Читать книгу: «Она. Девушка с побережья», страница 6

– Ты бы хотела иметь такую дочь, как она, – вдруг произнес он, за долгие годы совместной жизни, он знал, как сделать ей больно.

– Ты прав, да и ты тоже, – парировала она.

– Я старался воспитать Флоренсию именно такой, но она пошла в твою сестру.

– И это беспокоило тебя?

– Нет, сблизило с доньей Элеонорой, теперь я понимаю, как сложно воспитывать такую дочь, – он улыбнулся, их совместные разговоры всегда ходили по острию от взаимной боли до взаимного притяжения.

– Хуан влюблен в Лус, – улыбнулась Антония.

– Агирре влюблен в Равиола, – рассмеялся он.

– Забудь уже прошлое, – она взяла его за руку.

– А ты забыла? – он пристально посмотрел на нее и, прочитав ответ в ее бездонных глазах, отнял руку.

Игнасио импровизировал, и у него получалось великолепно, что приводило Флоренсию все в больший восторг. Он наблюдал за дочерью Антонии и не мог поверить своим глазам. Бланка была права, она действительно танцевала лучше Марии, лучше всех танцовщиц мира, она по праву называлась королевой Побережья. А ведь он никогда бы не подумал, что девочка, которую называли цветком жизни, станет такой красавицей. Она широко ему улыбалась, и от его восхищенных взглядов зажигалась все больше и больше. Хулио всегда был рядом, он старался не отставать от Флоренсии, но вела всегда она. Гильермо никогда не танцевал, вспомнил бывшего друга-врага Игнасио. Всегда он был лишь зрителем-воздыхателем, тайным надсмотрщиком. Он часто приходил в танцевальную студию, ведь здесь пела Мануэла, его невеста, но его восторженные взгляды были адресованы не ей. Игнасио смотрел на Хулио и видел в нем то, чего не было у отца. Силы и любви к жизни. Он смотрел на Флоренсию и понимал, что она любит этого заносчивого парня, стоящего рядом с ней. Но принесет ли эта любовь ей счастье или горе, он не мог предугадать.

Репетиция подходила к концу, когда дверь открылась, и он первый увидел Антонию, словно прошлое вернулось. А за ним настоящее, Лус, шла за ней. По лицу старой подруги он понял, что она не ожидала увидеть его здесь, тем более на месте гитариста, с собственной гитарой в руках. Он пристально смотрел ей в глаза, поглаживая выведенные когда-то ровные линии первой буквы ее имени. Она еле сдержала слезы, когда Мария пропела: «Я боюсь прошлого, которое возвращается…» Затем ее взгляд перешел на Флоренсию, танцующую в объятиях Хулио, и она удивилась новым движениям севийаны. Лус тоже наблюдала эту сцену и все желание помириться ради Антонии с ее дочерью, как рукой сняло. Наконец, зазвучал последний аккорд и все зааплодировали друг другу, поблагодарив за прекрасный момент жизни, который останется навсегда.

– Папочка, ты играл великолепно! – Лус обняла отца, оттолкнув Флоренсию, направляющуюся к нему, чтобы выразить свое восхищение. Он заметил это полу-движение, это микро-выражение ее лица.

– Спасибо, дорогая, – он обнял дочь и протянул руку Флоренсии, – А вот, кто была настоящая звезда сегодняшнего дня, – он обнял ее и поцеловал в макушку, теребя ее кудряшки, от чего та почувствовала себя маленькой девочкой.

Лус с ревностью взглянула на отца и Флоренсию. Антония не смогла сдержать слез и расплакалась, Лус подошла к ней и успокаивающе обняла. Двое так и стояли в окружении детей друг друга, и глядя в глаза, словно погружаясь в прошлое.

– Мне кажется, без Марии мы бы не справились, – Флоренсия взяла лучшую подругу за руку и поцеловала в щеку, теперь и у нее на глазах заблестели слезы.

– Что случилось, Флор? – подруга сразу почувствовала что-то, что происходило в потаенных уголках ее души.

– Папа никогда не хвалил меня за танцы, – произнесла Флоренсия, – Как бы я хотела, чтобы сеньор Игнасио никогда больше не уезжал! – едва произнесла она, как все мигом посмотрели на нее.

