Читать книгу: «Время в моей власти. Том I: «Россия идет»», страница 3
– Не – е – е – т, я подожду заместителя…
В самом деле: директор сидит идолом в кабинете, нужного дела не знает. Совсем другое дело – заместитель!).
Однако, реклама. На исходе советских времён она зачахла вконец. Стала зарождаться новая. Появились коммерческие ларьки со всякой цветастой дребеденью – и реклама. Помню ларек в Ленинграде-Петербурге, на углу улицы Пионерской и Чкаловского проспекта. Возле окошечка прилеплено несколько ярких презервативов, и рекламный листочек, из школьной тетрадки, в клеточку, а на листочке накарябано :
Призирватив – лутший ночью друг.
Делай!
Ррраз!!!
Из окошечка выглядывают две шкодливые кавказские рожицы, следят за реакцией читающих.
А народ брал эти презервативы пригоршнями. Невиданное дело – усатые, с пупырышками! Как оно, в деле?.. Даже дарили друг другу, как сувениры.
А в другом ларьке, у метро "Горьковская", смотрю – "Серебро", написано. Среди всяких безделушек я приметил одну ложечку, чайную. Антиквариат. Взял в руки, повертел. Ну, явно не серебро! Но хороша : тонкая, легкая, на ручке изящный рисунок. Явно – господская; пролетарские – полпудовые, обгрызенные цопкими, крепкими пролетарскими зубишшами. Однако, слегка помята: досталось ей в коммунальной жизни… Взял. Сейчас сижу, помешиваю чай, наслаждаюсь.
Да, реклама… Сегодня, судя по всему, это большой бизнес, даже какой-то "департамент наружной рекламы" есть, вроде. Ну, тут всё по Райкину: директор, большой оклад, заседания у мэра-губернатора, поездки за границу…
И – реальная жизнь: свирепая грызня за каждый квадратный метр "наружной рекламы", толпа "заместителей", большие деньги туда-сюда… Красивая жизнь – суровая действительность.
А вообще, на всю жизнь запомнилась мне одна реклама-агитация, еще в детстве увиденная: "Берегите дом от пожара!" На заводской стене, выходящей на улицу, огромный плакат, а на нем – две картины, со стихами. Здоровенный небритый мужичище, с лихо заломленной папиросищей, валяется на диване: "ночью пьяный лег Степан с папиросой на диван"; окно, и клубы черного дыма: "а проснулся утром рано – у Степана нет дивана".
Шедевр, однако! Вспоминаю, наслаждаюсь… Где ты, безвестный художник-поэт? Твой труд не пропал даром – я помню тебя…
Известная советская телеведущая выступала с воспоминаниями о прежних временах. Среди прочего рассказала историю, очень характерную для того времени, и посвятила ей, кажется, едва ли не всю передачу.
Как-то, появилась она на экране… в очках, что руководством не приветствовалось: у советского человека всё должно быть в порядке, и зрение тоже. Но это так… Главное же – она появилась в хороших очках, в хорошей оправе…
Многие старые очкарики сейчас вздохнут: ох, уж эта оправа, ох уж эта проблема. Конечно, вся тогдашняя жизнь была опутана-повязана-перепутана сетью всяких бытовых проблем, но очки – это нечто. Достать приличную оправу – почти невозможно, даже имея знакомых в "Оптике"!
Нет колбасы – соседка тетя Маня имеет к ней доступ, можно попросить; нет штанов – можно и самому сшить, писатель Эдуард Лимонов, например, и себе шил, и на продажу; мой друг, изображая серьезность, гордо-холодно произнес: научный коммунизм сдал – а какие-то штаны не сошью?.. И так далее. Но оправу-то сам не слепишь, не соорудишь. Проблема из проблем. Особая проблема. Снабжение двух столиц и провинции было небо и земля, но что касается очков-оправ – тут едино. Ни слепить, ни сделать – ни достать.
