Читать книгу: «Веркино счастье»
Глава 1 Приезд на выселок Ягодный и встреча с Бабой Ягой
Давно уже это было. Только на пенсию вышла. И приключилась со мной хворь непонятная. Не было никаких сил, хоть ложись на дороге и все тут. По врачам ходила. А те только руками разводили. Все в порядке. Анализы в норме. И все в один голос советовали больше двигаться, гулять, дышать свежим воздухом.
Да где его, этот самый свежий воздух, возьмешь в городе. Собрались как-то с подругами у меня дома. Судили да рядили, что делать, как жить. Тут моя подруга и говорит: “Поезжай ка ты в деревню, поживи там. Будет тебе и движение, и воздух, и физические нагрузки.
Есть у меня домушечка в деревне, от бабушки осталась. Никто там не живет. Вот и поживи сколько хочешь. А там видно будет”. Особо ничего не рассказывала. Может боялась, что откажусь. Сказала, что сама все увижу и узнаю.
Подумала я, да и согласилась. А что, весна, тепло. Буду гулять, да отдыхать на свежем воздухе. Собиралась недолго. Через неделю поезд увозил меня в незнакомую деревню с красивым названием выселок Ягодный. Я не точно сказала, поезд увозил до станции, а от нее до выселка еще 15 километров. Как преодолеть эти километры ни я, ни подруга моя дорогая, не знали.
Рано утром меня разбудила проводница и сказала, что моя станция через 15 минут. Поезд стоял несколько минуток, высадил несколько человек и умчался дальше. На улице только-только забрезжил рассвет. Я осмотрелась. Маленький вокзал, Три фонаря освещают платформу, силуэты двухэтажных домов через дорогу.
Вместе со мной внутрь вокзала зашла женщина с двумя огромными сумками и мужчина. Я подсела к женщине, нужно было у кого то узнать, что мне делать дальше.
К счастью женщина оказалась местная, сказала, что до Ягодного ходит Газелька по четным дням, значит сегодня будет. Автовокзала нет, весь транспорт от станции отправляется.
На душе веселее стало. К 6 часам вышли на улицу. Уже стояли машины, собирались люди. Подошла, спросила, как до Ягодного ехать. Молодой водитель распахнул дверь и пригласил во внутрь. Оказалось, что дачный сезон еще не начался, пассажиров мало в этом направлении.
Так и поехали вдвоем, я да водитель. Потом еще двое сели. Дорога была довольно сносная, изредка потряхивало. Я думала, что будет хуже. Показался выселок. Спросила, как найти Грачихин дом. Не удивляйтесь, так подруга сказала. В деревне всех по прозвищам знали. Бабку ее Грачихой кликали.
Водитель хохотнул, “Так это рядом с Бабой Ягой”. Увидев в моих глазах немой вопрос, сказал, что это соседка Грачихи. Мы подъехали к предпоследнему дому в улице. “А вон там Баба Яга живет”, засмеялся парень и указал на последний дом, стоящий как-то на отшибе от остальных. Высадил меня и умчался, обдав облачком выхлопных газов.
Калитка была без замка, просто задвижка. Во дворе на удивление прибрано, на входной двери висел одинокий навесной замок. Я достала из сумки ключ, открыла дом и вошла внутрь. В доме было сыро и темно. Чувствовалось, что в нем давно не живут. Стало тоскливо на душе. Захотелось домой, в мою теплую уютную квартиру. И если бы машина еще была тут, я бы развернулась и уехала обратно. Но машины нет, завтра тоже не будет и поэтому по крайней мере мне придется прожить здесь два дня.
Обессиленная от грустных мыслей, я села на стул, надо было обдумать, что же делать дальше. В это время послышались шаги, дверь без стука распахнулась и я чуть не упала в обморок. На пороге стояла самая настоящая Баба Яга, горбатая, волосы выбились из под небрежно завязанного платка, на фуфайке нет живого места, заплата на заплате, юбка до пола и поверх одежды замызганный фартук. У меня потемнело в глазах и я в изнеможении откинулась на спинку стула.
