Читать книгу: «20 великих исследователей, изменивших мир», страница 2

Шрифт:

Лейф Эрикссон

Легендарный первопроходец

Исландия, около 970 г. – Гренландия, около 1020 г.

Мореплаватель, первым достигший Америки

«Опять тюленье мясо, Оттар?» – спросил я одного из своих 35 спутников, старшего по кухне. Такой ужин мог вызвать лишь вздох сожаления. Но мы были в море уже много недель – свежие продукты давно закончились, и теперь наш рацион состоял лишь из тюленины и селёдки, свежей или солёной.

Осень 1002 года постепенно переходила в зиму. В тумане холодных дней таяли воспоминания о Братталиде – деревне в Гренландии, где я вырос и откуда мы отправились в плавание.

«Наша цель неизвестна – или, того хуже, мы плывём навстречу верной гибели. И тебя, Лейф, заботит пища?» – воскликнул Оттар. Он бы набросился на меня, если б я не был капитаном. Ведь это путешествие было моей затеей!

Немудрено пасть духом, когда кроваво-красное солнце опускается в море за нашим чёрным кнорром. Судно принадлежало Бьярни. Да-да, тому самому Бьярни Херьюльфссону – неудачливому путешественнику, который, уже завидев земли Нового Света, так и не смог на них высадиться. Его приключения и заставили меня задумать эту экспедицию. Я должен был попытаться – не зря же меня прозвали Лейфом Счастливым!

«Пишут, что я не открою никаких земель, кроме тех, что нами уже населены».

«А может, ты предпочёл бы бульон из чайки? – спросил Олаф, брат-близнец Оттара. Затем, заметив мышь, улизнувшую от когтей моего кота, добавил насмешливо: – Или лучше жареную крысу?» «Крысы?! Эй, Царапкин! – закричал я. – Выполняй свою работу как положено или тебе несдобровать!»

Не успели Оттар и Олаф оглянуться, как рыжий Царапкин – норвежский лесной кот – скользнул под бочку, поймал мышь и принёс её мне. Глядя в его янтарные глаза, я вспомнил своё детство – много лун тому назад…

«Сын Эрика Рыжего!» – кричала моя сестра Фрейдис, дразня меня. «Вредная ведьма!» – не оставался я в долгу, дергая её за косички. Мы с братьями, Торвальдом и Торстейном, никогда не играли с ней – она же девчонка! Вместе с тем мы ей очень завидовали – только ей передались по наследству огненно-рыжие отцовские волосы.

«Я поймала твоего глупого кота», – сказала сестра. Она была ещё маленькая, но крепко схватила Мышелова, моего первого лесного кота. «Отпусти его», – закричал я, но Фрейдис держала кота за шкирку. «Я отдам его тебе, если докажешь, что ты храбрее, чем наш отец!» Именно тогда я принял решение. Я пообещал ей и всему миру: «Пусть я погибну в северных морях и достанусь на обед Кракену, если буду слабаком! Не успеешь ты выйти замуж, как я завоюю новые земли!»

Хочешь стать как Лейф? Тогда пусть твоей целью будет неведомое, другом – кот, а компасом – ночное небо.

Царапкин свернулся клубком у моей ноги, и я вернулся в настоящее. После тех наших игр уже много раз наступала осень, но я никогда не забывал своего обещания. Вот почему меня не испугали неизвестные воды и морские чудовища.

«Ну что, викинги! – крикнул я друзьям. – Давайте уже съедим свою порцию тюленины и немного поспим». «Сегодня ночью дежурит Хоук», – сказал Оттар, указав на парня с вислыми, как у моржа, усами, который отчаянно зевал.

«Хоук?» – прошептал я. Каждый раз, когда подходила его очередь, он засыпал на вахте, так что я решил составить ему компанию и бодрствовать, считая звёзды. И в этом была моя удача – первые же проблески зари осветили полоску берега со странными скалами и внушительными ледниками. «Просыпайтесь! – закричал я команде. – Впереди земля! Боги услышали мои молитвы!»

Когда рассвело, мы спустили плот и причалили к берегу. Нигде ни травинки, кругом лишь камень-сланец – пластины, плоские, как лезвие ножа. «Мы назовём это место Хеллуланд – земля плоских камней!» – закричал я, и мой крик подхватил ветер. Мы вернулись на борт кнорра и снова вышли в море. Мне так не терпелось открыть другие земли, что через несколько дней я выпустил из клетки одного из наших воронов. Птица не вернулась назад, и означало это лишь одно: берег близко. И действительно, через несколько часов солнце осветило ещё одну полоску земли.