На прилавках "Оптики" лежало та – ко – е… В других магазинах, например, ботинки все-таки походили на ботинки (да и крепкие были), пальто – на пальто, шляпы вообще шикарные, из ГДР. Оправы же на оправы не походили: нечто корявое, страшное… Делать нечего, такое на нос – на уши и цепляли. Я лично пытался пилить оправу напильником, делать ее поблагороднее – и получалось! Мазал еще ацетоном для блеску.
В начале перестройки журнал "Огонек" уделил этой проблеме особое внимание, напечатал статью. "Огонек" – это сейчас его не видно, а тогда – прожектор! Суть дела: 20 (двадцать) лет где-то на Волге строили завод очковых пластмасс – так и не построили! Что при этом в космос летали, и много еще чего достигали – можно не говорить. Тут другое дело: масштабы бараньего, поистине скотского равнодушия к людям. Ведь самые большие начальники щеголяли в хороших оправах. (Хотя и среди них многие – в корявых; по дикости…).
Словом, на телевидение, к диктору пошли мешки, мешки писем с просьбами достать, помочь. Слезные просьбы. Не может, скажем, красивая девочка носить на лице этот ужас!.. Но даже если телеведущая кому-то и помогла, решить проблему она не могла.
А ведь стоило кому-то из больших начальников – опять же – пошевелить пальцем, взглянуть на эти очки – и никакой проблемы. Весь мир уже был завален всякими товарами – и оправами в том числе…
Я – всю жизнь любитель эстрадной, легкой музыки. Всегда слушал, интересовался, в советское время на последние копейки покупал пластинки, однажды всю получку угрохал на покупку проигрывателя.
И вот появилась возможность слушать "Муз-ТВ", "МТV – музыкальное ТВ" и тому подобное. Иногда сажусь, нахожу тот, другой канал. Занятие бесполезное: или – реклама, или – бесконечная, глупейшая трепотня с кривлянием. Если музыка – самое жалкое вяканье, самое жалкое бряканье.
Одна из рубрик: "Дуракаваляние". Одну эту можно и оставить на все муз-каналы…
Руководство каналов – люди, безусловно, очень серьезные. Строго, не отступая ни на йоту от заданной цели, «воспитывают вкус».
Из всего громадного массива мировой легкой музыки (сюда же, разумеется, входит и весь "рок", в том числе и "тяжелый"), умышленно выбирается самое глупое, бездарное, ничтожное.
Да еще эта бегущая строка, типа сообщения зрителей друг другу. Никогда – о музыке, всегда – всякая чушь…
Глядя в телевизионную программу, думал: смотреть – не смотреть фильм к юбилею Горбачева? Нервенную систему себе портить… Все-таки не удержался – ткнул кнопочку телевизора. Первое, что увидел – самого Горбачева и его рассказ о первых свободных выборах. Горбачев:
– Тридцать пять первых секретарей выборы проиграли! Имели всё, что имеет господь бог – и проиграли!..
Подскочил я живенько к "ящику", давнул кнопочку – и больше не включал.
Помним, помним мы и эти выборы… Сколько разговоров, радостного изумления : какие начальники-то "пролетели"!
А кто выиграл выборы? Предположим, неплохие, но ведь совершенно неподготовленные для государственной деятельности люди. И где они сейчас?..
Первые "свободные выборы"… Так начиналась смута. Развал зкономики, развал государства, развал всего, что создавалось тысячу лет.
А вообще трагедия России – не нашлось в тот момент человека. Минина, Пожарского…
И в атмосфере смуты, развала, пошла орудовать диссидентская свора, эти знаменитые академики, эти фантасмагорические персоны: Гайдар, Шахрай, Собчак, Сахаров, Гавриил Попов, Старовойтова, Александр Яковлев, Немцов, Бурбулис, Ельцин, и еще сонмище им подобных. И Горбачев…
Быль. Начало 1980-х годов. Ленинград. Два соседа по коммунальной квартире, имея добрые отношения, наладили еженедельные совместные походы в баню. В бане, естественно, компания, пиво, водочка, разговоры. Однажды разговорились о политике, дошли и до Великой Октябрьской социалистической революции.