– Моя дорогая, – Игнасио обнял Флоренсию – Я не уеду, если ты этого хочешь.

Все со странностью наблюдали эту сцену, особенно поражена была Лус. Но Антония понимала, что рано или поздно они ответят за все. Он обнимал Флоренсию и смотрел на бывшую жену, им обоим было одинаково больно.

Хулио не понял ее тогда, как и не понимал позже. Он знал, что ревновать Флоренсию к мужчине, ровеснику ее отца, было, по меньшей мере, глупо, по большей – странно. Озадаченная Лус решила воспользоваться моментом всеобщего смятения и подошла к Хулио.

– Он не прав, самым лучшим был ты, – прошептала она ему в ухо.

– Спасибо, красавица, на самом деле, я только новичок, – он стоял рядом с Лус, но взгляд его был устремлен на Флоренсию. Лус заметила это и провела рукой по его плечу, возвращая его внимание к себе. Сработало.

– А теперь, думаю, будет лучше всего отпраздновать все это веселой фиестой в кафе! – предложил Игнасио.

Его предложение было встречено шумными одобрительными возгласами и овациями. Большая веселая компания отправилась в свое любимое кафе. Когда Игнасио пропускал Антонию вперед, открывая ей дверь, владелец кафе, Маноло, не поверил своим глазам, решив, что со зрением уже давно проблемы, но когда за ними вошли остальные и Игнасио весело крикнул:

– Маноло! Всем гаспаччо и тостад, твоих фирменных. Не таких хороших, как у моей мамы, но все же необычных. Стакан в руках Маноло с грохотом упал на барную стойку, но не разбился.

– Маноло, ты как-будто призрака увидел? – похлопал его по плечу Игнасио и рассмеялся, бармен перевел взгляд на смеющуюся Антонию и улыбнулся. Давно не видел он ее такой веселой. Неужели ее пропавший муженек и вправду вернулся?

– Игнасио, это ты? – наконец произнес он.

– Я! Я! – повторил тот.

– Игнасио! – старые знакомые обнялись, и Лус посмотрела на Флоренсию.

– Моего папу здесь все знают, – гордо произнесла она.

– Он просто замечательный, – мечтательно сказала Флоренсия.

– Смотри, я начну ревновать, – шутливо сказала Лус, он не думала шутить.

– Да я тоже, – парировала та.

После веселой фиесты самые стойкие направились на гаспаччо к донье Кармен. Антония не хотела идти, но желание еще немного побыть с Лус и Флоренсия, в глазах которой светилось это сумасшедшее желание побыть дольше с Игнасио взяли свое, и она уступила. Молодёжь расположилась на заднем дворе под апельсинами, донья Кармен опять начала свои долгие рассказы о прошлых днях на Побережье.

