Читать книгу: «Экспедиция на Красную планету», страница 7
Оливия не дослушала:
– Сказала и повторяю. Человек может быть здоровым всю жизнь без прививок и антибиотиков. Более того, одной из составляющих его здоровья как раз и станет отсутствие в организме вашей зловредной синтетики, которая глушит одни симптомы и вызывает другие. Народная же медицина не только лечит тело человека, но и укрепляет дух. И когда ваши новомодные лекарства окажутся бессильными перед болезнью, Вы всё равно придёте ко мне.
– Уже бегу! – Марианна скрестила на груди руки. – Теперь ещё и дух человека, всё в кучу! Между прочим, специалист по психике у нас Каберев Витольд. Укреплять дух – это его компетенция, а не забота фармацевта! Командир, я своё мнение высказала. Для Рамта я бы рекомендовала комиссии по отбору подготовить нового фармацевта. Не хочу, чтобы потом были проблемы, если кто-нибудь ненароком получит осложнения от насморка или умрёт от несварения желудка. Причём, сама Оливия с её жизненными установками занимает первую строчку в группе риска.
Фармацевт не стала спорить с Марианной:
– У каждого своё мнение. Но, думаю, Вы преувеличиваете.
Теймураз, выслушав обе стороны, подытожил:
– Я понял. Подходы к лечению людей у вас разные, но поскольку друг другу вы не мешаете, пусть оценкой вашей деятельности займётся комиссия по отбору. У меня к вам претензий нет.
Стук в двери всех отвлёк. В кабинет заглянули компьютерщик Глеб и повар Егор. Компьютерщик отрапортовал первым:
– Командир, к сеансу связи с Таирой всё готово. Нам пора вызывать Центр управления полётом.
– Да, Глеб, спасибо, что поторопил. А у тебя что, Егор? – обратился Теймураз к повару.
– Вы не отдали распоряжения по поводу ужина, командир. Вам, как вчера, принести его сюда, или Вы придёте в столовую?
– Наверно, сюда, Егор. У меня много работы, я могу запоздать, а вас задерживать в столовой не хочется… Так, а вы, господа и дамы, свободны. Совещание окончено.
Жалобщики и те, кто имел неосторожность вызвать их неудовольствие, покинули кабинет командира. Ларс, Марианна, Юджин и Дональд разошлись по рабочим местам. А Фёдор, Эмили, Николь и Оливия ещё полминуты стояли в коридоре, молча смотрели друг на друга и без слов понимали всё, что творилось в душе у каждого. Сегодня беда прошла стороной. Спасибо лояльности Теймураза и удачному стечению обстоятельств. Но будет ли так всегда?
– Ребята, у вас всё в порядке? – осторожно спросил Егор, задержавшийся возле их четвёрки. – Вас так строго и неожиданно вызвали к командиру.
Было видно, что он места себе не находит от волнения. Фёдор усмехнулся:
«Кто бы мог подумать, что эта гора мышц имеет чувства! Впрочем, ему-то что волноваться? Стой себе целый день у плиты, вари кашу, поигрывай бицепсами. Никто не докопается. Разве только он что-нибудь пересолит или сожжёт… Может, этот повар опасается подставы со стороны своего шефа Юджина? Нажаловался ведь тот сейчас на Эмили, гнилая душонка! Да, тогда всё объяснимо. Конкуренция – она и в космосе конкуренция, и этот парень имеет все основания нервничать».
– Всё нормально, Егор, – ответила за всех Николь, не вдаваясь в подробности их визита к Теймуразу. – Просто командир лишний раз напомнил, что нам пора становиться командой.
***
Практически всё северное полушарие Таиры засыпало снегом. И столица аклемского государства – город Аклем не был исключением из правила. Наступила зима. Особенно это чувствовалось на окраинах. Там, куда снегоуборочная техника приезжала реже, сугробы росли прямо на глазах, а пешеходные дорожки стали представлять собой узкие козьи тропки, по которым можно идти только след в след.