Мы подошли ближе, спустили плот и причалили. Ноги утонули в золотистом песке, а вокруг расстилалась равнина, в изобилии поросшая деревьями и всякой зеленью.

«Я назову это место Маркланд, потому что это земля лесов!» – провозгласил я. Перед самым закатом я приказал команде взобраться на плот и вернуться на судно.

Следующие несколько дней солнце скрывалось за пеленой дождя и тумана, так что мы решили и дальше плыть вдоль берега. А затем Олафа осенила идея – нужно использовать «солнечный камень»!

«Как простой кристалл кальцита подскажет нам дорогу?» – спросил я. «Это не простой камень, Лейф! – ответил Олаф, держа передо мной прозрачный сияющий кристалл. – Он направит нас куда надо, поверь мне!» И мы поплыли туда, куда указывали лучи кристалла, а через два дня снова увидели берег и бросили якорь.

«Давайте перетащим вещи на берег и построим хижины! Мы проведём здесь зиму, – приказал я. – Вы только посмотрите на эти равнины и зелёные холмы! Это же Новый Свет!»

«Капитан, морской воздух ударил тебе в голову», – пробормотал Оттар, но я сделал вид, что не слышу. Внутренний голос убеждал меня, что мы должны провести зиму именно здесь, на третьей открытой мной земле. Я решил назвать её Винланд, потому что она была полна ярко-жёлтых колосьев пшеницы, виноградных лоз и сбывшихся надежд.

Я, Лейф Счастливый, первым открыл американский континент.

Мореплаватели и первопроходцы

Христофор Колумб

Мореплаватель

Генуя, Генуэзская республика, 1451 г. – Вальядолид, Королевство Кастилия и Леон, 1506 г.

Первопроходец, открывший Новый Свет

«Так, значит, твой отец был ткачом и продавцом шерсти?» – разочарованно спросила меня королева. «Да. Почему вы спрашиваете, Ваше Величество?»

Происходил этот разговор в январе 1486 года, и большинство людей всё ещё твердо верили, что нужно быть аристократом или состоятельным человеком, чтобы достичь в жизни чего-то стоящего. Изабелла Кастильская казалась умной, чуткой и милой, и всё же она тоже нашла странным, что у меня – упрямого и способного генуэзца, но неблагородного происхождения, – хватило дерзости заявить, что я надеюсь открыть неизведанные земли и найти новый путь в Индию. Причём я собирался плыть в обратную сторону – на запад, чтобы попасть на восток.

Я думал обо всём, что предшествовало этой судьбоносной встрече. Три раза кряду я просил короля Португалии Жуана II профинансировать эту экспедицию. В конце концов, Португалия стала моей второй родиной, когда я в 24 года чудом остался в живых после ужасного кораблекрушения. Отчаянно налегая на вёсла плота и преодолевая волны, я пообещал Богу, что никогда не перестану благодарить его, если выживу.

Много месяцев я пытался уговорить короля Жуана, однако ему мои планы показались чрезвычайно странными. Он и весь двор восприняли их с иронией и подозрением, и в конце концов я не получил ни разрешения на плавание, ни денег на него.

Как бы в довершение всех бед моя любимая жена Фелипа тяжело заболела и вскоре скончалась у меня на руках. Остался сынишка Диего – ему было всего 5 лет. Я забрал его и тайно покинул Португалию. И снова я доверил наши судьбы морю.

«Тебе не удастся пересечь океан, если ты не будешь достаточно смел, чтобы потерять из виду берег».

В Испании я нашёл приют в монастыре Санта-Мария-де-ла-Рабида, где повстречал Антонио де Марчену. Лишь благодаря ему я теперь стоял перед испанской королевской четой в огромном готическом зале дворца Ларедо в Алькала-де-Энарес, что вблизи Мадрида.

Королеве Изабелле я пришёлся по душе, да и она мне тоже, однако правители не согласились на моё предложение, как будто я желал слишком многого. Они отослали меня прочь, и в качестве утешения мне осталось их неохотное «быть может». Так начался ещё один долгий период ожидания. Ради этого «быть может» я несколько лет сопровождал Изабеллу и Фердинанда в их переездах из одного испанского города в другой. В те времена королевская семья вместе со своим двором жила, перемещаясь по стране, чтобы не слишком обременять казну одного региона. Война с маврами была в разгаре.