“Что ты, что ты милая? Эк тебя приморило”, – услышала я голос откуда-то издалека. Незнакомые руки гладили мою голову, как в детстве. Было хорошо и не хотелось открывать глаза. По всему телу разливалось тепло и казалось неведомые силы вливаются в меня. Я просто почувствовала прилив сил и открыла глаза.
“Как у Вас так получается?” – удивилась я. Баба Яга, мне уже не хотелось так ее называть даже про себя, усмехнулась и спросила: “Ты, чаю, внучка Грачихе будешь. Приехала пожить здесь, сил лесных да озерных набраться.” В ответ я сказала, что не внучка, а подружка внучки. Хочу здесь пожить немного на свежем воздухе. Что-то плохо мне в городе стало.
“Вот и ладно, вот и ладно, девонька. Поживешь здесь, оклемаешься от хворей своих, суровины с лица уйдут. Я тебя научу, какие травки попить, да своего зелья целебного дам. Не бойся меня. Знаю, что в деревне меня Бабой Ягой кличут, боятся да стороной мой дом обходят. А ты не бойся. Худого я никому в жизни не делала. Они, деревенские сами ко мне потом кланяться прибегают, беда какая случится.
Сейчас печку затопим, чтоб сырость, да всякая нечисть из дома убежали. И дышать тебе станет легче. Я чаю тебе на травах заварю.” Старушка, с удивительной для ее возраста легкостью, принесла охапку дров, положила их в печку, достала из кармана своего замызганного фартука спички и бересту. И вот уже через несколько минут огонь гудел в печи.
Потом Баба Яга велела мне взять ведро, что стояло на скамейке возле печки и повела показывать, где воду брать. Мы вышли на улицу, дошли до ее дома, зашли во двор, прошли мимо старенькой баньки, огорода и оказались на берегу небольшого озерца. Его можно было бы назвать большой лужей, если бы не вода. Она была необычного бирюзового цвета.
С мостика из двух досок я зачерпнула воды и потихоньку пошла обратно. Я только в молодости носила воду в ведре с колодца, забыла, как это делается. Вода выплескивалась с каждым шагом и мне приходилось останавливаться, чтоб успокоить ее.
За мной семенила бабушка и рассказывала, что озеро это волшебное. Сюда даже ученые приезжали, исследовали. Сказали, что есть в этой воде что-то необычное, какие то элементы. Какие элементы старушка конечно не запомнила, зато твердо усвоила, что озеро это волшебное и лишний раз никого к нему не подпускала.
В доме стало теплее, но почему-то пахло дымом. Оказывается печка местами потрескалась и в эти щели дым выходил в избу. Бабушка успокоила меня, сказала, что завтра покажет как эти щели замазать. А сама тем временем налила воды в зеленый эмалированный чайник и поставила его на плиту.
Да, забыла сказать, что по дороге за водой я спросила, как же звать мою удивительную соседку. Она ответила, что зовут ее Дарья Степановна, а мне велела звать ее бабушкой. Вот и хорошо. Бабушка так бабушка. Она даже вроде роднее мне стала.
Между тем на плите запыхтел чайник. Бабушка достала из кармана своего волшебного фартука баночку с травами, взяла щепотку, заварила ее в пузатом заварочном чайнике, поставила на краешек плиты напариваться. Я достала из своей сумки городские угощения, накрыла стол.
А потом мы сидели с бабушкой и пили необыкновенно ароматный, вкусный чай. И разговаривали. Бабушка рассказывала о своей жизни, я о своей. Мы как будто давно не виделись и теперь хотели все рассказать друг другу. Даже с друзьями мне никогда не было так легко.
Дорога, разговоры, множество новой информации, чай напрочь сморили меня. Глаза слипались. Бабушка увидела мое состояние и заторопилась домой. “А ты отдыхай, милая, отдыхай. Сон твой целебный будет. Отдыхай.” – бормотала она и ушла плотно прикрыв дверь. Я быстренько расстелила постель, улеглась и мгновенно словно провалилась в пустоту.