– О! А вот мы у Аркадия Марковича сейчас спросим! Аркадий Маркович, а говорят, всё это ваши устроили?..
Аркадий Маркович, отдуваясь и кривясь, махнул рукой.
– Конечно, наши. Да еще самые злобные, самые кровожадные из наших…
Аркадий Маркович, также и мой добрый знакомый, знал, о чем говорил. Давно отбыв на Запад, служит ныне в одной из самых знаменитых синагог… Нет-нет-нет, я вовсе не хочу сказать ничего такого-этакого, как мог бы кто-нибудь подумать. Я же говорю – добрый знакомый.
Знал человек, о чем говорил – вот и всё.
Перестройка – и "Дети Арбата". Много лет трескотни! Как же не упомянуть? Так же, как и вопрос: откуда они там взялись – на Арбате, эти "дети Арбата"?..
То же самое, разумеется, и в Ленинграде-Петербурге. Помнится, в самом начале своей ленинградской жизни, в начале 1980-х, забрел я на улицу Пушкинскую… Лето, редкий для Питера яркий солнечный день. Народ весь на улице, от мала до велика, и все местные. Приезжие бегают по Невскому проспекту.
Приостановился я у памятника Пушкину, постоял, огляделся. Что-то подобное видел я на юге…
Ну, невозможно же на это не обратить внимания, не заметить! (И не надо только мне ничего шить!).
Кучерявенькие, черноглазенькие детишки. На балконах, на скамейках расселись черные пузастые матроны, лыбящиеся, лоснящиеся мужики – копии Швыдкого…
Вспомнился мне сейчас и не очень давний разговор со стариком-сибиряком, как он после войны ездил с женой в Москву. Прошлись они по улицам, по Арбату, побывали в ГУМе-ЦУМе, и жена, наконец, подтолкнула его локотком, потихоньку спросила…
– Да кто это такие-то? Грузины, что ли?..
А я ведь войну прошел, в Европах побывал, знаю, что к чему:
– Какие грузины? Евреи!
С удовольствием читал в "Санкт-Петербургских ведомостях" великолепные статьи Константина Черемных. Такова и статья "Осень без патриарха" в номере за 30 августа 2003 года, посвященная Борису Абрамовичу Березовскому. Статья большая, но я только маленькую часть возьму, только часть одной строчки:
"…изумленная питерская публика узнаёт, что городом правят некие "Гольдман", "Нижешин" и "Требер".
Хм… Тоже впервые такие фамилии встречаю. Действительно, некие. А может, все-таки Борис Абрамович знает, что говорит? Я это вот в связи с чем. Когда-то была на Ленинградском областном телевидении передача "Запретные темы" – невероятно интересная передача! В одной из них доктор юридических наук, профессор Олег Каратаев рассказывал, как они с другим доктором наук, профессором Анатолием Собчаком пришли в свое время … в котельную, где трудилась кочегаром некая Дуся Брандман (именно так: Дуся, а не Евдокия). Видите: опять надо писать – некая, и опять – никому не ведомая фамилия. Тем не менее именно Дуся Брандман определяла, кому быть большим начальником.
Оглядела Дуся стоящих перед ней навытяжку двух профессоров, и ткнула угольным пальцем в грудь Собчаку:
– Вот ты будешь мэром.
По шнобелю, что ли, определила?
И покатила свою тачку дальше.
"Изумленная питерская публика узнаёт, что городом правят некие…"
Представляю себе реакцию почтеннейшей публики! И у меня точно такая же.
Однако, за что купил – за то продал. Передачу эту помню прекрасно, жалею, что не записал на видео. Но какая проблема? Запись может быть и на телевидении, и уж наверняка – у многих в городе Санкт-Петербурге.