– Сегодня я расскажу вам одну очень увлекательную историю, – начала она и взоры всех обратились к пожилой донье, – Она началась много лет назад, за десятилетия до вашего рождения. Произошла она здесь, на Побережье. В ту пору оно выглядело по-иному. Здесь не было так много домов, туристы не тянулись сюда со всей Европы. Это был небольшой закрытый район со своими правилами. Мы назвали его «Побережье». В районе было всего два больших и красивых дома, а не то, что сейчас, и для детей из приморских улочек было очень необычно наблюдать за красивыми декорациями этих двух домов, стояли они друг напротив друга, один на вершине, второй у набережной. Две знатные семьи управляли этими домами. И в двух семьях подросли два красавца-молодца, два лучших друга, уважавших общество и друг друга. Франциско и Антонио. Первый навсегда отдал свое сердце морю, а второй все-таки пошел на поводу у родителей и продолжил семейное дело плантаторщиков апельсинов. У Антонио уже была невеста, прекрасная Мерседес, так отлично подходившая его семье. Сердце Франциско пока было свободно. Однажды прекрасным летним вечером оба друга прогуливались по набережной и увидели, как группа путешествующих певцов и танцоров разыгрывали концерт на площади. Внимание обоих привлекла танцующая королева этого квартета. Она двигалась, словно пантера, завораживая обоих. Ее мягкие кудри развевались на ветру, она летела в свободном танце, освещаемая пламенем костра. Люди потихоньку расходились, а два друга остались с группой и не сводили завороженных взглядов с чарующей танцовщицы. Вскоре им предложили остаться на ночь, и когда темная летняя ночь накрыла их нежным покрывалом, вся компания танцоров и два друга пошли на пляж и расположились у воды, слушая шум прибоя. Танцовщица перестала танцевать и присела у костра, один из друзей, более сильно впечатленный ее танцем все никак не мог оторвать от нее влюбленного взгляда, второй же ее возненавидел. Потому что не мог ею обладать, его уже связывали узы данного слова другой. Но уйти он, тем не менее, не мог, только одно созерцание этой девушки доставляло ему несравненную ни с чем радость. Франциско решил не терять времени даром и познакомился с таинственной танцовщицей, он всегда был немного смелее Антонио. Он послушался зова души и пошел служить на море, послушался зова сердца и вскоре женился на прекрасной танцовщице. Сколько шума это вызвало в высшем обществе! Люди не переставая твердили об их любви. Связанный словом первый друг становился все мрачнее с каждым днем, и его невеста тоже. Никто не знал, что скрывалось в душе Мерседес, но многие поговаривали, что она была влюблена в собственного мужа, что не было чем-то постыдным, но он ее так и не полюбил. Она буквально возненавидела прекрасную Элеонору. Но у той была своя отдушина, ее любимая подруга Кармен, с которой они делили и горести и счастье. Но время шло, Элеонора попала в высший свет и встречи с Кармен становились все реже и реже, пока не прекратились совсем. Вскоре муж Элеоноры не вернулся из затянувшегося плавания, и она осталась одна с двумя дочерями на руках. Гордость не позволила ей просить помощи ни у кого, но старый друг ее мужа все понимал и в тайне помогал ей. Сердце бывшей танцовщицы было в шипах, его согревала память о муже, доставившим ей столько счастья, и его же разрывала любовь к его лучшему другу, когда-то посчитавшему ее недостойной звания его жены. Мерседес яро возненавидела Элеонору и при всяком возможном случае старалась оскорбить и унизить ее. Элеонора не оставалась в накладе. Вскоре на некогда спокойном Побережье началась настоящая война двух некогда дружественных семей – де ла Вега и Эрнандесов. Они хорошенько подпортили жизнь себе и детям, – сказала в заключение Кармен.

Дети ахнули от удивления и начали засыпать пожилую донью вопросами, а Антония и Игнасио, воспользовавшись моментом, вышли в сад.

– Я столько раз слышал эту историю, – первым заговорил он.

– Мама никогда не рассказывала мне ее, – призналась она, – А ведь когда-то она тоже танцевала, я не могу в это поверить.

– Признаться, я тоже, – улыбнулся он.

– Ты ее никогда не любил.

– Думаю, у нас это взаимно, – опять улыбнулся он.

– Когда ты улыбаешься, мне кажется, что ты прежний, – попыталась затронуть волнующее она.

– Не надо, Тони, не вспоминай, так будет лучше. Для меня, тебя и твоего мужа.

– Бывшего мужа, – поправила его Антония, – Мы развелись.

– Но Флоренсия сказала мне, что ты счастлива с Агирре, – удивился он.

– Флоренсия хочет, чтобы я была счастлива с ним. Но это не так, – она пристально посмотрела на него.

– Он хороший отец? – пересиливая себя, спросил он.

– Он хороший, отец, Игнасио, – подтвердила она.

В этот момент оба понимали, что так много времени потеряно, так много жизни прожито в дали друг от друга. Нет, уже никогда все не будет, как прежде.

– А ты ведь тоже не один все это время жил? У тебя есть женщина? Или жена?

– Женщины были, да, но жена у меня была только одна, – он серьезно посмотрел ей в глаза, от чего стало нестерпимо больно, он корил ее за брак, – Почему ты спрашиваешь? – он опять вернулся в свою невозмутимость.

– Потому что мне хочется знать, черт возьми, как ты жил все это время! – не сдержалась Антония.

Он стоял молча, его раздирали противоречивые чувства. Ему так хотелось показать ей насколько больно было ему и в тоже время он хотел все забыть и оставить в прошлом.

– Мама, ты здесь? – их тишину нарушила Флоренсия.

