так неизвестно сколько времени, я двинулся в сторону дома, и вскоре набрел на табличку, которую поддерживала палка, воткнутая в почву. На ней было написано – «Лучшее место не на Земле». Так же я узнал и почерк и, ощутив ускорившееся сердцебиение, зашагал быстрее и вскоре разглядел Иллу и Огня, здоровых и сильных, которые паслись у дома напротив крыльца.

«А кто же тогда дома?»

Подумав об это, я зашагал еще быстрее.

Настоящее ли все это было? Рай? Я вновь впал в кому, или так и не выходил из нее и всю жизнь провел во сне и иллюзиях, застрял навечно в глубинах своего мозга за одно мгновение до смерти? Не знаю. Но, скажите мне на милость, какая разница? В чем смысл ломать голову о том, как устроен Рай, если уже там находишься? Нужно просто наслаждаться и быть благодарным за дарованное благо.

Главное, что все теперь хорошо. Я сделал все, что мог, то, для чего был рожден, и теперь со спокойной душой, с миром внутри себя отправился домой.

Домой.

И вот, под счастливое ржание Огня и мычание Иллы я уже стучу в дверь.

«Тук-тук-тук!»

Эпилог

Спустя некоторое время (не знаю, сколько именно, здесь его измерять сложно) я взял на себя смелость немного подкорректировать рукопись Акеля, внести правки, добавить некоторые подробности, которые он упустил, и дать название безымянной рукописи.

Не знаю, как именно всё это произошло. Мы все: я, Итан, Фернандо, Линнет, Огонь-собака, Ульяна, были реинкарнацией семьи Старика в реальной жизни, но при этом существовали только в его воображении, в то время как за ним ухаживали совершенно другие сиделки, которых он в упор не замечал. Случившееся странно и необъяснимо для всех.

Сидя на втором этаже дома семьи Вирт в этом удивительном месте в своей новой комнате, я перечитываю рукопись Старика и пытаюсь вспомнить всю свою жизнь, но отчетливо помню ее лишь с того момента, с которого началась данная история. Все же, что было ранее, известно мне в таком виде, словно я об этом узнал из какого-то давно просмотренного мною фильма, а не пережил это самостоятельно.

«Странно», «необъяснимо» – только эти слова и их синонимы могут описать данную ситуацию.

Я не знаю, что случилось с Акелем, когда он впал в кому. Быть может, все это происходило лишь в его голове, или же душа Старика переместилась в невиданные дали и жила там до тех пор, пока неведомое «что-то» не выдернуло ее обратно. Загадка. Сколь же еще мало познано человеком, сколь мало понято. Разум – штука непостижимая, способная выворачивать реальность наизнанку, так и эдак.

После же смерти Акеля, когда он оказался в этом странном месте, которое именовал Раем, из его «выдуманной» компании остался только я, а остальные исчезли. Не могу сказать точно, почему так произошло, но, как мне кажется, Акель попросту привязался ко мне, ко второй ипостаси его старшего сына в виде тридцатилетнего мужчины… друга. Я же не против, мне нравится это место.

Ох, к сожалению, пора заканчивать. С первого этажа доносится хохот Акеля, Клиа, Каила, Авена, и Сифена, и мой нос улавливает запах свежеиспеченного пирога с орехами, которые, к удаче, растут неподалеку от дома.

Но все же, как мне назвать историю? Я долго размышлял над этим, перебирая десятки вариантов, но, кажется, нашел, что искал. Думаю, Акелю понравится.

С улыбкой на устах я напечатал на титульном листе:

«В погоне за собой, или удивительная история Старика»