Глава 2
Проснулась я от скрипа входной двери. Вначале не могла понять, что это, утро, вечер? И вообще где я. Солнце пыталось пробиться в избу сквозь пыльные окна, но у него это плохо получалось. В комнате хлопотала Баба Яга. Увидев, что я открыла глаза, она заговорила: “Али с вечера спишь все? Вижу дух избяной да водица волшебная на пользу тебе пошли. Вставай, милая, я вот завтрак тебе принесла. Так и подумала, притомилась чай с дороги, долго спать будешь. Я уж кашу сварила, яйца. Вставай, милая. Не выспалась, так потом еще поспишь. Ешь пока горячо.”
Наконец-то я окончательно проснулась. Достала из сумки свой мобильник, хотя не была уверена, что здесь есть связь. Удивительно, но связь была. Куча sms, которые надо было прочитать. И время… Оказывается уже утро! Доходило 8. Я проспала почти 16 часов! Как так! Бабушка поглядела на меня и усмехнулась, увидев мое удивление.
“Вот и говорю, тебе, силы здесь наберешься. Уйдет вся твоя хвороба. Да и я помогу. Будешь ты, девонька, бегать у меня, как молодушка,”– проговорила бабушка.
Я присела к столу. В тарелке желтела растопленным маслом каша, да пара яиц лежала рядом. Бабушка видимо рада была, что появилась собеседница и говорила без умолку. Пока я ела, узнала, что в деревне 27 домов. На зиму остается только она, да еще 6 стариков. Остальные все в город уезжают.
Скоро потихоньку начнут приезжать обратно, сначала старики. К маю то все приедут. А к лету привезут им внучат да правнуков и зашумит деревня детскими голосами. Тут только успевай посматривать. Им ведь все игрушки, видят пустой дом, заберутся, играть им надо. Еще и спичками баловаться начнут, пожару наделают. Летось повадились они в Грачихином дворе собираться ватагой. В сарае штабов понастроили. Вот и пришлось бабушке гонять детвору. Чуть отвадила.
Магазина в деревне нет, но приезжает автолавка, летом 4 раза в неделю, зимой два. Кому надо, те на машинах на станцию гоняют, там магазины, больница, почта. Сама Баба Яга на станции года три не была. Делать ей там нечего. Пенсию домой почтальонка приносит. А что надо, в автолавке покупает. Продавщица там хорошая, если нет чего, попросишь, в другой раз привезет обязательно.
Потом бабушка засобиралась, сказала, что совсем забыла про обещание. Вернулась с маленьким ведерком в одной руке, а в другой – пакет соли. “Сейчас колдовать с тобой будем, – засмеялась она, – да не бойся. Печку твою надо замазать. Смотри, вся растрескалась. Дым в трещины валит, глаза ест. У тебя ведь этого добра нету еще.”
В ведре оказалась зола из печки, чуть меньше половины. Бабушка включила чайник, кипятком залила золу, Перемешала палкой, а потом высыпала половину пакета соли и опять все перемешала. Сказала, что этим все щелочки замазать надо.
Замазывать трещины в печи она доверила мне. Как, чем, я понятия не имела. Приспособила широкий кухонный нож. И не зря говорят, что нужда всему научит. Постепенно эта серая масса перестала падать на пол, а покорно влезала в узенькие щелочки. Я вошла во вкус, представив себя штукатуром и мазала, мазала, пока не сделала все, что нужно.
Удовлетворившись своей победой подумала, что теперь здесь надо все вымыть, протереть пыль, навести порядок. Бабушка ушла, а я все продолжала работать. Наскоро перекусив, сходила два раза за водой к озеру и продолжила наводить чистоту. Затопила печь, села возле нее на табуреточку и почувствовала, что я устала. Но это была не болезненная усталость. От этой усталости мне было хорошо. Сидела и думала, что надо будет сделать завтра. О том что завтра я собиралась уехать обратно не было даже мысли.
Так началась моя деревенская жизнь. С каждым днем мне нравилось здесь все больше и больше. Потихоньку – полегоньку я всё перемыла, перечистила в своей избушке. На окна повесила белые строченые занавески-задергушки, на пол постелила веселые домотканые половики, даже свою кровать застелила вышитым покрывалом, которому было лет 50 или больше. Все эти красоты я достала из огромного сундука, стоявшего в сенях. В автолавке заказала краску для печки и теперь она сверкала белоснежными боками.