Молодой человек по имени Дик Толи с трудом пробирался по одной из таких дорожек, время от времени останавливаясь возле указателей улиц, чтобы удостовериться, что он идёт в нужном направлении. Он уже пожалел, что не взял у гостиницы такси, а предпочёл покататься на метро и побродить пешком между магазинами и достопримечательностями города, спасаясь от возможной слежки в толпе незнакомых людей. Наблюдения за собой он не обнаружил, а замёрзнуть основательно всё же успел. И ещё хорошо, что он отправился в путешествие в тёплом пальто с шарфом и в перчатках, а не в лёгкой куртке, в которой привык ходить в конце ноября у себя на родине. Жаль только, что шапку с собой взять он не догадался. А, по идее, должен был! Ведь знал, что зима в Аклеме наступает рано и всегда неожиданно!
Дик поёжился и поднял шарф, надеясь хоть немного согреть уши и подбородок. Беспокоиться, что на этот счёт подумают окружающие, не имело смысла. Замёрз человек. Что такого? Погода к вечеру испортилась окончательно: заметно похолодало, подул ветер, из низких туч снова посыпал снег. На дорогах выстроились автомобильные пробки. Автобусы замерли в заторах. А рабочий люд, торопясь вернуться домой к ужину и к любимой передаче, транслирующей жизнь и быт экипажа орбитального полёта, предпочёл спуститься в метро и добраться короткими и тёплыми маршрутами. Лишь редкие прохожие пробегают мимо, но и они не проявляют к заграничному гостю никакого интереса. Кругом лишь снег: на земле, в воздухе, за воротником.
Дик вновь остановился и огляделся. На улице начало темнеть, а частный сектор на окраине столицы имел настолько странную планировку, что найти нужный дом без помощи кого-нибудь из местных не представлялось возможным.
– Извините, бабушка! – обратился он к проходящей мимо него старенькой женщине. – Помогите мне, пожалуйста! Я заблудился! Как мне пройти по этому адресу? Боюсь, сам я здесь не сориентируюсь.
Он протянул женщине клочок бумаги с написанным на нём адресом. Та внимательно прочитала и уточнила:
– Вы ищете дом епископа Макария? Вы его уже прошли. Видите те купола? Это духовная академия. Вам надо было сразу за ней повернуть направо и идти по дорожке вниз, никуда не сворачивая. В самом тупичке улицы и будет его дом.
– Вернуться, свернуть направо, а потом прямо?
– Именно так. Всё прямо и прямо. Там не потеряетесь.
– Сердечно благодарю! – поклонился Дик незнакомой женщине и почти бегом направился к корпусу духовной академии.
Приятно в конце длинного и сложного пути осознавать, что ты уже вплотную приблизился к цели. Уже через десять минут он просил слугу доложить епископу о своём прибытии, а ещё через минуту предстал перед Макарием лично:
– Ба! – радостно воскликнул девяностолетний старец, опираясь правой рукой на трость и отводя в сторону левую руку, чтобы обнять ей дорогого гостя. – Кого я вижу? Дик Толи! Внук моего давнего друга Бартоло! Дай тебя обнять, мой мальчик! Как же ты вырос за последние десять лет! Как изменился! – он обнял смущённого юношу и легко похлопал его по плечу: – Крепыш, а? Хотя вижу, что замёрз. Кто ж в ноябре ходит без шапки? Бестолковая молодёжь! Давай, проходи к камину, будем греться. Прохор, организуй нам горячий ужин! – отдал он распоряжение слуге.
Дик быстро скинул с себя пальто, шарф и перчатки, разулся и пошёл за Макарием.
Епископ жил скромно. В его одноэтажном частном доме было всего три жилые комнаты. Первая служила гостиной, куда они сейчас прошли, и она же, судя по всему, выполняла функцию столовой. Здесь не было ничего лишнего: шкаф с посудой, круглый обеденный стол, шесть стульев вокруг него, большой камин и два кресла. Вторая комната была меньшей по размеру. В ней уместилась лишь кровать и письменный стол, а потому она являлась спальней и рабочим кабинетом одновременно. Третью же комнату в доме епископ отдал в пользование слуге Прохору, который следил за порядком и помогал старцу в приготовлении еды и в прочих бытовых вопросах.