– Да, родная, мы сейчас уходим, – придя в себя, сказала Антония.

– С тобой все в порядке? – дочь взяла ее за руку, она давно не видела мать такой возбужденной, – Если вы обидели мою маму, вам несдобровать, – обратилась она к Игнасио, стоявшему в лунном свете с самым суровым выражением лица, которое Флоренсия когда-либо видела.

– А если она меня обидела? – спросил совершенно серьезно он и вышел из сада.

– Все в порядке, Флор, мы просто вспомнили прошлое.

– После сегодняшней истории доньи Кармен я думаю, что и о вас я многого не знаю.

В тот вечер Хулио и Мария вернулись домой поздно, чем озадачили своего отца.

– Где вы были? – удивился он.

– Мы были у доньи Кармен, – ответила Мария, отчего отец удивился еще больше.

– Да, пошли туда после танцев, – добавил Хулио, уже поднимаясь к себе.

– Ты ходишь на танцы? – не переставал удивляться Гильермо, – Твоей бабушке это не понравится, – серьезно сказал он.

– Да, зато я знаю, что ей понравится, – усмехнулся он, – Например история любви сеньоры де ла Вега и моего деда!

– Не смей говорить ей об этом! – испугался Гильермо.

– И я узнаю об этом от совершенно посторонних людей!

– Я думаю, лучше не напоминать ей об этом, раз бабушка сама об этом не говорит. Это должно быть больно, когда твой муж тебя не любит, – старалась успокоить брата Мария. Гильермо грустно посмотрел на дочь.

– Это глупости, Мария, если бы он любил сеньору де ла Вега, он бы женился на ней, а не на бабушке. Все просто! – слова тронули Гильермо за живое и он произнес:

– Ты многого не понимаешь в любви, сынок, иногда долг перевешивает чувства.

– Это все ерунда! Если любишь по-настоящему, борешься до конца.

Гильермо ничего не ответил, проводив молчаливым взглядом детей. Сын был так похож на него в молодости! Тот же пыл, тот же темперамент, та же гордость и та же уязвимость. Он прошел к себе в кабинет и взял отчеты с плантации. В последнее время дела шли хорошо. Его любимый сорт апельсинов – Мария – давал хороший урожай. На 10% больше чем в прошлом месяце. Он старался сконцентрироваться на цифрах и не дать воспоминаниям унести его в тот день, когда был обнаружен этот сорт и главное, в обстоятельства его названия.

А ведь стоял жаркий июньский день. Он был молод и горяч. И она была с ним. Такая яркая и живая.

– Гильермо, смотри, какой интересный вкус у этого апельсина, он вырос в тени нашей хижины, – она протянула ему маленький оранжевый шарик солнца, – А, значит, его осветил свет нашей любви, – и действительно, то ли близость к морю, то ли тень от хижины, вкус был другим, резковато-сладким, – Мы посадим его и вырастим, – улыбнулась она и сдержала свое слово. Первое дерево выросло у хижины. Потом семена были собраны для более крупных посадок. Их становилось все больше и больше. Новый сорт он назвал «Мария», как вечная память об ушедшей любви.

15

Прошла неделя со дня заключения пари, но ничего не произошло. Признания не последовало. Но Хулио искренне верил, что сумеет растопить Флоренсию, и она все-таки признается ему в любви. Он старался сдерживать свой темперамент и не грубить ей, иногда получалось, иногда нет. Он был уверен, она сдастся, и им не придется танцевать севийану наоборот. Для реализации своего плана, он решил прокрасться к ней очень рано и поймать ее еще спящей. Он помнил, что эти дни она гостит у бабушки, поэтому пришлось проснуться еще раньше, чтобы дойти до возвышенности, где находился дом де ла Вега.