Каждый день ходила гулять по деревенской улице. Познакомилась со старушками, которые целыми днями сидели на скамеечке возле одного из домов и грелись на весеннем солнышке. Старушек было четверо, иногда к ним подсаживались два старичка с седыми бородами.
Баба Яга никогда не подсаживалась к этой компании, да и вообще она редко ходила по улице. Все хлопотала в своем дворе или дома. Мне кажется, что меня она ревновала к этой компании, говорила, что нечего там делать, сплетни сидят собирают. С Бабой Ягой мы сошлись на удивление быстро. Вечера проводили вместе, иногда в моей беленькой избушке, иногда у нее в мрачной избе.
Мне было интересно узнать все о Бабе Яге, о ее жизни, почему ее сторонятся люди. Однажды я и задала такой вопрос. Бабушка сначала рассердилась, замахала на меня руками, а потом успокоилась: “ладно, уж коли ты смогла в мою душу залезть и сердцем я тебя приняла, как свою, расскажу тебе все про себя. Никогда никому не рассказывала. Сказ мой не больно весёлый будет, так сама напросилась.”
РАССКАЗ БАБЫ ЯГИ О СВОЕЙ ЖИЗНИ
Все началось, когда война была. Моя бабушка жила в этой деревне. Никто не знал откуда она появилась здесь с мальчонкой и поселилась в избе на отшибе деревни. Говорили, что колдунья она, что выгнали ее из родной деревни и дом сожгли, вот и скитается по миру. Правда ли это, ли нет, не знаю. Бабка никогда не рассказывала. Бабке тогда еще лет сорок было, а Степке, парнишке ее, шел восемнадцатый годок. Басенький, волосики соломенного цвету в колечки вились, глазки голубенькие. Сын это был ее или приемыш никто не знал. Уж больно не похож мальчишечка на мать. Поселились они в этой самой избушке.
Не приняли деревенские их, стороной обходили. Ругаться не ругались, боялись. Но Степку до своих ребятишек не допускали, гоняли его, как собачонку безродную. Так и жили они вдвоем отщепенцами. Пошел как-то Степка по весне в лес травы целебные собирать. Давно уж мать его этому научила, знал, где какие брать надо.
Ходит Степка по лесу, травки в корзинку свою складывает. Вдруг увидел, девчонки рядом щавель собирают. Увидели его и врассыпную, испугались колдуна. Одна оглянулась, посмотреть далеко ли убежала, да запнулась за кочку и упала. Встала, а не то что бежать, на ногу ступить не может. Подошел к ней Степка, молча взвалил на плечо и с живой ношей пошел домой к матери. А куда деваться, не оставишь ведь в лесу.
Мать глянула неприветливо, пробормотала что-то про себя, вправила девке ногу, траву приложила, тряпкой завязала. Посидела девка немного во дворе, а потом тихонечко встала и поковыляла домой. Так свела их судьба. Степка не мог забыть испуганный взгляд , а девке по ночам снились голубые глаза колдуна. Доводилось им встречаться на улице, только щеки пламенем горели. Но не тот, не другой и слова вымолвить не могли и проходили мимо, опустив глаза.
Снова встретились они жарким июньским днем в лесу, куда по ягоды пришли. Судьба видно вела их друг к другу. Глянули в глаза и пропали оба. Поняли, что не развести их теперь никому. И совершили большой грех. Но не раскаялись. Никому ничего не сказали.
Пришел Степка домой без ягод, сказал, что дорогой рассыпал, завтра еще сходит. Но по его горящим глазам поняла мать, что стал ее Степушка мужиком. Тут и колдуньей быть не надо, чтоб понять.
Утром на другой день подъехала к дому повозка с военным. Приехал он с дурной вестью. С повесткой для Степки. 18 годков ему уж месяц как было. Велел собираться. А сам поехал к другим домам. И раздался по деревне бабий вой. Еще троих забирали в тот день.
Упала мать на колени и выла по волчьи. Видела она, знала, что не вернется ее Степушка обратно. Что навеки расстается с ним. Но пересилила себя, пошла в дом, мешок с одёжкой собрала, хлеба краюху, да яиц вареных. А больше и дать в дорогу нечего. Уехал ее Степушка навсегда.