– А я, как видишь, Дик, ещё больше постарел, – не скрывая печали, произнёс Макарий и принялся расставлять на стол парадную посуду. – Душой бодр и силён, а тело уже не то. Пришлось даже отойти от дел. Вот, сижу затворником. А ты, какими судьбами в Аклеме? Дома всё благополучно? Как поживает мой друг Бартоло?
Дик заулыбался:
– Всё хорошо. Дедушка весь в научных трудах, а у меня в институте каникулы, и я решил попутешествовать, разыскать друзей по переписке, набраться новых впечатлений. Я прилетел в Аклем днём и остановился в гостинице. Друзьям пока не звонил, считая своим долгом сначала навестить Вас.
– Вот спасибо тебе, дружок! Уважил, – похвалил епископ юношу, а затем, обернувшись к Прохору, который уже успел принести им ужин, поблагодарил и его: – Спасибо за помощь. На сегодня дел больше нет. Мы тут с Диком посидим вдвоём, поговорим по-родственному. А ты можешь быть свободен.
Слуга почтительно поклонился и покинул гостиную, а спустя пару минут было слышно, как хлопнула входная дверь дома. Дик вопросительно посмотрел на епископа. Старец пояснил:
– Прохор пошёл к соседям. Он у них каждый день гостит. Смотрят телевизор, играют в шахматы. Я для развлечений плохая компания: стар, скучен и слишком умён, – Макарий подмигнул своему молодому товарищу. – Зато теперь, Дик, мы спокойно поговорим, не боясь быть услышанными. Ешь и рассказывай свои новости.
Юноша свободно выдохнул:
– Я очень рад, а то уже начал волноваться, не придётся ли нам выходить для этого на прогулку? Погода сегодня не располагает. И снег колючий, и ветер.
Старец принёс из кабинета компьютер, включил на нём церковную музыку и подтвердил:
– Да, зимы у нас бывают суровыми. Это факт.
– А Прохор не в курсе Вашей деятельности? Или когда Вы говорили, что отошли от дел, Вы имели в виду и нашу работу тоже?
– Нет, мой мальчик. Я имел в виду только официальную работу, конечно. Достойную смену себе я подготовил, так что покину этот мир с чистой совестью и чувством выполненного долга, но борьбу за правду я буду продолжать, пока дышу. Что касается Прохора, он к этой правде ещё не готов, а посему для него лучше быть в неведении. Как говорят? Надёжнее всего хранит тайну тот, кто в неё не посвящён. Видимо, так.
Макарий, не выключая музыки, настроил на компьютере первый телевизионный канал. Там шли новости, а ежедневная передача о жизни экипажа на орбите пока не началась. Макарий поставил новости в беззвучный режим. Затем снова повернулся к юноше:
– Давай о делах, Дик. Моя разведка сообщила, что Штрефоль вчера вернулся из своего недельного турне «по островам». Пресса с утра показывает эксклюзивные фотографии его пляжных приключений. Но, я полагаю, это снимки трёхгодичной давности, а сам Штрефоль гостил вовсе не в том регионе, как он намеревается убедить общественность. Я прав? Что передаёт мне Бартоло?
Дик кивнул и тоже перешёл в разговоре на деловой тон. К тому же, Бартоло вовсе не приходился ему дедушкой. Это был его начальник, ответственные поручения которого должны быть исполнены тщательным образом:
– Да, Штрефоль за эту неделю имел насыщенную программу. Соблюдая меры конспирации, он проехался по девяти западным столицам. Имел конфиденциальные встречи с лидерами шести стран, с тремя председателями крупнейших банков, а также дважды участвовал в заседаниях клуба богатых и влиятельных.
– Тему встреч или, может, детали их разговора выяснили?
– Нет. Этого, к сожалению, не удалось узнать.
Макарий от разочарования даже руками всплеснул:
– Дик, ну как же так? У Бартоло столько агентов, такие связи! А в наш век электронных устройств и возможности слежения…
– Но и противодействие возможностям слежения в наш век не менее актуально! У Штрефоля бдительная охрана. А про лидеров государств, с кем он встречался, я и вовсе молчу. Что касается заседаний их клуба, они собирались узким составом. Только самые богатые и влиятельные. В этом кругу у Бартоло нет доверенных лиц. Мы не знаем, о чём они говорили. И нас это тоже беспокоит.