Темы, оно, конечно, запретные, но ведь и шила в мешке не утаишь! Кстати, кое-что что из рассказа уважаемого Олега Гурьевича Каратаева я опустил, чтобы совсем уж не дразнить самых черных бесов. Только чуть красок добавил в эту угольно-черную картину. Впрочем, бесы и этого сильно не любят…
Бесы сокрушались, рожи строили сокрушенные:
– Метили в коммунизм, а попали в Россию.
Попали, куда метили…
"Он ослаблен, этот великий народ, преобразованиями, войнами, коммунистическими экспериментами, геноцидом производственным, нерусскими вождями, широкомасштабными издевательствами и репрессиями, произведенными нашими куражливыми, безграмотными и самыми отвратительными правителями, мордовавшими Россию и ее народ на протяжении семидесяти с лишним лет. Страна инвалидов, страна больных людей, где мужик уж и не мужик, где средняя продолжительность жизни его подкатывает к пятидесяти годам, где баба – и трактор, и бык".
Это – великий русский писатель Виктор Петрович Астафьев. Строки из его комментария к своему роману "Прокляты и убиты".
Лет пятнадцать, начиная прямо с 1985 года, «демократы-реформаторы» все время орали-визжали о 1937-м годе – как символе сталинских репрессий. Хотя уничтожение всего лучшего в России началось еще в революцию, гражданскую войну, поставлено на планомерную основу в 20-е годы и продолжалось вплоть до смерти Сталина в 1953 году.
А 1937 год знаменателен тем, что кремлевская косилка смерти добралась и до своих – тогдашних «демократов-реформаторов»…
Май 1991 года. Я – редактор многотиражной газеты на одном из предприятий Ленинграда. Телефонный звонок, говорит секретарша генерального директора. С некоторым раздражением в голосе.
– Поедете с директором в Смольный, больше некому. Надо бы секретаря парткома, да найти никого не можем, ни секретаря, ни замов…
Немыслимо! А ведь есть и записные партийные активисты, которые еще и большие начальники, не то что я. Раз уж дошли до меня, значит, никто не хочет ехать в Смольный – в обком партии, то есть… Правда, партбилеты к тому времени уже посдавали очень многие, и активисты в том числе. И людей можно понять: кто знает, чем всё закончится… А закончилось в августе, когда партком опечатали, и милиционер торчал-дежурил у дверей. (Вот он, реальный путч!).
Почему не сдал партбилет я? Так ведь вступил года за три до того, понимая, что партия – стержень государства, а идеология – дело даже не десятое, а сто десятое. Хотя, конечно, корежило… И скажу еще, самое главное: партия – это было всё, и даже тот, кто в ней не был, все равно в ней – был. И тот, кто нынче, как бы между прочим, или с гордостью, говорит, что никогда в КПСС не был, лукавит. Если в Советском Союзе жил – значит, был!
Приехали в Смольный. В небольшой комнате собралось человек пятнадцать-двадцать: директора предприятий и парткомовский народ. И, как видите, околопарткомовский. К собравшимся вышел один из секретарей обкома партии – обсудить, что можно сделать для агитации за кандидата от КПСС Н.И.Рыжкова на предстоящих в июне выборах президента РСФСР. Однако все понимали: шансов – почти никаких. Вся агитация и пропаганда – в других руках.
Следующую сцену помню с фотографической и магнитофонной точностью.
Говорит секретарь обкома:
– Если победит Ельцин, уже в этом году всё будет кончено. Будет развален Советский Союз, остановлена промышленность.
Единый выдох:
– Не может быть!!!
– К сожалению, это так. Мы знаем их планы…
Знакомо? Много лет такая картина по всей стране!
За прошедшие десятилетия, в самых разных изданиях, в том числе и в книге Бориса Олейника "Князь Тьмы", мне встречался следующий текст:
"…Мы бросим все, что имеем, чем располагаем, … все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей. Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих сторонников и помощников в самой России.
Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания…
Из литературы и искусства мы постепенно вытравим их социальную сущность, отучим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением, исследованием тех процессов, которые происходят в глубине народных масс. Литература, театр, кино – все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства – словом, всякой безнравственности…
В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху....
Мы будем незаметно, но активно и постоянно способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель… Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого…
Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивое предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, – все это мы будем ловко, незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом.
И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или даже отчетливо понимать, что происходит… Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ их оболгать и объявить отбросами общества…
Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда главную ставку делать на молодежь, станем разлагать, развращать, растлевать ее.
Мы сделаем из них циников, пошляков, космополитов. Вот так мы это и сделаем."
Сильно сказано…
Такие слова якобы произнес в 1945 году известный политик, дипломат, разведчик, глава Центрального разведывательного управления США Аллен Даллес. Несколько десятилетий этот текст кочевал из одного издания в другое – и таким образом стал историческим документом! Потому я и привел его практически полностью. Ну, у кого повернется язык назвать его фальшивкой?! Хотя Аллен Даллес, как выяснилось в конце концов, таких слов и не произносил. Фразы, высказывания – взяты из двух художественных произведений, объединены в одно целое…
Документ-произведение живет своей жизнью в историческом контексте. Публикаторы не знали, а некоторые не знают до сих пор, что не Аллен Даллес его создал. Хорошо, убираем авторство Аллена Даллеса, и смотрим на минувшие десятилетия, до самого 1945 года, сквозь призму этого документа.
Что меняется по сути?!
Прав документ!
Потому и печатался – самыми серьезными и ответственными людьми.
Но как изгалялись над патриотическими изданиями разные "демократические" журналисты, например, Марк Дейч и компания, когда стало известно, что это не доклад Аллена Даллеса!
Появился, в новое время, в интернете, и реальный доклад… Хотя, посмотрите сами: там уже целая эпопея с «докладами Аллена Даллеса»! Так что сам черт их не разберет, с этими шпионскими тайнами, да еще интернет-сумбуром. Возможно, никакого «доклада» и вовсе не существует. Но я почитал «реальный»: похоже, поскольку это чисто чиновничий труд – суконный язык, кондовые обороты… Но тоже исторический документ, масса интереснейших вещей! Приведу один момент – чтоб еще раз сбить с копытОк "демократических" кривляк – уже самим Алленом Даллесом!
Говоря о "международном коммунизме", разных его частях, он сказал следующее: "… лишь часть международного коммунизма … обусловлена влиянием окружающих обстоятельств и может быть соответственно откорректирована".
А вот другая часть.
"Другая часть представляет нечто вроде результата естественных биологических мутаций. Она порождается наследственной склонностью к "пятой колонне", которой подвержен определенный малый процент членов любого сообщества, и отличается отрицательным отношением к собственному обществу, готовностью следовать за любой противостоящей ему внешней силой. Этот элемент всегда будет присутствовать в любом обществе и использоваться не слишком щепетильными аутсайдерами…".
Использоваться прямой термин, шпионами, понятно, не мог, но и "кривой" куда как хорош! Охватывает каждого "элемента" по хребту в "пятой колонне"! Они-то всегда думают про себя, что несут "знамя прогресса", что они самые передовые, "продвинутые"! Оказывается – всего лишь биологические мутанты.
Они-то как раз и "корректируются" как надо и куда надо, от "коммунизма" до "демократии"…
Однако, не ожидали, явно не ожидали биологические мутанты такого оборота. Они, конечно, тоже прочитали документ, но делать нечего – промолчали.
Зато, уже будучи в аду, они всё равно будут выскакивать из чанов со смолой, со сковородок будут соскакивать – и орать своё!
В обществе нет никакой идеологии…
Глупости!
Все отделы пропаганды, все идеологические отделы сейчас на телевидении – всех уровней. (А с недавних пор – и в интернете, «супер-демократическом» явлении, построенном на цифре 666).
А уж какова идеология телевидения… Такова идеология власти!