Через полгода, студеным зимним вечером почтальонка постучала в воротечки, пряча глаза, протянула несчастной матери похоронку и бегом обратно.
Потемнело у матери в глазах. Медленно сползла она по воротам и повалилась в снег. Сколько провалялась, – не знала. Дом ее деревенские всегда стороной обходили. Никто не подошел, не помог подняться. Почуяла, что застывать начала, опомнилась, встала, пошла в избу. Села к окошку, смотрела в ночную темень. Не видно ничего, только ветер в трубе завывает. Жила и не жила. Смерти себе просила, да знала, что не придет она, пока свое колдовское умение не передаст другому.
Сколько дён прошло, не знает, увидела в окошко, что идет к ее избе баба , девчонку за руку тащит, а та упирается, да слезы рукавом вытирает. Валенки от снега обмели, зашли в избу. Как зашли, баба запричитала: “ Вот паршивка, забрюхатела. Порола ее, не говорит ничего. Помоги, спаси от позора. Молодая еще, глупая. Живот вон на нос лезет, а все тишком. Кабы раньше знать, нашла бы паршивца али замуж выдала.”
Посмотрела колдунья на девчонку, узнала в ней ту ношу, что Степка приносил летом и сразу поняла, что его дитя носит девка то. Велела ей, чтоб домой шла, а матери сказала: “Поздно уж, ничего делать не буду. Скрывай от всех, что тяжелая она. А время придёт, скажешь девахе, что ребеночек умер. А сама тихонько мне его подбросишь. Одна я теперь осталась, выращу. А девку позорить нечего. Выдашь потом замуж. Только тихо все сделай, никому не говори, а то милиция затаскает.”
Баба закивала головой, протянула скомканные в кулаке деньги, только колдунья их не взяла. Выпроводила ее, да еще раз наказала, чтобы помалкивала та.
А времечко идет да идет. Пришла весна, солнышко стало теплое да ласковое. Встала утром колдунья, пошла кур кормить, козу доить. Вышла за порог и слышит, котенок где-то мяукает. Вот еще напасть. Искать пошла. Смотрит, корзинка стоит возле амбарной двери под подвешкой, а в корзинке дитя пищит.
Бабка корзину в охапку да в дом скорее. Развернула тряпки, в которые ребеночек завернут был. Девчонка, маленькая, пуповинка только что обрезана, видно только родилась. Кричать то не могла, только попискивала. Не больно обрадовалась, думала мальчишечка будет. Да деваться уж некуда. Пусть девка растет.
Это была я. Так я появилась в бабушкином доме. Выхаживала меня бабушка, молоком козьим выкармливала. Слабая была, думала, что не выживу. А я за жизнь цеплялась. И дело на поправку пошло.
Колдунья месяца три скрывала, что ребенок у нее появился. А потом завернула меня в шаль и пошла в сельсовет по начальству. Объявила, что ребеночка ей подкинули. Кто, чего, знать ничего не знает. Перед начальством ругалась сначала, охала, а потом смирилась, пусть говорит живет у меня, чё теперь делать. А там и рады. Заботой меньше. Метрику выправили. Назвали меня Дарьей, а отчество от Степки, Степановна. Так и стала я Дарья Степановна.
Как я росла? Да как и все в то время. Бабка на ласку жадная была. Редко когда по головке погладит. Когда совсем маленькая была, а бабке надо было по делам своим идти, сажала она меня в громадный сундук. Я привыкла, не ревела, не боялась. Оставит в нем бутылку с молоком с соской, хлеба нажует в тряпочку. Куклу из тряпок кинет. Сижу, играю, усну там же. Бывало до самого вечера по лесу ходит, а я в сундуке сижу.
А потом стала меня с собой брать, травы колдовские собирала, учила, где искать, когда искать. А куда денешь, дома одну оставить, только беды жди. Из сундука я вылезать научилась Лет с пяти меня уж и одну посылала по опушке походить, ягод пособирать.
Так и жили. В школу я не ходила. В деревне школы не было. Вот и учила меня бабушка своему ремеслу колдовскому. Еще буквы показывала, считать учила. По газетам читать научилась.