Дик замолчал, ожидая, что скажет на этот счёт мудрый епископ. Однако Макарий не спешил давать оценку услышанному. Он несколько раз в раздумье соединил ладони, погладил подбородок, постучал подушечками пальцев по столу, перебирая различные варианты. Наконец, произнёс:
– Они затевают что-то крупное, Дик. Что-то крупное и неприятное. Я бы много сейчас отдал, чтобы понять, что творится в сумасшедшей голове Люка Штрефоля! Хотя, может, ещё больше я хотел бы знать, кто за ним стоит, и откуда ветер дует?
– Откуда дует ветер? Но разве Штрефоль не первая скрипка в его собственном оркестре?
Макарий всё так же задумчиво покачал головой:
– Нет, Дик. Ни один президент или директор крупнейшей фирмы, как и наш Штрефоль – председатель клуба самых богатых и влиятельных на Таире, не диктует миру свою повестку. Ибо истинные руководители – серые кардиналы никогда не показывают своё настоящее лицо и намерения. Они управляют другими скрытно.
– Но разве нет способов вычислить этих серых кардиналов? – воскликнул Дик, удивляясь, почему Бартоло никогда не делился с ним соображениями по столь важному вопросу. – Внедриться в команду Штрефоля или просто подкупить его помощников, расспросить их как следует…
– Пробовали неоднократно и каждый раз терпели фиаско, – болезненно морщась, перебил Макарий. – Потеряли много сил, денег, времени и людей. Мы даже до сих пор не знаем, по каким критериям отбирают прислужников в коллектив Штрефоля! А дальше их там просто зомбируют, и они становятся по-собачьи преданными своему хозяину. Вон, его управляющие предприятиями, любого бери! Или его правая рука Мартин Гизвелс! Из той же серии. За зарплату работают. Мы им миллионы предлагали всего за пару доносов. Нет, ни в какую! Сразу бегут жаловаться шефу. Совсем своих мозгов нет. Только воля господина, и всё. В общем, что нам теперь делать, я пока не пойму. С большого расстояния наблюдать безопасно, но, как видишь, не очень эффективно.
– А может, Штрефоль затевает всего лишь очередной финансовый кризис, и в итоге богатые станут ещё богаче, а бедные окончательно скатятся в пропасть нищеты?
– Сомневаюсь. Точнее, кризис-то будет в любом случае. Для этого Штрефоль и проводит консультации с банкирами. Но финансовая паника для него не главное. Кризис явится результатом чего-то другого. А мы, к сожалению, не знаем, чего именно.
– А использовать Ваши связи во властных структурах Аклема? – с надеждой в голосе предложил юноша. – Штрефоль с чиновниками на короткой ноге, а Ваше влияние на них…
– Не поможет, Дик. Я знаю, Бартоло считает меня чуть ли не всесильным, но это далеко не так. Я ведь духовное лицо, а не политическая фигура, и реальных полномочий у меня нет. Я и так задействовал свои связи, чтобы продвинуть в орбитальный полёт двух наших агентов, поэтому мне лучше с чиновничьим аппаратом никаких дел пока не иметь. Не хочу вызывать излишние пересуды и подозрения. Придумаем что-нибудь ещё.
Макарий засмотрелся в экран монитора, на котором уже началась передача о жизни экипажа на таирской орбите. Дик последовал его примеру. Пару минут оба молчали, слушая церковную музыку и глядя на то, как Фёдор энергично жестикулирует, объясняя что-то в столовой одному из пилотов.
Дик не выдержал и прокомментировал:
– Наверно, ещё этому парню он не рассказывал о своём «замечательном шестнадцатом канале»! Удивляюсь, как центральное телевидение его терпит? Он у них всю аудиторию отобьёт! Вот будь я режиссёром первого канала, я бы Фёдора вырезал из эфира. Хотя, как личность, он весьма интересен, и нравится зрителям.