Летнее субботнее утро в доме де ла Вега всегда начиналось рано только для одной важной персоны, для его владелицы, сеньоры Элеоноры. Когда солнце поднималось над горизонтом зеленовато-синего моря, заливая своим теплом и светом передние комнату и террасу, она уже встречала его стаканчиком апельсинового сока, над которым всегда подтрунивал Игнасио, считая, что она добавляет туда вино. Каждое утро она просыпалась с первыми лучами солнца и смотрела на горизонт, принесший когда-то ее судьбу, горизонт, забравший у нее счастье. Ее дорогой сеньор де ла Вега, капитан дальнего плавания, всегда уходил и всегда возвращался. В память о дорогом муже она каждое утро посвящала их воспоминаниям. Он был настоящим кабальеро, как красиво он за ней ухаживал, как красиво он ее любил. Совсем не то, что Эрнандес, смотревший на нее своим волчьим взглядом. К ее огорчению ни одна из дочерей не хотела такого счастья, и Элеонора искренне этому удивлялась, пытаясь навязать обеим девочкам свое видение настоящей любви. Ведь когда-то она сумела обуздать свои чувства и сделать правильный выбор. Правильный… для кого? Но ни старшая, ни младшая не пошли по ее стопам. Антония влюбилась в гитариста, с которым ее потом пришлось разлучить, хорошо, что второй брак удался. По крайней мере, Элеонора именно так и считала до недавней новости о разводе. А Мария влюбилась в женатого мужчину, к тому же в сына ненавистного семейства! Даже это готова была ей простить строгая мать, но было уже поздно. Она исчезла. В тот злополучный день Элеонора также проснулась на рассвете и увидела отходящий теплоход, какое-то странное ощущение охватило ее тогда, предвещающее несчастье, она вспомнила покойного мужа. Откуда она могла знать тогда, да и сейчас не была в этом полностью уверенна, но все же предполагала, что именно тот теплоход увез ее младшую доченьку. Ах, какой же глупышкой была Мария! Повелась на уловки этого Эрнандеса, он вскружил бедняжке голову, имея невесту. А ведь женился он все равно на другой! Совсем как его отец. Хорошо, что у Элеоноры тогда хватило мудрости распознать истинные желания Антонио. Как бы там ни было, Элеонора, навсегда потеряла свою дочь. Где она сейчас? Жива ли она еще? Слезы покатились по морщинистым щекам. Никогда в жизни не простит она Эрнандесу его холод и жестокость по отношению к ее малышке. Даже своего первого зятя она так не ненавидела, как его. Она слегка напрягла зрение, и ей показалось, что она видит молодого Эрнандеса, крадущегося к ее дому, видимо воспоминания сегодня были такими сильными, что показались ей реальностью. Она откинулась на кресло-качалку и вдохнула южный воздух.

Хулио, довольный своим новым планом, спокойно поднимался к имению де ла Вега, справедливо предполагая, что так рано в субботу его уж точно никто не увидит, а огласки своему столь необычному поступку, так противоречащему его антипатии к королеве Побережья, он не хотел. И тут на самой террасе он увидел пожилую донью де ла Вега. Он столько раз слышал ее имя от бабушки, окрашенное во все цвета негативной радуги, и после вчерашней истории ему стало особенно интересно взглянуть на нее. Он перешагнул через ограду и посмотрел на ее лицо, все в морщинах, оно, тем не менее, было красивым. И тут он понял, от кого была одарена красотой его возлюбленная Флоренсия. Она была похожа на бабушку, но было в ней что-то еще. От потери внимания он не заметил, как наступил на иссушенную ветку, и она негромко хрустнула, но в утренней тишине этого было достаточно, чтобы пожилая сеньора обратила на это внимание и направилась в его сторону. Другого выхода не было, он мигом перелез через балкон и вскоре оказался в огромном доме де ла Вега. Не зная куда идти, он прошелся мимо гостиной, услышал шаги старушки сзади и поднялся на второй этаж. Дом действительно поражал своей роскошью и размашистостью, хотя было видно, что все это давно осталось в прошлом, и сейчас семья переживала не лучшие времена. Он быстро прошелся по коридору и, увидев комнату с незамысловатой деревянной табличкой «Флоренсия» вошел внутрь. Его взгляду предстала премилая картина. Флоренсия, заливаемая лучами утреннего света, мирно спала. Ее кудряшки были спокойно раскиданы на подушке, и он подумал, что именно так выглядят ангелы, если они существуют. Цветы, которые он захватил с собой, благоухающие мальвы, немного потрепанные от быстрой ходьбы, он положил рядом и сел на край кровати, не отрывая от нее нежного взгляда. Не сдержавшись, он провел рукой по ее волосам, от чего она встрепенулась и открыла глаза. Моменту нежности пришел конец. Увидев его перед собой в собственной спальне, она не поверила своим глазам, решив, что сон о нем продолжается, но потянувшись и взглянув на него еще раз, она поняла, что это не сон.