Все дела по дому тоже на мне. огород копать, сажать, козу обихаживать. Бабка часто хворать стала, не помогали ей ее снадобья. Деревенские уж ко мне приходить стали. Лечила их, отвары да напары делала. Другой раз и колдовать приходилось.
Помню, бабка мне говаривала: “Это твое дело теперь. Жить этим будешь, зла людям не делай. Все одно тебя будут бояться и ненавидеть, но все одно к тебе будут приходить, как беда прижмет”. Так потом и было. Видно было за бабкой что-то чёрное, что скрывала она, да от всех прятала. Не хотела, чтоб я по той же тропе пошла.
Глава 3
Катилось времечко, как колесо под горку. Совсем бабушка плохая стала. Все дни лежала на печи и не поймешь, то ли спит она, то ли нет. Одно утро говорит она: “Смерть ко мне седни приходила, сказала что заберет скоро, как все дела сделаю. Вперед велела яму на конце усада копать, пока вода не появится. И будет та вода волшебная, людей лечить будет.” Сказала и закрыла глаза от боли.
А копать то кому? Мужиков у нас нет. Взяла я лопату и пошла. Огородец то у нас небольшой, сама видела. Ушла в самый конец, выбрала где местечко пониже и копать начала. Сколько дён копала, теперь уж не помню. Может месяц, может больше. Сама то еще девчонка, хоть и сильная была, а руки все в мозоли истерла.
Коли уж совсем невмоготу станет, пойду домой, мазь сделаю, намажу свои рученьки, лопушок приложу, обмотаю тряпками. Глядишь, кровоточины затягиваться начнут. Пройдет день-другой, подживет кожа, да и снова за работу.
А бабка все спрашивает, нет ли воды. Может ждала, что и ей легче станет, как той водицы напьется. А воды все нет да нет. Один день только начала копать, смотрю, под лопаткой земля вроде мокрая стала. Сердце мое зашлось, заколотилось. Стала глубже раскапывать, вот уж землица совсем мокрая и вдруг вода, как из ключика забила.
Припала лицом к этому ключику, пью воду, лицо омываю, голову намочила. Выполнила приказ бабкин. В кружку воды нацедила, бабушке понесла. Та обрадовалась. Велела с печи ее спустить. Посадила я ее на скамейку за стол. Водички той дала попить. Да уж видно никакая вода ей не помогла бы.
Бабушка говорит: “ Вот и умирать можно. Только тебе я передать все должна. Все что умею, ты будешь уметь” Не могла я ослушаться. согласилась. Приняла на себя колдовское умение. Бабка еще меня уму-разуму наставляла. А потом и про меня все рассказала, что не подкидыш я, а ее кровинка и Степан – мой отец кровный. Только про мать ничего не сказала. Кто она, откуда. Унесла эту тайну с собой.
Потом велела одеть на нее все чистое, сказала, что смерть за ней должна скоро прийти. Все дела на этой земле она сделала. И вправду, на другой день отошла она в мир другой тихо и мирно. Осталась я одна-одинешенька. А годочков то мне всего 17 было.
Пошла я к деревенским людям на поклон, чтоб помогли проводить бабку в последний путь. И люди помогли, все сделали, как надо. Только вот могилу выкопали за оградой кладбища. Не положено колдунье рядом с крещеными лежать.
Только после похорон вспомнила я про свою работу. Побежала посмотреть и глазам не поверила. Вместо ямы моей было небольшое озерцо, еще не заполненное полностью. Замерла возле него, вот уж чудо, вода то в нем необычная. цветом невиданным, бирюзовым. Глядела в эту воду и не могла наглядеться. Видно бабушка правду сказала, что вода в нем волшебная будет.
Вот и скажу тебе, много я людей этой водицей вылечила. Всяко бывало. Стали ко мне удалые захаживать по ночам, воду эту воровать. Утром пойду, вижу трава примята. Чё делать, как отвадить? Думала, да потом сказала деревенским, что ворованная вода только беду принесет. Надо наговор делать, тогда она волшебства набирает и от беды избавляет. И перестали деревенские за водой ходить, да траву у берега топтать.