– Телевизионщики – люди подневольные. Если руководство канала заключило со Штрефолем контракт запускать в эфир те кадры, что им дают из организации «Звёздный вектор», то тут хоть позеленей! Как из песни слов не выкинешь, так и из эфира Фёдора не вырежешь. Злятся, а показывают. Чиновникам-то без разницы, кто и что рекламирует у них с орбиты, они в эти вопросы не вникают. Лишь бы людям нравилось. Кстати, Дик, а за кого на «Доминанте» ты отдаёшь свои голоса? Кому еженедельно повышаешь рейтинг?
– За наших агентов голосую, конечно! Необходимо, чтобы они прошли в основной состав команды.
– Голосовать за наших – это обязательно. Но хотелось бы их отправить к чужой планете в достойной компании. Кому ты ещё выражаешь симпатии? Признавайся! – Макарий пристально посмотрел на смутившегося юношу.
– Командир Теймураз мне внушает доверие. Он справедлив. Очень ответственен Леон. Эмили Чатт тоже умница.
– Эх, молодость, молодость!
Дик Толи ещё больше налился краской:
– Но эта девушка достойна попасть в основной состав команды! Она такая талантливая! Я читал на одном сайте, что Эмили воспитывалась в приюте и с детства привыкла всего добиваться сама. Пробилась по конкурсу на бесплатное место в институт, училась с отличием. Затем у неё была зарубежная стажировка, где Эмили начала работу над новой классификацией древних растений.
– Зачем же она полетела в космос, если у неё здесь были неплохие перспективы?
– Да непонятно. В жёлтой прессе пишут, что её парень организовал ей неприятности на стажировке, и она в расстроенных чувствах подала документы на эту программу. Говорят, Эмили не ожидала, что её возьмут в полёт. Она ведь самая молодая на «Доминанте». Но я искренне хочу её поддержать! А Вы, Макарий? Кому Вы отдаёте свои зрительские симпатии?
Епископ таинственно заулыбался.
– Месяц назад, когда решался вопрос, кто отправится на орбиту, я был полон сомнений: правильно ли мы поступили, введя в игру наших людей? Я много молился и просил небеса о подсказках, направляющих меня на верный путь. И я их получил, начиная от того, что двое наших агентов попали в команду, и заканчивая тем, что в зале на конференции Штрефоля моё место оказалось между будущими членами экипажа: между Николь Обье и Фёдором Волковым. А на этого парня вообще было пролито кофе из моего стаканчика. Помнишь? Чем не указующий перст небес? Да, я отдаю свои голоса и ему тоже, веря, что он себя ещё проявит. Я молюсь за него, как за своих ребят, чтобы они все полетели на Рамт, чтобы Бог защитил их от бед, чтобы обстановка на корабле стала доброжелательней. Им всем понадобится много сил и терпения.
Юноша не поверил:
– Вы делаете ставки на этого парня? На Фёдора Волкова?
– Я не игрок, Дик, чтобы делать ставки. Я – мыслитель. И если поле битвы вдруг переместится с Таиры на орбиту, или ещё дальше, на Рамт, я хочу быть уверенным в том, что и там на страже истины будут стоять надёжные люди.
– Вы опасаетесь, что поездка Штрефоля может быть связана с его космической программой и успешным стартом «Доминанты»?
– Кто знает, Дик? – философски ответил Макарий. – Помнишь его хвалебные речи трёхгодичной давности с заседания их закрытого клуба? Штрефоль реализовал все свои планы за исключением монопольного права на полёты в космос.
– Но это же невыполнимо! Почти монополия есть у международного космического агентства! А это союз государств и…
– И Люку Штрефолю придётся крупно потратиться, приобретая у государств их доли, чтобы агентство перешло к нему в собственность, – докончил за Дика его фразу епископ и добавил: – Либо же Штрефолю придётся сильно дискредитировать агентство, выдвигая на передний план свои программы. Видишь, я уже с ходу нашёл два варианта. Возможно, есть третий, для нас неочевидный. А ты говоришь: «невыполнимо». Нет, мой юный друг. Это выполнимо. И нам ни в коем случае нельзя терять бдительность.
