Читать книгу: «Автоэротизм», страница 11

Глава седьмая, неоконченная

…Когда мы добрались до Буйного океана, мы обнаружили, что все побережье было усеяно брошенными машинами. Но вместе с тем оно было совершенно безлюдным. Вероятно, когда все случилось, многие приехали сюда, спасаясь от Катаклизма, свирепствовавшего на континенте, но и тут их постигла печальная судьба.

Волны с шумом накатывались на прибрежные камни, разбрасывая вокруг призрачный ореол брызг. Завороженные, мы смотрели в лицо океану, потрясенные его величием, забыв даже порадоваться тому, что наше многодневное путешествие закончилось, увенчавшись успехом, когда мы уже почти потеряли всякую надежду. Океан продолжал жить и, как оказалось, вода в нем не была отравленной. То есть пить ее, конечно, было невозможно, как и всякую соленую воду, но, если когда-то она и была смертельной для всего живого, могучая стихия сумела исцелиться.

Вечерело. Мы развели костер и, перекусив, постелили себе возле огня. Ночь была безветренной, и мы, не спеша, раздели друг друга. Мы оставили фары Энжи и Люция включенными, а еще нам светила луна, как-то по-доброму взирая на нас с безоблачного неба. Я смотрел на обнаженное тело Стрэй и не мог насмотреться. Думал, какая же она красивая.

Она попросила, чтобы я любил ее очень-очень нежно.

Оказавшись на краю земли, мы не чувствовали себя одиноко. Нам чудилось, что Энжи и Люций, луна и звездное небо, могучий океан и брошенные машины – все они смотрят на нас. И даруют нам свое благословение.

И мы любили друг друга, и я любил ее именно так, как она сказала.

Мне вдруг сразу вспомнилось многое из того, что недавно с нами случилось, стали рождаться какие-то слова, радостные, печальные и тревожные, но Стрэй только улыбнулась мне.

«Просто люби меня», – сказала она.

Пламя костра дарило нам тепло, тепло сочилось между нами, тепло жило внутри нас.

То, что произошло потом, до сих пор не укладывается у меня в голове.

– СССТРРРРАААССССТЬ, – вдруг одновременно сказали моторы наших машин, нарушив тишину ночи, перебив тихий плеск волн.

Энжи и Люций. Что мы на самом деле знаем о них? Чем были они, прежде чем воля навигаторов изменила их? Чем, кем стали они потом? Дали ли мы им часть своих душ? Разбудили ли их собственные?

Будучи нашими машинами, чему они учились у нас? Я помню, как ревностно Энжи восприняла мои мысли о Летиции, и как Люций взбесился, когда мы со Стрэй попытались сблизиться в первый раз. Но потом они стали как-то свыкаться с тем, что у меня, кроме Энжи, а у Стрэй, кроме Люция, появился другой человек. Было ли это только смирение? Или же они стали понимать что-то, что раньше было им незнакомо?

Когда Стрэй разыскала меня в ущелье, она сказала, что Люций помогал ей. Он начал чувствовать Энжи на расстоянии. За пределами видимости радара, за пределами моего человеческого разумения. И Энжи тоже узнала его, стоило ему только появиться безликой точкой на ее радаре.

И вот их моторы взревели. Они тронулись с места. Развернулись лицом друг к другу и затем легонько стукнулись своими бамперами, как бы прислушиваясь к тому, как это отзовется где-то в глубине их существа. Потом они проехались, вплотную соприкасаясь боками, оставляя на них длинные продольные царапины. А затем Люций вдруг газанул и с силой въехал в пассажирскую дверцу Энжи. А Энжи чуть отъехала и сошлась с ним в страшном лобовом ударе. Покореженные, но все еще на ходу, они стали снова и снова биться друг о друга, кроша стекла, сминая металл.

Мы лежали, парализованные сценой, разворачивающейся перед нашими глазами. Я хотел было вскочить и попытаться как-то разнять наши машины, но Стрэй остановила меня. Может быть, она испугалась за меня, может быть, она решила, что что бы ни происходило сейчас между ними, мы не в праве вмешиваться.

Все закончилось, только когда на месте Энжи и Люция обездвижено замерли две груды покореженного мертвого металла…

Утром над океаном сгрудились пузатые тучи, и пошел дождь. Он увлажнил землю, смыл с нас пыль и ржавчину вчерашних дней и ушел, тихо и ненавязчиво, как и явился.

Нам не сразу удалось прийти в себя. Немые останки Энжи и Люция возвышались над каменистым берегом, такие неживые. Но так бывает всегда, постепенно ты оправляешься от самых тяжелых потрясений, Ями перестает плакать, и понемногу возвращаются слова, чтобы говорить о том, что будет завтра.

Стрэй сказала, что рада, что мы все-таки нашли океан. Что дальше? – спросил я.

– Ты идешь за радугой, а я иду за тобой, – сказала она, не то грустно, не то с какой-то очень глубокой симпатией, слишком глубокой, чтобы найти выражение в улыбках и веселье. – Я иду за тобой, а ты идешь за радугой.

– Но если бы я не шел за радугой, шла бы ты за мной? – поинтересовался я.

Она промолчала, но не отвела взгляда. Взяла меня за руку. Прижалась ко мне.

Я сказал, что теперь я знаю, ей нужен не навигатор во мне, а я сам. Но я еще и навигатор. И мне нужна радуга.

Однако, признался я, раньше я искал радугу, чтобы уйти за грань мира. Но, похоже, Стрэй научила меня кое-чему еще: радуга нужна, чтобы, идя за ней, что-то изменить.

И тогда Стрэй призналась мне, что ждет ребенка.

– Я думала, что все, думала, что никогда не смогу принести в этот мир ничего хорошего… – сказала она. – Благодаря тебе я знаю, что это не так.

Она спросила, будет ли наш сын навигатором? Ну или дочь, я же не стану возражать против девочки?..

Я сказал, что, насколько я знаю, в паре, где хотя бы один – навигатор, чаще всего обычно рождался навигатор. Но даже если нет, ничего, это не главное.

Что ждет его в этом страшном, изувеченном нами мире? Стрэй сказала, что и в таком мире остается место для доброты. Доброта? – переспросил я. Но где найти настолько хорошего учителя, чтобы он сумел научить нашего ребенка доброте? Жизнь, отозвалась Стрэй, жизнь учит доброте. Я посмотрел на нее, как на блаженную: и много доброты она видела в своей жизни? Она покачала головой и улыбнулась. Я просто еще не понимаю, жизнь учит доброте, показывая, как не надо.

А над океаном протянулась радуга. Далеко, как водится, так, что рукой не достать и, мчись хоть на всех скоростях, – все равно не догонишь.

Стрэй сказала, что ей было очень тепло и радостно услышать те мои слова. Про то, что радуга нужна, чтобы, идя за ней, что-то изменить. «Мы воспитаем настоящего навигатора-кочевника, – пообещала она. – Я помогу тебе построить наш Кон-Тики, и мы поплывем по моему океану к твоей радуге». Я тоже улыбнулся ей. «Поплывем, – кивнув, согласился я, – но, может быть, не прямо сразу. Если это возможно, надо бы попытаться починить Энжи и Люция». Стрэй обняла меня. «Да, – сказала она, – они тоже заслуживают второго шанса».

Сейчас она зовет меня, я пойду к ней. Допишу эту главу позже. Или, возможно, мы? Мы допишем ее. Кто знает?