Не только деревенские, начальство тоже на озеро мое волшебное зарилось. Как-то утром остановилась возле моей избенки машина красивая, блестящая. Вышел начальник из нее и давай уговаривать меня, чтобы продала ему свою избенку. А он мне денег даст много, новый дом куплю. Я и разговаривать не стала, отвернулась да ушла. Зашипел начальник, что пожалею. Не получилось по хорошему, будет по плохому.
Один день комиссия приехала, не знаю откуда. Сказали землю отрезать будут, мол единоличница, не работаешь нигде. Аршином всю землю перемеряли. И получилось, что надо отрезать аккурат тот кусок, где озеро мной выкопано. Так уж у них получилось.
Хоть и молодая была, поняла я, что не отступятся. Чтобы единоличницей не быть, надо в колхоз вступить.
Пошла я по начальству, в контору колхозную, в колхоз попросилась. В бригаду меня председатель не поставил, знал, что другие бабы разбегутся. Поставил сторожем на ферму по ночам работать. А мне и хорошо. Хоть и девка молодая была, лихих людей не боялась, знала, что не придут с баловством, побоятся меня.
Так и проработала я в колхозе, всю свою жизнь. На разных работах приходилось бывать. А на землицу мою больше никто не зарился. Все по закону было. Деревенским помогала, когда просили. Да и люди перестали от меня шарахаться. Здороваться стали. Другой раз из городу приезжали, на машинах. Я им тоже помогала. Помнила бабкин наказ, зла не делать.
“Эко, заговорила я тебя. Глико, ночь уж на дворе” – проговорила Баба Яга и засобиралась домой. – “Другорядь еще расскажу. А теперь спать пора давно уж”. И ушла. Я тоже стала укладываться. А в голове все крутился ее рассказ. Какая доля нелегкая выпала этой женщине.
Две недели в деревне пролетели как один день. Пришли майские каникулы. В эти дни в деревню вернулись все жители, да еще и гостей с собой привезли. Целыми днями на усадах горели костры, где жгли прошлогоднюю траву и листья. В воздухе перемешался едкий запах дыма от палой листвы и дурманящий запах шашлыков.
Деревня ожила. После праздников уехали почти все машины, что стояли у ворот, стало тише и спокойнее, не гремела музыка целыми днями.. Но деревня уже не пустовала, она жила. Вечерами в каждом доме в окнах загорался свет. И даже на улице, посреди деревни на столб повесили фонарь.
Я решила, что нужно посадить маленький огородик. Зелень, лучок, огурчики. Не будешь же в деревне за каждой травинкой к соседям бегать. Да и не известно, как соседи на это отреагируют. Что-то просить у них мне пока не доводилось. Конечно Баба Яга не откажет. Но тут уж все мое нутро восстало. Внутренний голос пристыдил меня и сказал: “Бери лопату и работай”.
Земля, которая при Грачихе была огородом, заросла травой. Глянула я на нее и как-то желания иметь все лето свою зелень поубавилось. Ну уж нет, отступать не буду. Нашла в сарае лопату, грабли. Для начала решила сделать малюсенькую грядочку. Копала и вспоминала семнадцатилетнюю девчонку, копающую свое озеро.
Копала и удивлялась. Всего пару недель назад, я не могла и двести метров пройти, чтобы не отдохнуть. Видно и на самом деле мне помогло зелье, которое бабушка принесла сразу, как я приехала. Называла она его калиновый гриб. В первый раз я даже пить боялась. Мутная, чуть розоватая водичка. Чтоб не обидеть старушку, сделала несколько глотков. Оказалось, что это даже вкусно.
Баба Яга рассказала, что гриб этот выращен на гречишном меду, да спелой калине. Потом принесла мне банку с этим грибом. Напоминал он собой чайный гриб, привычный нам всем с детства. И теперь уже я сама подливала в банку медовую водичку, подкармливала свой гриб могучник, а он с благодарностью отдавал мне свою силу.
Солнце уже перевалило за полдень, когда пришла бабушка. Посмотрела на мою работу. “Смотри, милая, спину не надсади с непривычки. А что копаешь, молодец. Отдохни немного. Пойдем ко на поле сходим. Посмотрим пестовник. Что-то ноне я припозднилась, переросли песты то уж наверное. Да может насобираем чего”.