– А Ваши агенты на «Доминанте» уже выходили с Вами на связь? – робко спросил Дик.
– Нет. Я запретил им это делать без острой необходимости. Нынче столько народа прослушивает эфир, что даже крохотный писк с орбиты может вызвать повышенный интерес. Только в экстренных случаях, Дик, когда им без нас будет не обойтись, – Макарий опять засмотрелся на экран монитора. – Когда ты возвращаешься к Бартоло?
– Я планировал улететь завтра утром, если у Вас не будет поручений, задерживающих меня в Аклеме. У меня сейчас в институте горячая пора: я готовлюсь получать диплом лётчика.
– Слышал. Тоже мечтаешь посетить однажды иную планету?
– Что Вы, Макарий? У меня и на Таире полно дел, – Дик поднялся из-за стола. Пора было прощаться: – Но образование у человека должно быть непременно. А официальная работа пилотом позволит мне проще перемещаться из страны в страну. Это пойдёт на пользу нашему сотрудничеству.
– Что ж, с Богом, Дик! Задерживать тебя не стану. Поблагодари от меня Бартоло. Но наблюдение с компаньонов Штрефоля не снимайте. Надо выяснить, что тот затеял.
ГЛАВА 6. Настоящий друг
Молитвами епископа Макария и усилиями командира Теймураза обстановка на борту «Доминанты» стала более дружественной. Во всяком случае, среди лиц гражданских профессий прогресс был очевиден. Учёные, осознав, что в одиночку справиться с заданиями они не могут, начали активно сотрудничать друг с другом, и результаты их труда не заставили себя ждать.
Эмили и Кирилл при участии физика Леона установили, что причиной болезней растений и животных на корабле явилось искривление магнитного поля, корректирующее силу тяжести. Им троим пришлось провести не один десяток экспериментов, размещая в ботаническом саду электромагниты, локально изменяющие это поле. В итоге рыбы у Кирилла ожили, куропатки начали нестись, а растения Эмили заколосились столь бурно, что теперь шеф-повар не сможет предъявить биологам претензии при всём желании. Для выращивания лекарственных трав Эмили выделила фармацевту часть земли, и уже скоро у Оливии появилась возможность создавать природную аптеку. Николь, воспользовавшись подсказками Глеба, нашла в информационной базе корабля переведённые в электронный формат труды древних алхимиков, о существовании которых она даже не подозревала! Молодая женщина с головой окунулась в изучение этой литературы и в новые опыты. А инженеры, создающие по указу командира индивидуальные проекты рамтианского города, хоть и работали отныне поодиночке, но брали консультации у геолога и метеоролога, что также способствовало общению.
Данная активность позволяла Фёдору делать яркие репортажи, и это его безмерно радовало. Пусть слова Альбера, что экипаж «Доминанты» находится на Таире в съёмочном павильоне, подтвердить или опровергнуть пока не получалось, и не было даже намёков, кто из команды об этом осведомлён. Но реклама шестнадцатого телеканала и завоевание популярности для себя лично Фёдору удавались на все сто процентов.
Каждое утро за полчаса до подъёма Фёдор вскакивал с постели, наряжался в праздничный костюм, включал свою камеру и снимал наклейку с камеры слежения на потолке. Он бодро здоровался с телезрителями, сообщал им, по какой теме сегодня будет делать опрос среди экипажа, шутил, желал удачи и вновь заклеивал камеру, оставляя в интриге подробности своей жизни. Далее Фёдор быстро переодевался в космическую форму и поднимался в столовую на завтрак. В паузах между работой, он выискивал возможность взять у кого-нибудь интервью, а вечером, появившись в кадре уже в другом образе, телеведущий шестнадцатого канала увлечённо рассказывал о событиях дня.
Зрители от подобного поведения были в восторге. Рейтинги шестнадцатого канала, как надеялся Альбер, взлетели. В социальных сетях появились сообщества фанатов Фёдора Волкова, разбирающие на отдельные цитаты репортажи своего кумира. А друзья и коллеги Фёдора с гордостью и толикой грусти смотрели на него с голубых экранов и вели календарь, отмечая, сколько им осталось ждать его возвращения домой.