Пишу эти строки в марте 2015 года, в самый разгар конфликта с Украиной. Главный идеолог там сейчас – Савик Шустер. Иногда какие-то эпизоды его передач показывают и по российскому телевидению – с целью покритиковать, естественно…
Однако, совсем недавно (ну совсем же еще недавно!) Савик Шустер вытворял то же самое на российском телевидении, что и сейчас на украинском.
В интернете иногда показывают разное видео с Украины. Девушки, женщины, молодые люди – и ненависть, злоба, остервенение, осатанение – самые грязные ругательства, дикий мат… В адрес России, русских.
Это – работа Савика Шустера. Не Турчинова, не Яценюка, не депутата Ляшко, не любимицы российских «демократов», Юлии Тимошенко – работа Савика Шустера. Который еще совсем недавно несколько лет разглагольствовал в московской телестудии НТВ – защищая «демократию» в России! Это был такой дурдом, такая грязь, гадость, пакость…
Забыли?!
Забыли… Хотя обыватели вовсю таращились каждый вечер на экран, «от всей души» сочувствовали Немцову, Хакамаде, Новодворской… И Савику Шустеру.
Наконец, Савик Шустер исчез. А подельники его, начальники, сторонники, горячие поклонники – в России остались!
Когда держу в руках эту газету, которая до сих пор считается одной из основных газет Санкт-Петербурга, вспоминаю с усмешкой одну историю на ее страницах… Дело было где-то в начале перестройки, но цитирую, кажется, дословно. Итак, корреспондентка газеты (нечто невозможнейшее, какой-то двойник из революционной прессы 1919 года, которую цитировал Бунин в "Окаянных днях"), подошла к писателю Валентину Распутину. Пишет:
– В ответ на просьбу об интервью Валентин Григорьевич посмотрел с грустью: знаете, я очень боюсь вашу газету – передёрнете ведь всё, переврёте…
Корреспондентка та, наверное, давно уже – там… У теплого моря, под пальмами, нянчит внуков. А газета в 90-е годы заняла свою нишу: махровая (сознательная!) желтизна, размазывание всяческой грязи. Да еще из номера в номер, на первой странице, а потом и внутри – крупно, черно, стра-а-а-шно: антисемиты! черносотенцы! скинхеды!.. Фа-ши-сты-ы-ы-ы! Ы-ы-ы-ы-ы-ы!..
А уж передернуть и переврать – коронный номер.
В те же перестроечные дни одна из московских газет (она же – всероссийская) назвала Валентина Распутина: "фашиствующий писатель". И эта газета по сию пору сохраняет свою ориентацию…
В конце 1980-х годов был со мной такой случай. Судьба забросила в США, на тихоокеанское побережье, в город Портленд. И случайно познакомился я там с корреспондентом нашей самой главной в те времена газеты – «Правда». Идем по улице, толкуем, естественно, о делах в Отечестве, о том о сем, о литературно-культурных событиях. Я упомянул Валентина Распутина… Собеседника моего перекосило, заколдобило: да, Валентин Распутин мастер слова, но… Он же!.. Он!.. Он же ничего не понимает!
Прямо истерика сделалась с корреспондентом главной советской газеты. Запросто можно поверить в сигнал от пирамиды Хеопса… Кое-как двинулись дальше по улицам ночного Портленда.
Таковы газеты – корреспонденты в наших столицах, после нескольких революций, устроенных одними и теми же силами…
Значительная примета "перестройки". В самом начале, в последние советские годы, перед читателями газет – журналов предстали творения авангардистов – абстракционистов. С писателями, музыкантами, поэтами тоже началась шумиха, но потише (впрочем, это из другой оперы). Авангардисты – абстракционисты – андеграундщики поперли в глаза. Да с большущими статьищами! Особенно старался цветастый журнал "Огонек", попавший в руки лютых, махровых "демократов".
Хотя ведь понимают "демократы": андеграундщики, авангардисты, абстракционисты, представители "современного искусства" – ну абсолютно же никому не нужны. Интересны только друг другу, только своей группе товарищей.