– Что ты здесь делаешь? – она подскочила на кровати.

– Я принес тебе цветы, – спохватился Хулио. По ее удивленному взгляду он понял, что она явно не ожидала такого проявления чувств от него.

– Ты с ума сошел! – констатировала его состояние лучше, чем любой психолог Флоренсия. Вместо ответа он поцеловал ее. Она ответила и поцеловала его еще раз. Потом еще и еще. Он притянул ее к себе и стащил с себя футболку, обнажая молодое спортивное тело. Сердце Флоренсии готово было выпрыгнуть из груди. Он нагнулся к ней и опустил лямку ее пижамы, покрывая обнаженное плечо поцелуями.

– Почему? – удивилась она, глядя ему прямо в глаза.

– Потому что ты сводишь меня с ума, – не смог сдержать своих чувств Хулио и поцеловал ее еще раз. Как раз в этот момент послышались шаги за дверью.

– Кто-то идет! – встрепенулась Флоренсия.

– Это твоя бабушка, она меня преследует, – выпалил он.

– Прячься в шкаф, – скомандовала она, и запихнула его в свой шифоньер. В дверь постучали.

– Да, войдите, – потянула Флоренсия.

– Это я, моя радость, – в дверях и вправду появилась бабушка, – Ты уже проснулась?

– Да, только что, – Флоренсия поправила опавшие лямки пижамы, за чем внимательно наблюдала Элеонора.

– Ты что-то хотела, бабушка? – Хулио наблюдал эту сцену из единственной щелки, которую оставила ему Флоренсия. Он видел профили обеих де ла Вега и поражался их сходству.

– Просто пожелать тебе доброго утра, мое солнышко, мы с мамой сегодня собираемся на прогулку, поэтому оставим дом на тебя, – она сказала это и собиралась уйти, но неожиданно повернулась и спросила, – Ты ведь не общаешься с этим молодым Эрнандесом, как там его? – Флоренсия открыла глаза от удивления.

– Хулио, – уточнила внучка.

– Да, Хулио, рожденный в июле.

– Нет, бабушка, с чего ты взяла?

– Эрнандесы принесли много горя этому дому! Я чую его здесь, – она подошла ближе к шкафу и Флоренсия сглотнула от страха, а затем, представив, что сейчас чувствует Хулио, рассмеялась что есть мочи.

– Ты смеешься над старушкой, а ведь у меня есть для тебя история и я расскажу тебе ее в один день.

– Я верю тебе, бабуля, – Флоренсия пристально посмотрела на бабушку, стараясь поймать след былой любви, – Но смеюсь я, потому что никогда в моей спальне не будет Эрнандеса! Бабуля, я его ненавижу! От одного его вида уже хочется бежать, не то, что приводить его сюда, – она ждала, нет, она не собиралась раскрывать Хулио, она хотела, чтобы он сам себя раскрыл. Видеть, как он злится – вот, что доставляло ей несравненное ни с чем удовольствие.

– Это правильно! – Элеонора направилась к двери и уже выходила, как взгляд ее упал на цветы на кровати, – Откуда цветы? – удивилась она.

– Это Ферни принес, – соврала Флоренсия, – Еще вчера, забыла в вазу положить.

– Фернандо отличный парень, дорогая, именно такой тебе и нужен, – она поцеловала внучку в лоб и довольная вышла из комнаты.

Флоренсия заперла дверь изнутри. Хулио с шумом распахнул дверь, вырываясь из цветочного рая ее аромата, в котором он оказался. Они молча посмотрели друг на друга. Он потянулся за своей футболкой и хотел ее надеть, но ее рука остановила его. Она взяла футболку в руку и спрятала за спиной.

– Обиделся на меня? – улыбнулась своей очаровательной улыбкой Флоренсия.

– Нет, – буркнул он и подошел к ней ближе.

– Я же вижу, что да, – она провела рукой по его груди и неожиданно для себя поцеловала ее. Он поймал ее испуганный взгляд и нежно поцеловал в губы.