– Ничего, Федька вернётся, ещё успеет надоесть, – по-доброму смеялись и успокаивали они себя. И снова вздыхали, понимая, что без этого парня, их компания совсем не та.
Сам же Фёдор в это время следил, чтобы никому не было грустно на корабле. Трагические репортажи – не его конёк, а значит, к любому надо подобрать в нужный момент те слова, которые поднимут с колен, помогут расправить крылья и дадут силы летать.
– И что ты такой мрачный, Вияя? – подбадривал он молодого индейца, когда узнал причину его плохого настроения. – Ты же мне объяснял, что твои магические кости заговорят, когда придёт срок. А раз молчат, следовательно, срок ещё не настал. Где твоя выдержка и терпение военного?
– Да, воин должен быть крепок духом. Но я беспокоюсь, что силы зла растут, а у меня нет путеводителя, к чему быть готовым.
– Воин обязан быть готовым ко всему, Вияя, я это от Ларса слышал. Так что перестань хмуриться. Твоё имя означает «управляющий солнцем», а ты выглядишь как тяжёлая туча. Непорядок.
Индеец широко заулыбался и протянул руку Фёдору:
– Твои слова по сердцу сыну вождя. Отныне, друг, ты всегда можешь рассчитывать на меня и на помощь магических сил нашего племени!
Фёдор крепко пожал протянутую ему руку. А уже через пару часов утешал нового расстроенного:
– Что ты убиваешься из-за этих дураков, Глеб? Конечно, наши военные сильные. Они целыми днями пропадают в качалке, наращивая бицепсы, трицепсы и кубики на животе. А ты круглосуточно сидишь за компьютером. Ваши физические данные объективно не могут быть равными!
– Но, Федя, я ведь и не стремлюсь быть, как они! Меня задевают их обидные насмешки! Они готовы прицепиться ко мне всякий раз, когда я прохожу мимо!
– А ты думаешь, Глеб, военные донимают только тебя? Они и учёным прохода не дают своими комментариями!
– Но это же несправедливо! На нас навешали столько работы, что голова разрывается, а эти парни ни черта не делают на корабле, кроме того, что красуются в тренажёрном зале перед зеркалами, и ещё позволяют себе такое поведение!
– Это от недостатка мозгов, Глеб. Они столько лет всё делали по команде начальника, что теперь сами ни трёхзначное число в уме сложить не смогут, ни написать что-нибудь грамотно. «Элита!».
Глеб, всерьёз переживающий несовершенства своей фигуры после едких замечаний военнослужащих, теперь приободрился:
– И правда! Сами они «дефекты природы»! Спасибо тебе, Федя, за поддержку! Ты настоящий друг!
А чуть позже аналогичные слова признательности звучали и от Леона, когда Фёдор помог ему передвинуть несколько коробок с приборами в его лаборатории:
– Незаменимый ты, Фёдор, человек! Цены тебе нет!
И если подобные похвалы и клятвы дружеской верности от Вияи, Глеба и Леона были лестными и тешили тщеславие, то заверения в дружбе от женщин делали жизнь Фёдора на корабле тоскливой, ведь он в общении со слабым полом рассчитывал на большее. Может, пришло время прощаться с ветреной юностью, когда хочется сказать, что ты уже мужчина и у тебя есть постоянная подруга, может, дело было в том, что Фёдор, вопреки приказу главврача, саботировал приём гормональных препаратов, но о женщинах он думал. У каждого члена экипажа рядом с порцией его обеда стояла пиала с витаминами и гормональными успокоительными. И, конечно же, предполагалось, что каждый съедал то, что ему дают. Предполагалось, но не проверялось! Почему Фёдор, увидев пилюли в первый раз, высыпал их к себе в карман, а не в рот, он не знал. Но поступив так однажды, он уже не мог заставить себя их принимать:
«Ну, не съел витамины, что с того? – уговаривал он свою совесть, ссыпая накопленные пилюли в высокий стакан и пряча тот на полку под умывальником. – Питание у нас разнообразное, за восемь месяцев не рассыплюсь. А калечить мою мужскую природу я не позволю! Надо только маскировать свои симпатии, проявив силу воли и мудрость разума. Справлюсь без проблем».