Реакция человека, попадись ему на глаза "авангардные творения", известна:
– Чепуха, мазня.
А в галерее с классическим искусством человек рассматривает всё, от и до. И ставит высшую оценку:
– Красиво!
Наркотики. Это пришло с так называемой перестройкой – и я прекрасно помню этот момент. Именно момент! В те дни, когда еще никто ни сном-духом ни о каких наркотиках, все средства так называемой массовой информации в один момент, как по сигналу (или все-таки по сигналу?) подняли такой крик, визг, вой, хай о наркотиках! Несколько лет визжали. Разумеется, о вреде наркотиков.
Так все были проинформированы. Разумеется, о вреде наркотиков.
И пошло-поехало…
Сейчас, когда наркомания действительно страшная, как-то поутихли…
Характеризуя разные явления нашей жизни, "демократические" СМИ одно время очень любили поминать Шарикова. Чуть что:
– Шариков! Шариковы ! Всё поделить! Шариковщина!
как-то совсем – ну абсолютно! – им не приходит в голову, что Шарикова сделал Шариковым вовсе не профессор Преображенский, а Швондер, Швондер, Швондер! Шариков – это самая вульгарная форма Швондера, а сам Швондер всеобъемлющ, это и шариковщина – и швондеровщина.
Так-то, граждане шарико-швондеры, прежде всего с телевидения…
Ну, а "реформаторы" первой волны – это же поголовно Швондеры! В те времена и визг про шариковщину стоял – с утра до вечера. Что характерно…
Люди как люди… квартирный вопрос только испортил их…
Знаменитые слова Михаила Булгакова. Намучился он с этим "вопросом". Между прочим, есть у него изречение прямо для "Книги мудрых мыслей": жилище есть основа жизни человеческой.
Когда я, скромный-грешный, вспоминаю свою жизнь в коммунальной квартире, то начинаю с 8-этажных матов, продолжаю 12-ти и заканчиваю 16-этажными… Других слов нет.
Однако, какие примеры можно припомнить для моего "дайджеста"? Вспоминается давний телерепортаж с какой-то железнодорожной станции. Люди – работающие, наверное, железнодорожники, несколько семей, многие годы живут в вагонах. Из года в год им что-то обещают, но вот уже и дети выросли, в армии служат, в институтах учатся… Вагоны поржавели, к рельсам прикипели.
Что с этими людьми стало – через годы? Скорее всего, поселили в другие вагоны…
Вспоминается и другой репортаж, с Волги, из дома, где когда-то снимали фильм "Очи черные" Никиты Михалкова. Очаровательный дореволюционный особнячок обветшал вконец, просто разваливается, но в нем живут несколько семей. Печь, где когда-то пекли пирожки для Марчелло Мастроянни, не топится. Температура на градуснике – ноль. Бабуля прижимает к себе большого кота: "Вот моя грелка!"…
В администрации, куда пришли телевизионщики, дом числится благополучным: в программу расселения ветхого жилья не вошел, печи, по сведениям, топятся, и вообще – там вполне можно жить. Однако у жильцов документ: дом признан аварийным еще 7 лет назад. Был на государственной охране – теперь с охраны снят…
И таких примеров по стране – десятки, сотни, тысячи в каждом поселке, городе, городке.
Наисквернейшее положение – в Санкт-Петербурге. Бесподобный, бесподобный сюжет показан по одному из центральных каналов: из Петербурга – на всю страну. Значит, так: телекамера движется по Невскому проспекту, заворачивает в арку, поднимается по лестнице. Звонок в дверь – открывает старушка в затрапезном халате.
Показывает кухню: огромное, черно-серое помещение, со множеством газовых плит. Народу шастает туда-сюда – как на Невском проспекте, только с кастрюлями, чайниками, ложками-поварешками.
Начинается экскурсия по квартире.