Чтобы не показаться в глазах бабушки совсем тёмной, я, без всяких распросов, кивнула головой, отставила лопату в сторону и пошла в дом переодеть мокрую от пота толстовку.
По узенькой тропиночке мы с бабушкой пошли в сторону леса. Это было недалеко, перешли небольшой овражек, какие-то кустики еще без листьев. Тропинка запетляла вдоль большого поля. Бабушка подошла к краешку вспаханной с осени земли совсем близко. “Нет, не припозднились, – проговорила бабушка, – вот они, пестики”. Наклонилась, сорвала несколько растений.
Я пригляделась, что за растения такие. Да это же хвощ! Он потом подрастет и елочкой зелененькой станет. Бабушка между тем достала из кармана своего неизменного фартука сумку из ситца и стала собирать эти пестики. “А ты чего стоишь, не собираешь? Али, тетёха, сумку не взяла? Давай в мою собирать, потом поделим”. Бабушка ловко обрывала макушки. У меня получалось хуже. Почему-то все растение я выдергивала с корешком, который приходилось обрывать.
Наконец мы наполнили сумку и отправились домой. Я спросила, что же теперь мы будем делать с ними. “Как что? – взметнулась Баба Яга. – Есть будем. Хоть жарить, хоть в суп, хоть в пироги. А хочешь, так и засолить можно или так есть.
Потом мы с тобой еще раз сюда сходим. Травы наберем. Она от многих хворей помогает. Но запомни на всю жизнь, что брать надо только те елочки, у которой веточки на стебельках вверх растут, к солнышку тянутся. Они и болезни вверх вытянут. А те, которые к земле опускаются, они и человека в землю утянут. Такие в лесу, али у воды растут. Собирай лучше всегда в поле вспаханом.”
По дороге бабушка провела со мной целую беседу о пользе хвоща полевого. Я пыталась что-то запомнить, но решила, что дома мне всегда поможет любимый интернет. Так, с разговорами, мы быстро дошли до дома. Бабушка достала с полки тазик и высыпала в него половину содержимого сумки, вернее гораздо больше половины.
Уже давно поняв, что я ничегошеньки то не знаю про эти песты, Баба Яга показала, как их надо почистить, как обрывать чешуйки со стебелька. Потом вдруг посмотрела на меня и спросила, умею ли я печь пироги. Конечно я не супер кулинар, но мои пироги всегда всем нравились и съедались с удовольствием.
“А давай ка завтра настряпай пирогов. Печку топить я тебя научу. Ты тесто с утра замеси. А пестики сегодня почисти, да яйца свари. А я ужо утром приду”.
Бабушка на другой день пришла, когда я еще в постели валялась. После вчерашней копки спина все-таки побаливала, да и руки тоже. “Али уханькалась вчерась? Ничё, ничё, расходишься потихоньку. Я тебя потом поправлю. Давай, давай, вон уж солнышко как высоко.”
Без особой охоты я взялась за дело. Но прежде выпила стаканчик своего калинового зелья. Тесто замесить не проблема, дело привычное. А вот как из этих пестиков пироги печь, я не представляла.
Бабушка на кухне у Грачихи чувствовала себя полной хозяйкой. Она знала, где что лежит, каждая мелочь. Вот уже на столе появилось корытце с тяпкой. Бабушка выложила в него очищенные пестики и начала шустро их рубить, а мне велела яйца чистить.
Потом очищенные яйца отправились в тоже корытечко к пестикам. Щепотка соли, щепотка сахара для “скусу”, как выразилась Баба Яга. Начинка для пирогов почти готова. Осталось помазать ее. Бабушка предложила на выбор или сметаной, или маслом. Я выбрала и то и другое. Растопила кусочек сливочного масла да пару ложек сметаны добавила. Почерпнула ложечку попробовать. Что вам сказать, начинка была необычного непривычного вкуса, но довольно приятная.
Осталось протопить печку, налепить пирожков и испечь их. Бабка пошла со мной в сарай показывать, какие дрова для печки надо выбирать. Туда какие попало не пойдут. Выбрали ровненькие, березовые, без сучков. От них жару больше. Печка давно не топлена, ее прокалить хорошо надо.