И действительно, справляться с поставленной задачей Фёдору пока удавалось. Своё поведение он контролировал, ничьих подозрений не вызывал, а его душевные переживания никого не интересовали. Однако переживания имеют свойство накапливаться, а людское терпение, как известно, не безгранично.
«Ах, что за мука: скрывать симпатии, когда они с каждым днём становятся всё отчётливее? – возмущался он. – Я не хочу ничего скрывать! Зачем вообще идти против человеческой природы, чтобы соблюдать чьи-то дурацкие правила? – и услужливый «мудрый разум» быстро находил приятный для измученной силы воли ответ: – Незачем! К чёрту маскировку! Надо срочно завязывать романтические отношения. Осталось лишь решить, с кем?!».
Из восьми представительниц прекрасного пола, находящихся на борту «Доминанты», по-настоящему его влекли Эмили, Марианна и Николь. И это приводило Фёдора в растерянность: он терял голову от их обаяния и готов был предложить роль дамы своего сердца каждой. Когда Фёдор попал под влияние женских чар, отчёта себе он не отдавал. Наверно, это произошло в первые секунды знакомства. А теперь всё – на крючке. И Фёдор даже не беспокоился, что любовная интрижка непременно повлечёт за собой скандал, которым он лишит одну из женщин права быть отправленной на Красную планету, если всё-таки их заточение в этой киностудии играет хоть какую-то роль в решении данного вопроса. Не собираясь сам проходить в основной состав команды, Фёдор не думал, что другим членам экипажа это может быть необходимо. Он был погружён исключительно в собственные переживания.
– Нелегко с женщинами? – однажды спросила его Оливия, и Фёдор вздрогнул: так точно попал её вопрос прямо в цель.
«Да, как бы экипаж ни смеялся над экстравагантностью нашего фармацевта, а есть у Оливии интуиция, позволяющая видеть людей и их чувства насквозь», – признался себе Фёдор.
– По-разному бывает, – уклончиво ответил он вслух и срочно полез в карман за спасительными карамельками. Конфета – это не только элемент сладкой жизни и отвлекающий фактор от нападающих неприятностей! Конфета – это дополнительная возможность сделать кому-нибудь комплимент, равно как и отличный повод сменить тему и уйти от неудобных вопросов. – С Вами, например, Оливия, совсем несложно! Это Вам. Угощайтесь! – он протянул вперёд целую горсть карамели.
– О-о! – возглас удивления и восторга вырвался из груди пожилой дамы. – Откуда такое богатство? На корабле ведь нет?
Фёдор выкрутился:
– Я волшебник. Да не стесняйтесь, берите! У меня ещё есть.
Оливия расцвела в улыбке:
– Спасибо тебе, Волшебник, не откажусь. Признаться, я уже начала скучать по сладкому. В столовой всё однообразно и правильно, даже аппетит пропадает. А ты меня порадовал. Но быть в долгу я не люблю. Поэтому вот тебе в благодарность мой совет: не терзай себя напрасными думами о наших красавицах. Так решения не принимают. Когда ищешь вторую половинку, не глазами смотри, а душой. Голова не способна проанализировать, что творится в нашем сердце. А все ответы находятся здесь, – она похлопала ладонью по груди Фёдора. – Сюда надо заглядывать, когда сомневаешься. В хранилище истинных чувств.
– Сюда? – неуверенно переспросил Фёдор, в какой-то мере понимая, что запутывается ещё больше. Ведь он и сердцем тянется сразу к нескольким женщинам. Ему импонирует Эмили, его волнует Марианна, его интригует Николь.
«Нет, если бы хоть одна из них подала мне малейший намёк на возможные отношения, тогда всё было бы проще, а так…».
А Оливия, в очередной раз прочитав его мысли, добавила:
– И не жди от своей избранницы первого шага, Федя. Она сама его ни за что не сделает. Характер такой. Её миссия для неё очень важна. С этим тебе придётся считаться. Впрочем, в твоём сердце уже есть это знание, как и твоё согласие тоже. Я видела.