– Флоренсия, ты маленькая дурочка.

– А ты надутый идиот, Хулио.

Их губы слились в сладком поцелуе, который, однако, длился недолго. В дверь опять постучали, выругавшись, Хулио поспешил обратно в свое укрытие.

– Флор, это мама! – послышался голос за дверью, – Почему ты запираешься? – удивилась она.

– Проходи, мам, кажется, сегодня у меня утро посещений.

– Хотела спросить, пойдешь с нами на прогулку, я, бабушка и Лус собираемся на выставку скульптур?

– Ты же знаешь, как я не люблю эти застывшие образы, мама, ты сказала Лус? – Флоренсия сдвинула брови.

– Лус пойдет с нами, ей нравится искусство.

– Конечно, нравится! А вот мне не нравится она! – вскипела Флор, – И почему ты проводишь с ней так много времени, мама?

– Она дочь моего друга, Флоренсия, с которым ты проводишь не меньше времени, – ответила спокойно Антония.

– Мне нравится общество сеньора Равиолы, он меня понимает.

– Так же и мне нравится общество Лус.

– Но твоя дочь я, а не она! – не унималась Флоренсия.

– Но, Флор, мне бы так хотелось, чтобы вы подружились!

– Этого не будет никогда!

Антония немного поникла, Флор это заметила и, улыбнувшись, обняла мать.

– Ладно, если хочешь, дружи с ней, только меня не заставляй, – сказала, улыбнувшись, она.

– Мир? – улыбнулась Антония, – Если бы ты только знала, моя девочка, как сильно я люблю тебя! – она обняла дочь и в этот момент увидела скомканную футболку у кровати на полу.

Отпустив Флоренсию, она взяла ее в руку и непонимающе посмотрела на дочь. Флоренсия лишь пожала плечами. Антония направилась прямо к шкафу, и каково было ее удивление, когда раскрыв его дверцы, она увидела там полуобнаженного Хулио.

– Не открывай их, мама! – пыталась остановить ее Флоренсия, но все уже свершилось.

– Доброе утро, сеньора Антония, – улыбнулся Хулио, и мигом выйдя из шкафа, натянул, наконец-то, на себя футболку.

– Ты пробыл здесь всю ночь? – решила выяснить главное Антония, утро начиналось очень необычно.

– Нет, мама он пришел только сейчас! – развела руками Флоренсия.

Антония облегченно вздохнула. Она не говорила о первом сексе с дочерью, считая ее еще маленькой, но полуобнаженный парень в шкафу наводил на самые страшные мысли.

– Зачем ты пришел? – также спокойно спросила Антония.

– Чтобы подарить мне цветы! – Флоренсия указала на букет.

И в этот момент Антония поняла, какие чувства связывали этих двоих. Она еле сдерживала слезы, ведь ее дочь и сын Гильермо любили друг друга. Самой первой, искренней и чистой любовью. Он продолжал виновато смотреть на Антонию, и ей стало его немного жалко. Он был похож на отца, но это был не Гильермо, был похож на деда, но это был не дон Антонио, перед ней стоял Хулио – сын Мануэлы, ее любимой доброй подруги. Прошлое должно отступить.

– Мы уходим, – обратилась она к Флоренсии, – Можешь накормить своего гостя завтраком.

– Ну и утречко выдалось, – рассмеялась Флоренсия глядя удаляющемуся автомобилю мамы и бабушки, – Пойдем, покажешь мне свои кулинарные таланты, – скомандовала она.

– Кажется, твоя мама говорила об обратном.

– Мама прекрасно знает, что я не люблю готовить, единственное мое фирменное блюдо это тостады.

– Обожаю тостады, особенно приготовленные Флоренсией специально для меня! – рассмеялся Хулио.

– А как же пари? – вдруг серьезно спросила Флоренсия.

– А разве ты не признаешься? – сделал удивлённый вид Хулио.

– Нет! – стукнула его в плечо она.

– Вот черт, план А провалился.

– Ах, вот значит как! – она готова была разозлиться не на шутку.

– Но есть план Б.

– Какой?

– Мы его отменим, я ведь сказал.