– Когда кто-нибудь заскакивает в душ, мы в кухне на краны цепляем красные тряпки, чтоб никто не включал, чтоб человек под душем не ошпарился, – рассказывает одна из жительниц квартиры.
– Да у нас народ хороший, понимающий, – поддакивает старушка.
Камера подходит к туалету, где все время очередь…
Естественно: в этой коммуналке … 17 комнат!
– Да у нас-то люди терпеливые, смирные, – продолжает комментировать старушка. – А вот у моей подруги – ой-ё-ёй… Народ страшно скандальный, такие драки, та-а-кие драки бывают… Все морды друг другу поразбивают!
Немудрено…
Экскурсия по квартире продолжалась, и тут выяснилось, что всё обстоит точно как в песне Высоцкого:
Система коридорная,
На тридцать восемь комнаток -
Всего одна уборная.
Три ступеньки – переход, и … начинается вторая квартира, под другим номером! А по сути – всё едино. Целый этаж на Невском!
Как понимаете, дальше не экскурсия – поэма!
А знаете, для чего была эта экскурсия затеяна? Телевизионщики хотели уесть питерского губернатора Яковлева: не демократ! Проблемы народа не решает – не демократ! Вон что в городе творится – о людях не заботятся… Не демократ!..
В Ленинграде-городе, Петербурге, культурной столице, жилищная проблема еще и настолько тесно переплетена с разными человеческими страстями-горестями…
Как-то показали репортаж из Петропавловской крепости. Были там какие-то квартиры… За тридцать лет жизни в Ленинграде-Петербурге я насмотрелся, наслушался столько всяких историй с этими проклятыми квадратными метрами, дециметрами и даже сантиметрами!.. (Квартирный вопрос – это все-таки как-то шикарно звучит!).
Но петропавловская история довела до столбняка… В общем, так: комната, в которой не один десяток лет живут бывшие муж и жена – чужие друг другу люди. В комнате, в качестве перегородки – шкаф…
Казалось бы, чего стоило кому-нибудь куда-нибудь уехать? Логичный вопрос! Для не-питерского жителя. Но: "петербургские обстоятельства" (Н.Лесков), петербургская психология…
Уверен : в Африке, в Азии, в Того, на Занзибаре, в фавелах Рио-де-Жанейро, в любой стране – человек ушел бы, уехал!
А у нас… Люди как люди, квартирный вопрос только испортил их. Поскольку нет основы жизни человеческой.
Большевики в Советском Союзе на всё устроили нормативы – в том числе на жилье, на квадратные метры. Где самые малые нормативы? В России, разумеется, где самые большие просторы и возможности. Где самые большие нормативы? В Прибалтике, разумеется.
Так регулировали жизнь.
Подступаясь к жилищному вопросу, власти всех уровней все-таки не представляют себе всей бездны проблемы. Никакая программа, никакая ипотека ни-че-го не решит. Только выделение максимально возможных сумм из бюджета государства, вообще изо всех имеющихся бюджетов – на строительство жилья и бес-плат-но-е предоставление квартир всем нуждающимся может создать основу жизни…
Я считаю, что развалу Советского Союза, и вообще крушению страны, самым наипервейшим образом способствовал дефицит всего и вся. Поэтому снова возвращаюсь к словам М.С.Горбачева, которые у меня в предисловии к этим заметкам.
"Ну, и в-третьих, народ бы никогда не отвернулся от руководства страны и ее президента, если бы были приняты оперативные меры по ликвидации товарно-продуктового дефицита, а возможности и деньги для этого у государства имелись".
Очень показательно это горбачевское "в-третьих"! Народ и "отвернулся", потому что "в-третьих" а не во-первых, и не во-вторых.
До самого главного, до этого "в-третьих", дело и не дошло. Вместо этого отправили работать "челноками" научных сотрудников, всех деловых, активных людей. А также и не деловых, которые сдуру сунулись в это дело – и прогорели. Миллионы денег прогорели – и миллионы людей.