– Нам не позволят отменить, – серьезно сказала Флоренсия, – На Побережье свои законы. Мы можем его продлить, но они обязательно попросят что-нибудь взамен.

– Не думай сейчас об этом, – он продолжал выжимать апельсиновый сок и протянул стакан ей, – Наслаждайся моментом. Иди сюда, – он подозвал ее и, указывая вдаль, произнес, – Видишь тот маяк, рядом с нашей плантацией, я слышал, что рядом с ним стоит хижина любви.

– Хижина любви? Что за бред? – сказала Флоренсия, глядя на маяк.

– Боже, ты такая неромантичная, Флор! Это хижина для влюбленных, которым запрещено быть вместе?

– Ты что, «Ромео и Джульетту» перечитывал? Кто рассказал тебе о ней?

– Я наткнулся на одну фотографию в альбоме, а на обороте было написано, что это хижина любви. Я бы очень хотел посмотреть на нее, но, жаль, у меня нет мотоцикла. Бабушка считает, что это очень опасно, и папа во всем с ней соглашается.

– А скутер?

– Эта развалюха не доедет до маяка.

Красный бьюик проносился по прибрежной дороге, и каждая из двух его пассажирок была в своих мыслях. Элеонора с важным видом смотрела из окна на побережье моря, в предвкушении встречи со столь полюбившейся всем Лус. В последнее время она редко выходила из дома, необъяснимое влечение и искреннее убеждение в том, что она обязана сидеть дома до конца жизни, не покидали ее. Ведь Франциско так любил ее! Он боготворил ее! И как могла она не отвечать ему взаимностью. С того самого первого дня их встречи его взгляд всегда принадлежал ей. Как глупо было тогда влюбиться в другого мужчину, как необдуманно и неправильно. Но сердце все-таки билось сильнее от взглядов его лучшего друга, хотя она и старалась это скрыть. За все время их общения Антонио ни разу не сказал ей ни одного хорошего слова, но каждое его колкое замечание было наполнено любовью. В день ее свадьбы он признался ей в любви, предлагая убежать с ним, хотя у него уже была жена и ребенок, а ее ждала великолепная жизнь в имении де ла Вега и она сделала свой выбор не в его пользу. Годы шли, а в ее сердце жили двое мужчин, две любви. Правильная и неправильная, как различала их она. Из-за них она разругалась с некогда лучшей подругой, твердившей ей всегда слушать свое сердце. Из-за них она нажила себе злейшего врага в лице жены Антонио, Мерседес. Сейчас та, похоже, давно все забыла, жила как королева в своем новом доме в центре, перенесла всю свою любовь к покойному мужу на единственного внука.

Тем временем Антония не переставала думать об Игнасио. Как же он изменился! И куда девалась его безудержная жизнерадостность и всепоглощающая любовь к жизни. А ведь когда-то он одним своим видом мог нарисовать на ее лице улыбку. Что случилось с ним? Что произошло? Неужели их расставание так его изменило? В его взгляде она не читала борьбу, казалось, он уже давно смирился с решением ненавидеть ее до конца жизни. Но даже это доставляло ей удовольствие. Одно его присутствие рядом придавало сил и наполняло радостью.

– Ты как-то изменилась, Антония, – мать никогда не сокращала ее имени.

– Возможно, мама.

– Развод на тебя хорошо повлиял.

– Неужели? – дочь рассмеялась.

Наверное, мать была права. Она и сама заметила, как в последнее время стала выбирать более яркую одежду, подстригла волосы, чаще улыбалась и воспринимала шалости дочери с меньшей чувствительностью. Элеонора взглянула на дочь, та ответила взглядом, и обе поняли, о чем промолчали. Говорить об Игнасио было запрещено – это негласное правило словно висело в воздухе между обеими. Антония боялась матери, она была не похожа на свою сестру, которая всегда говорила ей то, что думала, и то, что хотела. Когда-то она дала себе слово, что не повторит ошибок со своей собственной дочерью, но сегодняшний инцидент с Хулио немного вывел ее из равновесия. Она настолько погрязла в своих переживаниях, что попросту забыла про то, что Флоренсия вступала в ту пору юности, когда сердце начинает биться сильнее, а апельсины в саду доньи Кармен пахнут ароматнее.